...
Я даже не знаю, с чего начать, и что вообще писать в этот раз. Что мне плохо? Уже было. Что Чонгук страшный, жестокий? Тоже проходили. А... Кажется, я понял, почему Джин не давал мне работать. Оказывается, я не переношу несправедливость, ложь, пренебрежение... Только люди полны ими до краев. Поэтому мой папа, отец и брат в одном лице решил, что сам заменит мне всех, что сам заработает за всех и не даст мне познать людей. Потому что боялся, что я ещё большим монстром стану.
Он видел меня насквозь.
Я больше не хочу просто сидеть дома, заниматься хозяйством, а свободное время посвящать тренировкам или чтению. Я хочу власти. Чтобы все эти твари были подо мной, чтобы Чонгук ползал на коленях от беспомощности и молил о пощаде. Я хочу увидеть его прямо перед собой. И чтобы это ему держаться не за что было, а не мне. Чтобы он страдал от потери, а не я. Чтобы он умер, а не я.
Так смешно. Так волнительно. Потому что я уже знаю, как этого добиться.
Я больше не посмотрю под ноги, не подниму взгляд к небу, я буду смотреть только вперёд и идти только вперёд.
Я стану его личным наказанием.
Ноябрь, 14
***
Когда Тэхен только выходит из поместья вслед за скорой, его окликает Джин. На дворе холодная зимняя ночь, а омега без куртки и даже без обуви. — Стой, — старший Ким хватает брюнета за предплечье и тянет обратно в особняк. — Но хён... — Ты ему сейчас ничем не поможешь, — с какой-то злостью, скорее на самого себя, произносит бета. — Это снова я виноват. — Нет, — Тэ падает прямо на снег и обхватывает себя руками. — В этот раз точно виноват я... Сокджин смотрит на младшего и впервые видит в нем взрослого, который осознал свою ошибку. Он все же утаскивает уже не сопротивляющегося омегу в дом, усаживает его на диван в гостиной и кутает в одеяло. Пока они вместе нервно ждут вестей, солнце уже поднимается высоко над городом и настойчиво заглядывает в окна особняка, на пороге которого появляется Чонгук. Он подходит ближе к Тэхену и без лишних слов направляет пистолет на парня, а в глазах его и тени страха не видит. — Нет! — раздается со стороны громкий голос, и прямо перед старшим появляется Хосок, который приехал вместе с братом. Он своего омегу собой закрывает, расширившимися от ужаса глазами на так и не выстреливший пистолет смотрит. Альфа ледяным взглядом младшего Чона пронзает и короткое «объяснись» кидает, еле гнев сдерживает. Бета голову виновато склоняет, знает, что Тэхен позади такой его преданности ухмыляется, и с трудом слова выговаривает. — Не убивай его, — в глаза не смотрит, понимает – не имеет права. — Умоляю. — Почему я должен тебя слушать? Он спал с моим омегой и заделал себе крысеныша, — со злостью рычит Чонгук, а Тэхен внезапно громким смехом заливается, хочет что-то сказать, но остановиться не может. На территории поместья тишина, вокруг ни души, прислуга всегда покидает особняк, как только работа оказывается выполнена, лишь Сокджин понимающе смотрит на это все и ничего предпринять уже не пытается. Младший Ким чуть ли не плачет уже от смеха, а Хосок мысленно умоляет брата не стрелять, подождать объяснений. — И что же такого смешного я сейчас сказал? — неестественно спокойным тоном произносит альфа, и молодой парень замолкает. — Хосок? Бета набирает в грудь больше воздуха, собираясь с мыслями, и решительно поднимает взгляд на старшего. — Он омега, — выпаливает мужчина и ожидаемо скептический взгляд видит. — Документы фальшивые. Ким Тэхен — омега, и он не мог зачать ребенка с другим омегой. Я... спал с ним, поэтому знаю. Я допустил ошибку. У Чонгука все едкие фразы в горле застревают, и взгляд в мгновение застывает. Брат не станет врать ему, он просто не может, Хосок слишком обязан старшему. Только почему он говорит такой бред? Почему защищает того, на кого альфа наставил пушку? Почему собой его закрывает, будто тот ему дороже собственной жизни? — Не мог, верно, — весело соглашается Ким, и мужчина обращает на него свое внимание. — Но