Не люблю отношения.
Скорее не так. Они меня выматывают.
В один прекрасный момент они мне надоедают настолько, что я не знаю, куда себя деть и чем занять, лишь бы вырваться из удушающей рутины обременяющих связей.
В больничном душе было вполне мило. Утром меня предупредили, что сразу после финальной диагностики, ждет вновь допросная. Ради бога. Только ни в коем случае не лезьте мне в мозг — уж слишком там много информации, которой и самой-то хочется забыть.
А вам показывать — и подавно.
Бутылка с шампунем свистела на все лады, хотя самого шампуня там было ещё порядком. Пришлось даже давить обеими руками, да толку-то.
Вот именно поэтому я люблю всё новенькое. Чтобы открыл, нажал, получил. Без вот этого вот всего. Пытаться, давить через себя, напрягаться.
Нахуй.
На мне не было ни единой запечатывающей печати. Но было ясно, как день, что праздник щедрости продлится недолго. Стоит мне более менее прийти в себя, как на меня нацепят чуть ли не ошейник. Посол послом, а держать меня «без привязи» в чужой деревне было бы провалом.
Неудивительно, что для моей поимки они послали лучших запечатывающих шиноби. Про нашу бывшую троицу слухи и не слухи ходили чуть ли не по всему миру. Знали бы они, что это — вообще далеко не все. Не только совместной силой нас троих мы были бы так известны. У каждого из нас и без того были особые умения, а тройная комбинация — так, подарочек, который мы нежданно негаданно получили на пятом курсе в ходе полугодовой миссии на дальних территориях океанического бассейна, много севернее скрытых островов.
Как и ожидалось, стоило чуть окрепнуть, мне услужливо принесли хлопковое темное кимоно и сказали дожидаться охраны. Все личные вещи изъяли до выяснения обстоятельств моего проникновения в страну Огня.
Без ожерелья от Итачи чувствовала себя абсолютно голой.
Сакура торопливо заскочила записать контрольные показатели, даже не поздоровавшись.
— Есть лента? Или резинка? Волосы собрать чем-нибудь.
Она раздраженно кинула на меня взгляд, стягивая со своего запястья короткую ленточку.
— Спасибо, Сакура.
Та молча кивнула, спешно выходя из палаты.
— К Вам пришли. До свидания, — бросила уже из коридора.
Её место заняли трое. Коротко кивнули сами себе, молча, не сговариваясь одновременно двинулись в мою сторону. Не отрицая, но и не принимая факта их присутствия, торопливо собрала лентой короткие пряди, оставляя передние скорее для защиты и моральной поддержки. Дейдара приучил. Итачи приучил. Итан приучил.
— Шерпа Иллин Нигай, в целях нашей и Вашей безопасности мы должны провести процедуру повторного запечатывания. Для Вашего же блага рекомендуем Вам содействие.
Я пожала плечами, мол, да похуй, делайте, что хотите. Живая осталась — уже хорошо.
Про ошейник я скорее шутила, но вот они — нет. Видимо, знают. Затянули, даже не туго. Голова на автомате откинулась чуть вбок, облегчая им задачу. На шейных позвонках привычно щелкнули трехуровневые замки. Кожа шеи прекрасно чувствовала каждый высеченный иероглиф.
— Не могли бы Вы показать руки?
Вновь коротко пожала плечами, закатывая кимоно. Пожалуйста, запечатывайте, что хотите. Парень, стоящий рядом со стопкой бумажных печатей, чуть обреченно закатил глаза, но работа есть работа, как бы много этих бумажек на меня не пришлось потратить. Там, где были контуры и более менее проглядывалось какое-то существо, работа шла четче и быстрее. А там, где были размытые абстракции, фиолетово-синее набитое космическое пространство, непонятные молнии, стая ворон — брови парня окончательно обреченно нахмурились. Чуть махнув рукой и соглашаясь с голосом внутри себя самого, он просто стал цеплять наугад, авось угадает, что это вот тут набитое на лопатках значит.
Синодический месяц на тыльной стороне предплечья ввел его в окончательный ступор. Семь фаз луны смотрели на его, как бы издеваясь. Третий парнишка чуть было не хохотнул, но, собравшись с силами, строго кашлянул.
