Будем вместе

Джимми казалось, что он очутился в кошмарном сне. И если от ночной жути он мог очнуться, попить воды и глубоко подышать, то сейчас на глазах Джимми рушилась их с Сидом жизнь. Он мог бы простить мужу что угодно, даже, наверное, измену. Но не снести издевательства над более слабым, над тем, кого они с Сидом сами пригласили в дом. Над тем, кто отдавал все силы их сыну и оказался в ужасающем положении по недосмотру Джимми. Сид, опешивший от его появления, не успел помешать Джимми вынуть из кроватки сына и передать его мистеру Моулу. По их договорённости, тот сразу же должен был увезти малыша к мистеру Хёрсту, что бы ни происходило в доме. — Элис, я прошу тебя уйти, сейчас же! Иди с мистером Моулом на улицу, погуляйте с Джерри, вы здесь лишние. Заранее продуманная фраза прозвучала на удивление естественно, и если бы не дрожь в голосе, Джимми мог бы считать, что справился идеально. Когда за омегами, унёсшими малыша, закрылась дверь, отрезая пути к отступлению, Джимми повернулся к хмуро смотрящему на него Сиду: — Прежде чем мы начнём разговор, я хочу предупредить тебя, Сид. Я всё видел по камерам, всё записано и пишется сейчас. Если ты будешь агрессивен ко мне — тебе это с рук не сойдёт. Джимми не предполагал, что может держать себя в руках настолько хорошо. Внутри всё кипело, он едва заметно трясся, но старался не подавать вида. Было страшно, больно и, как ни странно, противно. Сид из обожаемого мужа с небольшим возом проблем мгновенно превратился в того монстра, который избил и едва не задушил его после свадьбы. И если Джимми сам сделал выбор, то у Элиса его не было. — Я сейчас уйду, Сид, если ты хочешь мне что-то сказать — слушаю. В ушах шумело, Сид тряхнул головой, чтобы прогнать назойливый гул и попробовал поймать хоть одну здравую мысль. Странно, он всегда идеально умел выкручиваться, а теперь, оказавшись застигнутым врасплох, не знал, что предпринять. Джимми всё видел, значит, лгать бессмысленно. Если применить силу — муж не простит, на что тогда остаётся давить? Сид чувствовал растерянность и, удивив даже себя, плавно опустился на колени. — Прости. Я не могу себя контролировать. Опешив, Джимми не сразу нашёлся, что ответить. Он ожидал скандала, драки, угроз, да чего угодно, но не смирения и не жеста раскаяния от Сида. Заставив себя не вестись на это, Джимми сделал шаг к мужу и осторожно погладил его по голове. — Я очень тебя люблю, Сид. Наверное, больше себя, больше брата и, кажется, больше Джерри. Но я не могу жить с тем, кто мучает других людей. Ты как будто втягиваешь меня в свои отвратительные игры, а я так не хочу. Тяжело вздохнув, Джимми отошёл от мужа и взялся за ручку двери: — Сейчас не останавливай меня. Мне нужно уехать, осмыслить произошедшее и что-нибудь решить. Я… я обещаю, что буду на связи, но дай мне время. А сам подумай, как жить дальше. Твоё желание причинять боль другим не говорит ничего хорошего о тебе. Хлопнула дверь, отрезая от него Джимми, и Сид резко вскочил на ноги. Хотелось догнать мужа и трясти до тех пор, пока он не передумает. Или запереть, заставить принять его таким, любить и смотреть с обожанием, как смотрел с первой встречи. Отвращение, промелькнувшее в глазах Джимми, больно полоснуло по сердцу, Сиду никогда в жизни не было так паршиво. Осознание того, что муж на самом деле ушёл и забрал сына, накрыло спустя еще пару минут, и Сид бегом бросился вниз. Во дворе под ногами крутились собаки, но он растолкал их, резко распахивая калитку, и уже не увидел на дороге даже габаритов увозящей мужа машины.