это не значит ничего, — продолжает Тэ, замечая огонь на дне глаз альфы. — Юнги любит меня, — добивает. — любым любит. А ты ему больно сделал, — на ноги поднимается. — Ты закопал его в своем недоверии и ревности. Юнги нельзя ограничивать, ведь только в этом случае он останется рядом. Сам. Я рад, что ты облажался, убив собственного ребенка внутри него... — говорит омега, и старший Чон снова направляет на него опущенный ранее пистолет и на курок нажимает. Он заткнуть Кима хочет, лучше навечно, чтобы в ошибку свою не поверить, чтобы не слышать этих ненавистных слов. Чонгук не мог убить часть себя, он же бесплоден, это невозможно. Как назло в голове всплывает старый разговор с доктором О о совместимости. Он предупреждал, что при контакте с истинным омегой может произойти чудо. Чон в чудеса не верил, но если Юнги и правда настолько ему подходит, то вполне мог забеременеть от него. Нет. Это невозможно. Альфа переводит взгляд на предполагаемый труп и видит подстреленного брата. — Как ты смеешь вставать на моем пути?! — рявкает мужчина, в голове которого сейчас мир рушится, на кусочки распадается и обратно собираться даже не думает. — Я не прощу тебя за боль, которую пришлось вынести хёну, — просто продолжает Тэхен, не обращая внимания на Хосока, который зажимает рану в плече. — Я убью тебя, Чонгук. Обязательно убью, если того захочет сам Юнги. И мой сторожевой пёс мне в этом поможет, верно? — к бете обращается, а тот лишь дышит тяжело в ответ. Не отрицает и не соглашается, у него в глазах плывет. Хосок меж двух огней застрял и правильного решения не видит, бессильным себя чувствует. После этого Чонгук от доктора О узнает, что ребенок и правда был его. Он убить старшего за эту правду грозится, а сам на колени перед ним падает. Тогда альфа впервые слезы не сдерживает. Он сжимает зубы и кулаком плитку на полу больницы избивает, кровь на ней оставляет. Бета видит перед собой полностью разбитого мужчину, который сам уже тысячи жизней забрал, даже жалеет его. Он слышит скрежет чужих зубов, обречённый вой будто раненого зверя. О смотрит на великого монстра Чон Чонгука и впервые человека в нем чувствует, даже сопереживает немного, но никак помочь не хочет. В ту ночь Чонгук перед кроватью Юнги сидит у себя в особняке, на родное осунувшееся после операции лицо смотрит, мысленно прощения просит и себя проклинает. Ему кажется, что от отвращения к самому себе у него внутренности переворачиваются. Альфа ненавидит свою импульсивность, ненавидит настолько, что собственные губы до крови кусает. Он трясущимися руками живота омеги касается, хочет время назад вернуть, но поздно. Невозможно это. Чон взгляд на незаконченную картину переводит, красивое поле из клевера видит и с трудом выдыхает воздух из сжатых лёгких. Как же он хотел детей. Мужчина имел настолько сильное желание, что не поверил вовремя. Чонгук хотел бы вылечиться, хотел бы иметь наследника, но сама мысль о том, что ничего не выйдет обрубала мечту. Ведь тогда альфа лишился бы последней надежды. А теперь он собственными руками уничтожил свой единственный шанс на счастье. Юнги его не простит. Юнги уйдет, если не держать его крепко. Юнги убьет брюнета, если исчезнет. Если он лишит Чона себя, то мужчина больше не поднимется. Смешно. Чонгук даже не заметил, как какой-то слабый омега стал его силой, его опорой и стимулом к чему-то лучшему. Альфа не отпустит. Никогда. Ни за что. Даже против воли удержит. Иначе сам погибнет. Только сейчас мужчина понял, что в ту ночь стрелял не в Юнги, не в их малыша, совсем нет. Он стрелял в себя. И сейчас эту пулю держит лишь присутствие блондина. Исчезнет он – она до сердца доберется.***
