Я так хотел уйти спокойно, чтоб и не заметил никто, добровольно передать Чимину агенство, клан. Оставить после себя пустоту, извиниться перед Тэхеном и Джином. Чтобы только Чонгуку было плохо, чтоб страдал всю оставшуюся жизнь или вообще покончил с собой от горя. Я бы посмотрел на то, как он убивается. Но что это? Ребенок? Зачем все это сейчас?
Сам виноват. Да, сущность омеги взяла верх, я невольно подчиняюсь ему, ведь, всё-таки, он мой первый. Я думал, что это может стать проблемой, но не в таком ключе. И как же мне теперь поступить? Этот дьявол до сих пор снится мне во снах, и на кошмары они явно не похожи, ведь в них я умоляю не о пощаде, а о том, чтобы он быстрее ко мне прикоснулся. Кажется, я стал зависим от секса с ним. Другой причины всему этому бреду я не вижу. С Хантэ было слишком жёстко и неприятно, так что это естественно – тянуться к тому, кто заставляет тебя стонать не от боли, а от желания.
Чонгук.
Сколько бы ни думал, не могу решить, как же мне поступить в данной ситуации. Снова пойти к Хантэ, пусть решает вопрос? Или рассказать Лиону? Этот сопляк точно догадывается. Может, Чимину? Вся эта шайка с радостью мне поможет, только вот... Нет.
Я решил.
Ван никогда не получит меня в свое распоряжение, а Чонгук не узнает о ребенке. Верно. Одной дыры в животе мне хватило, с этим малышом ничего не случится. Теперь я имею достаточно власти, чтобы первым приставить ему пистолет к виску. Любовь? Да кому она нужна. Пусть это слово умрет так же, как умер наш первый ребенок.
Июль, 27
***
Тишина тонет во мраке, лишь тонкая полоска света из коридора просачивается сквозь щель под дверью в комнату, а бледная луна и мерцающий фонарь за окном, едва позволяют разглядеть хоть что-то, но взгляд Юнги уже привыкает к темноте. Омега снова сидит в своей маленькой, слегка потрёпанной временем и истериками Джина спальне, закутавшись в теплый плед, и на подъезд внизу смотрит, ждёт. Всего пять минут назад он позвонил Тэхену, попросил его приехать и, конечно, услышал взволнованный голос младшего, а затем с улыбкой выдохнул: — Ты станешь дядей. Юнги знает, что Ким ни за что не расскажет об этом никому, пока блондин сам не попросит, поэтому даже не скрывает ничего по телефону. Тэхен мчится к другу. Он за две минуты собирается, надевая первое, что попадается под руку, около семи минут мысленно торопит таксиста, который принял вызов, но едет слишком долго, а в машине ворчит, что мужчина не давит на газ, но истерики не устраивает. Брюнет вообще в последнее время будто лет на пять-семь взрослее стал. Его жесты и мимика стали более спокойными, а слова наоборот, заточились, словно ножи. Теперь омега незрелого подростка не напоминает, он на молодого человека похож, который жизнь свою выбрал и менять ничего не намерен. Поэтому даже сейчас, подходя к подъезду своего старого дома, он про того, кого оставил в новом, не забывает, СМС ему набирает о том, что с хёном на ночь останется, чтобы не терял и не волновался. Ким бы и не понял никогда, что так нужно делать, но Хосок научил, как малыша неразумного воспитал, хоть и занят ужасно. В их семье, где двое видят друг друга пару раз в месяц, принято делиться всем, тогда Тэ остается в хорошем настроении, а Чон любит ещё сильнее. Когда входная дверь объявляет о госте звуком поворота ключа, Юнги все с темного асфальта взгляд отвести не может, смотрит на него невидящим взглядом и выражение лица Кима представляет, боится. Мин слышит приближающиеся шаги, а затем тихий скрип двери и поворачивается на звук, в свете из коридора черный костюм друга разглядывает. Кажется, Тэхен совсем вырос, раз свои любимые толстовки пиджаками заменил. — Прекрасно выглядишь, — улыбается блондин, взгляд на спокойное лицо Кима поднимает. — В последнее время видел тебя только в домашнем, ведь сам приходил в гости. — А я наоборот, — младший от косяка отрывается, к другу направляется. — давно не видел тебя просто в пижаме, — вплотную подходит, сверху вниз на блики в темных глазах смотрит, молчит, по щеке старшего указательным пальцем проводит. — Дядей стану, говоришь? — кивок видит. — Кто отец? Юнги снова тишиной отвечает, взгляд в сторону отводит. — Ладно, — улыбается Ким. — Не думаю, что это так уж важно, главное, чтобы не тот монстр. Я даже готов породниться с Паками, — шутит Тэхен. — Чимин не такой уж и плохой вариант родственника. Не то что некоторые. — Я люблю его, — подаёт голос блондин. — ты же знаешь. — Это не мешает мне его