Наследница

      Они «мариновали» меня уже больше недели, я в полной мере ощутила себя цукэмоно*. Благо, Зецу дал слабину и таки отстегнул мои руки от креплений в земле, оставив ремни на цепи, что дало мне возможность элементарно почесать вот уже несколько дней зудящий нос, да и спать теперь можно было лёжа.       Раз в день меня любезно сопровождали в ужасного вида (и запаха) нужник, раз в день давали пару глотков воды, раз в два дня царский пир в виде ужасно сваренного риса. Этого было достаточно, чтобы я не умерла от жажды и голода, и при этом не набиралась сил.       На самом деле, я не ожидала, что Мадара даст мне столько времени на размышления. Но было очевидно, что он тянул время, только вот непонятно для чего. Что-то происходило, и я была уверена, что дело в Саске. Мадара не хотел нашей с ним встречи, поэтому, скорее всего, мое столь длительное пребывание в плену было спланировано именно из этих соображений.       Большую часть времени я проводила в кромешной темноте и полной тишине. Этакая форма пытки: окончательно сломать уже надломленного человека. В такой обстановке все мысли, чувства и ощущения обостряются до предела. То, что являлось горестным и тяжёлым, становилось невыносимым, там, где было тревожно — хотелось с корнем выгрызть ногти, мрачные мысли оказывались ужасающими, желание смерти превращалось в одержимость. Стоило закрыть глаза, как мысленному взору тут же представлялся образ Итачи. А после красная кровавая пелена стирала из воображения абсолютно все, заполняя разум. Распахнёшь глаза — увидишь густую непроглядную тьму, все равно, что спишь, и ты уже теряешь ориентацию в пространстве и не видишь грани между сном и явью. Тишина подкидывала мерещащиеся звуки и шорохи, пока не стало казаться, что уши вообще напрочь лишились слуха.       Тут впору было сойти с ума, но я упрямо боролась со своим хрупким рассудком. Я все еще дышала, мое тело могло двигаться, я могла себя потрогать. А каждодневный приход Зецу не давал окончательно рехнуться. Он приходил с факелом, освещающим подземелье оранжевым светом, и я вдоволь разглядывала все вокруг, прислушивалась к звукам, наслаждалась зрением и слухом.       Конечно, значительную часть моих мыслей занимали размышления о деревне и Саске, и я так и не пришла хоть какому-то твёрдому решению. Я упрямо отказывалась делать выбор, и каждодневный вопрос Зецу сопровождался моим хмурым молчанием. Я ждала, когда Мадара сам придёт ко мне, чтобы вновь взглянуть на него, чтобы понять, как поступить дальше. Чаши весов были абсолютно уравновешены: я хотела умереть за деревню и быть свободной, как в равной степени хотела жить и защищать Саске.       Я не могла видеть время суток, поэтому сбилась со счета дней и ночей. Возможно, я сидела там неделю, а, может, уже месяц прошёл. Ощущение времени покинуло меня, и я просто сдалась и перестала пытаться сосчитать.       Так продолжалось до тех пор, пока ко мне не заглянул неожиданный гость. Он вальяжно вошёл в мою «обитель», прошёлся по ней, с ленивым изяществом осматривая скудный каменный интерьер, и остановил взгляд на мне. Желтые глаза смотрели бесстрастно.       — Паршиво выглядишь, — справедливо заметил Кисаме.       Я мрачно смотрела на него исподлобья, облокотившись о твёрдую, холодную стену, и как-то нехотя заметила за собой, что даже рада ему. Я ничего не ответила на его очевидное замечание, лишь безразлично хмыкнула.       — Как-то скверно все вышло, — Кисаме прошёл к каменному выступу, который стал теперь для редких посетителей чем-то вроде дивана, и присел на край. — Я не ожидал, что Итачи-сан проиграет этому сосунку. Жаль, что он умер. Мы хорошо ладили.       Как видно, Кисаме и правда жалел о гибели Итачи, но было очевидно, что он не знал правды о своём напарнике.       — Этот Тоби раскрыл свою личность. Я, признаться, догадывался, что с этим цыплёнком не все так просто. Оказывается, это сам Учиха Мадара-сама, кто бы мог подумать.       — Зачем ты здесь? — Мой голос был как эти камни вокруг, мёртвый и безжизненный.       Кисаме даже слегка вздрогнул от звука этого голоса, и как-то странно на меня посмотрел: то ли с сожалением, то ли с подозрением. Наверняка думал, что я наполовину свихнулась.       — Мадара хочет, чтобы мы с тобой продолжили работать в паре. Его нервирует, что ты упрямишься, поэтому решил, что, может, мне удастся тебя уговорить.       Я слабо усмехнулась.       — А он сказал, почему я здесь? — Решила поинтересоваться я. — Или ты просто слепо выполняешь приказы?       Кисаме не смутил вызов, с которым я начала этот разговор. Он оскалился и коротко подмигнул мне.       — Он сказал, что ты из Конохи и, как видно, все еще служишь ей. Ты, барышня, та ещё штучка. Мокутон, значит. Поэтому ты все еще жива...       — Я не служу Конохе, — оборвала его я и не слукавила. — Я не шиноби и никогда им не была. Я поступаю лишь так, как сама считаю нужным и не следую ничьим приказам.       — Тогда на чьей же ты стороне? Зачем пришла в организацию? Неужто и правда от скуки?       Я отвела взгляд и, решив, что мне уже нечего терять, честно ответила:       — Я пришла, чтобы убить Итачи.       Он дернулся всем телом и в полном недоумении посмотрел на меня, и я смело встретила его взгляд. Притворяться и лгать уже не было смысла, пусть думает, что хочет. Он ничего не знал об Итачи, хоть и ценил его как своего товарища.       — Я росла в семье Учиха, — холодно начала я. — Вместе с Итачи и Саске. Я хотела защитить Саске и убить Итачи своими руками. Но все пошло не по плану, и, в конечном итоге, сам видишь, к чему это привело.       — Хм, как интересно, — бесцветным тоном проговорил Кисаме. — Ну, дорогуша, Саске жив и присоединился к Акацуки, так что теперь тебе не о чем...       — Что? — Оцепенение охватило все мое тело, страх острыми шипами впился в легкие, стало тяжело дышать. — Саске? В Акацуки...       — Ну да, — просто ответил Кисаме, — малец нацелен на старейшин Конохи, остальные, как видно, его пока не сильно интересуют. Он умнее, чем кажется, не даёт Мадаре собой манипулировать, не следует приказам и требует платы.       Кисаме хохотнул.       — Он со своей командой отправился на поимку восьмихвостого. Я, если честно, не верю, что этим детям удастся его поймать.       — Почему? — Вдруг спросила я.       — Когда мы с Конан добывали информацию о нем, то много интересного раскопали. Этот дядька, Киллер Би, отличный мечник и опытный боец, кроме всего прочего, он подчинил своего хвостатого, и по факту они сражаются вместе. Это большая редкость, а значит, он действительно непростая птица. Какой-то детворе никогда не одолеть ветерана вроде него.       С одной стороны, я не хотела, чтобы планы Мадары воплотились в жизнь, и из-за этого погибали люди, но с другой, здесь теперь был замешан Саске, и если все так, как говорил Кисаме, то этот джинчуурики вполне способен его убить с таким-то запасом чакры и внушительным опытом за плечами.       — Этот пацан кажется злым. Как видно, он уже пожалел о смерти Итачи-сана...       — Он всего лишь мальчик, — вставила я. — И все еще не знает, кто он и что должен делать.       — Именно поэтому ему и не место в Акацуки. Но это не мне решать, так что...       — Саске ещё что-нибудь говорил? — Осведомилась я, чувствуя, как поджилки затряслись.       — Он вообще мало говорит. В этом они с братом похожи. Но он всё твердил о том, что не может пойти по какому-то там пути Итачи, потому что его жизнь для него важнее деревни. Как для Итачи была важнее жизнь Саске. И именно поэтому он хочет отомстить и всякое такое...       Жизнь Итачи для него важнее деревни... Но вот насчёт второго я сильно сомневалась. Итачи приходил к Наруто и прямо спрашивал у того, готов ли он убить Саске в случае нападения на деревню. Была ли для Итачи жизнь Саске важнее Конохи? Или это всего лишь домыслы? А что насчёт меня?       — Мы вчера запечатали шестихвостого, — прервал мои размышления Кисаме. — Осталось только двое. Раз Саске поручен Киллер Би, мы с тобой должны заняться Наруто. Решай, Ясуко. Чего тебе терять, в самом деле? Если тебе и правда так дорог мелкий Учиха, то и чего ты тянешь кота за яйца? Все куда проще, чем кажется.       — Ты не понимаешь...       — Понимаю я все. Я был предан своей деревне большую часть своей жизни, по приказу руководства я убил всех своих товарищей ради выполнения миссии. Итачи-сан вырезал весь свой клан ради преданности Конохе, это я тоже уже понял. А ты? Хочешь тоже приносить жертвы на благо деревни, которая тебя ни во что не ставит? Что бы там ни было между тобой и Итачи-саном, это уже неважно. Он мёртв.       — Ты видел его? — Резко спросила я.       Кисаме не сводил с меня ничего не выражающего взгляда, но было видно, что он немного напрягся.       — Нет, — ответил Кисаме после небольшой паузы. — Я спрашивал у Мадары, где тело Итачи-сана, а он ответил «в надежном месте». Это и понятно: такие глаза не должны попасть не в те руки.       — То есть Мадара и Зецу спрятали тело? И даже Саске его не видел? — Не унималась я.       — Этого я не знаю.       