Я вопросительно вскинула руку. Мол, давай быстрее, что тут непонятного. Он чуть цокнул, повертел в руках оставшуюся тонкую стопку печатей, да так и прилепил — как будто оно рассосется само.
На том и порешали.
Идти окольными путями до допросной с закованными за спиной руками, запечатывающим ошейником и облепленной печатями было немного стремно, как бы я не кичилась. Но, стойко добредя до конца, стало чуть спокойнее. Профессионализм брал верх над всеми этими ничего не значащими, по сути, моментами.
Стол в допросной был грубым, деревянным и даже пах смолой. Допрашивающий всё не спешил порадовать меня визитом, заставляя вариться в собственных мыслях. В целом, обстановка за дверью была какой-то напряженной. Цоки, шаги, неровные бормотания — будто готовились к суду. Этот хаос, от нечего делать, медленно проникал в мозг, раздражая ровный поток приготовленных фраз и ответов. Надо было собраться. Как-то абстрагироваться. Благо, руки были нетуго перетянуты спереди цепью. Стараясь не издать ни звука, медленно подняла правую руку, проверяя, дотянусь ли до лба. Дотянулась. Два сложенных пальца по привычке ткнулись в лоб. Успокаивало всегда.
Началось это в детстве. Когда нужно было перебороть панический ужас или страх — тык по лбу — оно отпускало. Когда нужно было собраться мыслями перед сложным экзаменом по эхолокационной технике в разведке — тык по лбу — оно отпускало. Когда нужно было принять решение на миссии, от которого зависела жизнь друга — тык по лбу —всё отпускало. Когда Итан, чуть ли не хныча от несправедливости, проигрывал со мной в споре о квантовой физике — тык его в лоб — оно отпускало. Когда Джей, напившись в невообразимую хламину после расставания с девушкой, изливал мне душу, обняв мои колени — тык его в лоб — и оно отпускало тоже.
За последние годы жест этот почти забылся, ведь значил он чрезмерно много. Не нужно было лишних слов, чтобы выразить всё и сразу.
Всё будет хорошо.
Я здесь.
Я тебя поддержу.
Я на твоей стороне.
Ты не один.
Всё образуется, вот увидишь.
Чуть отпустило. Немного, но этого было достаточно. Допрашиваемый наконец-то пришел, но не один.
— Цунадэ-сама, проходите.
Рослый мужчина с плотно зажатой подмышкой папкой придержал дверь и склонился чуть ли не половиной корпуса, пропуская даму вперед. Моя «школьная» программа о каге Конохи обрывалась на Минато Намиказе, который погиб, героически защищая деревню от биджу. Информации о новом Хокаге было катастрофически мало, поэтому, предвкушая увеселительный бал импровизации, я обреченно вздохнула.
Пятая медленно зашла в допросную, дернув светлыми волосами. Дверь за ней закрылась. В знак приветствия, я уважительно опустила и медленно подняла голову, на сводя с нее взгляда.
Глаза, чуть похожие на мои, но многим более теплые и светло-карие, проследили за каждым моим движением, оценивая.
— Приветствую Вас в стране Огня. Прошу прощения за данный прием. Это вынужденная мера.
Кажется, первая оценка «зачет».
— Благодарю Вас за оказанную помощь, Цунадэ-сама. Прошу прощения за вероломный визит.
Кивнув самой себе, Пятая, звонко цокая каблуками, отошла к стене, облокотившись на нее спиной, ровно лицом ко мне. Руки то ли полугрозно, то ли полумирно скрестились на груди. Или под грудью.
Складывалось ощущение, что мы проговорили часы напролет. Допрашивающий не переставал записывать, сверялся с фактами, то и дело совался в бумаги, принесенные с собой. Конфедерация должна была отправить главам каждой скрытой деревни по досье на меня, в котором, упаси боже, было ни слова про то, что напарники по команде пытались меня убить. О том, что какое-то время я работала на Акацуки, знали только члены Акацуки. Жаль, что все были уже мертвы.