ненавидеть, — вздыхает Тэ и на кровать рядом со старшим садится. — От его убийства меня удерживает лишь Хосок и то, что ты меня возненавидишь. — Я не... — Я знаю, о чем говорю, — брюнет Юнги за плечи обнимает, к себе прижимает, по светлым волосам гладит и лёгкий поцелуй на макушке парня оставляет. — Я его собственными руками закопать готов, — на ухо шепчет. — но не буду. — Жалеешь меня? — чуть отстраняется Мин. — Люблю. Они сидят так ещё какое-то время, а затем идут на кухню, ставят чайник и заваривают чай, звонят Джину по видеосвязи и новость сообщают. Тот выглядит весьма уставшим и потрёпанным, но грозится все бросить и приехать, а в ответ получает нагоняй от омег, даже Тэ свои пять копеек вставляет. Они прощаются довольно быстро, так как мужчина вновь засыпает прямо перед камерой. — Совсем забегался, — ворчит блондин, отключая вызов, и на младшего взгляд переводит. — Это даже к лучшему. У него уж слишком много энергии, мог и правда приехать. За всю ночь Юнги так и не говорит другу, кто отец ребенка, а Тэхен усердно дураком прикидывается, делает вид, что немого счастья в любимых глазах не видит. Он в душе уже всю квартиру к чертям разнёс, но перед Мином улыбается и спокойствие играет, знает, что тому поддержка нужна, а не глупые эмоции брюнета. Ким старшему слова против не скажет, о том, как так получилось, не спросит, просто обнимет покрепче, наблюдая за тем, как блондин в его руках засыпает, и зубы с силой сожмет, противоречиво-нежно по щеке друга ладонью проводя. Он дороже никого не имеет, поэтому невидимой опорой станет, чтобы не потерять, чтобы любить и защищать. Хосок забирает Тэхена рано утром. Здоровается с Мином, который улыбку с лица стереть не может, осторожно берет своего омегу за руку, к себе притягивает и обнимает трепетно и бережно, будто вечность не видел, но боль причинить боится. Юнги за этой сценой со стороны наблюдает, за тем, как уголки губ Тэ чуть приподнимаются, следит и странную боль в груди чувствует. Блондин знает, что Чон не обидит его друга, что и сам Тэхен наконец свое место нашел, но от этого пустота в сердце образуется, ее заполнить только новый человек сможет, и у Мина он теперь есть. Его маленькое счастье. Только его. Больше никто не причинит вреда его ребенку, Юнги об этом позаботится. С того момента омега потихоньку меняет стиль в одежде, чтобы позже не было подозрений, на более свободный, корректирует план на этот год и экстренно решает большинство крупных вопросов, которые планировалось урегулировать через пару месяцев. Мин такой прилив сил чувствует, будто выспался на год вперёд, он хорошо питается, ни один прием пищи не пропускает, но при этом успевает перевыполнить рабочий план на день. Блондин хочет побыстрее с компанией и альянсом разобраться, чтобы после спокойно в тень уйти, своего малыша не просто почувствовать, а увидеть. Он должен быть самым счастливым ребенком, раз его брату не повезло, и Юнги для этого всё что угодно сделает. В субботу Мин приходит на работу, чтобы забрать пару вещей, которые забыл, когда связывался с Сокджином по поводу филиала в России, и встречает в приемной Лиона, который что-то увлеченно печатает в своем компьютере. Юнги замирает на месте, немного теряется от прямого взгляда младшего, но все же улыбается и роняет довольно ясное «привет». — Доброе утро, господин Мин, — омега обратно к информации на экране своего монитора возвращается, будто и не сверлил только что взглядом своего начальника. Юнги пару секунд на месте топчется, по набалдашнику трости указательным пальцем скребёт, которая уже неотъемлемой частью его жизни стала, но снова открывает рот. — Я вчера оставил кое-какие вещи в кабинете Джина, пока работал, так что... — совсем затихает, себе под ноги смотрит. Мин себя глупо чувствует, даже не понимает толком, почему смущается, чего ждёт и почему не уходит. — Хорошо, — Им продолжает что-то увлеченно печатать, не проявляя абсолютно никакого интереса к старшему. — Можете передо мной не отчитываться, господин Мин. — Да, — выдыхает блондин, задумчиво разглядывая тонкие пальцы, порхающие над клавиатурой. И чего он ожидал, чего так боялся? Что Лион станет лезть в его жизнь или просто поинтересуется, в порядке ли Юнги. Видимо, многого хотел. Да кто он такой этому парню, чтобы тот о нем беспокоился. Просто злобный начальник, который использует его Чимина как только может. — Ты повзрослел, — предпринимает блондин ещё одну попытку поговорить, и Им поднимает