Цель оправдывает средства.
Я всегда презирал это выражение, потому что не вдавался в подробности его значения. Теперь я презираю его ещё больше, потому что оно описывает меня. Я презираю себя. Я пошел на это. Сделал то, чего всю жизнь опасался. Чувствую себя дешевкой.
Чимин и Лион стараются держаться рядом, чтобы сохранить во мне хоть что-то человеческое, живое, но все бесполезно. Я чувствую себя беспомощной куклой, просто красивой оболочкой, внутреннее содержание которой и не интересует никого вовсе, с которой можно поиграть и бросить в углу.
Хантэ относится ко мне как к драгоценности. Он пылинки сдувает с мрази, которая всего лишь использует его влияние. А я взамен только тело свое даю. Так грязно и пошло.
Но больше у меня и нет ничего. Сердце осталось с Чонгуком, простреленное его же рукой и похороненное вместе с нашим малышом.
Поэтому я ничего больше не могу ему дать.
Февраль, 8
Я люблю Джина и Тэхена. Я сильно люблю их обоих. Но ничего не могу поделать со своим желанием отомстить. Мне плохо с Чонгуком. Я хочу уничтожить его, чтобы даже воспоминания не осталось.
Без него я умираю сам.
Декабрь, 17
***
Суббота бьёт Чонгука по обеим щекам, а раннее утро воскресенья в печень добивает. Альфа вкус собственной крови на языке ощущает, как внутри у него все от напряжения взрывается, чувствует. Он только вышел из бойни, в которой потерял троих соклановцев, как ему докладывают о нападении на особняк и похищении Юнги. Чон тогда разгоняет ночное собрание всех этих стариков, недовольных его управлением, и едет домой. Там он находит ещё несколько трупов своих людей и нервных Тхэрана с Крисом. — Что здесь произошло?! — не сдержав эмоции, кричит мужчина и хватает старшего за грудки, злобно вглядываясь в бледные глаза. — Как вы могли это допустить? — отталкивает он альфу и обводит руками помещение, указывая на пару трупов на полу. — Это Ваша вина, господин Чон, — звучит рядом тихий, но уверенный голос, и Чонгук пистолет ко лбу иностранца приставляет. — Повтори. — Если бы Вы не заперли здесь господина Мина, никто бы не погиб, — все так же смело продолжает Крис, а Чон смеяться начинает, даже пистолет невольно опускает. — Никто бы не погиб, — усмехается альфа, а сам думает, что неправда это. В таком случае погиб бы он сам. Чонгук тогда оружие убирает за пояс, кулак сжимает и младшего в рукопашную избивает. Ему хоть как-то ярость остудить надо, поэтому Крис уже даже силуэты не различает. Перед его глазами все плывет, а сознание бодро машет рукой, отдаляясь. У Чона все руки в крови, на рукавах капли засыхают, но ему мало. Парень на последнем издыхании хрипит, просит о помощи, и Тхэран, зубы с силой сжимая, останавливает потерявшего контроль босса. — Господин Чон, это был Лион, — мужчина ловит гневный взгляд Чонгука и сам с трудом удерживается от бегства. — Мальчишка привел в особняк какого-то неизвестного альфу. Его люди поубивали наших, нас с Крисом Лион обезвредил сам. — Два человека из моей личной охраны не смогли справиться с ребенком... — задумчиво произносит брюнет, вспоминая свой с Имом разговор в рабочем кабинете. — Да ещё и с омегой, — Чон делает шаг назад, постукивая указательным пальцем по виску. — Вы оба некомпетентны. Альфа только достает пистолет и выстрелить собирается, но тут же чувствует, как о его ногу что-то трётся, а после знакомое мяуканье слышит. Чонгук замирает на мгновение, на смешную ляпистую кошку смотрит и холодное «вон» роняет. Тхэран не рискует, второй раз не переспрашивает. Он просто поднимает под руки Криса и уводит его прочь. Чон тогда прямо на пол садится, на стену позади опирается. Он пистолетом в мордочку Сии тычет и с усмешкой произносит: — Он и тебя оставил. Кажется, Чонгук впервые чувствует себя