Наследница

ИТАЧИ       — Давно не виделись, Итачи-кун, — проскрежетал Орочимару своим низким, змеиным голосом. — Держишь в руках самое дорогое?       Итачи не отреагировал на подкол, продолжая шагать впереди с Ясуко на руках. Она была в сознании, могла выдавать реакции, кое-что слышала, но глаза не открывала.       — Я давно мечтал с ней познакомиться, — продолжал Орочимару.       — Мечтай дальше, — огрызнулся в ответ Саске.       Орочимару гадко захихикал.       — Какая милая забота, Саске-кун. Это на тебя не похоже. Но, тем не менее, мы на одной стороне.       — Увидим, — пробурчал Саске.       Итачи напрягало присутствие змеиного саннина. При их последней встрече Орочимару намеревался схватить его и использовать как сосуд, а Ясуко представляла для него особый интерес. Орочимару видел все через печать Анко и знал, что из себя представляет девушка и какими способностями она обладает. Если бы за спиной Итачи вместе с саннином не было Саске, он бы ни за что не позволил Орочимару идти позади него.       Тем не менее, с присутствием саннина пришлось смириться и признать, что возобновить технику нечестивого воскрешения мог только он. Итачи понимал, что это против природы, что само существование подобной техники противоестественно. И если бы в качестве жертв были предложены живые люди, а не остатки белого Зецу, Итачи вряд ли смог бы с этим согласиться. Но, если учесть, что они собирались воскресить и создателя техники, это немного успокаивало совесть старшего Учихи.       Ясуко совсем не двигалась, хотя и была в сознании. Кабуто сковал ее тело настолько сильно, что любая попытка пошевелить хотя бы пальцем оборачивалась для Ясуко страшной мукой. Поэтому Итачи велел ей больше не делать этого и немного потерпеть. Главное, что к ней вернулись хотя бы крупицы ее личности, и она осознавала реальность. Почти. Он хотел, чтобы девушка открыла глаза и увидела его, но вместо этого она начала думать, что умерла. Ее мысли и слова путались, она, как видно, не верила, что Итачи выжил.       Сам Итачи начал чувствовать покалывание в левом глазу, а фокус зрения стал немного расплываться и темнеть. Это означало, что он слепнет на один глаз, а где один — там и второй. Учиха уже знал, что должен делать, но приберёг это на потом. Сперва следовало помочь Ясуко.       Итачи заметил, что нести ее оказалось слишком легко, девушка была неестественно легкой, настолько сильно она исхудала. При близком рассмотрении лицо Ясуко показалось ему ещё более изнуренным и осунувшимся, а сама она была холодной. Он то и дело прикасался губами к ее лицу в надежде обнаружить хоть какие-то признаки повышения температуры. Это было страшно: нести ее холодное и неподвижное тело, как если бы она умерла. Но Итачи чувствовал слабое дыхание Ясуко на своей шее, ощущал медленное, легкое биение ее сердца, и этого ему было вполне достаточно.       Группа приближалась к Конохе, и сердце Итачи невольно забилось чаще. Вновь оказаться в родной деревне стало для него весьма волнительным моментом, ещё более волнительно было оказаться там с двумя самими близкими людьми. Все надели капюшоны, чтобы скрыть лица, Итачи пришлось забрать у Ясуко свой плащ по этой же причине. В воздухе витало отчетливое ощущение сильной чакры, и для всей группы было абсолютно ясно, кому она принадлежала: чакра Наруто и кьюби.       — Кажется, Наруто-кун разошёлся на поле боя, — заметил Орочимару. — Нам не нужно быть сенсорами, чтобы чувствовать его чакру отсюда.       Итачи покосился на Саске, который выглядел недовольным. Брат саркастично хмыкнул и двинулся вперёд.       — Наведаемся в Храм клана Узумаки, — произнёс Орочимару, догоняя Саске. — Нам кое-что понадобится оттуда.       На окраине деревни находился старый, полуразвалившийся Храм Узумаки, над входом был нарисован красный водоворот, герб клана, само здание покосилось и выглядело заброшенным. Внутри все было не намного лучше, но на стене напротив входа висели маски Бога Смерти. Орочимару выбрал одну из них и посмотрел на Итачи.       — В этом свитке находится особая техника, — произнёс он, показывая небольшой свиток, — Шики Фуджин: Кай*. Знаешь что это?       