голову, прекращая печатать. — Все ещё работаешь на Чонгука? Тогда ты должен больше времени проводить со мной, следить. — Господин Мин, — Лион делает паузу, вздыхает. — Я не цепной пёс, хоть и очень похож. Я выполняю лишь то, что мне приказывают, в остальное время я могу спокойно заниматься своими делами. Господин Чон не тиран, — только успевает он договорить, как в пустых глазах напротив тонет, боль, усмешку видит и язык прикусывает. Как он мог ляпнуть что-то подобное, да ещё и перед Юнги. Идиот. — Я... — пытается оправдаться омега. — Ты прав, — улыбается Мин, но Лиону на эту улыбку смотреть больно. — Он идеальный начальник. Только альфа из него никакой. И блондин быстрым шагом скрывается за дверью в кабинет, а Им долго парню вслед смотрит, после чего возвращается к компьютеру, чтобы прочитать на его мониторе сто раз выведенное «уйди». Лион обессиленно голову на стол роняет и стон не сдерживает. Как только Мин оказывается в кабинете Джина, его телефон объявляет о входящем звонке непрекращающейся вибрацией, и омега берет трубку, даже не взглянув на экран. — Слушаю, — Юнги устало падает в рабочее кресло старшего, чтобы в следующую секунду расслабленно улыбнуться родному голосу. — Привет. — Привет, зайчик, — слышится торопливое приветствие на том конце. — Я по делу звоню. Ты сейчас, случайно, не в моем кабинете? — Именно, — омега в удобном кожаном кресле крутится, но резко останавливается, когда слышит сдержанную просьбу Кима. — Что ты имеешь ввиду? — Я собираюсь раскрутить это агенство по максимуму, а для этого мне нужна его помощь. Не просто партнёра по бизнесу. Я знаю, что Антон хочет намного больше, так что... Просто сделай так, чтобы об этом не узнал Намджун, и перешли мне те бумаги, о которых я просил. — Ты с ума сошел?! — Юнги подскакивает на ноги, не сдерживая крик. — Хочешь переспать с этим Романовым? А ещё что? Замуж за него выскочить? А как же Намджун? — Не перегибай. Я ему в верности не клялся, — просто отрезает Джин и вздыхает. — Юнги, я люблю тебя и хочу как можно скорее вернуться к этому придурку, называющему себя любовью всей моей жизни, но все это гребаное строительство грозит растянуться на год, два, три... Я не выдержу столько без вас. И пусть Намджун меня потом проклинает, убить грозится, запереть, или какие там ещё приколы у долбаных глав кланов имеются, я просто хочу вернуться так скоро, как смогу. — Но Джин, — блондин предпринимает последнюю вялую попытку его отговорить и садится обратно в кресло. — Я рассказываю это тебе по двум причинам. Первое – я прошу твоей помощи, а второе – ты уже достаточно взрослый и должен меня понять. Я очень хочу вернуться. — Чокнутый. — Такой уж у тебя брат, — усмехается Ким. Они говорят ещё какое-то время, мужчина спрашивает о ребенке, вообще о состоянии омеги, слушает в ответ на все вопросы небольшие интересные истории и прощается, обещая, что все у них будет отлично. Юнги тогда через приемную, словно тень, проходит, на взволнованного Лиона внимания не обращает и знакомому юристу набирает.***
Чимин с подозрением на слишком активного и неоправданно счастливого брата смотрит, но молчит, просто выполняет свою работу, а после едет домой с Лионом. Они вообще теперь с Имом стали все больше времени проводить вместе, будто приклеенные. Шатен и раньше за Паком хвостиком увивался, но теперь и Чимин от младшего ни на шаг не отходит, наблюдает. С того случая с Намджуном уже пара недель прошла, но никто неловкой темы так и не поднимает. Старший все так же ходит на работу, а Лион – следом. Про Кима омега даже думать забыл, все его мысли Имом заняты. Блондин совсем не считает, что сделал что-то неправильное, когда поцеловал омегу, наоборот, именно это ощущение правильности и смущало его. Насколько же Чимин, оказывается, одинок, что потянулся к единственному человеку, который оказался добр к нему, и насколько Пак был слеп, что не замечал раньше эту постоянную ненавязчивую заботу со стороны Лиона. Блондин лишь сейчас по достоинству оценивает старания Има и невольно замечает, что ему это нравится. Омеге вообще младший нравится. Его улыбка, теплый взгляд, готовность всегда помочь, преданность и стопроцентная самоотдача. Пак настолько часто теперь о Лионе думает, что периодически выпадает из реальности, вспоминая аккуратные губки шатена, которые когда-то целовал. Чимин ещё хочет, но держится, кое-как на работе сосредотачивается, отметая ненужные мысли. Вот и сейчас парень с трудом