Мыс Носаппу был предложен Мировой Конфедерацией как место встречи с представителями обеих сторон и, если всё пройдет успешно, заключения договора о сотрудничестве.
— Они знают, что вы только что пережили войну. Конфедерация готова оказать помощь в восстановлении. Всё, что хотите — оружие, продовольственные запасы, лес, уголь.
Цунадэ-сама лишь кивала время от времени.
— Почему Вы направились именно в страну Огня? — наконец-то Хокаге подала голос.
— Это место было выбрано коллегами, как стратегически самое мощное, с большим потенциалом, на фоне всех остальных стран шиноби. Во внешнем альтернативном мире вы считаетесь самой сильной скрытой деревней.
— Вот как, — уголки губ Цунадэ-самы чуть дернулись вверх. — Почему вопрос о сотрудничестве встал именно сейчас?
— У них есть данные, что Четвертая Мировая Война Шиноби была не просто конфликтом за территории или техники. Они знают о бесконечном цукиеми, — я как-то слишком демонстративно замолчала. — У внешнего мира тоже есть глаза и уши. И развитые технологии. Гораздо более развитые, — пришлось добавить, чтобы сгладить углы.
Цунадэ-сама, чуть закусив губу, на продолжительное время вновь замолчала.
— Ичиро, выйди, — приказ был брошен резко. На то он и приказ.
Ичиро дерганно прихватил с собой записи и ретировался из допросной, вышагивая чуть ли не по струнке.
Пятая мягко прошелестела накидкой и опустилась на освободившийся стул, локтями упершись в стол, а подбородком — в сцепленные пальцы.
— Зовут как?
Пришлось даже немного растеряться, с первого раза не понимая смысл вопроса.
— Шерпа. Шерпа Иллин Нигай, — всё так же упрямо глядя прямиком в светло-шоколадные глаза Хокаге.
— Мирные послы не имеют права говорить о вышестоящих в третьем лице. Тебе в школе не рассказывали, Шерпа?
— Рассказывали, — главным было не отводить взгляд.
— В досье указано, что ты лучшая выпускница э, — Цунадэ-сама одним глазом заглянула в бумаги, — в Кираи. Что бы это у вас там не значило на скрытых островах.
Я коротко кивнула.
— Скрытые острова уже очень долго являются стратегической базой подготовки шиноби для потенциальных военных действий на границе с Японией.
Пришлось вновь кивнуть.
— Шерпа, если ты держишь меня за идиотку — то не стоит. Я не верю, что у Мировой Конфедерации нет никаких умыслов, отправляя тебя на это задание.
Было чувство, что я кивающий оловянный солдатик. От её нахмуренных бровей и абсолютно ровного тона голоса даже у меня ёкнуло где-то в желудке.
— Я слушаю тебя внимательно, Шерпа. Иначе никакого соглашения не будет.
Её локоть чуть соскользнул по деревянному столу, отчего в нем образовалась траншейка.
Я как-то слишком обреченно вздохнула. Выкладывать все карты на стол очень не хотелось, но быть убитой вот этим самым столом — тоже. С другой стороны, ситуация была паршивой, что не сделай и что не скажи. Убьют либо эти, либо те. Но хоть на Коноху посмотрела. И не сделаешь тут себе «тык» по лбу — выкручивайся как знаешь.
Усталость нахлынула как-то не вовремя. От всего и сразу. Со стороны, наверное, я напоминала больше вечнофрустрационного Сасори-саму. Сидеть и молчать казалось единственно верным решением, если бы не треснувший пополам массивным стол, глухо распадающийся на щепки от столкновения с ладонью Пятой.
Не поведя и бровью, продолжая смотреть ей в глаза, чуть ослабив спину в этом неудобном стуле, поджав ноги и уткнувшись носком перпендикулярно в пол — так и начала говорить.
Молчать тут не дали бы.
