Я ни в чем не виноват

      Игорь знал, что Вишневский использует скипидар в качестве растворителя. Буквально вынюхал, напал на хвойный шлейф, когда тот ошивался в его дворе, рыская в траве в поисках чего-то под названием «сибирская заворотушечка». Не то чтобы у Катамаранова вдруг резко закончились места, где можно было достать дорогое его сердцу пойло. Но он слышал, что у Гвидона вокруг коттеджа расставлены капканы, и решил, что ему предоставляется возможность спасти сразу двух зайцев – себя от обезвоживания, и какого-нибудь натурального зайца от смерти в железной ловушке.       Жил Вишневский на задворках Катамарановска, глубоко в лесу, и ближе перебираться не планировал. А то как же, еще за свет платить заставят! Игорь вылез из своего подвала, когда уже стемнело. На дворе стояло раннее лето, воздух за день прогревался достаточно, так что стеганое нечто, служившее ему верхней одеждой, он оставил за подстилку коту, который, под стать хозяину, то появлялся, то исчезал в недрах вечно мрачного коммунального подземелья.       Катамаранов любил лес и чувствовал с ним какое-то неразрывное единение. Ему не надо было учить муравьиный, чтобы знать, что и как происходит в окрýге. Иногда в городе ему становилось сложно дышать: Инженер бросал грустные, снисходительные взгляды в его сторону, когда они пересекались во дворе дома, Захар все порывался записаться в собутыльники, но отключался от одного глотка скипидара, а Жилин занимался какими-то своими делами, иногда даже пуская бесчинства Игоря на самотек. А здесь, под кронами деревьев-великанов, окутанный чистым, хвойным воздухом, он мог вдоволь поваляться во мху, поиграть с крошками-лисятами, пока их родители были заняты поиском пищи, и погонять того чудилу в шапке, которого лес принимать не хотел и раз за разом пытался отвадить от природных красот, на что тот не велся и, вылечив что-нибудь неизлечимое, возвращался со все большим энтузиазмом.       Но посреди ночи не было слышно ничего, кроме шуршания веток от порывов ласкового летнего ветерка, да лениво ухающей совы. До дома Гвидона оставалось рукой подать, и Катамаранов стал внимательней смотреть под ноги, выискивая капканы. Минут через десять в траве что-то блеснуло, отражая яркий лунный свет, и Игорь раздраженно хмыкнул, подбирая с земли березовую ветку. Все-таки не слухи, капканы действительно разевали ржавые пасти вокруг опушки, на которой раскинулись двухэтажные хоромы Вишневского.       Катамаранов злобно тыкнул в железную сердцевину веткой, и бурые зубья с оглушительным в ночной тишине лязгом сошлись на древесине. Он вжал голову в плечи, словно нашкодивший пацан, и принялся оглядываться в поисках потревоженных шумом, не дыша. Спустя несколько минут, не заметив ничего необычного, он решил сначала сныкать скипидару, а потом уже заняться ловушками, а то шансы ограбежить Гвидона, когда тот бодрствовал, были ничтожно малы.       Аккуратно, насколько вообще позволяли его возможности, Игорь прокрался к крыльцу и пошел в обход, искать открытое окно. Забравшись по стыку сруба на уровень второго этажа, он пролез внутрь и стал осматриваться. Судя по всему, попал он в рабочую комнату – повсюду висели, стояли и лежали холсты разной степени оконченности. Значит, скипидаровый растворитель притаился где-то неподалеку. Катамаранов закрыл глаза и стал принюхиваться. Уже почти уловив хвойный флер за пушистый хвостик, он вдруг отвлекся на шелест за окном.       «Н-не хватало еще, чтобы э-этот в глаз ужаленный т-тут мне мешал!» – подумал скипидаровый вор, присел на корточки у распахнутого окна, и осторожно выглянул на улицу.       