никем. Он настолько четко ощущает себя пустым местом, что даже кошка просто проходит мимо, будто не замечает своего второго хозяина. Сии изящно спускается по лестнице на первый этаж, под нечитаемым взглядом идёт до двери, что так и осталась открыта после ухода Тхэрана с балластом, и скрывается в тишине. Из-за метели снег залетает внутрь особняка. Часть его тает уже в воздухе, но некоторые снежинки оседают на темный паркет, оставляя после себя капли. Холодно. Дом наполняется морозным воздухом, который вытесняет собой отчётливый запах чужой крови. Чонгук наполняет им лёгкие до краев, но все равно задыхается, он ещё больше вдохнуть хочет, только некуда. Оказывается, без любимого аромата сирени ему никак. Без Юнги даже дышать не получается.***
Когда Мин в сопровождении Лиона и Хантэ приезжает в особняк, то на пороге их встречает Чимин. В этот раз он твердо намерен узнать правду, а шатен прячет глаза, чтобы под холодный взгляд медовых глаз не попасть. Юнги игнорирует напряжение между омегами в зале и спокойно идёт наверх, уверенный в том, что альфа последует за ним. Он ловко виляет в запутанных коридорах особняка, по лепнине на стенах пальцами проводит и прямо перед дверью с изящной изогнутой ручкой останавливается. Омега на Хантэ в ожидании смотрит, и Пак, усмехнувшись, открывает дверь в свой кабинет. — Ты хорошо помнишь внутреннее устройство дома, — улыбается мужчина, пропуская Мина внутрь и указывая на диван из темно-зеленой кожи на резных ножках. — Здесь ты впервые кормил меня мороженым, в тайне от своего мужа, — проходит он к указанному месту. — и впервые ударил по щеке настолько сильно, что у меня выпал молочный зуб. — Мёнсу... — альфа садится рядом, беря узкие бледные ладони в свои. — Что ты хочешь за мое освобождение? — даже не смотрит в сторону Пака Юнги. — Хочу видеть тебя, — Хантэ подносит кисть омеги к своему лицу и ладонью к щеке прижимает. — Каждый день видеть. Хочу насытиться твоим образом настолько, чтобы тошнило при взгляде. — А если я дам тебе больше? — парень наконец поднимает взгляд на альфу, прямо в одержимые глаза заглядывает. — Ты же хочешь меня. До безумия хочешь, даже ребенком чуть не изнасиловал. — Ты позволишь мне..? — Пак не верит в это, ведь и правда не рассчитывал абсолютно ни на что, он просто хотел иметь возможность видеть своего маленького Мёнсу рядом. — Я готов быть твоей любимой куклой, если посадишь меня на трон, — омега приближает свое лицо к лицу Хантэ. — Сделай так, чтобы альянс подчинялся мне. Я знаю, ты можешь, — выдыхает он в самые губы.***
События закрутились с такой бешеной скоростью, что Чимину оставалось лишь наблюдать за всем со стороны. В тот же вечер, когда Мин Юнги переступил порог их дома, Пак прижал Лиона к стенке и потребовал объяснений. Шатен долго упрямо смотрел на омегу, после чего вздохнул. — Хоть мне и осталась всего пара дней, но все же я не стану говорить тебе. Спроси у него сам. — В каком это смысле, осталась пара дней? — напрягся Чимин, напрочь позабыв о своем вопросе. — Это шутка какая-то? — Увы, — хмыкнул Им. — С господином Чоном шутки плохи, — засмеялся тогда парень, опираясь спиной на стену. — Мы выкрали Юнги. Прямо из особняка босса. — Ты псих, — не сдержал эмоций омега и повысил голос, прижимая младшего к стене. — Я не знаю деталей всех взаимоотношений этих двоих, но Чонгук раньше никогда не пренебрегал своими обязанностями и уж тем более не мчался по первому зову, как выдрессированная собака, — прорычал Пак, с силой стискивая в кулаках чужую рубашку. — Он же перевернет весь город в его поисках. Если тут не найдет – за страну примется. — Все хорошо, — мягко улыбается Лион, замечая панику в теплых глазах, и отцепляет от своей одежды довольно сильные