взгляд от двери в приемную отрывает, за которой Им ему очередную встречу с другими директорами назначает, но в итоге вздыхает устало и закрывает ноутбук. Омега с силой ладонями лицо трёт, а после поднимается на ноги и идёт к тому, кто в последнее время все его мысли занимает. Стоит ему только открыть дверь, как шатен взволнованно подскакивает на ноги. — Что-то случилось, господин Пак? — Им выходит из-за своего рабочего стола и к старшему ближе подходит. А Чимин молчит, ему сказать нечего в свое оправдание. Он просто к косяку дверному прислоняется и руки на груди складывает, из-под полуопущенных ресниц на руки младшего смотрит, в себя его тонкий образ впитывает. — У Вас все в порядке? — Лион внимательно всего блондина разглядывает, его состояние анализирует. — Нет, — тихо произносит омега и усмехается, отмечая тревогу в глазах напротив. — Я целый день о тебе думаю, ни на чём сосредоточиться не могу, — Пак с интересом за расширивающимися от шока глазами наблюдает и ещё больше правды сказать хочет. — Так скучаю по тебе, что от тоски выть хочется, — говорит, а сам даже руки протянуть не пытается, так и стоит в закрытой позе, будто что-то неприятное произносит. — Лион, — парень взгляд свой на желанные губы переводит и смотрит внимательно за тем, как младший их облизывает от волнения. — Да, господин Пак? — сухо интересуется шатен, сам своей выдержке поражается. — Поцелуй меня, — выдыхает омега, и Им больше не ждёт, повторно разрешения не спрашивает. Он к старшему вплотную приближается и губами чужие обхватывает, чуть прикусывает верхнюю, а после зубами нижнюю оттягивает, чтобы тут же языком внутрь проникнуть. Лион не знает, сколько ему позволено, но возьмёт всё. Он пальцами в золотистые волосы на затылке Чимина зарывается, притягивает его к себе ещё ближе и поцелуй углубляет, слабый ответ чувствует. Они целуются до тех пор, пока возбуждение мозг не отключает. Тогда Пак младшего к стене прижимает и губами на шею переходит, посасывает нежную кожу, даже не думает, что следы оставить может. Он руками по бокам Има водит, рубашку его из брюк вытаскивает и оголенной кожи касается. Шатен дышит тяжело, но молчит, спугнуть старшего боится, он в горячих руках плавится, сам омеги коснуться хочет, даже тянется невольно, но останавливается в сантиметре. — Смелее, — горячо шепчет Пак на ухо парню и чувствует неуверенное прикосновение к своему члену через ткань брюк. — Ох... — не сдерживается Чимин и губу закусывает, чтобы не стонать слишком громко, а Има будто разрядом тока бьёт, и омега смелеет. — Ммм... — блондин ещё сильнее к младшему прижимается, чувствуя на себе уверенные прикосновения, и тяжёлым дыханием его шею опаляет. — Господин Пак, я сейчас с ума сойду, — Лион с силой закусывает одежду на плече старшего, пытаясь не сорваться. — Я не могу больше сдерживаться. — А кто тебя об этом просит..? — морщась от боли в плече, стонет Пак и кудрявые волосы поглаживает, шатена успокаивает. — Лион. Давай переспим, — Чимин младшего рядом с ухом целует, мягко так, будто любит до невозможности, и Им слезы не сдерживает. Даже когда впервые убил, омега не плакал, зато сейчас всхлипывает от счастья и страха, что это всего лишь шутка. — Ты веришь мне? — шепчет блондин на ухо Лиону, и тот кивает часто-часто. — Поехали в отель. Еще в такси Чимину в голову начинают лезть разные мысли о том, чтобы сбежать, Пак даже все отменить думает, но взгляд его на неестественно спокойного Лиона падает. Блондин на него с минуту смотрит, лёгкую дрожь младшего замечает и решает сомнения свои закопать на три метра, чтобы не достать. Он руку Има своей накрывает, за реакцией следит, а после пальцы с чужими переплетает, еле слышный судорожный выдох ловит, сам волнение чувствует. Когда они переступают порог номера, то в страсти не тонут, совсем наоборот. Им осторожно к блондину поворачивается и чуть сверху на любимый профиль смотрит. Он руки протягивает, в теплые объятия старшего заключает, носом в шею утыкается, сладкий запах ванили вдыхает, а после обжигает шею горячим дыханием. У Пака от этого все тело мурашками покрывается, и он крепче пальцами чужую рубашку сжимает. — Это точно нормально? — подаёт голос Чимин, а Лион напрягается от подобного вопроса. — Нормально, что я с таким нетерпением жду того, как ты коснешься меня? Как снимешь одежду и руками, губами уже по обнажённому телу пройдешься... Скажи мне, — взглядом в горящие глаза впивается. — это нормально так хотеть