Наследница

      Как только наши тела соприкоснулись, вселенная рассыпалась на тысячи осколков. Это не было похоже на то наваждение, которому я поддалась тогда в Стране Воды. На этот раз все было осознанно, мне казалось, что нет ничего более правильного, нормального, естественного, чем отдать ему всю себя, без остатка.       Его чёрные волосы падали на лицо, по ним стекали струи воды, я двумя руками отодвинула эту завесу, чтобы вдоволь насладиться прекрасными чертами. Я как заворожённая проводила руками по острым скулам, прямому носу, чувственным губам, желая запечатлеть каждую деталь в своей памяти, желая навсегда оставить на пальцах черты его прекрасного лица.       Итачи смотрел на меня мутными глазами, словно он тоже был заворожен происходящим. Его руки были смелее моих, они с нескрываемым волнением и трепетом водили по моему обнаженному телу, задевая чувствительные точки и заставляя вздрагивать в сладком предвкушении. Его лицо приблизилось к моему, я ощущала горячее дыхание на своих губах. Итачи не торопился целовать меня, еле-еле соприкасаясь своими губами к моим, это было такое невесомое ощущение, не хватало всего лишь миллиметра, чтобы, наконец, получить желаемое. Я в нетерпении приподнялась на цыпочках, чтобы взять своё, но Итачи дразнил меня, слегка отстраняясь. Его губ тронула лёгкая улыбка, он с нескрываемым удовольствием сладко мучал меня, а его прикосновения стали ещё смелее. Одна его рука несильно стиснула ягодицу, а второй он медленно проводил по моей талии к груди, его губы уже были возле моей шеи и запечатлели на ней нежный поцелуй. От переизбытка ощущений я не удержалась от легкого стона, и, кажется, он стал сигналом к тому, чтобы Итачи дал мне столь желанный поцелуй в губы.       По телу прошла жаркая волна от ощущения его чувственных губ. Сначала поцелуй был мягким и нежным, пока страсть не накрыла нас обоих с головой. Я уже не сдерживалась и прильнула к Итачи всем телом, крепко обняв его за шею и прижимая к себе. Он же двумя руками обвил мое тощее тело, он был повсюду и казался таким большим и сильным...       Поцелуй затянулся, наши языки сплелись в каком-то бешеном порочном танце, мои губы уже начали неметь, воздуха не хватало, и когда я подумала, что вот-вот задохнусь и умру на месте, Итачи, наконец, оторвался от моих губ и провёл дорожку из мокрых поцелуев от моей скулы к ключицам. Мы оба тяжело дышали и распалялись все больше, я чувствовала его возбуждение, а он своей рукой, проникшей к промежности, почувствовал мое.       Кажется, его по истине легендарное терпение треснуло по швам, и я увидела того Итачи, которого не видел никто: человечного, страстного, настоящего. Я увидела Итачи, в котором пылало пламя, безудержное и дикое, сжигающее нас обоих дотла.       Он крепко обхватил мое бёдра и приподнял, буквально припечатав к стенке душевой. Учиха не торопился, делал все плавно и очень медленно, он знал, что до него у меня не было мужчин. Одно мгновение мое тело парализовало от резкой боли и я поморщилась, пытаясь совладать с ней. Он замер, его губы прильнули к моему уху, горячее дыхание обжигало, он едва слышным шёпотом взволнованно произнёс:       — Извини.       Я улыбнулась, начиная привыкать к новым, незнакомым ощущениям. Боль отступила, и я снова поддалась обжигающему вожделению.       — Продолжай, — прошептала я в ответ.       Итачи с готовностью выполнил просьбу и начал медленно двигаться во мне, распаляя ещё больше. Внизу живота образовался тугой узел, такой сладко-болезненный, было неимоверное желание поскорее развязать его, поэтому я начала двигаться быстрее, давая Итачи непритязательный намёк на ускорение. Одной рукой он крепче сжал мои бёдра, а другой обхватил за талию и ускорил темп.       Наши мокрые, разгоряченные тела слились в единую композицию, я впивалась ногтями в его спину, из горла вырывались хриплые стоны, которые Итачи периодически заглушал мокрыми поцелуями. Я никогда раньше не испытывала нечто подобное, я никогда ещё не была счастливее, чем в эти минуты.       Совершенно внезапно и бесконтрольно в душевой раздался мой счастливый смех, такой легкий и непринужденный, что самой стало странно. Итачи недоуменно посмотрел на меня, но потом лучезарно улыбнулся и прижался губами к моему виску. Мы оба уже были на пике, и в одну секунду мое тело парализовало в наслаждении, узел, наконец, развязался, ноги свело судорогой. Учиха не отставал и с приглушённым рыком впился в мою шею, поддаваясь взрыву ощущений. Все в этот момент казалось незначительным и пустым, таким маленьким и никчёмным, кроме нас двоих.       Но сладостный момент прошёл, как и должен был, мы снова вернулись к реальности. Итачи опустил меня на пол, я облокотилась к стенке и просто смотрела на него. Боль и страх вернулись ко мне с новой силой. Теперь, когда мы стали ещё ближе, когда укрепили связь, привязанность, потеря Итачи казалась мне концом света. Я прикрыла глаза в болезненном ощущении, но не успела сдержать слёзы. Итачи прижал меня к себе, и мы просто стояли под душем, не произнося ни слова.       После душа я разогрела еду, которую приготовила для нас хозяйка дома. За ужином я не заметила между нами неловкости или смущения, как будто все произошедшее было обычным делом, нормой. Это было приятное ощущение, такое домашнее, тёплое. Так ведь и живут нормальные люди...       В какой-то момент я заметила, что слишком уж разговорилась. Мне хотелось рассказать Итачи все, каждую мелочь, каждый эпизод, забавный случай, все, что он пропустил в моей не такой уж насыщенной жизни. Он же смотрел на меня таким тёплым взглядом и легонько улыбался. Я не была уверена в том, что он слушал меня, но я все равно продолжала болтать. За час с небольшим я, кажется, произнесла больше слов, чем за всю жизнь.       — Конохамару постоянно покушался на Третьего, все хотел его одолеть. Боевой малец, — сквозь смех рассказывала я. — А Третий его слишком сильно баловал, как мне кажется. Сейчас-то мальчик остался совсем один, он уже вырос... Даже интересно, каким он стал. А моя начальница из чайной лавки...       Я никогда в жизни столько не болтала, и это было удивительное чувство удовлетворенности и покоя. Возможно, потому, что я знала: это скоро закончится.       Мы остались в доме ещё на несколько дней, Итачи хотел полностью восстановиться (понятно зачем), с Акацуки мы ещё не связывались, да и не хотелось портить эту хрупкую идиллию. Каждую ночь мы растворялись друг в друге, много разговаривали (точнее, разговаривала только я, а Итачи вежливо слушал) и просто наслаждались моментом. Но каждый раз я представляла себе, что мы оба находимся на великолепном круизном лайнере, который неумолимо несёт прямо навстречу айсбергу. Крушение неизбежно. И это гнетущее осознание омрачало наши спокойные дни.       — В твоих воспоминаниях ты говоришь Кисаме, что мы осознаём, кто мы, какие мы на самом деле только в момент смерти, — тихо проговорила я после очередной страстной ночи, лёжа на плече Итачи. — Почему ты так считаешь?       Он ответил не сразу, и я немного повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его идеальный профиль не выдавал никаких эмоций, Итачи беспристрастно разглядывал потолок.       — Потому что сам итог жизни подходит только к моменту смерти. Все, что ты скрывал, все, от чего убегал, все отринувшее и ненавистное неизбежно возвращается к тебе. Ты становишься одним сплошным недостатком, который отражает всю твою суть, и прожитая жизнь открывается в истинном обличии. Только в момент смерти ты сможешь по-настоящему принять себя. Каждый получает по заслугам.       — Звучит печально... — Справедливо заметила я, на что Итачи лишь улыбнулся.       — Смерть и должна быть такой, разве нет?       — Знаешь, — задумчиво начала я, — ты с самого детства слишком много думал и анализировал, ты задавал вопросы, которые не должен задавать ребёнок. Может, в этом твоя трагедия? Ты слишком рано начал все понимать.       — Я никогда не считал это трагедией, — возразил Итачи. — Я принял этот груз смиренно и беспрекословно, а Шисуи постоянно твердил, что я особенный...       — Так и было! — Взволнованно вставила я.       Итачи одарил меня снисходительной улыбкой, от которой я почувствовала себя глупенькой девочкой, ничего не смыслящей в мире и не разбирающейся в людях. Два пальца мягко коснулись моего лба, и я чуть не задохнулась от нахлынувших чувств и впечатлений. Этот жест был больше и весомее любых слов.       — Что я буду делать без тебя? — Вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела о нем подумать.       Улыбка Итачи погасла и он крепче прижал меня к себе.       — Сражаться, как многие годы до этого, — ответил он. — Я рассказал тебе все, что знаю о Мадаре и его планах. Защитить Саске и деревню — наш главный приоритет. Ты сама поймёшь, что делать. В конце концов, ты лучше, чем кто-либо умеешь действовать по ситуации, иначе не попала бы в Акацуки.       Он попытался развеселить меня колким замечанием, но мне было не до веселья. Понимал ли Итачи, в какое положение он ставил меня? Понимал ли он, насколько бессильной и бесполезной я себя чувствовала? Очевидно, понимал, потому как Итачи, будучи эмпатом, знал других людей лучше, чем самого себя. Я же, в свою очередь, понимала его позицию: он был уверен, что я действительно со всем справлюсь. Мне бы его уверенность...       — Я всегда восхищалась тобой, твоими талантами, умом, выдержкой, отвагой, нравственными установками. Но я повторю это ещё раз: сейчас ты не прав. Ты уверен, что все идеально продумал, но это не так. Я говорю это не потому, что снова хочу сбить тебя с намеченной цели, а потому, что действительно так считаю, — мрачно проговорила я.       — Ты умнее и проницательнее всех, кого я знаю, Ясуко, и, возможно, ты абсолютно права. Но я не...       — Ты хочешь быть наказанным, — перебила его я. — Я понимаю это, но Саске не должен нести это бремя. Это несправедливо. Если бы только он узнал правду, мы смогли бы...       — Правда никогда не должна быть раскрыта, — внезапно строго ответил Итачи. — Ради клана и самого Саске. Дай мне слово.       Я отстранилась от него с неимоверным желанием как следует его стукнуть.       — Упрямые Учихи... — Бессильно прошептала я, покачав головой.       Итачи усмехнулся, но крепко схватил меня за руку и снова потребовал дать слово. В этот момент я не смогла бы ему отказать, ведь он фактически оставлял мне предсмертную просьбу. Я лишь коротко кивнула в знак согласия, не в силах вымолвить ни слова, и Учиха заметно расслабился. Он дернул меня за руку, и я повалилась на него, оказавшись сверху.       — Я бы ещё кое о чем попросил...       Его нахальная рука спустилась с моей талии к ягодицам и легонько шлепнула. Этот хитрец получил, что хотел: возможность безнаказанно затыкать мне рот.       Я медленно опустилась для поцелуя, и наши глаза встретились. Взгляд Итачи прожигал насквозь, и в нем было столько сожаления и боли, что я непроизвольно дёрнулась. Но он удержал меня и приподнялся.       — Я люблю тебя. Прости.       Бдительность была потеряна, как он того и добивался. Два кроваво-красных глаза — последнее, что я увидела. Тьма окутала разум.

