Будем вместе

— Элис, детка, мой скорее руки и садись, пока не остыло. Я отдал Джерри папочке, а для нас приготовил ужин. — Но… мистер Моул, я собирался домой, наш рабочий день закончился, мы сегодня не с ночёвкой, понедельник же. — Знаю, детка, знаю, но ты поешь и иди, я задержусь, чтобы прибираться и разложить игрушки. — Вас что, дома не ждут? Элис ляпнул, не подумав, и только потом осознал, как бестактно прозвучал вопрос. Но мистер Моул, казалось, совсем не расстроился. Только слегка улыбнулся и поспешно взялся накрывать на стол. Заговорил он через пару минут, хотя обычно болтал без умолку. — Я испёк булочки с мясом на пару, вы же, молодые, сейчас всё диетическое и полезное любите, ты вон какой худенький. Давай, детка, садись, а я супа налью. — Мистер Моул, вы так говорите про «нас молодых», как будто вам самому восемьдесят. Вы вообще-то тоже ещё молодой и симпатичный омега, наверняка поклонники есть. Слегка покраснев, Брэндон ничего не ответил, заняв руки делом. Поклонники у него, конечно, были. Вот только отвечать на их ухаживания не было ни сил, ни желания. Но думать обо всём этом совершенно не хотелось, лучше вот, с мальчиком пообщаться и накормить его как следует — явно же недоедает. — Кушай, детка, я тебе с собой положу, а то много сделал, мне столько ни к чему, а ты семье отнесёшь, мне приятно будет. У тебя сколько братикам младшим? Ты говорил, но я что-то запамятовал. — Томасу пятнадцать, а Салли и Крэйгу семь, они в школе учатся. — Обожаю первоклашек, они такие очаровательные сорванцы! Ещё с удовольствием бегут на уроки, радуются всему новому! Элис вздохнул. Восторг, с которым мистер Моул разговаривал почти обо всём, немного раздражал и настораживал. Не может человек относиться к жизни вот так, просто не может. Сразу хотелось найти подвох, слабину или неискренность. Зацепиться за неё, раскопать и успокоить себя, сказать: «Он такой же, как все». Но Элис давил в себе дурные мысли и подобные желания. Мистер Моул всегда был добр к нему, обожал Джерри и изо всех сил старался сделать мрачный особняк уютным. Когда пару дней назад мистер Роланд нарычал на Брэндона за кружевные салфетки на столе, Элис робко попытался его защитить, но быстро сдулся. Мистер Роланд пугал его. Если папа Джерри, попросивший называть себя Джеймс, вызывал положительные эмоции, то его муж подавлял одним своим присутствием, и Элис рядом с ним цепенел. Из глубины дома послышался шум и, кажется, крики. Элис вздрогнул. Он редко слышал, как ругаются хозяева, и присутствовать при ссоре совершенно не хотелось. — Мистер Моул, давайте пойдём домой, пожалуйста. Сейчас всем не до нас. Брэндон кивнул, но когда в ругань вплелся детский плач, решительно пошёл не в сторону выхода, а к хозяйской спальне. Элису стало ещё страшнее, но решив не оставлять мистера Моула одного, он поспешил за ним. В хозяйской спальне на первый взгляд всё было в порядке. Джеймс качал сына на руках и воинственно смотрел на замершего в другом конце комнаты мужа. По напряжённой позе и взгляду мистера Роланда было ясно одно: он вот-вот бросится на любого, кто попадёт в поле зрение, и его мало что остановит. Мистер Моул будто не замечал опасности. Он подошёл к Джеймсу и обратился к нему, мягко, тихо, но всё-таки бесстрашно: — На улице чудесная погода, если вы не против, мы погуляем с Джерри, ему полезно подышать воздухом — будет лучше спать и не станет плакать. Мистер Роланд перевел взгляд на Брэндона, промолчал, наблюдая за реакцией мужа, а Джеймс, на секунду задумавшись, осторожно передал хныкающего сына мистеру Моулу. — Только оденьте его теплее, там ещё ветер. И будьте осторожнее с собаками, они сейчас на цепи, но на длинной. Элису показалось, что у Джеймса немного дрожит голос, и он неловко, как умел и считал нужным, решил вступиться: — Может быть, вы погуляете с нами, Джеймс? Покажите, как лучше обойти собак. Взгляд мистера Роланда переместился на Элиса, и тот вздрогнул. Казалось, ещё секунда и хозяин набросится на него, чтобы задушить. Но тот, видимо, смог взять себя в руки и прошипел очень тихо, а оттого ещё более жутко: — Пошёл вон и не смей обращаться к Джимми, когда мы заняты. Сердце ушло в пятки, и Элис, чувствуя себя ничтожеством и трусом, чуть не бегом припустил за мистером Моулом, который, получив в свои руки Джерри, спокойно ушёл. Догнав Брэндона, Элис решился задать волнующий его вопрос: — Почему вы забрали Джерри, но не попытались защитить Джеймса? — Потому что, детка, наше дело — присматривать за Джерри, а отношения хозяев – их личное. Ни ты, ни я не знаем ничего об их личной жизни и правилах в общении. Если малыш плачет и получает негативные эмоции – я обязан это исправить. Если хозяева кричат друг на друга, это может быть не больше, чем прелюдия. — А если мистер Роланд навредит Джеймсу? Он так смотрит, как будто убить хочет. — Если мистер Роланд на самом деле навредит мужу, я вызову полицию. Но пока они ругаются, я не имею права вмешиваться и тебе, детка, не советую. У тебя мало опыта, и ты не понимаешь: полезь в чужие отношения – и всегда останешься виноват для обоих. Собирайся, одевайся теплее, а я пока схожу за вещами Джерри в детскую. На улице не слишком тепло, а прогулка, как мне кажется, нам предстоит долгая.