Понимание пришло почти сразу, поэтому Итачи тут же ответил:       — Маска Бога Смерти нужна для его призыва, а в свитке находится техника освобождения запечатанных душ.       Орочимару удовлетворенно кивнул.       — Нам нужны все Хокаге, но так уж вышло, что все четверо запечатаны Шинигами.       — А эдо тенсей работает только с душами из чистого мира, да, — нетерпеливо добавил Итачи.       Орочимару снова оскалился.       — Ты всегда был слишком сообразительным, Итачи-кун, — проскрежетал он.       Наконец, они вышли из мрачного Храма и двинулись за Орочимару. Группа шла по деревне вполне свободно, на улицах почти не было людей, а большая часть шиноби прямо сейчас находилась на войне. Итачи обуревали самые разные чувства, но он подавлял их, сосредоточивавшись лишь на насущных проблемах: Ясуко, Саске, Орочимару и настоящий Мадара, на котором, как выяснилось, не сработала отмена эдо тенсей.       В какой-то момент Саске вырвался вперёд и запрыгнул на высокую колонну, оглядывая деревню сверху.       — Что это с ним? — Спросил Суйгецу, озадачено глядя на напарника.       Орочимару тоже смотрел на Саске и как-то странно улыбался.       — Прямо как я перед нападением на деревню, — удовлетворенно прошипел он.       — Не сравнивай себя с Саске, — раздраженно бросил Итачи.       Он начал чувствовать, что теряет своё крепкое самообладание и натренированную годами сосредоточенность. Чувства, которые он всегда избегал и подавлял, все больше и больше начали вырываться наружу: раздражение, нетерпение, злость. Орочимару, спокойно идущий по улицам Конохи, вызывал крайнюю степень недовольства Итачи.       — Но так и есть, Итачи-кун, — спокойно возразил Орочимару. — Неважно, как сильно изменилась деревня и он сам, это его Родина, так или иначе. Он погрузился в свои воспоминания, и ему нужно время, чтобы принять решение. И даже ты теперь не сможешь повлиять на него.       Здесь Итачи нечего было противопоставить, ведь змей, к сожалению, был прав. Итачи с грустью взглянул на брата, который был теперь очень непредсказуем. Саске оговорился, что он ещё не забыл о мести, что он все еще ненавидит деревню и не может ее простить. И Итачи уже ничего не смог бы с этим поделать. Возможно, разговор с Хокаге поможет Саске сделать правильный выбор и принять решение.       — А вы? — Подал голос Суйгецу. — С вами ваши лучшие подчинённые, в Конохе сейчас нет воинов, все они на поле битвы далеко отсюда. Разве это не прекрасная возможность для вас?       Итачи напрягся, ожидая реакции Орочимару. Тот сверкнул хитрым, змеиным взглядом в сторону Учихи.       — Ты прав, Суйгецу. Но есть несколько моментов, которые меня останавливают, — ответил саннин. — Во-первых, Итачи-кун мне этого не позволит и попытается дать отпор, а Саске не пойдёт теперь против брата. А во-вторых...       Он сделал паузу и снова взглянул на Саске.       — Вы теперь Така, а не Хеби. Я хочу понаблюдать за Саске, увидеть, куда понесёт его ветер. Мне... интересно. Можете считать, что это эксперимент.       Итачи подозрительно сузил глаза, но не стал ничего говорить. Он зарекся, что сделает все, чтобы Орочимару никаким образом не навредил Саске.       — Время идёт, — подал голос Итачи. — Пошли.       Он уже догадывался, куда планировал идти Саске, поэтому решил не ждать, когда его брат спустится.       Итачи собрал в кулак всю волю и вернул своё самообладание для того, чтобы вновь ступить в квартал клана Учиха. Это было ещё одно нелегкое испытание для него, воспоминания, которые он так тщательно и глубоко спрятал в глубине сознания, снова вырвались, и Итачи требовалось немало выдержки, чтобы стойко принять их и на твёрдых ногах продолжать свой путь.       На окраине квартала они нашли руины и деревянные щепки на месте Храма Нака*, но Итачи знал, что подземелье осталось нетронутым.       — Пейн все здесь разрушил, — подавленно произнёс Итачи и обратился к Саске. — Я открою вход в подземелье.       Итачи аккуратно опустил Ясуко на пол, снова накинув на неё свой плащ, активировал шаринган и сложил печати. Массивная плита поднялась в воздух и открыла проход вниз. После этой манипуляции глаз Итачи резануло, но он стоически выдержал эту боль.       — Спускайтесь вниз, — велел он, снова поднимая Ясуко.       