Мне было не просто странно, а ужасно грустно сознавать, что тело Итачи теперь игрушка в руках Мадары. Он и глаза его присвоил, и было неясно, собирался ли он отдавать их Саске, как того хотел Итачи. Я уже настолько устала тревожиться и страдать, напряжённо размышлять о чем-то, что силы оставались лишь на наводящие вопросы. Зато каким-то чудом разум начал проясняться, и в моей голове стала выстраиваться какая-никакая логическая цепочка:       Мадара и мой прадед Хаширама создали Коноху. Мадара желал стать главой деревни, но люди выбрали моего предка. Это стало началом раздора. Из своих собственных соображений Мадара хотел поднять восстание и защитить клан, но был отвергнут им же. Ушёл из деревни, полный ненависти. Хаширама победил Мадару и кьюби в Долине Завершения, но Мадара каким-то чудом выжил и живет по сей день.       Во времена Второго Хокаге клан Учиха стал подвергаться дискриминации и притеснению, что постепенно начало накалять атмосферу между кланом и деревней.       При Третьем и Четвёртом всё было более менее тихо, пока на Коноху не напал кьюби. Власть шарингана над девятихвостым демоном и предыдущий опыт нападения лиса под предводительством Мадары стали поводом для подозрений клана Учиха. Во время нападения Учих не подпускали к демону из страха, что те возьмут его под контроль. После нападения их переселили на окраину деревни, как это было при Втором Хокаге, что очень разозлило клан и посеяло крупное семя раздора. Очень удобно для Мадары, который действовал из тени. Я могла бы дать голову на отсечение, что за последним нападением кьюби стоял именно он. Очевидно, Мадара хотел ослабить деревню, спровоцировав в ней Гражданскую войну, войну, в которой весь ненавистный ему клан уничтожили бы под корень после того, как от деревни остались бы руины. Двух зайцев одним выстрелом. Интересно, он не забыл поведать об этом Саске?       Итачи пришёл к нему и предложил столь желанное возмездие, но взамен Мадара не должен был трогать Коноху. Итачи ничего не говорил о своей мотивации и намерениях, но Мадара и сам обо всем догадался, более того, он был очень хорошо осведомлён о внутренних делах деревни.       Он знал, что Итачи умрет, и просто терпеливо дожидался этого часа. Мадара наблюдал за Саске, и в нужный момент перехватил инициативу в свои руки, чтобы на его стороне был ещё один шаринган. Но зачем? Зачем ему шаринган Саске?       Держали меня здесь так долго тоже неспроста. Дело только в мокутоне? Я в этом сомневалась. Кисаме сказал, что Саске злится на деревню из-за того, что Итачи пожертвовал всем (в том числе и своей жизнью) ради Конохи. Но жизнь Итачи для Саске дороже деревни, поэтому он не пойдёт по пути, который был уготован ему его братом. Если я откажусь работать с Мадарой — я умру. Если соглашусь...       Меня осенило так резко, что я аж подпрыгнула на месте, отчего звякнули цепи. Кисаме подозрительно покосился на меня. Он всё это время молчал, как видно, не хотел внедряться в мои размышления, ждал, когда я приму решение. Что ж, так тому и быть.       — Я согласна, — уверенно ответила я. — Скажи ему, что я согласна.       Кисаме довольно оскалился и оттолкнулся от каменного выступа, на котором сидел.       — Ты прав, — твёрдым голосом продолжила я. — Деревня и правда ничего для меня не значит. Я росла в любящей семье, которую потеряла из-за амбиций Конохи. Я выбираю Саске.       — Я знал, что ты не подведёшь, крошка.       Я слабо улыбнулась в ответ. Кисаме ушёл, а я сидела в каком-то пустом оцепенении, а внутри была такая пропасть, что пробей я сама себе сердце голыми руками, не обнаружила бы там ничего. Это меня вполне устраивало.       Мадара приготовил для меня ловушку, но я не попадусь так просто. Он ХОТЕЛ, чтобы я отказалась и умерла ради деревни. И он бы подстроил всё так, чтобы для Саске это стало ещё одним поводом возненавидеть Коноху. Мадара наверняка рассказал бы ему историю о несчастной влюблённой в его брата девушке, которая в слепой вере сложила голову за Коноху, как это сделал ее возлюбленный принц Учиха.       Вот только он не учёл несколько важных деталей: ни я, ни Итачи никогда не выбирали между деревней и Саске. Как и Наруто, мы искали справедливые пути решения, где Коноха будет в безопасности, а Саске вернётся домой. У Наруто все еще был глаз Шисуи, но теперь я должна была лично убедиться в том, что план сработает.       Мадара мог убить меня сразу и заставить Саске ненавидеть Коноху ещё больше, но ему будет гораздо удобнее, если я перед этим словлю для него кьюби с помощью своих способностей. Я понимала, что пока ещё рано судить, кто кого дурачит. Но я была готова сыграть в эту опасную партию.

