Глава 11
15 июня 2021 г. в 06:44
— Нам так неловко стеснять вас, — растерянно проговорила женщина, переступая порог чужого дома.
Одолевающая их безысходность вынуждала пойти на крайние меры. Поскольку Канда убежден, что здесь семья Тошико будет в большей безопасности, Римус и его жена полностью готовы доверить молодому экзорцисту свои жизни. Пусть и его происхождение оставалось за семью печатями, как и причина появления в их поселении мифических акум, о существовании которых не было известно до сей поры. И Канде не зачем было нагонять на них еще большего страха, посвящая во все подробности.
— Да не переживайте вы так, миссис Тошико. Все хорошо. Вы ведь нам не чужие, — бодро отвечала Ивасава, с добросердечной улыбкой принимая их в свой дом.
Спустя несколько минут перед этим, Котаро рассказал ей все вкратце, и, разумеется, она не могла отказать в подобной просьбе. К тому же, отказывать Канде было бы невежливо.
Еще до смерти родителей Котаро и Ивасавы, две семьи довольно тесно общались между собой. Да и сейчас семья Тошико нередко помогают их детям.
Они были очень рады, когда пять лет назад, супружеская пара усыновила мальчика по имени Астер. А спустя четыре года после этого вокруг поселения стали происходить аномальные явления. Тут и там возникали ледяные вихри, они уносили с собой все, что попадало в их плен. И только лишь одному юному экзорцисту удалось пережить это явление и остаться целым.
Канда оставался в стороне, в своей привычной манере облокотившись о свободную стену, пока остальные обыватели дома готовились к ужину. Сейчас ничто не занимало его внимание. Скрестив руки на груди, он стоял, прикрыв глаза, прислушиваясь, как жалобно скулит ветер за окном. Погода снова ухудшается.
Котаро, как и следовало ожидать, терся возле него. Он глухо молчал, размышляя над тем, как бы разговорить Канду. Он совсем ничего не знал о нем, но ему бы очень хотелось. Спрашивать о чем-то личном было бы бестактно. Да и помня, насколько Канда «общителен», ему вряд ли удастся вытянуть из него хоть слово.
Канда выглядел вполне спокойным, как всегда задумчивым. Котаро предположил, что не случится ничего дурного, если он задаст пару вопросов.
— Канда, — неожиданно заговорил Котаро, подняв на него взгляд ярко желтых глаз, любуясь его умиротворённой красотой. — Кто такие эти акумы?
Этот вопрос не выходил из головы, и хоть Котаро редко выказывал свое любопытство, сейчас именно оно помогло ему возобновить контакт с тем, кто уже давно был ему неравнодушен.
— Отчаявшиеся души людей, которых демоны заманивают в Бездну и обращают в акум, — пояснил Канда, ни капли не рассерженный, что чертенок прервал его моральный отдых.
Котаро на несколько секунд задумался, пытаясь представить процесс создания акум, и как человеческая душа способна обратиться в такое отвратительное существо? От этого возникало еще больше вопросов, и голова шла кругом.
Котаро предпочел не зацикливаться на вещах, которых ему не суждено понять. Достаточно было того, что Канда знает обо всем, и ему известно, как с этим бороться. После рассказа мистера Римуса Котаро и не мог сомневаться.
Оглянувшись на собравшихся за столом, Канда убедился, что все увлечены оживленной беседой и приготовлением к ужину. А это значит — сейчас самое удачное время для вылазки. Он бросил взгляд на темное окно, за которым уже смеркалось, а с черных хмурых облаков слетал белый пух.
Он не мог ждать, когда погода улучшится, ведь в отличии от людей, никакой природный катаклизм не станет помехой для акумы.
Не желающий привлекать к себе лишнего внимания, как обычно, в своем репертуаре, ни проронив ни слова, Канда направился из кухни к выходу.
— Канда! — окликнул Котаро, уже догадываясь куда тот спешит. — Ты ведь идешь искать акуму? — спросил он, хотя и так заранее знал ответ.
— Даже не думай идти за мной, — предостерег он, подозревая, что упрямый чертенок в очередной раз увяжется следом.
