Rewrite the stars

Улыбайся, не доставляй беде удовольствия. (Г.Г.Маркес)

На подлёте к Аркейну Маккарти прилипает носом к иллюминатору, наблюдая за тем, как постепенно становится всё ближе и ближе небольшая красноватая планета с двумя спутниками. Всё ближе и ближе. Брейк чувствует, как воздух исчезает из лёгких, а сердце начинает стучать где-то в горле. Лайнер вот-вот взорвется, и их всех раскидает по орбите. Он успевает добежать до уборной, и там его тошнит бесцветной желчью и выпитым всего пятнадцать минут назад быстрорастворимым дрянным кафом. Всё ближе и ближе. Перемигивание огней светодиодного города под колпаком, а на северо-западе — безжизненные серые кратеры невысоких гор. Заблокированные двери капитанского мостика, отключённая система безопасности. Команда, его верный экипаж Самоотверженного — тела на полу, будто поломанные детальки. Чёрная кровь на приборной панели. Шестнадцать ксеносов, не включая Кевина. Чёрный каф в сливе — Брейк, не глядя, вдавливает ладонь в сенсор смыва, и его выворачивает ещё раз. Бесшумный DREAD в дрожащих руках. Рукоятка влажная от пота, и пистолет всё норовит выскользнуть и бухнуться вниз, но Брейк — Кевин — вцепляется в него, как будто от этого зависит его жизнь. Луна всё ближе. Охрана и дроиды пытаются выломать замки снаружи и добраться до него — скребутся в плексигласовую обшивку, как голодные кошки. Альбус предвкушающе улыбается и шёпотом (нос начинает кровить) называет Кевина молодцом, когда он берётся за штурвал и направляет Самоотверженного прямо на город. Три случайные жертвы на Арканисе, одиннадцать — экипаж команды «Самотверженного». Шлюзы не выдерживают, и в Кевина стреляют — перед тем, как упасть, он успевает размозжить голову двум ксеносам. Умирая, он думает только о том, что столкновение неизбежно. К моменту столкновения он ещё жив. — Я убил всю команду Самоотверженного, а потом направил корабль в сторону обитаемого спутника, и мы влетели аккурат в мегаполис, — произносит Брейк, когда возвращается. Он не хочет этого говорить, но слова сами сходят с языка, а с сердца тут же сваливается тяжеленная гиря. Он и не думал, что это было так… важно. — Я догадывался, — флегматично отвечает Маккарти, разворачиваясь к нему. — Догадывался? — Ты перестрелял весь свой экипаж, умник, — лицо у доктора холодное, голос — жестокий. Брейк это заслуживает. — Зачем? Зачем? Брейк падает задницей на футон. Перед глазами кружатся потолок и стены. Колёса сделали его ничтожным посмешищем, которое не умеет держать язык за зубами и справляться с последствиями своих поступков. Или просто поступки были вне его психокомплекса? Но он совершил их. Он совершил их, и… зачем. Может, он просто всегда был слабаком. — Эй, — футон мягко прогибается совсем рядом с его бедром. Маккарти аккуратно трясёт его за плечо, — так дело не пойдёт, капитан. Брейк дёргается, стремясь стряхнуть чужую ладонь — док, мы плывём на гребаном лайнере, зачем тебе перчатки? Противно прикасаться к чему-то, что стоит меньше сотни тысяч кредитов? Или ужасные шрамы? Или обычные руки? Не то что бы Брейку было интересно, но мозг, переключившись на абсолютно дурацкий вопрос, начинает визжать чуть тише. — Давай, — Маккарти кажется ленивым и уставшим, — четыре счёта — вдыхаешь, семь — задерживаешь дыхание, восемь — выдыхаешь. Повторяй за мной. Вдох. Раз, два, три. Всё ещё вдох. Четыре. Голова похожа на переполненную цистерну сжиженного азота. …Шесть, семь. Лёгкие покалывает. Кислород превращается в углекислый газ, а Кевин Регнард истекает кровью на Самоотверженном там же, где полегла вся его команда. Маккарти дышит в унисон с Брейком. Восемь. Спустя несколько минут внутри не остаётся ничего. *** Лайнер стыкуется с орбитпортом. Они с Маккарти, подхватив сумки, пересаживаются на аэробус и наконец ступают на поверхность Аркейна — Брейк, до того пребывавший в мрачно-меланхолическом настроении, удивленно моргает. Погода ясная, солнечная. В городе по-настоящему летняя (по мнению Кевина) температура — триста по Кельвину — хотя в этой широте, как сообщает ему КПК на запястье, только-только началась весна. Небо — среднего оттенка между сиреневым и голубым, и светлое-светлое, будто присыпанное пылью. Если сощуриться, то можно разглядеть два бледных пёрышка — орбитальную станцию и один из спутников. Лёгкий ветер мягко ерошит непослушный короткий ёжик брейковых волос, тепло расцеловывает щёки. В воздухе пахнет жизнью мегаполиса, а ещё солью — рядом океан — и чем-то сладким и незнакомым. — Что это за запах? — спрашивает Брейк просто чтобы что-то спросить. — Аи’ри, — Маккарти оглядывается, пытаясь определить источник, — местный попсовый десерт. Наверное, где-то недалеко пекарня. Хочешь? Брейк собирается пожать плечами и молча отправиться к стоянке наземного транспорта, но его живот начинает предательски ворчать. — Пойдём, — Маккарти с улыбкой бесцеремонно тянет его за рукав, — я тоже хочу. Пекарня оказывается крохотным уличным стендом с броской вывеской, аи’ри — тонкими блинчиками, по форме напоминающими кесадилью. VRD услужливо