В полоске молочного света полной луны блеснула рыжина, и на поляну выпрыгнул любопытный лисенок. Игорь на секунду обрадовался, завидев пушистика, но тут же похолодел, вспомнив о капканах. Нужно было оперативно что-то делать.       Он побоялся прыгать со второго этажа, чтобы не спугнуть животину прямиком в ловушку, а если вылезать тем же путем, которым забрался, времени уйдет слишком много, и малыш убежит обратно в лес. Тут Катамаранов вскочил на ноги, уже нисколько не заботясь обо сне хозяина дома, и рванул вниз, где должна была быть кухня. Подлетев к холодильнику, он со всей силы дернул дверцу, от чего какие-то склянки навернулись и вдребезги разбились о деревянный пол. Завидев кусок вареного мяса, Игорь хватанул его, сбив тарелку, в которой кусок лежал, и посудина присоединилась к братской могиле битого стекла.       Тем временем в коридоре зажегся свет, послышалось монотонное бормотание, и в кухню неуклюже ввалился Гвидон, разведать, кто потревожил его сон животворящий. Единственным источником света служило нутро холодильника, и Вишневский не понял, кто был виновником разгрома.       – Уходи, малахольный! – он направился в сторону темной фигуры, даже не разобрав, располагала ли у фигура оружием.       Катамаранову уже не было дела до блаженного художника, так что он смачно треснул того в лоб куском мяса, которое держал мертвой хваткой, и пока Гвидон пытался очухаться, растянувшись на полу, рванул в ближайшее окно.       Лисенок дернулся от шума игорева тела, приземлившегося метрах в пяти от него, но не убежал. Катамаранов же выставил перед собой трофей из холодильника, надеясь, что ветер ему подсобит и донесет до пушистика запах позднего ужина. В доме Вишневский снова что-то забурчал, послышался треск телефонного диска.       – Т-ты чего, кроха, забрел с-сюда? – прошептал Игорь больше для успокоения собственных нервов. – Ничего, я катком все эти прок-клятые к-капканы проеду, и д-дом ему снесу! Б-будет знать!       Лисенок, то ли поняв Катамаранова, то ли унюхав свою человеческую няньку, осторожными прыжками преодолел разделявшие их метры и цапнул мясо из слегка дрожащих от волнения рук. Тот не смог совладать с собственным телом и от облегчения с корточек рухнул спиной в траву, вытянув руки и касаясь кончиками пальцев фундамента дома. Над головой было бесконечное звездное небо, едва покачивающиеся кроны на периферии, лицо полковника Жилина…       Игорь зажмурился, открыл глаза, но видение не пропало. Тогда он выгнул шею, чтобы удостовериться, что голова находится на подобающих ей погонистых плечах, и понял, что художник от слова «худо» вызвал милицию. Доблестный полковник высунулся из окна, с мягкой улыбкой рассматривая открывшуюся перед ним картину.       – Опять нарушаем, Игореш? – без укора пропел он, поправляя фуражку. – Ну все, арестовывать тебя иду, давай жди там.       Жилин пропал из виду, а вместо него показался Гвидон, потирая ушибленный лоб. Надо было хватать лисенка и валить, пока милиционер обходил дом, но Катамаранов продолжал лежать и смотреть на звезды. За углом послышались шаги, и пушистик метнулся к Игорю под бок, прижимая ушки. Мужчина успокаивающе погладил блестящий мех и обвил руку вокруг рыжего клубочка, на случай, если тот испугается полковника и попробует слинять.       – Мой хороший, а ну-ка встаем! – тихонько позвал Жилин, не желая спугнуть.       Игорь насупился, но медленно перешел в сидячее положение, беря лисенка на руки. Тот едва слышно поскуливал, тыкаясь мокрым носиком в бицепс своей человеконяньки.       – Опять твои лисы, да что ты за пакостник такой! – Полковник неуклюже присел на корточки около своего бешеного, едва не завалившись в траву и в последний момент оперевшись на руку с мягким «Оп!». – Сам уже как лисица, – тихонько засмеялся, потрепав Катамаранова за рыжую каску.       – Не вяжи, начальник, д-дело есть! – как можно жалостливей проныл лисий защитник, смутно жалея, что рука милицейского коснулась бездушного пластика, а не его собственных волос.       – Это какие такие у нас дела? – заинтересованно промурлыкал Жилин, уже рассматривая пыхтящий комок в игоревых руках.       – Г-гвидон этот, с-сволочь, капканов понаставил, лисят моих ловить!       Оба прекрасно знали, что капканы у Вишневского стоят на людей, но полковник не подал виду. Детеныш глухо чихнул в собственный хвост.       – Будь здоров, пушистик. – Полковник перевел взгляд на Катамаранова. – И хочешь ты чего? Чего хочешь-то, голубчик?       – Ну дай мне ч-час, я их это, пос-снимаю, чтобы никто не п-покалечился.       Жилин обреченно вздохнул, снова глянул на лисенка. Тот, словно по команде, опять чихнул.       – Ладно, но с тобой пойду, а то ищи потом по болотам. – Полковник поднялся, продолжая пристыживать извечного нарушителя. – А я существо нежное, ранимое, мне по болотам не положено! А ты вот подумал об этом, Игореш?       «Игореша» встал следом и зашагал к лесу. Жилин пошел в полуметре за ним, продолжая ругать не ценящих его лисьих покровителей. Уже у кромки деревьев Катамаранов остановился, и нерадивый мент несильно толкнулся ему в спину, поздно затормозив.       – Держи! – скомандовал Игорь, протягивая Жилину лисенка.       – Ты чего, мой хороший? Он же царапается!       Катамаранов нахмурился. Он не собирался отпускать кроху, пока не избавится ото всех до единого капканов, но если держать его только одной рукой, велика вероятность, что пушистик испугается шума и удерет. Но он и правда не знал запах товарища милицейского, и долго бы не усидел в руках у чужака.       – Ты зачем это раздеваешься, г-голубчик? – немного ошарашенно крякнул Жилин, наблюдая, как Игорь одной рукой стаскивал с себя майку, стараясь не выпустить детеныша из второй.       – З-запах м-мой, – лаконично ответил Катамаранов, – чтоб н-не удрал.       Полковник милиции не успел даже пискнуть, как ему сунули грязную, еще хранящую жар тела ткань. Теперь по пояс голый, Игорь выжидающе уставился на Жилина.       – Ну в-вытяни руки, чего как этот?       Мужчина сделал, как велено, словно под гипнозом. Катамаранов почесал лисенка за ухом, подошел почти вплотную, держа его между их телами, бережно взял ладонь Жилина и поднес ее к пушистой меди на загривке малыша.       Полковник, не отдавая себе в этом особого отчета, перестал дышать, боясь спугнуть обоих. Игорь и вправду сам был как дикий зверь, которого сколько не приручай, не заставишь сидеть смирно. Наверное поэтому природа его принимала – как единое с ней целое, оторванный кусок, который по какой-то глупой случайности забросило в цивилизацию.       Пушистик было дернулся под незнакомыми пальцами, но Жилин как мог свободной рукой распластал майку-алкоголичку по своей груди, подхватил ее снизу, под тушкой зверенка, образуя нечто, похожее на лисий гамак.       – Над пузом держи второй, – непривычно сосредоточенно прошептал Катамаранов, осторожно отпуская детеныша и выпутывая уже порядком перегревшуюся конечность из импровизированного лисо-ментовского захвата. Все так же стоя вплотную, он несколько мгновений понаблюдал за реакцией лисенка, провел по загривку невесомым касанием, и наклонился, чтобы чмокнуть рыжую макушку. Судя по звуку, он тюкнул Жилина каской в лицо, но тот никак это не прокомментировал, все еще боясь вдохнуть или выдохнуть.       Игорь наконец отошел, решительно направляясь на поиски капканов. А товарищ милицейский смотрел на зевающего виновника всего сыр-бора в своих руках, и не понимал, как его так угораздило.