— Конфедерации, на самом деле, всё равно. Они заинтересованы больше в контроле, хотя бы мнимом. Чтобы подобных случае не происходило. Одно дело — внутренние конфликты, но это они уже посчитали перебором. Им недостаточно сотрудничества, который имеется сейчас. Пара имен в учебники — не устраивает. Но им всё равно, что и как тут творится, пока весь остальной альтернативный мир в безопасности. По сути, вы сами можете устанавливать все условия соглашения и открываться настолько, насколько считаете нужным. Но я бы советовала быть осторожными. Пара международных послов, присутствие на ежегодных собраниях, готовность помочь в критических ситуациях — этого достаточно.
Пришлось перевести дух.
— Они правда готовы помочь с восстановлением стран после войны. Это в их интересах. Они не сделают ничего, что не шло бы им на пользу. Подумайте над предложением. Пожалуйста. Вы сможете всё вывернуть в свою пользу.
Пятая молча слушала, упираясь теперь одной рукой в щеку.
— Так почему «они»-то? — как-то лениво выплыл её вопрос.
— Они надеются, что вы меня тут убьете или уже убили. Это удобно. Не придется заново что-то придумывать.
Бровь Цунадэ-самы заинтересованно выгнулась.
— Каковы на это основания? Заново? — вопросы прозвучали более менее ровно.
Я чуть закусила губу, впервые отводя взгляд в сторону, подпирая спасительную стену темно-зеленым контуром на радужке глаз. Как отвечать на вопрос, на который толком не знаешь ответ? Есть, конечно, куча вещей, но это всё скорее одинокие поплавки посреди океана. Тихо, не привлекая внимания — если хотели убить, почему вечно втихую, какими-то окольными путями? Знать бы. Жилось бы легче. Бессонница бы не мучала. Лужа грязи и смрада не тянула бы болезненно в груди.
И даже никакой тык себе в лоб — оно не отпустит.
— Цунадэ-сама, — пришлось вернуть взгляд, — я прошу политическое убежище у Конохи.
Я имела на это право. Абсолютное. Не зря же я возилась с международными контрактами всё это время. Выучила все своды, от и до. Могла заткнуть за пояс любого юриста или дипломата.
Как никак, лучшая в Кираи.
Да а толку-то.
Она мягко встала, опять проплыла на своих каблуках к двери, дернула ручку.
— Ваш допрос закончен.
И молча ушла.
***
Его вернули в соседнюю камеру спустя два беспокойных дня.
Нет, обращались со мной даже вежливее необходимого. Приносили чистую одежду, кормили. Сговориться с охранником у камеры оказалось проще простого. На мою харизму и вынужденное, когда нужны были сигареты, обаяние, покупались все, кто подворачивался под руку. Курила почти в открытую — захотели, запретили бы. Дыра в стене бесила на уровне бессознательных рефлексов. Хотелось, чтобы её здесь не было. Или чтобы из-за нее, кидая омерзительно раздражающие взгляды, пристегивая горели два ониксовых глаза, которые хотелось бы выколоть к хуям.
Получите, распишитесь. Владелец этого мерзотного взгляда теперь размеренно дышал, нарушая мой пространственный кокон.
Лучше бы спалил тут всё к чертям дотла, чем это.
К печатям по всему телу как-то быстро свыклась. Не впервой попадать в передряги, бывало и хуже. Главное, есть сигареты. Остальное мало интересовало.
Часы складывались в затянувшиеся дни. На допросы забирали то его, то меня. Один раз меня забрали в пыточную, пытаясь раскопать в недрах моего разума такую необходимую информацию.
Браво, Итачи. Даже лучшие мастера техник манипуляций сознанием не то, что не сковырнули, даже не заметили его барьер. В его стыке было вшито то, как меня насаживают ребрами на собственное оружие два лучших друга, а следом - то, как меня выхаживает какая-то бабуля на границе со скрытыми островами.
Не доебешься. Чистая работа.
Они искали, искали, искали. Но не могли найти ни единой детали, которая бы заявляла о том, что я вру. Пока всё, что они находили, кричало об обратном. Бессчетное множество раз они прокручивали момент, где Джей и Итан заносили руку для удара, такого, чтобы проткнуло насквозь. Ещё и ещё. И ещё. Увеличивая до максимума, выглядывая каждую деталь.
