Будем вместе

— Я сказал, что не хочу никого видеть, это не ясно? Передай отцу, что я ему не открою, даже если он лично станет ломиться в дверь. И не звони мне больше, пока я сам не выйду на связь, хватит мешать нам сразу после свадьбы! Раздражённо сбросив вызов, Сид перевёл дух. Майлз звонил пятый раз и, кажется, всерьёз беспокоился за Джимми. С чего, блядь, такое «счастье» и контроль со стороны придурка-брата, Сид не знал. Тот пытался прикрыться отцом, но довольно неумело, так что Сид не вёлся и только раздражался сильнее. Откуда у Майлза появилась чуйка на мудачества Сида, тот не знал, но от мысли, что брат прав в своём беспокойстве, становилось только хуже. Джимми приходил в себя уже несколько дней и все эти дни, дьявол побери, с Сидом не разговаривал. Зато бодро строчил что-то в телефоне, несмотря на повреждения глаз, и Сид, доведённый до кипения, на третий день посмотрел, что именно и кому. Джимми тогда уснул, приняв успокоительное, без него омегу колотило, он вертелся и спать не мог, и Сид осторожно вытащил его телефон из-под подушки. Открыв мессенджер и резко выдохнув, не обнаруживая сообщений от любовников, которых Сид уже успел навыдумывать, альфа погрузился в чтение. В основном Джимми переписывался с братом. Короткие поздравления от, судя по всему, многочисленных друзей омеги в расчёт не шли. А вот с Риком переписка оказалась куда интереснее. Тот ожидаемо беспокоился за младшего брата, расписывал, какой Сид негодяй, и что ему нельзя доверять, Джимми же… блядь, даже после всего, что было, Джимми продолжал защищать Сида. И не стеснялся врать брату, рассказывая, что у них всё в порядке. Не хотел беспокоить Рика? Хотел разобраться сам? Или правда верил, что можно наладить отношения? Пролистнув сообщения дальше и найдя более ранние, Сид убедился: картина была примерно одинаковой уже долгое время. Рик нападал, Джимми защищал Сида и пытался выгородить. Но к чему тогда было выступление во время церемонии? Почему Джимми позволил себе высказаться в таком тоне при всех гостях, при родителях Сида? Сорвался и разозлился? Это было знакомо: Сид едва контролировал себя, когда злился. Ярким и болезненным доказательством этого были синяки на шее Джимми, начавшие желтеть, но расплывшиеся теперь ещё сильнее и выглядящие откровенно жутко. Проведя пальцами по синяку, Сид слегка надавил на самый яркий и замер, когда Джимми болезненно застонал. Не хватало ещё разбудить омегу и спалиться с его телефоном в руках. Отложив трубку, Сид лёг рядом с Джимми и положил руку поперёк его талии, пользуясь тем, что во сне омега не мог его оттолкнуть. Прижавшись губами к волосам Джимми, Сид вдохнул сладковатый запах и почувствовал, как вопреки собственным упадническим мыслям и паршивому состоянию возбуждается. Близость Джимми с самого начала будоражила его, а вспышка дикой ревности сделала желание ещё более ярким. Сид погорячился, предположив, что Джимми уже с кем-то спал: в запахе не было никаких примесей, он был свежим, приятным и пробуждающим фантазию Сида. Хотелось взять своего мужа, пометить его и обладать им безраздельно, чтобы ни у кого, даже у идиотского брата Джимми, не было сомнений в том, кому принадлежит омега.