человека? — Не знаю, — шатен головой качает, но пальцами по чиминовой руке вниз спускается и маленькую ладошку сжимает. — Но я хочу намного больше, — резко наклоняется и целует пухлые губы. У Пака дыхание перехватыввет, а внизу живота пушистый комок счастья, смешанного с неуверенностью, расцветает. Они к кровати подходят, вместе на одеяла садятся, взглядом друг друга держат, не отпускают. Между ними искрит так, что невооружённым глазом видно. Лион тогда снова старшего целует, на мягкие подушки укладывает и не отстраняется до тех пор, пока сдавленный стон не слышит. Им нижнюю губу блондина зубами чуть оттягивает и на шею переходит, а Пак совсем под ласками плавится, пальцами в волнистых волосах путается, почти рычит от нетерпения. — Ты такой чувствительный, — шатен сам не замечает, как на «ты» переходит, но Чимин и на это реагирует до невозможности чутко, ещё ближе прижимаясь, будто в себя хочет младшего вдавить, слиться с ним в одно. — Люблю, — порывисто шепчет Лион, снова к губам возвращаясь, и мокро целует, языком горячий рот исследует, параллельно блондина и себя от одежды избавляет. Им вечер тогда слишком коротким кажется, воздух слишком горячим, а присутствие друг друга слишком необходимым. Чимину всего слишком. Слишком мало. Поэтому он только ближе к Лиону льнёт, смело отвечает на поцелуи, ласки, даже иногда инициативу в свои руки берет. Когда на них верхней одежды не остаётся, Пак шатена в грудь толкает и сверху устраивается, в свете заката из окон стройное подтянутое тело разглядывает. Парень знает, что перед ним омега, что сам такой же, понимает, но все же рельефный пресс пальцами обводит, острое желание губами повторить чувствует, себя не сдерживает, исполняет. А младший резко выдыхает от ощущения мягких губ на коже внизу живота и невольно бедрами вверх подаётся. Тогда Чимин из интереса кожу у резинки боксеров ногтями царапает, за морщинкой меж бровей Има наблюдает, стон слышит, смелеет и языком там же проводит, Лиона совсем с ума сводит. — Ты не должен, — останавливает шатен старшего, когда тот, не отрываясь от своего занятия, начинает спускать ненужную сейчас ткань, следуя за ней губами, на что Пак лишь улыбается, будто демон-искуситель, и продолжает. Лион тогда простынь в руках комкает, держит себя, боится лишнее движение сделать, чтобы не напугать старшего. — Ты здесь пахнешь так сильно, что у меня голова кружится, — омега с младшего совсем боксеры снимает и на член его смотрит, розоватой головкой любуется, а после языком касается, белесую капельку слизывает. — Хотя на вкус не так сладко, как я думал, — задумчиво отстраняется Чимин, наблюдая снизу вверх за смущённым парнем, который глаза рукой прикрывает. Пак больше увидеть хочет, поэтому взгляда от раскрасневшегося лица не уводит, когда головку полностью губами захватывает, параллельно средним пальцем внутрь ануса проникает, из-за естественной смазки легко глубже проскальзывает и с удовольствием протяжный стон слышит, а на лице наслаждение читает. Но хозяйничать Чимину долго не приходится, так как Лион окончательно остатки разума от такого откровенного Пака теряет, инициативу перехватывает и сверху устраивается, чтобы и его от нижнего белья освободить, на что только благодарный стон слышит. Им тогда в себя сразу два пальца пихает и, пока блондина ласками отвлекает, свой вход растягивает. С Чимином они попробуют позже, ведь первый раз для омеги довольно болезненный, а Лион хочет, чтобы старший в свою первую ночь кричал только от наслаждения. Поэтому лучше уж он сам на себя эту роль возьмёт. Тем более, ему хорошо уже от того, что это Чимин. Хорошо настолько, что он прямо сейчас кончить готов. Пак опомниться не успевает, как младший его прохода языком касается и чуть ли не мурлычет от того, что омега под ним лишь больше раскрывается, доверяет. Блондин скулить готов непонятно от чего, он ещё никогда подобного не испытывал, и поэтому ему все таким незнакомо-ярким кажется. Лион язык пальцем заменяет, а губами к плоти старшего припадает, сначала языком аккуратный член обводит, а затем сразу на всю длину заглатывает, тут же громкий стон слышит. Не сдержавшись, Чимин шатена на себя тянет и в аккуратные губки впивается, все свои чувства через поцелуй передает. Только Им времени не теряет, он, не отрываясь от горячих губ, вслепую возбуждённую плоть блондина находит, в себя направляет и разом садится, от резкого проникновения поцелуй разрывает и дугой выгибается. Ему