Жаль только, что я не была на их месте, и не видела горячих слез, непозволительно застрявшие у обоих в глазах, когда моё тело сдавленно рухнуло в их руках, принимая удары в грудь от двух самых дорогих людей в жизни. Лишь на максимально возможном приближении, которое позволяла техника.
Первой эту тупую тишину из взаимных омерзительных гляделок и подсознательных пожеланий взаимной смерти нарушила я. Так, от скуки. На какой-то там день уже надоело.
— Учиха, — кинула, лежа на полу, потягивая сигаретку.
С той стороны промолчали.
— Что с рукой?
— Не твоё дело.
Я кивнула, даже наслаждаясь ситуацией.
— Уебок.
— Мразь.
— Стало безумно приятно — так хотя бы я чувствовала себя живой.
Язык больше не поворачивался сказать что-нибудь, а было что. Нахуя ты убил брата? Нахуя ты натворил всю эту хуйню? Нахуя ты ушел из деревни? Нахуя ты живешь?
Было мерзко находиться с ним даже отгороженной стеной камеры.
Перебрала в голове матерные слова — ни одно не ложилось. Забила, смачно потушив окурок прямиком о пол камеры. Придет тот охранничек, Арэта, заберет. Сегодня тоже была его смена. Так и промолчали до вечера.
Ночью не спалось. В глубине души я надеялась, что Пятая, производившая впечатление рассудительной, но строгой, женщины, примет правильное решение. Убегать уже не куда было. Конфедерация, если подумать, приперла к стенке. Поэтому положительный исход миссии был для меня уже свершившимся фактом. Волновало не это. Политическое убежище в Конохе —
да/нет, Цунадэ-сама? Что Вы скажете?
В памяти вдруг всплыл Дейдара, рассказывающий, как его завербовали в Акацуки. Когда в его речи всплыл ебучий «шаринган», я попросила его нарисовать, что это. Этот термин был мне незнаком. Он изящно вывел на чуть желтоватом листе бумаги красный глаз с черными томоэ, и у меня похолодело всё, что могло похолодеть. Но виду я тогда не показала. Рисовал он очень красиво, ведь потом по этим наброскам изготавливал свои «бомбы». Иногда мы проводили вечерами у костра в миссиях, сидя бок о бок и вырисовывая что-то каждый в своем альбоме. Так, по сути, и сблизились.
Он, будто бы неся ответственность за мое присутствие в Акацуки, всегда был на полшага ближе остальных ко мне. Бывает, между людьми возникает симпатия сразу же, как только познакомились. И вот между нами было то же самое. А когда я, уже полностью окрепнув, очерченным взглядом разглядела на его ладонях два дополнительных рта с влажными горячими языками, то заимела ещё одну эротическую фантазию.
Исполнял он её потом на все лады и от души, как следует, безумно наслаждаясь процессом.
Спроси кого угодно — у Дейдары был особенный фетиш. Хлебом не корми, дай тебе отлизать всеми доступными ртами. Кроме того, что у сердца, конечно.
Из уютных воспоминаний вырвал низкий голос Саске.
— Так откуда ты знаешь моего брата?
— Не твоё дело, — баш на баш, сука.
Были бы у него силы — лупил по стене, выбивая ответ. Но сил ни у кого из нас двоих не было.
На миг в голову закралась странная мысль. Даже не одна. Накрывая тонной вопросов за раз.
А что, если он всё знает?
Что, если как-то смог узнать после его смерти?
Что, если он теперь винит себя?
Что, если он успел натворить ещё большей хуйни, теперь вот так тупо роняя слезы перед чужачкой на носилках?
Стало тошно. Прикурила, отпустило. Все ещё развалившись на полу, почему-то ни с того ни с сего рассеянно бросила в воздух:
— Курить будешь?
Скорее это было желание загнать его поскорее в могилу. Разочаровала собственная равнодушность в голосе, будто бы не его хотелось размозжить по всей деревне. Закрыла глаза — стало почему-то резко похуй. Вокруг не было никого, на сотни, на тысячи миль вокруг. Возможно, даже в этом мире. Быть абсолютно одной иногда, бывает, очень заебывает. А этот уебок как будто бы всё понимал, днями ранее кидаясь в меня такими же полупонимающими-полуубивающими взглядами. Бесило жутко. Хотелось проткнуть пальцем висок и хорошенько пошурудить внутри, чтобы перестало понимать. Перестало ощущать эту общность, одну на двоих.