***

— Что ты здесь делаешь? Сид вздрогнул, мгновенно просыпаясь от сдавленного, хриплого голоса, который совсем не походил на звонкий голосок Джимми. Похоже Сид не заметил, как уснул рядом с мужем, и теперь оказался застигнут на месте преступления. Джимми смотрел на него внимательно и изучающе, так, словно пытался рассмотреть что-то не видное глазу. На белках омеги всё ещё оставались кровавые пятнышки, и когда он по какой-то нелепо-детской привычке тёр глаза, то едва слышно шипел. Сид не сразу нашёл, что ответить, но пауза затягивалась, и обругав себя за слабость, альфа приосанился, чтобы не выглядеть жалко и нелепо — именно таким, каким всегда видел его отец. — Твоё удивление странно. Это моя спальня, точнее, теперь наша, Джимми. Ты мой муж, если не забыл, а нормальный альфа спит со своим омегой в одной постели. — А ещё… Джимми закашлялся, но после продолжил, всё тем же царапающим нервы Сида хриплым голосом. — А ещё нормальный альфа не пытается удушить или изнасиловать своего омегу. У Сида перехватило дыхание от злости и возмущения, и он едва успел прикусить язык и не начать говорить Джимми всё, что об этом думает. Продышавшись, Сид осторожно притянул омегу к себе и обнял за плечи, наслаждаясь его покорностью и отсутствием попыток оттолкнуть. — Мы оба виноваты в этом. Ты повёл себя подло на церемонии, я напился и не сдержался после. Предлагаю попытаться всё забыть и начать заново. Нам ещё жить вместе, не стоит зацикливаться на обидах. Джимми молчал некоторое время, не отвечая, но и не пытаясь вырваться, что, как казалось Сиду, было отличным знаком. Если Джимми признает вину и за собой тоже, пережить эту ситуацию будет проще. По крайней мере Сиду. С Майлзом подобные трюки когда-то работали. Отыгрываясь на брате за жестокость отца и безразличие его папы, Сид мастерски взращивал в Майлзе чувство вины. «Я тебя побил? — Ты сам меня спровоцировал». «Я выбросил твои любимые шорты? — Ты выглядишь в них как шлюха». «Я запер тебя в комнате? — Это тебе за то, что твой папа дал мне пощёчину». Сейчас, конечно, Сид понимал, что часто перегибал с Майлзом палку, особенно когда специально сломал тормоз на велосипеде и брат едва не погиб. Но ничего. Даже в таких условиях Майлз вырос вполне состоявшимся и уважаемым омегой, как ни противно было это признавать. Так что Джимми немного чувства вины точно не повредит, ведь Сид с ним выжил, не сломался и только стал сильнее. Когда Джимми отстранился, Сид подумал, что омега не удостоит его ответом. Но оказалось, что он хотел посмотреть Сиду в глаза: — У нас есть два пути, Сид. Первый — развестись прямо сейчас, сказав, что мы не подошли друг другу или придумав любую другую причину. Я вижу, как давит на тебя отец, и готов выглядеть в его глазах кем угодно, мне он ничего не сделает. Сжав кулаки, Сид набрал в лёгкие воздуха, чтобы возмутиться такому обидному и унизительному обвинению в слабости. Но Джимми не дал ему сказать хоть что-то и прижал палец к губам. Странно, пальцы у Джимми были ледяными с их неудачной брачной ночи, хотя Сид точно помнил, что раньше у омеги всегда были нежные и тёплые руки. — Второй путь — попробовать начать всё сначала. Но учти, этот вариант будет тяжелее для тебя. Я не твоя жертва и становиться ею не собираюсь, а значит, тебе нужно будет заслужить моё прощение, и не цветами и подарками, а поступками. У нас не будет близости, у нас не будет ничего до тех пор, пока я не решу, что могу хоть немного тебе доверять. На людях я готов играть роль счастливого мужа, но наедине всё будет только так, как ты заслужишь. Когда я просил тебя поговорить со мной в ту ночь… Джимми закашлялся и глотнул воды, пытаясь скрыть нервозность, но дрожь в пальцах выдавала его с головой. — То хотел