чувство наполненности таким странным кажется, а от боли в уголках глаз слезы собираются, но Лион себе опомниться не даёт, сразу двигаться начинает и громкими стонами Чимина вознаграждается, улыбается довольно. Постепенно боль смешивается с наслаждением, и омега уже сам в голос стонать готов. Он все темп наращивает, руку за спину заводит и Пака сзади касается, снова пальцем в него погружается, ритм выравнивает, ускоряется, когда слышит многократное «еще». Он видит, как блондин весь напрягается, а после чувствует, как внутри разливается что-то горячее, и сам не выдерживает. Лион изливается на живот старшего следом и снова в его губы впивается, целует так, будто нет больше ничего вокруг, будто их только двое на весь огромный космос, и тепла получить больше не откуда. Когда Чимин разрывает поцелуй, аккуратно приподнимая смертельно уставшего Има и выскальзывая из него, то невольно по спине омеги проводит и с ужасом там борозды от своих ногтей чувствует. — Кажется, я исцарапал тебе спину, — осторожно произносит Пак, поглаживая спутанные и взмокшие волосы Лиона, который обессиленно лежит прямо на блондине. На что шатен гордо хмыкает: — Кажется, примерно неделю тебе придется ходить в одежде с высоким воротником. После минутного ленивого спора о том, стоит ли идти в душ именно сейчас, они все же поднимаются и направляются в ванную. Там они бережно смывают с друг друга пот и сперму, где-то вперемешку с кровью, внимательнее разглядывают результаты своей страсти, после чего пару минут нежатся в ванной в объятиях друг друга. Чимин тогда берет на себя роль старшего, будит задремавшего прямо в ванной Има и выходит из воды, помогая шатену не упасть, потому что ноги его держать отказываются. Потом он вытирает Лиона махровым полотенцем, вытирается сам и отводит младшего обратно в комнату, где укладывает в мягкую постель и ложится следом, обнимая со спины уже вновь уснувшего парня. На грани сознания он снова слышит тихое «люблю» и проваливается в сон окончательно.***
Сокджин уже пару месяцев весь будто на иголках, бета практически живёт на работе, хоть у него и имеется довольно большая квартира-студия, до которой можно спокойно добраться на метро всего за двадцать минут. Но даже на это у брюнета не всегда хватает сил, настолько его выматывает работа и слишком уж явный интерес со стороны Антона. Чтобы экономить время на дороге, так как их офисы находятся довольно далеко друг от друга, альфа освободил для Кима соседний со своим кабинет, оборудовал его всем необходимым и оставил бету возле себя. Джин никаких пошлых фраз или даже намеков не получает, всё-таки, Романов взрослый состоятельный мужчина, который не станет играть в такие игры. Он просто уведомляет брюнета, если тому идёт какой-то предмет одежды, или говорит о том, как тот красив. Антон вообще довольно прямолинеен, и это, наверно, черта его национальности. Киму по работе приходится много с кем общаться, и все эти люди кажутся ему слишком холодными, конкретными. Джин даже не знает, нравится ему это или нет, но от постоянного напряжения в обществе представителей такого менталитета устает и даже не замечает порой, как засыпает прямо на рабочем месте или во время разговора с Намджуном, из-за чего альфа постепенно звонит все реже. Он старается не нагружать бету своим эгоистичным желанием услышать любимый голос, поэтому чаще сообщения пишет или голосовые оставляет. Ким сообщает старшему о том, как скучает, как увидеть хочет и как любит, больше они ничего не обсуждают. У Сокджина сил не хватает. Вот и сегодня, когда солнце медленно заходит за горизонт, бета слышит стук в дверь. — Заходи, — объявляет Ким, и на пороге появляется Антон. Выглядит как всегда идеально, даже усталости не видно, классический костюм на простую черную футболку сидит на нем прекрасно, а глаза все так же в ледяной ад затягивают. Альфа подходит ближе к рабочему столу младшего и уже привычно улыбается. — Ты же не останешься сегодня опять на работе? — глубоким голосом интересуется мужчина средних лет, кабинет рассматривает. — Мне нужно только свести кое-какие документы, но я не знаю, сколько времени это займет, так что если закончил, можешь ехать домой, — не отрываясь от бумаг, машет рукой бета. — Я подожду, — Романов садится в кресло, что находится прямо перед столом Кима, и тот взгляд на альфу поднимает. — Зачем? — Ты так ничего и не поменял в кабинете, — переводит тему Антон, разглядывая строгую обстановку, которая