Снова комната в особняке Чонгука, и снова омега заперт в ней, только теперь даже Лиона к нему не пускают. Противно пищат медицинские приборы, в вену на левой руке капельно, через систему, поступает физраствор, рядом с кроватью стоят мягкие тапочки, а за окном метель уже несколько дней не стихает. В очередной раз Юнги приходит в себя ещё ночью, только глаз открывать не хочет. Он вообще больше жить не хочет, ведь все вокруг таким бессмысленным кажется. То, чего Юнги опасался с самого начала, произошло. Мин окончательно разочаровался в альфе, и от этого внутри так пусто, будто за ночь по цветущему лесу пожар прошёлся и всё уничтожил. Душа его выгорела до тла, и теперь лишь пепел бессмысленно лежит на поверхности, даже ветра нет, чтобы его унести. Омега не знает, сколько времени прошло с операции, на которую его все же увез доктор О, не знает, где сейчас находятся Тэхен и Джин, в порядке ли они. Он не знает даже, какое время суток на дворе, потому что в комнате этой одинаково темно и днём, и ночью из-за плотных штор, закрывающих окна. Юнги знает лишь одно: его малыш абсолютно точно больше не существует, как и его любовь. Мин открывает глаза, чувствует боль внизу живота, а после — слезы, скатывающиеся по вискам. Он думал, что плакать больше нечем, но все же плачет. Кажется, ещё вчера приходил доктор О. Сказал, что ребенка не удалось бы спасти в любом случае, и просил быть сильным. Он спросил о руке, функционирует ли она, и Юнги на автомате ответил, что ее работоспособность не до конца восстановилась. Только сейчас он задумывается, а откуда ему вообще известно о руке, и почему Чонгук позвонил именно ему, если тот психиатр? Омега думает, что некоторые люди умеют очень хорошо врать, притворяться настолько правдоподобно, что и не заметишь. Но доктор О блондина сейчас мало волнует. Мин находит в себе силы и с третьей попытки все же садится на кровати. Он снимает с себя все датчики, выдергивает из вены иглу, находит на тумбочке несколько пластырей и заклеивает маленькую ранку. Кое-как поднявшись на ноги, Юнги идёт в туалет, выполняет все водные процедуры, даже зубную щётку с пастой новые находит, и возвращается обратно в комнату. Он подходит к полукруглому окну, берется за плотную ткань штор и отдергивает их в стороны, чтобы тут же зажмуриться от непривычного яркого света. Говорят, что чем ярче солнце зимой, тем морознее на улице. Юнги не знает, какая температура сейчас за дверями этого особняка, но точно чувствует, что внутри у него ледяная пустыня царствует. Ему холодно. Омега переводит пустой взгляд на картину и думает, что она слишком уж радостна для его теперешнего состояния. Все настолько зелёное, что режет глаз. Блондин медленно подходит к стене, проводит пальцами по засохшей краске и внезапно видит змею среди листков клевера. Он отшатывается, задевает рукой банку с краской, которая с грохотом падает прямо на пол и открывается, забрызгивая нарисованное поле красными каплями. Мин в панике закрывает глаза, пятясь назад, запинается и с криком падает на кровать, тут же хватаясь за живот от боли. — Что случилось? — вбегает в комнату охрана и видит согнувшегося пополам омегу. — Господин Мин! С Вами все в порядке? Услышав знакомый голос, Юнги поднимает взгляд и удивлённо осматривает перед собой лицо Тхэрана. — Что вы здесь делаете? — переводит он взгляд на Криса позади старшего мужчины. — С сегодняшнего дня охраняем Ваш сон, господин Мин, — отвечает иностранец с акцентом, но все же довольно понятно. — Вы не ушиблись? — Все хорошо, — кивает омега, протягивая руки. — Только помоги подняться, мне больно. — Конечно! — подрывается молодой альфа, и Тхэран как-то по-отечески качает головой, мол, влюбился парнишка. Позже, когда домработница уже забирает полные тарелки с завтраком, удручённо качая при этом головой, что Мин так и не поел, Крис с улыбкой снова открывает дверь и смотрит на блондина так, будто очень хочет что-то сказать, но сдерживается. Юнги нехотя интересуется и к своему удивлению получает в руки немного подросшую Сии, а на глазах его появляются слезы. Старший пугается, но блондин успокаивает его и выпроваживает за дверь, а сам обнимает кошку крепче, садится на пол перед картиной и опирается спиной на кровать позади, целуя