— Да, — точно с такой же интонацией отозвалось из-за стены.
Кинула наугад в дыру сигарету — авось, долетит. Подкурить — сам справиться со своим катуном. Запечатанной тут была только я.
Всё становилось слишком запутанным. Не нравилось и давило на нервы. Хотелось убрать эту недосказанность, но как — абсолютно не ясно. Докурив, опять потушила окурок о пол. Слышно было, как Саске также нихуя не понимая, затягивается. Черт бы его побрал.
Перевернулась на бок — так спалось почему-то в камере лучше. Слова сами по себе нашлись, чтобы положить начало всеобъемлющему пиздецу:
— Не думай, что только тебе одному он был дорог.
***
Было раннее утро. Щебетание птиц глухо разливалось по деревне, еле как пробираясь сквозь стены камеры. В полудреме слышались какие-то шаги, переговоры, из которых натренированный слух уловил «суд», «предательство», «деревня», «клан», «Хатаке». Последнее слово было мне не знакомо, может быть, чья-то фамилия.
Не очень я разбираюсь в японских фамилиях.
Арэта разбудил меня через пару часов, принося тюремный завтрак.
— Доброе утро, Арэта, — благодатно сжав ладони вертикально пальцами вверх, подцепила среднего размера онигири, чуть ли не полностью отправляя в рот, запивая водой.
Он кивнул в ответ. Более — было не положено.
Ближе к вечеру, после очередного допроса, было непривычно тихо. Учиха не возвращался. Может, амнистировали? И если амнистировали, то за что? За простой уход из деревни? Хотя хуй их разберешь, этих скрытых японских шиноби. Всё-таки, миры разные, несмотря на иллюзорную единость.
Как всегда бесшумно в воздухе материализовался Ибики Морино. То, что именно так звали этого пугающего пыточника со сквозным шрамом на лице сомнений не было. 森乃イビキ — запомнившаяся надпись на папке, которой он тряс у меня перед лицом, выбивая очередные данные. По японскому у меня всегда была твёрдая сотка, только вот произношение и диалекты до сих пор чуть похрамывали.
— Вас хочет видеть Хокаге-сама.
Больше ничего не сказав, отпер камеру, зафиксировал руки за спиной чем-то металлическим и так и повёл к выходу.
Бордовый закат резанул по глазам. Привыкнув к свету, можно было заметить сбоку знакомый силуэт, чуть возвышающийся надо мной.
Будем честны, с моим-то ростом, метр с чем-то там, ВСЕ всегда были выше меня. Даже в Японии.
Он стоял спиной, пока сопровождающий выжидал Ибики. Тот коротко кивнул из-за моей спины. Напарник кивнул в ответ. Щелчок — руки свободны.
— Не предпринимайте ошибочных решений, — всё у этого Ибики было просчитано, продумано, отточено.
Дорога до резиденции Хокаге была не самой короткой. По тому жалкому кусочку деревни, что я смогла разглядеть левым глазом, тут была масштабная стройка. Коноха отстраивалась от разрушения, будто начиная с чистого листа.
Стало немного зябко — октябрь, как никак.
По обе руки от Цунадэ-самы восседали сморщенно-отталкивающие старики. Что-то было в этих старейшинах, что хотелось вырвать, скомкать и выкинуть в окно. За спинами маячил знакомый силуэт — я чуть было от такой радости не кинула приветствие Шикамару.
Какого-то напряжения в воздухе не было. Возможно, сказалась усталость глав деревни от какого-то нескончаемого пиздеца. Уже потом, позже, я узнала, что Пятая за это время успела собраться с остальными каге, на полном серьезе обсуждая предложение Конфедерации. Но до его принятия ещё было не близко.
— Учиха Саске. Как бы то ни было, Вы — герой Четвёртой Мировой Войны Шиноби. Деревня готова Вас принять. Речь Наруто Узумаки и Какаши Хатаке на Вашем суде очень сильно повлияло на правителей страны Огня.