была полностью в его стиле, но абсолютно точно не отражала характер Джина. — Я не собираюсь здесь задерживаться, — коротко объясняет бета и возвращается к бумагам. Они сидят в тишине ещё минут двадцать, пока Ким пытается разобраться с отчётами на русском языке, но тут по столу проходится вибрация, и бета переводит взгляд на звонящий телефон. «СЕКС» — большими русскими буквами объявляет мобильный, и бета усмехается, сбрасывая входящий. Антон же чуть приподнимает бровь, замечая необычное «имя» звонившего, но ничего не говорит. — Ты действительно собрался ждать меня до самого конца? — Сокджин снова взгляд на вибрирующий телефон бросает, но в этот раз сообщение видит и открывает. — У меня для тебя сюрприз, — улыбается альфа, даже не пытаясь прочитать корейский текст, и наблюдает за тем, как младший пытается улыбку сдержать от прочитанного. — Что? — отрывается Ким от прочтения, не услышав последнюю фразу, так как Намджун, в очередной раз, написал рапорт о своем дне с завершающим «люблю». — Закругляйся, доделаешь завтра, — Романов поднимается на ноги во весь свой высокий рост и застегивает пуговицы пиджака. — И это не обсуждается, — произносит он так, что возразить не представляется возможным. — У меня для тебя новости по поводу строительства. — Что решили? — Джин мигом забывает про телефон, что всего минуту назад подарил ему улыбку, и подскакивает на ноги. — Они продолжат? Все же закончится быстро, так? Антон молчит на этот выпад, необычно-красивое лицо перед собой разглядывает, а после бросает короткое «идём» и направляется к двери, брюнет следует за ним. Уже в машине Ким все же пытается спросить о том, куда они едут, но ответа не получает. Спустя минут тридцать, альфа тормозит у какого-то ресторана. — Я думал, у нас дела, — недовольно хмурит брови Сокджин, понимая, что повелся как дурак. — Все обсудим за ужином, — Романов глушит двигатель и выходит из автомобиля, чтобы открыть дверцу младшему. — Мне правда есть что тебе рассказать, а ты в кои-то веки поешь, — смотрит он серьезно на бету. В ресторане мужчина действительно говорит о делах, о том, что проект утвердили, но строительство довольно сильно затянется, и за младшим наблюдает. Кима же эта новость бьёт под дых, он рассчитывал провести в России пару месяцев, но никак не полгода, не год, не, тем более, обещанные три. Ему уже без Намджуна невыносимо, а рука устала самоудовлетворением заниматься, ещё немного и бета на первого встречного полезет. Тут его мысли резко на божественного мужчину натыкаются, которого от Джина лишь стол отделяет, и взгляд его настолько смешанным становится, что даже альфа замечает и останавливает свою речь. — Что-то не так? — Для чего все это? Все эти комплименты, ухаживания, ресторан. Для чего? Нравлюсь? Так я знаю, ещё в прошлый раз понял. Или ты на что-то рассчитываешь и в этот раз? Романов столовые приборы в сторону откладывает, тарелку отодвигает, пальцы в замок складывает и, уперев в них подбородок, взгляд на младшего переводит, долго в ответ смотрит. — Ты так молод, — это всё, что получает Джин на свои вопросы. После ресторана альфа отвозит Кима домой, желает хорошо выспаться и едет к себе. Утром бета просыпается от телефонного звонка, а когда берет мобильный в руки, чтобы посмотреть имя звонящего, виновато прикусывает губу, вспоминая, что так и не перезвонил вчера. — Доброе утро, — звучит довольно бодрый голос Намджуна, и брюнет крепче телефон к уху прижимает, больше любимых ноток услышать хочет. — Не разбудил? — Разбудил, — сонно бурчит старший, но почему-то самым счастливым себя чувствует. — С чего вдруг звонишь? Обычно сообщения шлёшь. — Соскучился, — бета улыбку слышит, сам невольно улыбается. — Как ты? А Джин молчит, и тишина эта, будто сладкий мёд, на минуты растягивается. — Нормально. Расскажи мне что-нибудь, — хрипло произносит старший и прочищает горло, тут же оправдываясь, что это от долгого сна. Альфа тогда про случай с Лионом вспоминает, говорит о том, что все чаще их вместе видит, и Чимин в этих отношениях уже не королем себя чувствует, за которым слуга бегает, а равным. Намджун интересуется, нормально ли, что они оба омеги, и не станет ли это в будущем обоим казаться глупой ошибкой молодости, на что Джин выдает лаконичное «сами разберутся», и блондин соглашается. Кимы этим утром прощаются долго, когда старший смотрит на время звонка, то видит «33:27». Они разговаривали больше получаса. Бета тогда еще долго на контакт младшего