Будем вместе

Гостиная опустела, и Джимми увидел начищенные до блеска ботинки Сида прямо перед опущенным в пол взглядом – стало ещё страшнее. Крепко схватив Джимми за локоть, явно не рассчитывая силы, Сид потащил омегу в спальню. Джимми не пытался сопротивляться: силы неравны, а ещё больше бесить мужа не хотелось. И без того трясёт. Самым жутким казалось молчание Сида. Он больше не орал, не ругался и не сыпал оскорблениями. Молча швырнув Джимми на кровать, он рванул с омеги блузку, разрывая тонкую ткань. Почему-то треск испорченного костюма отрезвил, Джимми вспомнил, как они с Сидом выбирали наряд, альфа хвалил его и нежно держал за руку. Совсем не так, как сейчас, хватал, пытаясь раздеть. Вывернувшись из рук Сида и помешав сдёрнуть брюки, Джимми рванул к изголовью, пытаясь зацепиться за спинку и от души пнуть мужа ногами. Судя по матерной тираде, манёвр удался, но перевернуться на спину Джимми не успел: Сид схватил его за лодыжку и дёрнул на себя, вдавливая в матрас всем телом. — Не рыпайся, с-сука, будет хуже. Чем больше угрожал Сид, тем отчаяннее сопротивлялся Джимми. Альфа снова попытался стянуть с него брюки, он рванулся, скинув с себя здоровенного и совсем нелёгкого мужа. Снова Сиду удалось поймать омегу, зажав того в угол. Джимми выглядел как бешеный зверёныш, готовый драться до последней капли крови. Сид даже притормозил, тряхнув головой. Совсем не так он представлял себе первую близость, но раньше всё в целом было иначе. Джимми виделся ему особенным, тем, кто, кажется, смог увидеть в нём что-то, давно задвинутое в самые потаённые уголки души за ненадобностью. Но сегодня всё встало на свои места. Глупо было считать Джимми наивным оленем, в дураках остался не он. Теперь веры омеге не было ни в чём, и Сид не был уверен в невинности жениха, которую никогда раньше не ставил под сомнение. Но реакция Джимми на попытку припугнуть добила и разбудила таких бесов, которых Сид давненько не видывал в зеркале. — Сид, пожалуйста, ты протрезвеешь и пожалеешь. У Джимми дрожали губы, да и сам он крупно трясся и дышал через раз, боясь сделать лишнее движение. Животный ужас, транслируемый Джимми, не вставлял, как обычно бывало с другими, а раздражал, царапая душу мелким стеклом и гвоздями. Сжав пальцы на шее омеги, Сид зажмурился, чтобы не тонуть в наполненных слезами глазах Джимми, и начал давить. Хотелось переломить гортань, заставить хрипеть и задыхаться, умирать, как каждый чёртов день умирал Сид. Джимми не пытался вырваться, хватался сведёнными судорогой пальцами за руки Сида, стараясь то ли оттолкнуть, то ли образумить. Ледяные пальцы прошлись по запястью. Сид замер и резко отпустил Джимми, позволяя сползти по стене. В первую секунду показалось, что омега не дышит, и Сид вцепился себе в волосы, пытаясь справиться с паникой. Протрезвел он мгновенно и уже потянулся за телефоном, чтобы вызвать скорую, когда Джимми схватил его за штанину и что-то прохрипел. — Что? Блядь, Джимми, я сейчас, погоди! Стало страшно. Пиздецки страшно. Даже страшнее, чем когда из-за него едва не погиб Майлз. Как ни крути, брата Сид не любил, а вот Джимми… херов психопат, никого он не любит, никого. Сид трясущимися руками вынул из кармана чудом оставленный там мобильник и снова попробовал набрать номер скорой. Но Джимми, кажется, возражал. Разобрать, что он хрипел, было невозможно, но настойчивые дёрганья за штанину намекали: посторонних тот здесь не хочет. Плюнув и сбросив вызов, Сид поднял мужа на руки, вытащил из спальни в гостиную, уложил на диван в удобную позу и настежь открыл все окна. Когда-то он развлекался со шлюхами игрой в «собачий кайф» и изучал приёмы оказания первой помощи. Дав Джимми продышаться и кое-как отколупав в развороченной аптечке нашатырь, Сид