пальцы, поднося их к губам. — Все будет хорошо, — осторожно целует он каждый пальчик. — Нет, — мотает головой Чимин. — Чонгук каждый угол обыщет, но найдет то, что ему нужно, — блондин вдруг отпускает бедного парня и зарывается пальцами в собственных волосах. — Отец тоже рехнулся... — потерянно шепчет омега. — С чего ему... Пак не успевает договорить предложение, как позади него раздается тихий смех. Лион переводит взгляд за спину старшего и с удивлением видит смеющегося Юнги. — Не волнуйся, Чимин~а, — произносит Мин, снова отмечая замешательство на когда-то детском и наивном лице от непривычного обращения. — В ближайшее время Чонгуку будет не до этого, — старший омега под пристальным взглядом подходит вплотную к Лиону и легонько ударяет того пальцем по носу, возвращая старый должок. — Почему Вы обращаетесь ко мне так неформально? — непонятно почему вдруг ощетинивается Пак, но старается сдержать эмоции. — Потому что я твой хён? — с намеком приподнимает бровь Юнги. — О чем Вы? — продолжает допрос Чимин, упрямо не понимая намеков. — Я хочу гулять. Сто лет не был на свежем воздухе, — азартно потирает ладони Мин, игнорируя заданный вопрос, и направляется на выход прямо в пижаме, в которой находился в особняке Чона. — Интересно, мой дом ещё здесь? В прошлый раз я его не заметил, — омега невесело усмехается своим воспоминаниям и прямо в домашних тапочках выходит за порог, оставляя младших наедине. — Мой дом..? — бессознательно повторяет Чимин, не замечая понимающего взгляда и немного грустной улыбки шатена. А Паку кажется, что он в фильме каком-то, что в реальной жизни такого не бывает. Его любимый хён не мог просто так взять и вернуться, как по волшебству. Это же невозможно. — Чимин, — в гостиной раздается властный голос Хантэ, и омега медленно взгляд с двери на отца переводит. — Твоя помолвка с Чон Чонгуком разорвана. У блондина эти слова в голове эхом отдаются. Он свободен? Он не обязан выходить замуж за человека, которого боится? Чимин прикрывает глаза, с силой зажмуривается и снова открывает. Только ничего не исчезает. Отец все так же смотрит на него спокойно, дверь на улицу все так же открыта, и оттуда все так же хлопьями валит снег. Паку вдруг кажется, что он горячий. Что упадет на руку, и тепло будет. Блондин ещё раз оглядывает всех присутствующих неверящим взглядом и резко с места срывается. Омега думает, что не холодно. На улице декабрь. Он бежит босиком по белому-белому снегу, а на лице его улыбка. Открытая. Искренняя. Чимин видит следы от тапочек и по ним топает, а вдалеке, у старого одноэтажного дома, тонкую фигуру замечает. Он «хён» кричит, разбегается и на полном ходу удивлённого парня с ног сбивает, прямо в сугроб валит. «Хён», — повторяет он без конца и ответный смех вперемешку со всхлипами слышит. Юнги крепче в своих объятиях младшего сжимает, как слезы кожу на лице обжигают, чувствует и светловолосую макушку целует. Хантэ с Лионом тогда долго на парней ворчат, пока те в пледах отогреваются, горячим чаем их поят и всю ночь смеются с попеременных чиханий парочки идиотов. Мин счастливые лица таких близких и таких чужих ему людей оглядывает и не верит. Оказывается, в этом поместье и так может быть. Тепло. Светло. И совсем-совсем не больно.***