пушистую мордочку. — Доктор О сказал, что провел какую-то экспертизу, оказалось, что это и правда был ребенок этого монстра, — бормочет парень и не замечает, как сжимает бедное животное слишком сильно. — Как будто могло быть иначе, — горько усмехается Мин и слышит жалобный писк, после чего резко отпускает Сии. — Прости! — шепчет омега, отдергивая руки, и прикрывает ладонями лицо, вдруг заливаясь слезами. Юнги думает, что тяжело. Что невыносимо больно и пусто. Но он не станет жалеть себя. Он посидит ещё немного взаперти, закончит картину, которая сейчас напоминает кровавое поле, соберёт в себе силы и схватится за любой шанс, который появится, чтобы сбежать.***
Чимин уже месяц не встречает Лиона в школе, не видит его открытых улыбок и не слышит такое живое «молодой господин». Блондин настолько увлекается мыслями о жизнерадостном веснушчатом парне с шухером на голове, что даже о Намджуне на время забывает, о своем долге, об отце не вспоминает. Пак даже на мгновение верит, что свободен, что рамок нет, но перед ним вновь появляется образ его папы. Старший омега наказывает сыну во всем слушаться отца и заполучить место единственного важного для него человека. Чимин знает, что не справился с этой задачей, помнит, как когда-то Хантэ на Мёнсу смотрел, и понимает, что провалился. Бесполезно. Звенит звонок с урока, и омега наконец выплывает из невеселых мыслей. Он собирает свои вещи, с вежливой улыбкой прощается с учителем и одноклассниками, а после выходит из кабинета. Не успевает Пак перешагнуть порог, как натыкается взглядом на улыбку, о которой грезил весь последний месяц, и облегчение чувствует. Чимин смотрит на шатена, прямо в глаза ему заглядывает, оттенок печали там видит и сам не замечает, как губы его в ответной улыбке растягиваются, а на сердце легче становится. — Доброе утро, молодой господин, — произносит Им и голову в поклоне склоняет. Блондин подходит ближе, непослушные каштановые волосы ерошит, совсем не замечает, как одноклассники на младшего с завистью смотрят, а кто-то даже с неприязнью. Он просто рад видеть это несчастье. Спустя почти что месяц. — Не хочешь прогуляться после школы? — интересуется Пак, и Лион ещё больше удивляется странному поведению обычно прекрасного, но холодного парня. Шатен долго не думает. Он соглашается, и как только уроки заканчиваются, они встречаются у ворот. Старший открывает перед Имом дверь автомобиля, что каждый раз приезжает за омегой, и делает приглашающий жест. Лион и в этот раз просто садится на заднее сидение без раздумий, а рядом опускается сам блондин. Он говорит водителю ехать в поместье, и парень совсем теряется, ему все это сном кажется. После того ужасного инцидента с ребенком, омегу уже пару дней не пускают в особняк, а господин Чон приказал ему пока держаться подальше. Парень думает, что Юнги должно быть очень тяжело, одиноко и больно морально, но даже просто поддержать его не может. За физическое здоровье Мина Им не волнуется, ведь Чонгук профессионал, он знает, куда стрелять, чтобы убить сразу, а куда — просто заставить помучиться. — Ты выглядишь не так как обычно, — внезапно в тишине салона раздается мягкий голос Чимина, и шатен выплывает из своих невеселых раздумий. — У тебя что-то случилось? — Совсем нет, молодой господин Пак, — улыбается как ни в чем не бывало Лион, и старший омега отворачивается, роняя холодное «врешь». Шатен понимает, что облажался, поджимает губы и решает схитрить, переведя тему. — У меня сегодня День рождения... — не успевает он закончить фразу, как Чимин его перебивает. — Сегодня не двадцать девятое февраля и даже не первое марта, — все так же недовольно произносит Пак. — Так что ты снова врешь. — Вы знаете, когда я родился? — с каким-то радостным удивлением спрашивает Им. — Я знаю о тебе гораздо больше, — блондин наконец оборачивается и смотрит прямо в сияющие глаза парня, не понимая таких искренних эмоций. — И чему ты так радуешься? Это, вообще-то, угроза. — Просто