подсвечивает зелёным те пункты в меню начинок, которые тело Брейка сможет переварить без вреда для себя, и он наугад выбирает один из них на пробу. Горячее полупрозрачное тесто кажется практически пресным, но это даже к лучшему — оно ненавязчиво оттеняет густую сиреневую пасту, сладкую и свежую, словно в гамме вкусов затерялась нежная мята. Десерт тает во рту, и Брейк чувствует, что липкая паника отступает. *** Их отель находится недалеко от Восточного технологического института в Фотоновой лагуне, и по приезду выясняется, что жить они будут в люксе — две раздельные комнаты с громадными кроватями, общая гостиная и освежитель. Вид — на бескрайнюю черноту океана. Брейк интересуется у Маккарти: — Это бонусы конференции или ты просто с кем-то удачно знаком? — Удачно знаком, — усмехается доктор, — конференцию спонсирует фонд влиятельного чиновника, а я задействован в одном его проекте. — Ого, — присвистывает Брейк, — большие дела творятся. — Очень большие. И ты должен держать уровень! — Что ты имеешь в виду? — Твой костюм, — Маккарти скорбно прикрывает прозрачные глаза, — никуда не годится. — А что не так? Брейк с удивлением смотрится в зеркало. Костюм как костюм, классическая на грани с банальностью мешковатая двойка: чёрные брюки, пиджак и галстук, белые кроссовки и рубашка. Свободная ткань не сковывает движения, а обувь достаточно удобна, чтобы бежать или драться. В конце-концов, он телохранитель, а не учёный или модный манекенщик. — В тебе нет лоска, — Маккарти вновь нарушает его личное пространство, приближается со спины, как хищная птица — берет Брейка за руку, сплетает их пальцы; левая ладонь застывает на уровне талии, но тела Брейка так и не касается, и Брейк за это признателен. Со стороны они выглядят, словно танцуют. — И? — мрачно осведомляется Брейк, — что дальше? Какая разница, как я выгляжу? Мы приехали на научную конференцию, а не на показ новой коллекции шмоток. Захват Маккарти становится крепче, злее — но в следующую секунду он отходит, восстанавливая границы между ними, и из его движений пропадает кокетливая лёгкость. — Во-первых, — начинает он, — жители Аркейна уделяют большое внимание своему внешнему виду. Во-вторых, у тебя тяжеленный взгляд террориста и вечно недовольное выражение лица, что приблизительно равносильно появлению на сцене без штанов. — Чего? — опешивает Брейк. Маккарти несёт какой-то сложноперевариваемый бред. — Без улыбки ты обнажён, слаб и жалок, — кончики накрашенных ногтей Маккарти касаются уголков губ, и те разъезжаются в улыбке, — ты разбит, и это все видят, хотя не должен видеть никто. Но не беспокойся, подходящий аутфит сможет скрыть даже такой существенный недостаток. Он обнажён, слаб и жалок. Он слаб и жалок. Он убил несколько тысяч ксеносов и умер дважды. Он слаб и жалок. Он — недостаток. Смотрит в зеркало, ловит взгляд Маккарти. Холодный и нежный. Как взгляд может быть одновременно холодным и нежным? От этого внутри просыпается давно издохшая ярость: стадия гнева пройдена месяцы назад, прямо по курсу до самого края бесконечной вселенной — стылый вакуум депрессии. Рии перечисляла ему: отрицание, гнев, торг. И вдруг — не зудящее раздражение — а циановая искра злости. — Я слаб и жалок, — повторяет за доктором Брейк негромко, — но я не нуждаюсь в подачках лицемерного ублюдка, и не позволю оскорблять себя таким образом. — Не позволишь? — в голосе Маккарти звучит неподдельный интерес, а издёвка не ощущается. Что не так с этим парнем? — И как же? Пожалуешься Шерил? — Нет, — Брейк улыбается, — зачем? Ты правильно сказал: я — террорист. А ещё мне нечего терять. Смерть меня не страшит, и свернуть твою лебединую шейку я в случае чего смогу без особых усилий. Брейк способен на такое. Конечно же, он способен. Он видел, как жизнь покидает тело, и чувствовал, как хрипит и захлебывается человек, если ему перерезать горло. Они с Маккарти одного роста, но доктор явно не уделяет должного внимания своей физической подготовке. Это даже не будет особенно сложно. Брейк знает, что способен на такое, и Маккарти знает, что он способен. — Хорошо, Зарксис, — Маккарти вскидывает руки в примирительном жесте, — не стоит устраивать смертоубийства прямо перед салатом господ академиков. На конференции и без меня будет достаточно мертвецов. Имя — Зарксис — ощущается ударом шокера. Звучит неправильно. — Брейк, — поправляет его Брейк. — Хорошо, Брейк, — повторяет Маккарти. Брейк выигрывает себе несколько глотков свежего океанического воздуха, но Маккарти выглядит довольным и вовсе не проигравшим, и от этого у Брейка ещё больше портится настроение. — Что ты имеешь в виду под достаточным количеством мертвецов? Маккарти моментально теряет интерес. — Ты знаешь историю фонда-организатора? — Нет. Понятия не имею. — И правильно, — вздыхает Маккарти, — потому что тоска зелёная. Если вкратце, то мой босс основал фонд и через него спонсирует изучение гиперпространства, а названо всё это дело в память о его погибшем сколько-то-там-юродном-родственнике. Как сентиментально, думает Брейк. И как же много трупов.