Юнги ни разу не задумывался о том, что возможно в будущем ему придется спать с нелюбимым человеком. Что нежеланные руки будут ласкать его стройное тело, а рот будет занят поцелуем с привкусом сигарет. Омега не думал о том, что партнёр его будет старше него более чем на двадцать лет, что его борода будет неприятно натирать нежную бледную кожу. Не думал. Юнги всегда был одержим Чонгуком, а мысли о физической близости у него возникли только тогда, когда альфа оказался рядом. Не только физически, но и морально. Мин полюбил брюнета так, как никогда и никого не любил. Он отдал бы ему всего себя без остатка, если бы только между ними было доверие. Только теперь Юнги настолько боится, и вместе с тем настолько ненавидит, что ему больно. У него нещадно ноет в груди, зубы невольно сжимаются до скрежета, а в глаза будто песка насыпали. Поэтому сейчас омега сидит на кровати в спальне Хантэ в одной шелковой пижаме и ждёт, когда альфа выйдет из душа. Мин трусит. Ему бежать хочется обратно к себе в комнату, а лучше — к Чонгуку. Он думает, что погорячился, что ничего этого не хочет. Юнги страшно. Сейчас парень просто желает вернуться назад во времени и молча уйти из больничного парка, чтобы не встречать Чона лично, не выводить его из себя и не влюблять. Омега знает, что брюнет без ума от него, что клан его постепенно разваливается из-за Мина и скоро рухнет окончательно. Поэтому блондин сам себя от бегства останавливает, на месте сидеть приказывает и, прикрыв глаза, ложится на мягкие простыни. Он слышит щелчок замка, а после – тихие босые шаги. Где-то рядом под весом разгоряченного тела прогибается кровать, и Юнги чувствует на своей щеке слегка влажные пальцы. Омега глаз открывать не хочет, он хочет верить, что его касается Чонгук, что этот резковатый запах хмеля Мину только чудится. Хантэ проводит большим пальцем по изящным розоватым губкам парня и не выдерживает. — Открой глаза, — шепчет он, разглядывая красивое лицо прямо перед собой. Младший подчиняется. Он чуть морщится от осознания того, кто именно нависает над ним, но не отстраняется, голову не отворачивает. Юнги видит перед собой крепкого обаятельного мужчину, в глазах которого читается ничем неприкрытое желание. — Не бойся, малыш, — альфа ласково проводит пальцами по щеке омеги. — Не забудь о своем обещании, — произносит Мин, решаясь, и сам руками чужие плечи обнимает, ближе к себе притягивает. Он пальцами в жёстких светлых волосах путается и впервые целует мужчину. Омега не дрожит, оглушающего стука собственного сердца не слышит, не чувствует. Он просто целует другого человека так, как привык целовать своего Чонгука. Это похоже на игру. Только альфа серьёзен. Пак перехватывает инициативу, подминает парня под себя, по желанному телу руками водит, ласкает нетерпеливо и ответное тяжёлое дыхание слышит. Юнги не нравится, но тело реагирует само, поэтому Мин просто отдается умелым рукам, а о правильности своих действий не думает. Ему от поступка Чона больнее. Омеге так больно, что он на многое согласен, только бы уничтожить свое сердце вместе с тем, кому оно принадлежит.***
Сокджин получает сообщение от Лиона в субботу, в воскресенье ему звонит сам Юнги. Ким с волнением спрашивает о состоянии младшего и предлагает вернуться домой, но трубку выхватывает Тэхен. — Хён! — почти кричит он на эмоциях. — Скажи что-нибудь, хён, — просит. — Как ты, малыш? — звучит в динамике любимый голос, и брюнет закусывает губу, чтобы не всхлипывать. — Хочешь увидеться? — омега не отвечает, он слов найти не может. — Я скучаю по тебе, Тэхен, — слышит Ким теплый любимый голос и на рыдания срывается. Джин за своим проблемным ребенком со стороны наблюдает, по спине его гладит, телефон из рук забирает и плачущего парня к себе прижимает. Мужчина говорит Юнги, что ждет его дома, и Тэ согласно мычит, ещё больше заливая свитер беты слезами. После того, как омега по привычке уходит ночевать к Хосоку, Сокджин звонит Намджуну. Они не виделись с той самой ночи, когда вопрос беты остался без ответа. Теперь брюнет твердо намерен разорвать отношения с альфой, ведь план оказался выполненным, а на ноющую боль в сердце плевать, если его Юнги теперь свободен. Только мужчина трубку не