***

      Я очнулась, когда солнце уже было в зените. Какое-то время я просто лежала и тупо пялилась в потолок, силясь восстановить ясность рассудка. И, когда осознание, наконец, пришло, я словно ошпаренная вскочила с футона и заметалась в поисках одежды. Паника завладела мной, а кроме неё ещё и ярость. Итачи обманул меня...       Мне не сразу попалась на глаза записка, оставленная на кофейном столике, и я замерла, страшась подойти и прочесть его последние слова. Кое-какая надежда, совсем хрупкая и невесомая, все же теплилась в душе. Может, он передумает? Может, его чувства ко мне сильнее упрямых принципов? Я прекрасно понимала, что уже ничего не смогу сделать, Итачи об этом позаботился, сделал так, чтобы я не вмешивалась. Но я все-таки старалась верить в его милосердие и здравый смысл, ведь он и правда глубоко ошибался.       Стараясь восстановить дыхание и сохранять спокойствие, я медленно подошла к столику и сухими пальцами скользнула по бумаге, раскрывая сложенный пополам лист. Слова как будто расплывались перед глазами, голова закружилась, я почувствовала подступающую тошноту.       «Спасибо, что позволила мне любить тебя. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь простить меня за все». ИТАЧИ       Он и не думал, что оставлять ее будет так тяжело. Она каким-то образом смогла посеять зерно сомнения и привязать к себе, хотя Итачи никому и никогда не позволял подобного. Ясуко за все это время стала ярким, обжигающим солнцем во мраке его жизни и смогла растопить ледяную стену, так старательно выстроенную за долгие годы.       Отказывать ей было больно, видеть ее страдания, слышать мольбу в ее голосе и все равно стоять на своём — это ещё одна пытка в его и без того нелегкой жизни.       Как только Итачи почувствовал улучшения в своем шатком физическом состоянии, он в тайне от Ясуко на кануне связался с организацией, поэтому Кисаме уже ждал его недалеко от убежища клана Учиха. Там и предстояло все, наконец, решить раз и навсегда. Напарник поведал, что Саске со своей командой бродят неподалёку в поисках Итачи, и прямо сейчас направляются в одно из убежищ Акацуки. Там Итачи пригласит Саске «на банкет». Ему было странно ощущать сомнения и колебания, и он даже немного злился на Ясуко за это. Что ж, тем самым она с ним поквиталась, отплатила той же монетой, сама того не ведая.       В любом случае, как бы ни решилась эта ситуация, Итачи верил в Ясуко и ее силы, он знал, что она способна найти выход из любой ситуации и любой ценой сохранит себе жизнь. Он волновался лишь за ее эмоциональное состояние, которое может выдать ее с головой. Кроме того, Мадара видел ее в ночь резни, он, скорее всего, с самого начала знал о ней и о ее планах, но, как всегда, ни во что не вмешивался, давая возможность людям истреблять друг друга. У него были свои планы, отличные от планов Пейна, хотя Итачи и не совсем представлял, в чем они состояли. Ясуко обо всем предупреждена, и Итачи настаивал на том, чтобы она была максимально осторожна. На самом деле, он предпочёл бы, чтобы она и вовсе скинула плащ Акацуки и защищала деревню иными способами, но теперь Ясуко сама должна решать, как ей поступить.       Мысли о девушке, оставленной им в одиночестве и страданиях, пришлось отринуть и уверенно идти к завершающему этапу его идеально чёткого плана. От автора: Что касается постельных сцен, ну это явно не мой конёк😀 Сама я не прочь почитать сцены с подробным, графическим описанием, но писать что-то подобное вот совсем не могу! Надеюсь, Вам понравилось. P.S. Прошу прощения за столь небольшую главу. На большее меня пока просто не хватает.