поднёс ватку к носу омеги и подождал, пока он пару раз вдохнёт. После этого Сид приволок увлажнитель воздуха и заставил Джимми пить тёплую воду, которую тот всё время проливал. Едва не случилась беда: что-то настолько рассмешило Джимми, что он начал хрипеть в приступе смеха, закашлялся и в итоге едва не задохнулся. Справиться с приступом Джимми кое-как удалось, но Сид всё-таки вызвал скорую. Было плевать что подумают о нём люди. Даже если Джимми напишет заявление или подаст на развод — сейчас всерьёз волновало только состояние мужа. Сид и представить не мог, что способен настолько испугаться за кого-то, кроме себя. А ещё он впервые был в шоке от собственных действий. Обычно, развлекаясь с кем-то, Сид полностью себя контролировал, и сегодняшняя убийственная вспышка стала чем-то новым и пугающим. Хотелось утешить Джимми, объяснить, что такого больше не повторится: он был пьян, зол, разочарован. Но омега ожидаемо шарахался от него, и только когда приехала скорая, сам нашёл руку Сида и крепко сжал. Задавать при врачах вопрос: что происходит, было нельзя, но Сид всё понял из реакции посторонних. Джимми пытался защитить его от других, предпочитая разбираться внутри семьи. Это было… странно, неожиданно и как-то слишком болезненно. Сид одновременно злился и восхищался выдержкой Джимми. Они и семьёй-то стать не успели, когда Сид уже показал свою слабость, а Джимми напротив — продемонстрировал только силу. Срань какая… так недолго и крышей поехать — когда тебя избитый тобой же омега перед другими выгораживает. Сид вышел из гостиной, чтобы дать Джимми возможность решить: рассказывать ли врачам правду. В реальность его вернул один из медиков бригады: — С вашим мужем всё в порядке, мы дали ему успокоительное и оставили ингалятор с сальбутамолом, но он вряд ли понадобится. Повреждения лёгких нет, завтра могут быть гематомы и кровоизлияние в области конъюнктивы глаз, скорее всего точечные. Рекомендации на столе, и будьте осторожны с подобными играми, ещё немного и всё могло стать гораздо серьёзнее. Если бы ваш муж пострадал сильнее, мы заявили бы на вас и без его согласия. Сид проглотил раздражённый комментарий ради стараний Джимми, приложенных неизвестно зачем для такого мудака, как он. Выпроводив врачей, он ещё несколько минут не мог заставить себя пойти в гостиную. Трусость, за которую его ненавидел отец, не более того. Полный решимости всё выяснить, Сид направился к дивану, но обнаружил, что вымотанный свадьбой, скандалами и дракой, точнее избиением, Джимми задремал. Сейчас можно было рассмотреть омегу спокойно, и глядя на проступающие на бледной шее следы, завтра грозящие стать синяками, на разорванный свадебный костюм и высохшие, но заметные на припудренном лице дорожки слёз, Сид чувствовал себя законченным мудаком. Он, в общем-то, мудаком и являлся, но рядом с Джимми всегда хотел казаться лучше. Или даже стать лучше. Только вот после всего, что он учинил сегодня, возможности у него такой не будет. Сид был уверен — даже если он завалит омегу цветами, будет умолять о прощении и вести себя идеально, их «первая брачная ночь» не забудется никогда. Осторожно пропустив сквозь пальцы прядку светлых волос, Сид чётко осознал: так или иначе, Джимми уже его. Пусть формально, не душой и сердцем, и не телом, но другого выбора у омеги нет. Ему придётся простить. Пусть не сразу, пусть через время, но придётся. Ради себя, ради нормальной жизни и ради спокойствия их обоих. Потому что панические мысли о разводе и согласии Сида на него отступали. В голове стали вырисовываться планы по завоеванию омеги с нуля, но основной, самой чёткой и явной осталась одна мысль: Сид не отпустит Джимми никогда. Даже если для этого придётся сломать омегу или сломаться самому.