Запрет на чувства

Сумерки заглядывали в лобовое стекло машины Эбби Гриффин. Женщина направлялась домой с мыслью, что просто так сегодня ей не удастся уснуть, придется использовать снотворное. Послезавтра все должно закончиться, или жизнь, или смерть. Вряд ли ей удастся избежать смерти, если план Лексы не сработает. Дороги Полиса были довольно пустыми, поэтому женщина быстро добралась до своей квартиры. Она, как и Лекса, уже давно не жила в своем доме, в доме, в котором росла Кларк, который они с Джейком построили вместе. Воспоминания горько ударили в самое сердце, одинокая слеза покатилась по щеке, Эбигейл судорожно вытерла её. За все это время привычка скрывать эмоции стала настолько сильной, что действия, в момент потери контроля осуществлялись на автомате. Женщина заехала в подземную парковку, заглушила мотор и находясь где-то глубоко в собственных размышлениях, направляясь в сторону лифта, она так и не смогла заметить, как вслед за ней заехал черный хаммер и припарковался рядом с её небольшим на фоне Фольксвагеном. Три человека вышли на 18 этаже и направились в квартиру 36. Не было ни стука в дверь, ни одного лишнего звука. Они вошли в квартиру открыв её дубликатом ключей. План был предопределен, это убийство должно быть похожим на самоубийство, поэтому на женщине не должно быть никаких следов сопротивления. 18 этаж прекрасно подходил для того, чтобы выпрыгнуть в окно, но указание было подвесить Гриффин, перед тем заставив ее написать предсмертную записку о том насколько трудно ей было притворяться, и что этот мир не для нее. Дагерти, Густус и Джонс разместились в небольшой гостиной. Шум воды из ванной комнаты давал понять, что Гриффин принимает душ. Это задача казалась трем агентам довольно скучной. Поэтому они были более чем уверены в том, что справятся достаточно быстро и разъедутся по собственным домам. Эбигейл вышла из душа и её глаза встретились с глазами Джонс, что буквально разлеглась на мягком диване уставив свой взгляд на дверь ванной комнаты. — Привет, Эбигейл! — губы женщины растянулись в саркастической улыбке. — Ты знаешь у нас здесь задача и ты её огромная часть. Эбби не пыталась убежать, в её глазах не было страха, скорее быстрое осознание дальнейшего развития событий. — Можно я хотя бы оденусь, — она ​​кивнула в сторону комнаты. — Да, конечно, вперед, — с тем же сарказмом добавила Джонс. Дагерти и Густус чувствовали себя лишними в этой квартире, но против приказа Найи пойти не могли. Через несколько минут Эбигейл Гриффин вышла в гостиную и не дождавшись и слова из уст одного из них, гордо выпалила: — Если Ная думает, что вы что-то найдете в моих вещах, или в моей лаборатории, после того как она убьет меня, то она сильно ошибается. Формула наркотика нового поколения есть только в моей голове. Вы конечно можете убить меня не сообщая об этом Найи. Но вы не менее заинтересованы в этом чем она. Поэтому я думаю стоит спросить у нее действительно ли она хочет лишить жизни человека, который наконец-то достиг столь желанной для нее цели? Все трое обалдели от услышанного. Как бы им не хотелось выполнять предыдущий приказ Найи, но заявление Гриффин все в корне меняло. Дагерти вытащил телефон и быстро набрал номер секретаря Найи, очевидно, что перед собранием Совета Полиса Ная задерживалась в офисе до поздней ночи. Равномерный тон секретарши зазвучал в ухо агента. Она не успела договорить приветствия, как Дагерти её перебил: — Сейчас же соедини меня с Наей! Это агент Дагерти. — на том конце мгновенно раздался щелчок перенаправления. — Слушаю, Дагерти! — тон Найи казался спокойным, как будто и не было вовсе припадка гнева. — Надеюсь это что-то важное! — У нас возникла проблема с Гриффин. Она утверждает, что уже изобрела наркотик нового поколения и все записи уничтожены. Все данные знает только она. — на другом конце воцарилось молчание. — Немедленно доставьте её в офис и заприте в камере. И чтобы волоска не упало с её головы! — женщина бросила трубку. *** Привет, Кларк! Вряд ли удастся все сказать в письме, но я по крайней мере попробую, потому что другой возможности больше не представится. Как сегодня помню день, когда взяла тебя в плен. Прости меня за это, потому-что тебе пришлось пройти столько испытаний. Я не могу тебе описать как долго я ждала того момента когда наши глаза встретятся, и я в очередной раз пойму, что передо мной моя единственная на всю жизнь. Тот день, когда я поймала тебя в пещерах и впервые за столько лет коснулась твоего тела, пусть только для того, чтобы схватить, я буду помнить даже после своей смерти. Ощущение облегчения, что разлилось теплом по всему телу от одного лишь прикосновения, надежда и вера, что возродились в одно мгновение. Моя милая Кларк, мне невероятно жаль, что я никогда так тебе и не объясню своих действий, не извинюсь за мнимую ненависть и жестокость. Моя жизнь погасла в тот день, когда ты покинула Полис. Еще до того дня я была наполовину мертва, а уже после, сердце мое замерло в груди окончательно. Какой же я была дурой, все время в душе тлели чувства к тебе, но я старательно их отрицала. Они никогда не исчезали. Никогда не забуду твоих испуганных голубых глаз, которые искали хоть какой-то поддержки, хотя бы от кого-то на такой неизвестной и чужой территории. Это была наша первая встреча. Именно в тот момент я поняла насколько сильно я хочу тебя защитить, уберечь от любых возможных