***

Появление мистера Моула и Элиса дало Джимми фору. Он успел немного успокоиться и обдумать тактику дальнейших переговоров, которые с самого начала пошли не так. Джимми знал: Сид плохо воспримет его желание уехать на сборы, но не думал, что муж психанёт до такой степени. Он надеялся на понимание, но у Сида при мысли об отсутствии Джимми на протяжение трёх недель случился нервный срыв. И не помогли объяснения, что для тех, кто хочет побеждать, спортивные сборы являются неотъемлемой частью тренировочного процесса. Не помогли просьбы не мешать карьере Джимми, которая очень для него важна. Не помогли рассказы о том, что спортсмены, участвующие в соревнованиях на профессиональном уровне, должны постоянно находиться в хорошей физической форме, а Джимми после перерыва сильно сдал. Сид не стал слушать Джимми — сразу начал орать. И, что самое обидное, муж полностью обесценивал колоссальный труд тренеров и спортсменов на сборах, сразу начав обвинять Джимми в желании пойти налево. Действительно, именно «поебаться с этим своим тренером» Джимми туда и едет, а вовсе не для качественной проработки настроя, составления индивидуального плана тренировок, контроля над режимом питания и восстановления формы. Слушать обвинения мужа было противно, и Джимми тоже начал кричать. Когда они совместными усилиями разбудили задремавшего в их спальне сына, Джимми заставил Сида замолчать и принялся успокаивать Джерри, а после на помощь явились не успевшие уйти помощники, за что Джимми был им очень благодарен. Не дело ругаться при сыне, даже если ему всего несколько месяцев, и он ещё мало что понимает. Переведя дыхание, Джимми отошёл к двери, невольно оставляя себе пути к отходу, и продолжил максимально спокойным тоном: — Мой тренер — уважаемый и титулованный спортсмен и тот факт, что он альфа, не означает, что он мой любовник. Если ты забыл, Сид, я напомню: ты мой первый альфа и другие мне не нужны. Хотя с твоим поведением… Увидев, как перекосило мужа, Джимми прикусил язык и попятился. Сид сейчас выглядел невменяемым, и вдруг вспомнилась их ссора в день свадьбы. Стало до того страшно, что перед глазами принялись кружить мушки, и пришлось схватиться за косяк, чтобы не упасть. — Что с моим поведением? — Сид наступал медленно, а Джимми впал в ступор, не в состоянии пошевелиться. — Я не желаю отпускать мужа непонятно куда, непонятно с кем, и это совершенно нормально. Выходя замуж, ты должен был учесть один нюанс: ты теперь приличный человек, живешь под моей фамилией, и шляться тебе больше не позволено. — Как будто я когда-то шлялся. Сид, остановись и подумай, — Голос дрожал, но Джимми пытался держать оборону до конца. — Это всего лишь соревнования. Дело моей жизни, чёрт, да это всё равно что работа. Если бы я пошёл работать, ты бы ревновал меня к начальнику? — Тебе не за чем работать, я тебя достаточно обеспечиваю. — Сид, это моя жизнь, я не хочу сидеть дома и бросить всё, что мне важно! Мы говорили об этом и тогда ты был не против. — Тогда ты не собирался уезжать на три недели неизвестно куда. Занимайся своим теннисом, могу в лучший клуб тебя устроить, но здесь, без своих блядок. — Сборов, Сид! И меня не интересуют клубы, в которые ходят богатые омеги, чтобы накачать зад! Я спортсмен и хочу продолжить карьеру. — Я тебе не мешаю, но на сборы ты не поедешь! — Да меня из сборной исключат, если я откажусь! Ты не понимаешь, как всё устроено? Сид, подумай головой, прекрати напирать! Джимми едва не плакал, понимая, что достучаться до мужа совершенно невозможно. Но и отказываться от карьеры он был не готов. — Я сказал — нет! Дай телефон своего тренера, я сам ему объясню, почему ты не можешь поехать. — С ума сошёл? Я взрослый и сам веду дела. Как это будет выглядеть?! — А раз взрослый — откажись сам. — Ни за что! Или ты меня отпустишь, или я уеду без твоего разрешения! Джимми вздрогнул, когда кулак Сида, пролетел мимо уха и врезался в стену рядом с головой. — Попробуешь сделать что-то без моего разрешения — и я запру тебя в подвале, посадив на цепь. Джимми сглотнул ком в горле и поднял взгляд на Сида. Он пытался понять, насколько серьёзен муж, а тот, поймав перепуганный, полный ужаса взгляд Джимми, отступил на шаг. — Я не всерьёз, малыш. Давай остынем и обсудим всё ещё раз, иди ко мне. Раскрыв объятия, Сид замер, ожидая реакции Джимми, а тот послушно сделал шаг вперёд и, пересилив себя, обнял мужа. Могло показаться, что Сид немного смягчился, но Джимми не отпускала упрямая мысль, что насчёт подвала муж говорил всерьёз, и просто выдал вслух то, что планировал оставить при себе. Это пугало до головокружения, и Джимми впервые подумал, что обязан подготовить для себя с сыном быстрые пути к отступлению. На всякий случай.