берет. Знает, что Джин ему скажет. Возможно, и не признается никогда, но он боится. По-детски прячется, только бы не получить холодное и такое пугающее «всё кончено». Намджун впервые обрёл что-то настолько ценное и терять это не намерен. Он придумает, как удержать бету, не причиняя ему больше боли. Альфа знает, что Сокджину хватило. Поэтому загружает себя работой, лично присутствует на всех собраниях клана, в суть внутренних дел вникает, только бы отвлечься и хоть как-то оправдаться за пропущенные звонки. Хантэ долго не соглашается отпустить Мина из особняка из страха за него, но все же, спустя пару недель, парень уговаривает альфу умелым поцелуем и обещанием, что возьмёт с собой охрану. Чимин едет вместе с хёном. Лион в это время отлучается по делам. Со временем Юнги и правда становится важной фигурой в политике кланов, ведь альфа выполняет его просьбу. Мужчина даёт Мину возможность показать себя, и парень ее не упускает. Омега улыбается главам двух других кланов, пока Хантэ давит на слабости каждого, и предлагает сотрудничество. Тактика срабатывает. Никто не знает, откуда возник этот никому неизвестный парнишка, но его речи привлекают. Всё идёт как нельзя лучше в течение нескольких месяцев. Омега умело мелькает на приемах так, чтобы не пересекаться с Чоном, раздает важным людям улыбки, а сам об их цене забывает. Только внимательных черных глаз не замечает. Юнги играет. И лишь иногда, в моменты одиночества, он вспоминает, что в последний раз по-настоящему улыбался в особняке Чонгука. Кажется, это было около полугода назад.***
Первым ударом для Чонгука оказалась неожиданная бойня вместо переговоров и тишина в этой ситуации от клана Ромо. Следом – исчезновение Юнги. А утром понедельника страну, как и клан Мир, взорвали новости о его измене Пак Чимину с неизвестным омегой. На первых полосах газет, журналов и в топах поисковых сайтов была фотография с приема в честь Дня рождения Чимина, где Чон целует Мина. Лицо омеги было размыто с помощью фотошопа, но альфа прекрасно помнил этот момент. Под всеми этими разгромными статьями на каждом сайте стояли имена разных известных журналистов, но их объединяло одно – все они были из агенства «Солнце». С самого утра в рабочий кабинет Чона рвались все кому не лень, требуя объяснений, а старейшины клана требовали срочного сбора всех членов клана, чтобы вынести на обсуждение вопрос об отстранении Чонгука от должности главы. К обеду пришло официальное письмо от Пак Хантэ о разрыве помолвки с его сыном. Среди всего этого скандала, что длился около двух недель, однажды появился не кто иной, как Им Лион. Альфа даже растерялся от подобного самопожертвования, но все же довольно спокойно пригласил парня в кабинет. Разговор длился не так уж и долго. Чонгук узнал, что Юнги в порядке, что он хорошо питается и, бывает, даже иногда улыбается. — Ты же помнишь наш последний разговор? — задал вопрос Чон, чувствуя, как узел напряжения внутри него немного ослабляется. — Я спрашивал, не предашь ли ты меня. — Да, господин Чон, — покорно склонил голову Им. — Что ты мне тогда ответил? Омега немного замялся под пристальным взглядом босса, но все же произнес: — Что, возможно, пойду против некомпетентного главы, но Вас и господина Хосока не предам. Чонгук задумчиво постучал пальцами по столешнице, перебирая в голове разные мысли, и наконец проговорил: — Оставайся с Паками и докладывай мне о состоянии Юнги. Это не приказ, ведь официально в клане на тебя объявлена охота за предательство. Я прошу тебя, Лион, — посмотрел он прямо в живые глаза омеги. — Будь с ним. И береги себя.Бывает, что под давлением обстоятельств многие люди сходят с ума. Чон Чонгук, кажется, наконец пришел в себя и расставил приоритеты.
