В час нужды

      Ганнибал закрыл ноутбук и положил его на край кровати. Он едва ли рассказал хоть что-то, но его не покидало чувство, что он полностью сознался в своих дальнейших намерениях.       Мне нужно разобраться со своим прошлым, прежде чем я смогу заняться будущим.       Он найдёт человека, съевшего его сестру и заставившего его сделать то же самое. Найдёт и убьёт. В его понимании, это было самой очевидной и праведной вещью на свете. Большую часть времени Ганнибал проводил, подолгу блуждая в чертогах собственного разума. Вторжения из реального мира были редки и нежелательны.       Ему вообще не следовало продолжать переписываться с Hookline. Разделённые расстоянием и часовыми поясами, такие отношения казались безопасными. Пока Hookline не признался, что хотел бы стать полицейским и ловить убийц. Это моментально лишило Ганнибала чувства собственной защищённости.       Иногда Ганнибал напрочь забывал, что всё, что он собирался воплотить в жизнь, в действительности являлось преступлением. Это ощущалось справедливостью. Это и было справедливостью. И совершенно несправедливым было то, что он не мог поделиться этим с миром, или хотя бы с одним-единственным мальчиком на другом конце света. У правды была своя цена. И последствия.       С самого начала чат был плохой идеей, совершенно ему не свойственной. В чатах знакомились и общались. А ему не нужно было общение. Не нужно было ни с кем разговаривать. Всё, что ему было нужно — выследить свою добычу и сожрать заживо.       Больше он в чат не вернётся. И никогда не заговорит с Hookline.

***

      В понедельник ночью Ганнибал проснулся от до боли знакомого кошмара: метель, кровь на снегу и неуёмное желание кричать изо всех сил. Кричать так, чтобы услышал весь мир. Но он не мог издать ни звука. Голос снова пропал, совсем как тогда. После случившего он не мог говорить почти год. Его горло сжалось так сильно, что он едва мог дышать. Он схватил с тумбочки стакан с водой и залпом его осушил, крепко сжимая дрожащими руками.       Была полночь. Hookline, должно быть, уже вернулся из школы и теперь ужинал с отцом. Ганнибал всё равно потянулся к ноутбуку. Он решил зайти повисеть в чате, как обычно. Просто чтоб напомнить себе о том, что вне его собственной головы существует целый мир. Он не нуждался в этом мире, но прямо сейчас ему хотелось быть его частью. А желание — это не совсем то же самое, что нужда. С ним можно было смириться.       Он залогинился. Hookline написал ему почти сразу. Ганнибал закрыл глаза, легонько касаясь клавиш кончиками пальцев, и почувствовал, как петля, стягивающая его горло, постепенно ослабевает. Это немного его успокоило. hookline: эй, а ты разве не должен спать? alecto: я и спал. проснулся hookline: кошмары? alecto: Почему ты так подумал? hookline: не знаю, мне они часто снятся alecto: мне нет alecto: обычно hookline: но сегодня приснился? alecto: да hookline: хочешь мне рассказать?       Ганнибал смотрел на яркий экран в темноте своей комнаты, пока его глаза не заболели. alecto: это помогает? hookline: иногда. обычно мне проще снова заснуть, если я расскажу про кошмар папе. он тогда кажется менее реальным alecto: а что, если это и было реальным? hookline: как воспоминание? alecto: именно. как воспоминание hookline: мне обычно не снится то, что со мной уже случалось. всё действительно настолько плохо?       Ганнибал сглотнул, холод медленно поднимался по его босым ногам в снегу. Он стянул с кровати второе одеяло и накинул на плечи. А потом сделал то, что обещал себе не делать никогда в жизни. alecto: Моя семья погибла. Их убили. hookline: блять hookline: то есть мои соболезнования hookline: ты поэтому живёшь с тётей и дядей? alecto: да. Моих родителей и младшую сестру убили       Последовала пауза. Ганнибал представил, как Hookline лихорадочно пытается придумать хоть что-то в ответ. Неосуществимая задача. alecto: была зима. мы были в нашем семейном поместье в Литве. вдали от всего. В дверь постучал человек, сказал, что у него сломалась машина, и мой отец пригласил его в дом alecto: первыми он убил родителей alecto: а меня и сестру держал в течение недели alecto: а потом убил и её alecto: я сбежал alecto: добрался до ближайшего поселения. Когда полиция вернулась в дом, того человека уже не было. Они так его и не нашли.       Ещё одна пауза. Паника Ганнибала стихла, сердцебиение пришло в норму. Наверное, нужно было просто выйти из чата прямо сейчас. Было невероятно грубо вот так вываливать на кого-то своё прошлое, особенно на Hookline. Он ведь всего на год младше самого Ганнибала, и за плечами у него наверняка никакого жизненного опыта. hookline: ты ведь найдёшь его?       Сердце Ганнибала ёкнуло. Hookline предупреждал его. Он говорил, что хорошо разбирается в людях, и это оказалось правдой.       Курсор моргнул в ожидании. Он должен всё отрицать. Должен. Он дважды напечатал ответ и оба раза стёр. alecto: Да. Я собираюсь его найти. hookline: я помогу тебе       Ганнибал осторожно дотронулся до букв на экране. Он никогда даже не задумывался о чьей-либо помощи. Она была ему не нужна. И, конечно же, Hookline совершенно не осознавал, на что подписывается, предлагая свою помощь. Но, даже если и так, Ганнибал не хотел говорить «нет». Он должен был. Несомненно, должен был сказать «нет», но не сегодня. Он хотел сказать… alecto: спасибо