рад, что Вы искали обо мне информацию. Скажите, я Вам нравлюсь? — смелеет Лион. — Хоть немного, — уточняет. — Ты малолетний маньяк, состоящий в клане Чон, уже убивший троих. В свои шестнадцать ты профессионально владеешь ножами в ближнем бою, в запасе имеешь пистолеты разного калибра, и мне должно быть страшно, — Чимин прямо в глаза младшему смотрит, видит едва заметную нервную дрожь. — Но ты прав, — впервые, за все время пока они едут, улыбается омега. — Ты мне определенно нравишься. Им снова думает, что спит, потому что в реальности этого быть просто не может. Такой невероятный омега как господин Пак не мог обратить внимание на невзрачного Лиона, сколько бы тот ни старался. Но это произошло. И парень не упустит свой шанс. Когда автомобиль останавливается на территории поместья, Чимин выходит и подаёт шатену руку. — Сегодня я покажу тебе ещё один способ использования ножей, — блондин сжимает вложенную в его руку ладонь и помогает младшему выбраться из машины. — Отца в доме нет, так что переживать не стоит. Они идут в особняк и поднимаются на второй этаж, в комнату Чимина. По пути Им осматривает обстановку без праздничных украшений и вспоминает слова Юнги о том, что без всего этого пафоса гостиная выглядит довольно мило. Не согласиться не может. И откуда только Мин мог об этом знать? — Раздевайся, — слышит Лион, как только проходит внутрь комнаты, и недоуменно смотрит на старшего. — Я дам тебе сменную одежду, — усмехается блондин реакции парня. — в форме тренироваться неудобно. Омега под пристальным взглядом без лишних слов выполняет то, что просит Пак, и чуть ли не вскрикивает, когда тот тоже решает переодеться. Как только они спускаются в тренировочный зал, Им с интересом начинает осматриваться. Повсюду на стенах он видит установленные, довольно-таки потрепанные деревянные мишени, а пол оказывается весь усыпан опилками. Сразу становится понятно, что в этом зале проходят постоянные тренировки, после которых уборка должным образом не проводится. — Это моя обитель, — с гордостью говорит Чимин, подходя к неприметному металлическому шкафу в углу. — Даже отец не имеет права входить в это место. — убеждает, а Лион не понимает, что в таком случае здесь делает он. Пак достает из шкафа набор одинаковых серебристых ножей и фиксирует их у себя на бедрах. — Поиграем? — поворачивается он к младшему и чуть наклоняет голову вбок, с вопросом заглядывая в серые глаза. — Что от меня требуется? — с готовностью откликается Им и видит невинную улыбку на пухлых губах, только чертят в медовых глазах не замечает. — Просто стоять, — мягко говорит блондин, подводит омегу к одной из мишеней, поднимает его руки в стороны, чуть шире расставляет его ноги на манер звезды и отходит примерно на десять метров, доставая первый нож и прицеливаясь. — Ты мне веришь? — спрашивает. Лион не верит. Ему движения Пака неуверенными кажутся, непрофессиональными, а вся эта ситуация — игрой. Только он усмехается весело и глаза с готовностью прикрывает. Парень думает, что если Чимин и правда нож метнет, то он окончательно в него влюбится. Им никогда ещё таких людей не встречал. Таких как Пак Чимин больше и не встретишь, ведь нет их. Поэтому омега не упустит свой шанс и станет мишенью для того, кто так ему нравится. Так проходит минута. Лион ждёт острой боли в руке, ноге или ещё где-нибудь, но ничего не происходит. Он уже собирается открыть глаза и спросить, почему Пак медлит, ведь и руки уже затекли, но тут же слышит свист ветра и глухой стук чуть позади над левым ухом, а после – над головой и справа. — Выстоял, — раздается в полной тишине голос блондина. — Молодец, — улыбается он Иму, который от шока открыл глаза. — А теперь обернись. Хочешь, научу? И на самом деле, по трем сторонам от головы омеги в деревянной мишени красуются те самые ножи, которые ранее Чимин доставал из шкафа. У Лиона ощущение, будто он заново родился в этот миг. Он медленно оборачивается к