С того момента Чонгук складывает свои полномочия и отрекается от титула главы в пользу младшего брата. Умы большинства миротворцев настолько оказываются засорены страхом за собственные шкуры из-за ослабления клана, что они соглашаются и на это. Альянс незаметно постепенно перестает приглашать Чонов на праздничные приемы, тем самым отделяя их, но не разрывает все связи. Репутация Чонгука в качестве бизнесмена так же терпит крах из-за скандала. Хосок оказывается в сложном положении, из-за чего ему постоянно приходится пропадать на работе. Бета никогда не был хорошим руководителем, поэтому априори каждый раз идет к брату за помощью. Старший помогает ему по мере возможностей, но в остальном в дела клана старается не вникать. Чонгук наконец понял, что именно ему нужно в жизни. Да, он удержит на плаву миротворцев, поможет Хосоку встать на ноги и выработать в себе лидерские качества, даже бизнес свой альфа поднимет на прежний уровень и ещё выше заберется, но это не заставит Юнги вернуться к нему. Чон умеет работать головой, умеет работать руками, но что самое главное – кажется, теперь Чонгук научился ещё и любить. Альфа со стороны наблюдает за своим дурашкой, из тени разглядывает любимое лицо и еле скулеж сдерживает. Ему больно на расстоянии, но если подойдёт – хуже сделает. После доклада Лиона о том, что он на Юнги почти каждое утро запах хмеля чувствует, смешанный с его собственным, Чон впервые разносит кабинет. Тогда он вновь достает оружие и идет на задание в одиночку, а на приемах, куда его все же приглашают, помня о его способностях, начинает более внимательно следить за отношениями Мина и Хантэ. Внешне все оказывается гладко. Они ни жестом, ни взглядом не показывают своей связи, только Чонгук знает правду наверняка, и ему приходится держаться. Альфа не понимает, почему Юнги согласился на это, у Лиона подобной информации тоже нет, но и он понимает, что все неспроста. Однако Мин выглядит довольно неплохо, по крайней мере, лучше, чем когда жил в особняке Чона, поэтому мужчина ничего не предпринимает.***
Тэхен толком не видит Хосока уже пару месяцев. Все это время он активно общается с Юнги, даже знакомится с Пак Чимином, когда тот впервые приезжает вместе с его хёном. Ким этого блондина разорвать хочет, чтобы его друга не трогал, но попыток не предпринимает, даже почти не язвит. Тэ очень сильно соскучился по Мину. Очень. После совместных семейных суток с дополнением в виде Чимина и невероятной стряпней от Джина, Юнги замечает, что Тэхен постоянно поглядывает на экран мобильного. — Тебе кто-то должен позвонить? — интересуется Мин, видя это действие, и откладывает вилку, а младший головой мотает. — Не должен, — говорит омега, но в глазах его Юнги снова замечает задумчивость. — Он мне ничего не должен. Блондин на друга смотрит, после чего встаёт из-за стола и подходит к Киму. Он Тэхена за щеки берет, поворачивает к себе лицом и мягко-мягко целует малиновые губы с привкусом черного чая. Омега старшего не отталкивает, но к удивлению Мина сам невольно прекращает поцелуй. — Не делай так, — шепчет Тэ, отстраняясь, и кивает на два шокированных взгляда со стороны. Юнги усмехается вытянутым лицам случайных зрителей, младшего со спины обходит и обнимает, проводя руками по груди парня. Блондин к Киму щекой прижимается, а сам на Джина с Чимином смотрит. — Юнги, — укоризненно роняет бета и на бедного Тэхена смотрит, который от возбуждения уже не знает, куда себя деть. Мин на мужчину все продолжает смотреть и на ухо Тэ шепчет что-то, от чего тот даже краснеет, но молчит. — Юнги! — Сокджин резко поднимается со стула и ладонью по столу ударяет. — ...мой. — Что? — прислушивается бета к тихому голосу брата. — Он только мой, — твердо говорит омега, сжимая Тэхена слишком сильно и причиняя ему боль. — Ты никого больше не должен видеть, кроме меня, это понятно? — Юнги... — хочет снова возмутиться Джин, но слышит от младшего тихое «да». Бета обратно на стул падает, самодовольную ухмылку на губах его спокойного и прекрасного мальчика замечает. Сокджин опоздал с поддержкой. Теперь Мин окончательно превратился в то, чего мужчина всегда так боялся. Это не раздвоение личности из-за давящих обстоятельств, но тем не менее, эмоции, которые тот неосознанно подавлял все эти годы, взяли верх над здравым смыслом. Теперь они его будут контролировать, а не он их. Сможет ли Джин теперь хоть чем-нибудь помочь своему ребенку...