сказать вот что: я по-настоящему влюбился в тебя, практически с первого взгляда. Я никогда и никем не был увлечён так, как тобой. Когда о нашей связи узнал Рик, он рассказал мне о вашем знакомстве и умолял тебя бросить. Но я отказался. Сам, по своей воле, потому что верил, что у тебя есть ко мне что-то помимо желания насолить моему брату. Сид слушал молча, подавляя желание перебивать Джимми после каждой фразы. Омега хотел высказаться и, кажется, попадал словами Сиду куда-то в солнечное сплетение. По крайней мере дышать становилось всё труднее. — А после я услышал твой разговор по телефону, где ты называл меня наивным колокольчиком. Я правда был наивен и, возможно, проглотил бы даже это, но помнишь, что ты сказал после? Джимми поморщился и снова закашлялся, то ли от нервов, то ли оттого, что перенапряг повреждённое горло. — Просто посадить Рика тебе скучно, и ты хочешь, чтобы он смотрел, как ты трахаешь его обожаемого братишку. А я, по твоему мнению, за помощь готов из штанов выпрыгнуть. Тогда мне стало всё ясно, но вот последняя твоя фраза перечеркнула все мои надежды. Ты сказал, что я как раз то, что нужно: отец замучил тебя с наследником, а я могу родить, и после тебе будет всё равно, даже если я повешусь. Тогда я понял, что совсем тебя не знаю, и все мои иллюзии ничего не стоят. Я подумал, что Рик во всём прав на твой счёт, и страх оказаться тебе не нужным преследовал меня с тех пор каждый день. Почему я сорвался на свадьбе? Потому что твоё издевательское приглашение, отправленное Рику, подтвердило версию о том, что ты женишься на мне не из любви и даже не из симпатии. Нахмурившись, Сид вспомнил тот разговор с приятелем. Джек зубоскалил на тему идиотского выражения лица Сида на приёме, мол он смотрел на жениха как влюблённый кретин, и явно забыл о своих целях. Сид взбесился, он ненавидел, когда над ним издеваются, и ещё больше не любил, когда создаваемая годами репутация летит к дьяволу. А теперь выходит, что сказанные в запале слова, которые, по сути, даже не были правдой — скорее ширмой, полностью изменили мнение Джимми о нём. Стало не по себе, и Сид почувствовал себя беспомощным. Даже злиться не получалось, разве что на себя самого — за глупость и неосмотрительность. Откровения Джимми раздражали, и Сид мог бы вывернуть ситуацию в свою пользу, если бы очень постарался, но, глядя на омегу, на выражение его лица и, особенно опускаясь взглядом на оставленные на его шее синяки, решил сделать шаг навстречу. Почему? Копаться в себе не хотелось, слишком болезненно и давно не нужно. Но вариант с разводом Сид не хотел рассматривать ни в каком виде, а значит, оставалось пойти Джимми навстречу. Пока. — То, что ты слышал в тот день, Джимми, неправда. Я сказал всё это из желания сохранить репутацию… Пока Сид пытался подобрать слово, Джимми справился за него: — Говнюка. Я знаю, что у тебя за репутация, и что о тебе на самом деле думают люди. Поверь, тебе не нужны приятели, которые тебя окружают, слетаясь как мухи на бесплатную выпивку и жестокие развлечения. Если ты сам поймёшь это, я буду рад, но речь не о них, а о нас. — Да, и я выбираю второй вариант, Джимми. Глупо, наверное, надеяться на то, что я изменюсь. Не рассчитывай на это слишком сильно. — Я не рассчитываю. Достаточно будет искренности со мной, а всё остальное… говорят, что на человека влияет его окружение, так что у нас есть шанс. Либо уничтожить друг друга, либо сделать лучше. И я надеюсь на второе. Наверное, потому что наивный олень. Сид кивнул и осторожно обнял омегу, на этот раз чувствуя, как тот расслабился в его объятиях. Этот небольшой шаг приободрил Сида, и он понадеялся, что всё будет не так уж и сложно. Говорят, омеги отходчивы, а уж такие, как Джимми, и подавно.