бед. Ты казалась хрупкой, робкой и застенчивой девушкой которая не способна постоять за себя. Это уже потом мне стало понятно насколько первое впечатление о человеке бывает обманчивым. Ощущение родства никогда не покидало меня. Я не понимала его, потому что не чувствовала такого никогда, ни с кем. Это пугало меня, но в то же время я чувствовала себя настолько счастливой, что даже не могла найти слов чтобы описать это состояние. И я видела в твоих глазах то же самое, я понимала, что ты чувствуешь то же, поэтому наша связь была настолько крепкой и неизменно искренней. Кто-то может сказать, что такого не бывает, что родство душ — это лишь выдумка, или что мы двое — это исключение из правил. Но я знаю наверняка, что такое бывает и когда человек встречает свою родственную душу, ему надо до последнего держаться за нее и не отпускать при любых обстоятельствах. Все началось с дружбы, мы были одним целым, понимали друг друга без слов, только загадочно улыбались другим, и молча шли куда-то вместе. Никому не был понятен наш собственноручно созданный мир, потому что мы вложили в него всю детскую любовь, которая только начала зарождаться в наших крошечных сердцах. Но эти чувства были настолько светлыми, чистыми и глубокими, что преодолеть их не смогли даже годы врозь. Я держалась за тебя всегда. Все эти годы саморазрушения и отчаяния не разорвали нить которой нас связала судьба. Я убивала людей, невинных, тех кто не мог себя защитить и я ненавижу себя за это, и буду ненавидеть до последнего вздоха.  Любовь к тебе стала моим спасением. Ради тебя я сохранила в своем сердце крохотную надежду вернуться ко всему человеческому, на путь моего отца. Я хотела вернуть все ценности и веру в то, что люди сами способны выбирать свой путь. Путь, полный боли и разочарований, отчаяния и страха, и в тоже время: радости и улыбок, покоя и уюта, мира и счастья. Только проходя через все круги ада можно стать Человеком. Как бы низко мы не падали, подниматься ли — это наш выбор. Люди пошли за Наей не из собственного стремления и желания, они пошли за ней из-за страха. Они боялись не подчиниться, зная и понимая насколько эта женщина стремится достичь своей цели. Пропаганда надежности наркотика который отключит ненависть, которая может привести к фатальным последствиям заполонила город и люди верили в нее. Никто не объяснял людям, что осознание ненависти — это первый шаг к прощению. Они пошли за Наей под давлением собственного страха, а за тобой они пойдут, потому что поймут, что ни один в мире наркотик не способен проявить самые человечные качества, не способен сдержать войны и кровопролития. Только человеческий выбор и желание измениться к лучшему сделает мир более комфортным для всех. Твое открытое сердце, твои истинные намерения сохранить каждую жизнь, все что ты делала все эти годы, все это не пройдет даром. Ты покажешь миру, что мы способны сами выбирать свой путь. А моя смерть пробудит тебя от действия наркотика. Все должно быть именно так, без каких-либо вмешательств и попыток меня спасти. Ты должна показать Совету Полиса и всем людям, что наркотик — это миф придуманный Наей и он не способен контролировать человеческое сердце. Он не способен покорить человеческую волю целиком и полностью. Ты будешь сомневаться до последнего принимать ли тебе наркотик. Страх скуёт тебя и ты будешь бояться, что моя смерть не коснется твоего сердца, пелена глаз не спадет, что ты не почувствуешь и крошки сожаления о моей потере. Моя самая дорогая Кларк, твое большое сердце отзовется болью и люди наконец прозреют. Они поймут свою ошибку и этот диктаторский режим будет уничтожен. Ты станешь олицетворением надежды и человечности, они пойдут за тобой. Когда сомнения завладеют твоим сердцем, когда тебе захочется сделать все по-другому, не бойся, ибо смерть — это еще не конец и мы обязательно встретимся снова… С любовью, Лекса! Кларк крепко прижимает к груди письмо, которое Аня вручила ей со словами: — Она просила передать тебе его именно сегодня. Завтра решится дальнейшее будущее всего человечества. Завтра она потеряет ту, что важнее всего на свете, ради этого будущего. Слезы стекают по лицу от осознания того что она должна сделать. На столе стоит флакон с ядом, о котором так мечтала Ная. Единственный в своем роде экземпляр. *** Мысли бушуют в голове с бешеной скоростью. Лекса сидит на полу своей камеры и обдумывает свою завтрашнюю речь перед началом ее конца. Ная наконец-то добилась своего, она избавится от нее навсегда, и если члены Совета Полиса не примут во внимание компромат на Наю, или проигнорируют план связан с Кларк, то ее смерть будет напрасной. Брюнетка вспоминает слова из своего последнего письма для Кларк. Она нежно касается пальцами кулона, который был с ней все это время. В моменты, когда все казалось бессмысленным, и когда вера тонула во тьме, она всегда брала его в руки, как будто он был талисманом ее силы и мужества двигаться вперед, он давал иллюзорное ощущение что Кларк все это время была рядом. Она поднимает глаза к потолку, пытаясь удержать слезы, но они медленно катятся по ее лицу, нет ни рыданий, ни всхлипываний, только дорожки слез и принятие этого развития событий. Она продумала все до мелочей и единственное, что ей остается — это придерживаться плана и больше не бояться. Свет в камере гаснет, и от смерти девушку отделяет лишь ее последняя ночь на этой грешной земле…