Паку и коротко выдыхает: «Хочу». Этот вечер проходит для обоих довольно весело. Сначала блондин рассказывает младшему о технике безопасности, которую тот и так знает вдоль и поперек, но все же внимательно слушает. Потом Им понемногу пробует разные техники метания ножей и останавливается на той, которая ему кажется удобней всего. Тогда Чимин достает второй комплект ножей и встаёт к соседней мишени, чтобы показывать на своем примере, если вдруг у Лиона что-то пойдет не так. Только шатен схватывает довольно быстро, поэтому к концу тренировки, они уже соревнуются, кто на какое расстояние сможет отойти, чтобы попасть в цель. Пак побеждает, а младший в очередной раз восхищается омегой. В ответ, кажется, искреннюю улыбку видит. Когда парни поднимаются из подвала в гостиную, за окнами уже царит темнота, а в доме горят красивые люстры, освещая пустые одинокие комнаты. Им только оборачивается к Паку, хочет сказать, что ему все очень понравилось, но уже пора уходить, как замечает тоскливый взгляд Чимина, направленный в сторону двери. Он тоже смотрит на дверь и мысленно матерится от увиденной картины. На пороге стоит Ким Намджун собственной персоной и разговаривает с прислугой. — Чимин, — замечает он наконец хозяина поместья и растягивает губы в приветливой улыбке. — И Лион здесь, — немного удивлённо произносит альфа, направляясь к ним. — Сейчас уже довольно поздно, что ты здесь забыл? — недовольно произносит Пак, всем своим видом показывая, как не рад позднему визиту. — Я к твоему отцу, дело есть, — усмехается Намджун и по нахмуренному лбу пальцем легонько бьёт. — Не сердись ты так, дорогуша, морщины появятся. — Сам виноват, — бурчит омега. — Ты все не можешь мне простить того, что я тебя несколько раз на своего красавца променял? Так ты тоже прекрасен, хоть и юн ещё совсем, — довольно улыбается альфа, обнимает Пака и в светловолосую макушку целует. А Лион себя лишним чувствует. У него ощущение, будто он что-то личное подглядел. И от этого паршиво становится. Омега уже собирается потихоньку исчезнуть из поля зрения обоих, как чувствует на своей руке чужую. — Верно, прекрасен, — выпутывается Чимин из противно-приятных объятий, поднимает выше их с Имом сцепленные руки и мужчине показывает. — И этот парнишка ценит то, что мне дано природой. Так ведь? — с улыбкой на шатена смотрит, а парень просто кивает. — Молодой господин самый красивый человек, которого я когда-либо встречал, — с уверенностью говорит Лион, и Намджун даже на мгновение думает, что Чимин нравится Иму вовсе не просто внешне и совсем не как друг, но отбрасывает эти мысли, так как слышит голос вернувшегося домой господина Пака. Тогда Чимин здоровается с отцом, торопливо говорит, что его друг останется на ночь, и уводит Лиона наверх. Как только дверь в комнату закрывается, блондин молча скатывается по ней на пол и обхватывает руками колени. — Я жалок, верно? — бурчит омега, чуть подрагивая от напряжения, а шатен твердое «нет» говорит. Он подходит ближе к старшему, садится напротив и двумя пальцами приподнимает его голову за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Ты такой странный... — шепчет блондин. — Можно, я помогу тебе забыть о нем? — выдыхает Лион, невольно переходя на «ты». Он видит неуверенный кивок, а после свое лицо к лицу Чимина приближает, горячее прерывистое дыхание господина Пака кожей ловит. Тот лишь мутным от желания взглядом в ответ смотрит и сам подаётся навстречу мягким губам, впервые в жизни кого-то кроме своей семьи целует. Он комок в горле сглатывает, нежным рукам, что в его волосах хозяйничают, доверяется и чужой ярык внутрь пускает. Это неправильно. Внизу его любимый альфа сейчас разговаривает с Хантэ, у Чимина официально жених есть и не кто-нибудь, а сам Чон Чонгук, и вообще Лион омега! Это все так неправильно. Но как же приятно... Этой ночью блондин засыпает в бережных объятиях другого омеги и впервые в жизни не чувствует себя одиноким. Ему тепло.