Пока старуха противно шелестела все эти слова, Пятая отрешенно рассматривала меня, а я — исподлобья Шикамару. Просто нужно было отвлечься от происходящего, будто оно было слишком личным, и я этого слышать не должна была. Но раз позвали обоих — обоим, видимо, и пришлось выслушивать.
— Шерпа Иллин Нигай, — чуть ли не рявкнула Хокаге, заставляя всех в кабинете нервно дернуться. — Деревня готова в кооперации с другими странами обдумать соглашение с Мировой Конфедерацией. Ваше пребывание на данный момент в Конохе нам вполне подойдет. Коноха готова принять Вас, как представителя внешнего альтернативного мира для урегулирования дипломатических вопросов. Решение о политическом убежище на данный момент из-за ряда причин не может быть принято.
Эта речь вызвала примерно никакого отклика. Уже по сути было и всё равно — лишь бы лечь горизонтально на нормальную кровать, вытянув ноющую поясницу.
— Не думайте, что мнение к вам обоим в деревне будет таким, на какое вы рассчитываете, — как-то слишком тихо на фоне Пятой зашелестел второй советник. — Деревне нужны сейчас любые руки, и это один из решающих факторов, из-за которых мы готовы вас принять.
Цунадэ-сама кинула в его сторону такой уничижительный взгляд, что даже мы с Саске еле заметно синхронно отпрянули подальше — не хотелось попасться в радиус поражения этого взгляда.
Но она промолчала.
— Настоятельно рекомендуем Вам не оглашать Вашу фамилию, до тех пор, пока ситуация не стабилизируется, — Пятая вновь обратилась ко мне.
— Было принято единогласное решение предоставить вам временное жилье на нынешней производственной территории деревни. Уверена, вы понимаете, что вам лучше находиться за чертой Конохи, во избежание нежелательных инцидентов.
Хотелось то ли пнуть, то ли отмахнуться от этого нудного старика. Зачем вот так всё усложнять? Вы просто хотите нас засунуть подальше, чтобы никто не видел, чтобы поубивали там, что ли, друг друга, на этой окраине Конохи?
— Это бывшая территория клана Учиха, — лениво протянул Шикамару, впервые подавая признаки присутствия в этой комнате.
И я, и Саске, чуть рефлексивно дернулись вновь.
Вы что?
Ебанулись?
Да ебаный в рот. Это уже даже не смешно. Серьезно. Куда угодно, хоть на Марс, но не туда. Единственное, что сдерживало от того, чтобы начать всё это произносить вслух, было такое же бесстрастно клокочущее туловище рядом. Пальцы его одной руки чуть сжались в кулак, тут же обретя внутренний самоконтроль.
Я решила последовать примеру.
— Саске Учиха, Вы можете идти. С Вами хочет встретиться Узумаки Наруто.
О.
Кажется, только я заметила как клокотание сейчас сменилось чуть ли не на детский восторг, пока он кланялся, забыв уже о том, что нам с ним теперь придется жить в старом районе Учих, и, насколько это позволяла сама его сущность, максимально быстро уплыл к двери.
— Нара Шикамару будет Вашим смотрителем. В целях безопасности, на Вас будет помещена специальная метка, препятствующая действиям, несущим потенциальный вред деревни.
Я кивнула. От того, что Шикамару будет как теперь в доступности несказанно обрадовало — курить одной как-то иногда становилось тоскливо.
И первым делом, когда мы покинули это удушающее своей атмосферой здание, со всё ещё горящей огнем на ключице меткой, я умоляюще обратилась к Шикамару.
— Шикамару, пожалуйста, дай курить.
Он лениво хмыкнул, предлагая остановиться в тени раскидистого дерева. Пару раз глубоко затянувшись, нашлись силы поблагодарить Шикамару.
— Мне же не надо опять проделывать весь этот цирк, объясняя, что я абсолютно безвредна?
Шикамару выгнул бровь, плавно затягиваясь.
— А ты докажи. Для начала.
И, оттолкнувшись от ствола дерева, двинулся к выходу из деревни. Оставалось плестись следом, невольно потирая полыхающую ключицу.