***

Свернувшись калачиком на диване, Джимми закрыл ладонью глаза и не шевелился. Хотелось стать незаметным, отрешиться от проблем и ни о чём не думать. Приехав к тренеру и отдав сына пообещавшему позаботиться о нём мистеру Моулу, Джимми как был, сняв только обувь, завалился на диван и не мог встать с него уже второй час. Все силы, кажется, ушли на решительное бегство от Сида, только вот теперь к душе медленно подбирались страх и пустота. Джимми не боялся мужа, возможных последствий своего ухода или преследования. Он страшился больше никогда не увидеть Сида, потерять его любовь и осознать, что семья тому важна несколько меньше порочных привычек. Страшнее всего была неспособность заплакать. Джимми ожидал слёз, истерики, хоть каких-то эмоций, но их не было. Он напоминал себе воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух. Кажется, так действовало успокоительное, которое дал ему мистер Моул в машине, или это защитная реакция организма. Вскоре Джимми закрыл глаза, убрав от них руку, и задремал, не слыша и не видя ничего вокруг. — Уснул? Мистер Моул кивнул Адаму и вышел из комнаты, временно переоборудованной в детскую. Мистер Хёрст ждал в коридоре, пока Брендан отпаивал успокоительным Элиса и укачивал малыша Джерри. Теперь же, оставшись с симпатичным омегой наедине, в довольно интимной обстановке, Адам растерялся. — У меня мало места, в гостиной спит Джеймс, в спальне Элис и малыш. Могу предложить кофе на кухне, или качели во дворе. — Качели? Брендан улыбнулся и сам взял Адама за руку, чего раньше не случалось. — Я обожаю качели и подвесные кресла, но сперва приготовлю нам какао или горячий шоколад, если в доме сурового тренера водится такая роскошь. — Есть жёлтый какао с кроликом, растворимый. Кто-то из детишек притащил в подарок. — Я потом сварю тебе нормальный, но и этот пойдёт. Знаешь, нет ничего лучше вечера на качелях, с пледом на плечах и с кружкой какао в руках. — Есть. Если кто-то симпатичный тебе рядом. Брендан кивнул и коротко поцеловал Адама в щёку: — Спасибо, что принял. Детки совсем не в себе, а мой адрес есть у мистера Роланда. Нужно будет хорошо подумать, как помочь мальчикам, но сперва позаботимся о себе. — Спасательная маска сперва на родителя, после на ребёнка? Адам улыбнулся, но выражение лица резко побледневшего Брендана заставило мгновенно сменить настрой. — Я что-то не так сказал? — Нет-нет, Адам, всё в порядке. Мои призраки не должны тебя волновать, у нас новая жизнь, много волнительных событий и третье свидание в оригинальных обстоятельствах. Идём, покажи мне какао и дай молоко, я постараюсь сделать из заурядного порошка шедевр. Решив не расспрашивать Брендана о том, что тот предпочёл скрыть, мистер Хёрст проводил омегу. Глядя, как Брендан крутится на тесной, холостяцкой кухне, Адам не чувствовал ожидаемого раздражения. Напротив, ему было тепло и хорошо от чужого присутствия и, обняв ладонями кружку с горячим какао, он поймал себя на мысли, что хочет проводить время с омегой как можно чаще.

***

— Элис, детка, прекрати, ты ни в чём не виноват. Иди сюда, ну… Мистер Моул заключил юношу в объятия и погладил по стянутым в тугой хвост волосам. — Никто тебе не навредит, детка, никто не даст в обиду твою семью. Ну, успокойся, Джеймс здесь, он всё понимает, он такой же работодатель, как этот негодяй. — Они помирятся, а пострадаем мы. Что же делать, я только оплатил брату учёбу, а он… он сказал, что найдёт их! — Никто никого не найдёт, Элис, даже искать не будет. Если будет нужно — получим судебный запрет. Ты напуган, но всё не так страшно, как тебе кажется. Этот мистер Роланд, будь он неладен, никогда не справится с нами и ничего не сделает. — Он посадил брата мистера Джеймса, я сам слышал их скандал! — А вот подслушивать нехорошо, детка. Лучше вытри слёзы, сними эту ужасную резинку и иди на кухню, там Адам постигает азы приготовления какао. — Адам? А… мистер Хёрст, да? — Да, детка, он самый. Удивительный мужчина, очень надёжный. Элис едва заметно улыбнулся, на секунду перестав убиваться по своей загубленной жизни. — Вам повезло. — Нет-нет, прочь подобные мысли, мальчик мой. Сперва я разберусь с вами, деточки, решу надуманные и реальные проблемы, а уже после буду думать, готов ли я к чему-то серьёзному. От упоминания проблем, Элис снова повесил нос, но всё-таки заставил себя выйти из спальни. На диване в гостиной, накрывшись пледом чуть не до ушей, спал мистер Джеймс, а на столике рядом надрывался его телефон, стоящий в беззвучном режиме.