смотрит, зубы с силой сжимает и впервые за все время командировки слезы не сдерживает. Как же он соскучился. Пока собирается на работу, Сокджин звонит Мину. Сообщает ему о том, что вернуться быстрее хочет и только один способ видит, чтобы это осуществилось. Младший тогда чуть ли не кричит на брюнета, а Киму стоит огромных трудов сказать ровное «я ему в верности не клялся». Клялся. Только не вслух. Джин каждый вечер только об альфе и думает, о том как вернётся к нему, сядет возле камина в охотничьем домике блондина, вдохнет запах пороха и крепкие руки на себе ощутит. Ким настолько помешался на Намджуне, что только для него раздеться готов, обнажить не только тело, но и душу. Поэтому он все сделает, чтобы только вернуться домой как можно раньше, и если Антону для этого нужен секс, он его получит. В понедельник утром Джин опять собирается на работу. Смотрит на себя в зеркало минут пять, смелости набирается, чтобы с Антоном поговорить, сам поражается тому, как тяжело ему это даётся. Ким все выходные об этом думал, а ведь ещё всего год назад он мог лишь из интереса лечь в постель с кем угодно, сейчас же бете приходится все свои смелость, наглость и беспринципность собрать для того, чтобы просто предложить. Джина трясет, и вовсе не от того, что он боится реакции Намджуна, если тот вдруг узнает, совсем нет. Бета себя предателем чувствует, самым настоящим, как в фильмах показывают. Он вспоминает такое понятие как измена и думает, что именно это и собирается сделать. Только младший даже злиться на него за это права не имеет, ведь Ким ему ничего не обещал, однако Джину все равно страшно, да ему даже не хочется никого другого касаться, он по своему альфе соскучился, только его видеть хочет, чувствовать. Брюнет последний взгляд на свое отражение бросает, идеальный образ видит, сам все утро старался, чтобы у Романова шанса не было отказать. Он на мгновение лицо кривит, но все же примеряет на себя приятную улыбку и выходит из дома, забыв закрыть окно. Ветер тогда все бумаги, что бета принес с работы на проверку, по комнате раскидывает, беспорядок после себя оставляет и снова вдаль уносится. А Сокджин без стука в кабинет Антона заходит, к тяжёлому столу из темного дерева приближается, на него ладонями опирается и четко произносит, глядя в удивлённые серые глаза: — Давай переспим.***
Ночь с субботы на воскресенье Юнги проводит в раздумьях. Он все новую порцию чая себе наливает, присутствие Тэхена имитирует, ведь именно он этим теплым напитком пахнет. Парень об утреннем разговоре с бетой думает, пальцами по гладкой деревянной столешнице постукивает и все свои вопросы вслух задаёт. Блондин выполнил просьбу старшего сразу же, как тот попросил, только вот с каждой новой кружкой чая омега все больше убеждается в том, что зря. Мин не знает, какие именно отношения у его брата с Ким Намджуном, но такой выход из ситуации ему кажется предательством, что бы Сокджин ни говорил. Блондин не раз становился свидетелем случайных проявлений чувств альфы и мог поспорить, что они вполне способны посоперничать с его собственными чувствами к Чонгуку. Именно поэтому Мин не хочет, чтобы Джин совершал ошибку, иначе Намджуну будет очень больно, и парень не знает, насколько опасным это окажется для всех них, и для самого Юнги в том числе, ведь он знал правду. В любой другой ситуации блондин бы принял риск, однако теперь он не только за себя отвечает, омега под сердцем их с Чоном малыша носит, а значит, должен в первую очередь думать о себе. Но он не хочет мешать брату ни в чем, и если это единственный способ для Сокджина вернуться, то Мин должен помочь. Юнги тяжело вздыхает и взгляд на чай в кружке переводит. Как же его выматывают все эти мысли. Он вдруг усмехается самому себе и произносит в пустоту квартиры: — А ты как думаешь, малыш? Ему лишь упавшая со смесителя в раковину капля отвечает, и омега снова губу закусывает. Думает. На следующее утро Юнги приходит в офис бодрый и сразу же подходит к стойке, за которой Лион принимает и консультирует посетителей. — Назначь мне встречу с Ким Намджуном сегодня же, — чеканит он. — желательно в ближайший час. Это срочно. Скажи ему, что если не будет возможности встретиться в моём офисе, я подъеду сам. Ответ жду через пять минут, — и удаляется в свой кабинет, что находится рядом с кабинетом Пака. Он выбрал. И пусть Джин его потом сожрёт с потрохами, мозг своим визжанием вынесет, Юнги не даст ему разрушить их будущее.