Котаро ничего не произнес в ответ. Он понимал, насколько важно для Канды отыскать акуму. Но кое-что сейчас было намного важнее.
Дождавшись, когда Канда скроется за углом в коридоре, Котаро скользнул следом, прикрыв дверь на кухню. Они оба находились наедине в узком коридорчике, что разделял кухню и прихожую.
«Сейчас… соберись… я должен сказать ему. Потом может не быть шанса… даже если он… но если не скажу, он так и не узнает. И я не узнаю, нравлюсь ли ему» терзался Котаро, поглощённый сомнениями, нерешительностью и страхом перед неизвестностью. Пытаясь предугадать, как отреагирует Канда — вспылит или же промолчит, а может быть…
Истерзанный мыслями и догадками, Котаро глубоко отрывисто вдохнул, набираясь смелости. Он был беспощаден к своим чувствам, ведь неизвестность хуже всего.
— Канда… надо поговорить…
Неожиданно Котаро схватил его за руку, ощущая тепло его ладони и замирая в ожидании чего угодно.
Канда остановился. Он обернулся, грубо вырвав свою руку, и в этот момент Котаро вздрогнул, уловив нервозность на лице собеседника.
Больше всего Канду раздражало, когда его отрывали от важных обязанностей. Он бы мог проигнорировать просьбу чертенка, сделать вид, будто не слышит, и спокойно пойти по своим делам. Но отпираться похоже уже поздно, Котаро серьезно настроен на разговор и не намерен отступать.
— Говори, — с небрежностью отозвался Канда, пытаясь выразить свое безразличие, сузив глаза и насупившись. Однако его маска пренебрежения не убедила Котаро.
Он неловко отпустил его руку, робко отводя взгляд, понял, что краснеет как помидор.
Озадаченный этим, Канда выглядел еще более рассерженным.
Секунду помешкав, Котаро собрался с духом, отгоняя назойливые дурные мысли, что упрямо лезли в голову.
— …Я… Я люблю тебя… — дрожащим голосом, запинаясь, промямлил он так тихо, что Канда едва расслышал.
После сказанного Котаро не нашел в себе смелости посмотреть ему в глаза. Поникнув головой, он застыл, как вкопанный, и вновь, как тогда, ощущал себя безмозглым идиотом, но уже не в силах был бороться с разгоревшимися чувствами в самой глубине сердца. Они дарили ему тепло и счастье, но вместе с тем тоску и отчаяние, ведь он не мог разделить их с Кандой.
Раздражение стерлось с лица, сменившись неподдельным изумлением.
«Что? Любит? Как же, сам виноват» мысленно хмыкнув, Канда видел в этом и свою оплошность. Позволил чертенку увязаться за ним, спасая его сначала от тех мальчишек, теперь от акумы. Разве в этом был какой-то намек? Может ему следовало отдать его акуме на растерзание? Или же… чертов идиот был слишком милым, наивным и добродушным. Ему даже удалось получить его снисхождение, привлечь к себе внимание. Никому не удавалось.
«Кроме него… но как же он меня бесит» невольно и несвоевременно вспомнив о другом человеке, который всегда выводит его из себя, Канда осознал, что не способен сейчас вспылить или даже разозлиться на чертенка.
Удивление насквозь прошило лицо Канды, но Котаро не увидел этого. Не поднимая глаз, он стоял так же не шелохнувшись, прижимая к груди сжатые кулаки.
— Ясно, — спустя, казалось, целую вечность произнес Канда. Он сохранял хладнокровие, не позволяя эмоциям ни на секунду овладеть собой, поскольку Котаро мог заметить его внезапное смятение, так как вспыхнувшие недавно воспоминания никак не связаны с чертенком.
— Я не могу.
Это было ответом на вопрос, который так долго терзал Котаро.
Разумеется, Канда не испытывал к нему подобных чувств, но был вынужден признаться себе в симпатии относительно Котаро.
По крайней мере, он попытался и не побоялся открыться Канде. Сбросил с плеч тяжелый груз эмоций, но взамен приобрел новые.
Канда не вспылил, не сорвался, не проигнорировал его признание, что для Котаро было хорошим знаком, несмотря на отрицание. Радовало и то, что он был честен.