***

      Меня продержали в подземелье ещё чуть больше недели, но я терпеливо высидела это время. За эти дни Зецу приходил всего раза три, что меня очень насторожило, а Мадара и вовсе на появлялся. Это лишь укрепило меня в подозрениях, что мои способности — последнее, что ему нужно. Такое промедление вызывало чувство тревоги, неизвестность и неосведомленность в том, что происходило снаружи, напрягали. Но, кажется, в такой обстановке учишься терпению в экспресс режиме.       Мадара так и не пришёл, зато Кисаме и Зецу почтили меня своим присутствием. Зецу отстегнул мои руки от цепей, Кисаме держал в руках мой плащ Акацуки.       — Как я и предполагал, Саске не справился. Восьмихвотстый обвёл его вокруг пальца и сбежал, — Кисаме злорадно усмехнулся. — Поэтому мы с тобой отправляемся за Киллером Би.       — Прямо сейчас? Можно сначала в душ? Я тут несколько недель торчала.       Я кое-как поднялась на ноги, чувствуя как конечности приятно захрустели и вытянулись. Когда ты большую часть времени проводишь в сидячем положении, любая другая поза кажется раем.       — Конечно, Ясуко-сан. Я Вас провожу.       Это подобострастие Белого Зецу вызывало во мне какой-то резонанс. Из заключённой, опорожняющейся в гадком нужнике и жрущей голый рис, я вдруг стала Ясуко-сан.       В убежище Мадары было всё необходимое, кроме того, здесь лежали все мои вещи, в том числе мой старый походно-боевой костюм. Магари-яри покоился на свертке с одеждой, там же лежали кулон Микото-сан и фотография моей матери. Было приятно ощущать стекающие горячие струи по своему телу и смыть, наконец, грязь, пот и ужасную вонь. Так же приятно было надеть своё прежнее одеяние и кулон, а тяжесть магари-яри на плечах придавала уверенности. Плащ всё же пришлось нацепить, что вызвало немалое удовольствие Кисаме.       Я всё еще была слаба, чакра в полной мере восстановится лишь через несколько дней, физическое изнурение, недосып и пребывание несколько недель в подземелье сделали из меня бледную тощую мумию.       — Ничего, сейчас мы тебя быстро приведём в прежнюю форму, — приговаривал Кисаме, когда мы с ним отправились в путь.       — Я слишком слаба, чтобы сражаться даже с мелким джинчуурики, — возразила я. — Что уж говорить о восьмихвостом.       — Не волнуйся, крошка. Ты же со мной, — он весело подмигнул мне. — Тебе нужно лишь немного поднапрячься и взять под контроль биджу.       — Немного поднапрячься... — Сардонически повторила я. — Куда мы хоть идём?       — В Страну Железа. Там проходит Совет Пяти Каге, где-то там неподалёку прячется и Восьмихвостый. Когда прибудем на место, попробуешь почувствовать его. На это-то у тебя сил хватит?       — Я не сенсор, чтобы использовать для поиска биджу свою чакру. Я просто ощущаю их и все. Так что хватит. А в честь чего Совет?       — В честь нас, конечно, — не без гордости ответил Кисаме.       — А подробнее можно? — С раздражением бросила я. — Что вообще происходило, пока я была в незапланированном отпуске?       Из-за моего состояния мы бежали не очень быстро. Чакра постепенно заполняла мое тело, капля за каплей, слабость и головокружение давали о себе знать каждую секунду, но я пришла в настоящий восторг от возможности просто пробежаться и размять конечности.       — Мадара вообще-то запретил тебе все рассказывать, — Кисаме с подозрением покосился на меня. — Но какая уж теперь разница? Он сам не очень-то честен. Главная новость в том, что мы с тобой и Зецу — теперь единственные члены организации.       — Да неужели? Пейн и Конан...       — Напали на Коноху, — продолжил Кисаме за меня.       От этой новости я чуть не влетела в дерево, споткнулась о ветку, но не рухнула вниз, чувствуя, как крепкая рука схватила меня за шкирку.       Мы остановились на толстом стволе, я пристально смотрела на Кисаме, стараясь придать своему лицу как можно более невозмутимое выражение. Но Кисаме раскусил меня и злорадно оскалился.       — Лгунишка, — ласково проворковал он. — Сказала, что Коноха для тебя ничего не значит, но, очевидно, это не так...       Я не отвечала, продолжая так же пристально пялиться на него. Я нутром чуяла, что что-то здесь не так. Вполне вероятно, что Кисаме мог вести меня в какую-то ловушку, может, Мадара приказал ему убить меня.       Но Хошигаки внезапно расслабился и двинулся вперёд.       — Не волнуйся. У них, можно сказать, ничего не вышло.       Я еле заметно выдохнула и последовала за ним.       — Что там случилось? — Осведомилась я, старательно скрывая дрожь в голосе.       — Пейн сравнял Коноху с землей в поисках кьюби. Но этот мальчишка, Наруто, победил его, — Кисаме с издевкой усмехнулся. — Какой-то сопляк одержал победу над нашим бесстрашным, могучим лидером. В общем, я понятия не имею, что этот малец ему наговорил, но Пейн в последний момент предал организацию, воскресил всех убитых им в Конохе и умер сам.       Мне хотелось победно заголосить, крик радости буквально застрял в горле, но я проглотила его и, с трудом подавив улыбку, серьезно спросила:       — А Конан?       — Она всегда на его стороне, так что и она теперь предательница. Ей недолго осталось.       Мне было искренне плевать и на Пейна, и на Конан, но стало понятно, что каким-то чудом Наруто смог одолеть сильного врага и, более того, убедить его встать на свою сторону. Поистине удивительный ребёнок.       Мне одержимо хотелось знать все подробности и детали, но я понимала, что расспрашивать Кисаме — себе дороже. Интуиция подсказывала, что меня спустили с поводка не просто так.       Мы замолчали и всю ночь бежали в полной тишине. Я понимала, что Акацки сдают позиции и теряют людей, но это только подталкивает Мадару действовать еще жёстче и решительнее. Самой непредсказуемой деталью всех этих перипетий оставался Саске, и я должна была найти способ разыскать его и поговорить.       — Чакру восьмихвостого чуешь? — Спросил Кисаме с наступлением утра.       — Пока нет, — ответила я.       Но кое-что я не договорила: чакру восьмихвостого я и правда не чуяла, а вот чакру кьюби... Ее отголоски начали раздаваться во мне пару часов назад. Сначала я почувствовала, как жар прошёлся по телу, а потом я буквально услышала ее кипящие звуки. Всего на секунду мне показалось, что Наруто где-то рядом, но я ошиблась. Он был достаточно далеко и, кажется, мы все больше отдалялись от него. Тем лучше.       Мы выбежали из леса и оказались на широком и массивном каменном мосту, впереди возвышалась арка, на которой красовался знак «самурай», а сверху было украшение в виде огромной каменной катаны.       — Мост Самураев, — сухо заключил Кисаме.       Он повернулся ко мне и посмотрел на меня с какой-то странной долей сожаления.       — Мне жаль, крошка. Ничего личного. Здесь мы с тобой распрощаемся.       — Чт... — Я не договорила, почувствовав на том конце моста движение.       Ощущение страха вперемежку с яростью охватило меня с головой при виде одного из вышедшей троицы. Я медленно повернула голову обратно на Кисаме и разочарованно покачала головой, у меня даже вырвался усталый смешок.       — Хитрый ты подонок, — без тени злобы или обиды проговорила я. Это звучало даже как комплимент.       Он оскалился мне в ответ и потрепал по плечу.       — Ты мне нравилась. Было весело в общем-то. Надеюсь, ты понимаешь...       — Да, — оборвала его я и раздраженно усмехнулась. — Без лишних слов. Вали уже.       Кисаме незамедлительно последовал моему совету и исчез за моей спиной. А я, отринув все страхи и мысли о своём бессилии, медленно и спокойно двинулась вперёд по мосту, прямо навстречу новоприбывшим. Глядя в его лицо, я мысленно вернулась в те дни, когда была маленькой, неопытной девочкой. Но в этот раз я смогла храбро улыбнуться ему и ледяным тоном произнести:       — Данзо-сама.