Для Котаро не являлось столь важным добиться его ответных чувств. Если они не взаимны, незачем настаивать, это может усугубить и без того хрупкие отношения. Значит, так распорядилась судьба.
Самое малое, на что рассчитывал Котаро — быть рядом все те несколько дней, пока Канда находится в поселении. Он не просил большего.
Преодолев охватившую его неловкость, Котаро поднял большие светлые, наполненные нежностью и трепетом глаза, цвета свежей пшеницы, на Канду. Его образ был таким же изумительно божественным. Котаро не уловил в его взгляде даже малейшего негодования, и это вызвало удивление.
Да уж, не каждый день ему признавались в любви, но как бы там ни было, Канда не обременял себя мыслями о том, как должен поступить теперь — пересмотреть свое отношение к Котаро, став более сдержанным или менее отзывчивым?
Для Канды ничего не изменилось. Котаро остался все тем же лохматым чертенком, который вечно путался под ногами, раздражал своей наивностью, простотой и прилипчивым характером.
— Мы хотя бы можем быть друзьями? — с надеждой спросил Котаро, глядя на него умоляющими глазами.
Стать его другом, пусть и на пару часов, но все же другом. Он не просил, не настаивал, но мысль, что он станет хоть чуточку ближе к нему, согревала.
— Ладно, если ты от меня отвяжешься, — проворчал Канда, хоть и не намерен был соглашаться. Если чертёнку нравится считать его своим приятелем, пусть воображает себе что угодно, для Канды их отношения останутся прежними, точнее их отсутствие.
— Только не думай, что мы будем устраивать дружеские посиделки, — поспешил добавить Канда, дабы заранее расставить все точки над «и».
Но Котаро уже похоже не слышал его, осчастливленный положительным ответом.
Если бы Канда предвидел, что последует за его согласием, трижды бы сказал «нет».
— Спасибо, Канда! — воскликнул Котаро, вызывая негодование своего новоиспеченного друга, бросаясь к нему в обнимку, провоцируя каскад негативных эмоций.
Канда, не успев среагировать на такой внезапный порыв чувств, оказался в объятьях Котаро, которого похоже подобное ни капли не смутило.
Прижавшись к Канде и тесно обвивая руками его талию, Котаро даже не задумывался о том, что в данный момент испытывал Канда, и к чему может привести его чрезмерная навязчивость.
Уткнувшись ему в грудь, Котаро был поглощён мыслями о нем, и сейчас он чувствовал себя самым счастливым человеком на планете. Неосознанно прижимая его все крепче, он хотел раствориться в этом блаженном мгновении, желая, чтобы оно длилось вечно, только бы никогда не выпускать Канду из объятий. Правда, он забыл спросить, хотел ли этого тот, кем он так восторгался.
— Угомонись, чертенок, — сдержанно произнес Канда и невозмутимо взяв Котаро за плечи отодрал от себя, давая понять, что не любитель обнимашек, и предупреждая, чтобы впредь он вел себя более сдержанно.
Котаро нисколько не задело то, как Канда своеобразно назвал его, не увидев в этом ничего обидного.
Завороженный красотой синеволосого, он сам не заметил, как по уши влюблёнными глазами уткнулся в него, гадая, как наверняка сладки его губы, о том, каково это целоваться с парнем. И в эти несколько секунд, утопая в его глазах, ему подумалось, что этот поцелуй был бы нежнее, чем любая плитка шоколада, растаявшая на губах.
— Я должен идти, — напомнил Канда, возвращая Котаро в унылую тоскливую реальность, где в скором времени он может больше никогда не увидеть его, но он уже давно смирился с грядущим, хоть и не до конца осознавая.
Отпустив Котаро, Канда в последний раз взглянул на парня и его строгий взгляд напомнил о том, о чем он говорил несколько секунд назад, предупреждая чертенка не волочиться за ним.
Котаро остался нем как рыба, угрюмо опустив голову. Он не стал задерживать Канду, понимая, что поиск акумы сейчас важнее всего.
Проводив его удручающим взглядом, он размышлял над тем, как Канда намерен отыскать акуму, и что в таком случае будет делать он сам в его отсутствие?