Два факела зажглись по обе стороны от скрижали с секретами клана Учиха. Итачи чувствовал себя более чем не уютно в месте, с которым так тесно связаны его воспоминания, прошлое, судьба.       — Итак, начнём, — проговорил Орочимару и вышел вперёд.       Для начала он надел маску Шинигами и вызвал Бога Смерти, чтобы заключить с ним особый контракт и освободить запечатанные души. После он подготовил четыре жертвы в виде Белого Зецу, создал печать на полу и, наконец, перед группой возникли четыре фигуры с весьма озадаченными лицами. Итачи сразу же увидел Третьего и с интересом разглядывал остальных. Четвёртый умер, когда Итачи ещё был совсем ребёнком, он видел его пару раз издалека. Минато Намикадзе был очень молод в сравнении с остальными и выглядел куда более ошарашенным, чем его коллеги. С другого края стоял, очевидно, Второй. Он сложил руки на груди и оглядывал гостей суровым, прямым взглядом и, пожалуй, был самым собранным и спокойным. А рядом с ним стоял тот, кто интересовал Итачи более всех. Хаширама был выше остальных и в нем, кажется, был какой-то особый дух, ощущаемый даже на расстоянии. Несмотря на то, что, в отличие от брата, в его лице и во всем его облике не было суровости, в Первом заключалась какая-то особая внутренняя сила.       — Орочимару, — голос Третьего совсем не изменился. — Ты опять принялся за своё?       Орочимару захихикал и сделал шаг назад.       — В этот раз все по-другому, Сарутоби-сенсей, — проскрежетал он в ответ и обернулся к Итачи и Саске.       Итачи с Ясуко на руках вышел вперёд, и лицо Третьего с сурового стало удивлённым.       — Итачи? — Ошарашено вопросил он и опустил глаза на его ношу. — Это...       — Это Ясуко, Хокаге-сама, — твёрдо ответил Итачи. — Я бы не согласился на ваше возвращение, если бы ей не нужна была помощь.       Итачи перевёл взгляд на Первого и добавил:       — Особая помощь.       На несколько секунд в подземелье образовалась гробовая тишина, пока Третий не подал голос:       — Что с ней случилось?       Итачи коротко пояснил ситуацию, упомянув и о идущей Четвёртой Мировой войне шиноби. Эта новость особенно ошарашила новоприбывших, а Второй, как видно, не сдержался:       — Ничего удивительного, что Мадара устроил такой беспредел. Я говорил тебе, брат...       — Не надо, Тобирама, — твёрдо оборвал его Хаширама. — Мадара... не всегда был таким.       Прежде, чем братья затеяли перепалку, Итачи произнёс, немного повысив голос:       — Хаширама-сама, только Вы сможете помочь моей подруге. Поэтому Вы здесь.       Первый нахмурился и перевёл взгляд на Третьего, который выглядел немного расстроенным.       — Ясуко — Ваша правнучка, Хаширама-сама, — проговорил он, глядя себе под ноги. — Она первая из всех Ваших потомков унаследовала древесный кеккей генкай.       Лицо Первого прояснилось, и он удивлённо взглянул на Ясуко.       — Оо, неужели? — В его голосе слышались восторженные нотки. — И как она с ним управляется?       — Она очень хороша, Хокаге-сама, — ответил Итачи. — Я в полной мере ощутил ее силу на себе. Но сейчас важнее другое.       Хаширама пристально посмотрел на Ясуко и печально вздохнул.       — Она... внучка Сэтомы? — Осведомился он и, услышав утвердительный «хм» от Третьего, продолжил с особой печалью в голосе, — Мы с Сэтомой повздорили, и он ушёл из деревни, стал отшельником. Я хотел, чтобы именно он был моим преемником, этот мальчик был очень способным, смышлёным и достойным юношей. Но Сэтома был несдержан и горячен...       — Ясуко достойна быть Вашей наследницей не меньше, Хокаге-сама, — уверенно ответил Итачи. — Она добра и открыта, сильна и умна.       — И ей всегда одержимо хотелось постичь весь смысл Воли Огня, — не без гордости добавил Третий. — Я учил ее смотреть на все шире, быть милосердной и справедливой. — Третий взглянул на Итачи и тепло улыбнулся. — И, очевидно, она более чем справилась с этой задачей.       Итачи слабо улыбнулся в ответ.       — Вы можете осмотреть ее, Господин Первый? — Спросил он с надеждой.       Хаширама бодро кивнул и улыбнулся, выказывая готовность помочь. Итачи подошёл ближе и положил Ясуко перед Хокаге, присев на корточки. Первый тоже присел возле девушки, сначала просто внимательно осматривая ее.       — Откуда шрам? — Строго спросил он.       — От Данзо, — послышался холодный голос Саске прежде, чем Итачи успел ответить.       Только тогда все присутствующие обратили внимание на мальчишек позади Орочимару.       — Саске? — Удивлённо прошептал Третий. — Но как же...       — Об этом потом, — резко ответил Саске. — Сначала Ясуко.       Итачи хотел было пожурить Саске за невежливость, как в старые добрые времена, но сдержал этот порыв. Те времена прошли, теперь Саске такой, какой есть.       Тем временем Первый начал исследовать Ясуко с помощью ирьенин-дзюцу, проводя своей зелёной чакрой по всему ее телу. Его лицо было сосредоточенным, никто не смел нарушать тишину и отвлекать его. В какой-то момент он как-то странно хмыкнул и коротко взглянул на Итачи, продолжая своё дело. Учиха не придал этому значения, хотя и догадался, с чем это может быть связано.       — Все труднее, чем я думал, — наконец, произнёс Первый. — Чтобы освободить Ясуко-чан от столь сильного контроля, понадобится сильная печать фуиндзюцу, одновременно с этим я с помощью медицинских техник буду освобождать сосуд за сосудом, орган за органом, каждую точку чакры в ее теле. А это, хочу предупредить, страшно больно.       — Какого рода печать? — Вдруг спросил Четвёртый.       — Оо, это высший уровень фуиндзюцу, печать подавления и контроля, которую после моих действий следует ещё и отменить, чтобы девушка освободилась.       — Нам повезло, — довольно проговорил Третий, — среди нас есть мастер фуиндзюцу, который постиг самые глубокие тайны техник клана Узумаки.       Хаширама поднял голову и сразу же посмотрел на Четвёртого. Тот застенчиво улыбнулся и скромно пояснил:       — Я женился на девушке из клана Узумаки.       Первый захохотал в ответ, чем вызвал недоумение окружающих.       — Я тоже, — задорно ответил он. — Но, в отличие от тебя, не могу считаться мастером фуиндзюцу. Что ж, тогда решено. Четвёртый, ты займёшься печатью. Надеюсь, Сару, твой ученик позволит нам некоторую свободу действий?       Третий неуверенно взглянул на Орочимару, который всеми силами сдерживал контроль над Хокаге. Саннин кивнул после небольшого колебания и ослабил контроль над двумя из четырёх.       С этого момента Первый и Четвертый принялись за дело, попросив всех остальных отойти подальше. Они перенесли Ясуко на середину помещения, Хаширама присел возле неё, а Минато с помощью сложных и долгих манипуляций создал большую печать вокруг обоих Сенджу.       — Она в сознании, но слышит ли она нас? — Спросил Первый у Итачи.       — Да, — ответил Учиха. — Она узнала меня и произнесла мое имя, также выдавала реакции на реплики.       Хаширама понимающе кивнул и склонился над Ясуко.       — Все будет хорошо, Ясуко-чан. Нам с тобой есть что обсудить. ЯСУКО       Все это время я пребывала в какой-то пропасти между сном и явью, и никак не могла отличить одно от другого. Я была уверена, что со мной говорил Итачи, и даже смогла что-то ответить ему. Но реально ли это? Или в моей голове?       В какой-то момент слух начал более менее проясняться, как и осязание. Я чувствовала, что кто-то несёт мое неподвижное тело, чьи-то горячие губы то и дело прикасаются к моему лицу, отчего становилось тепло и спокойно. До моего сознания доходили отдаленные голоса, один из которых абсолютно точно принадлежал Саске. Я никак не могла выстроить хоть какую-то логику и последовательность в своём разуме, все настолько запуталось, что я сама не была уверена в том, что жива. Чувства и ощущения были подавлены и так же спутаны, трудно было понять, что именно я чувствовала: страх, отрешенность, печаль, волнение или вообще ничего. Это состояние продолжалось и продолжалось, и мне одержимо хотелось, чтобы все закончилось.       Это желание длилось до тех пор, пока в моих ногах, на кончиках пальцев, не появилось неприятное, болезненное ощущение давления. Оно медленно и весьма мучительно ползло от пальцев к щиколоткам, от щиколоток к икрам, от икр к коленкам и далее. И чем выше поднималась боль, тем сильнее она становилась. Через несколько мучительных минут боль дошла до головы, и это стало совсем невыносимо. Однако с каким-то мазохистским удовольствием я ощутила, что могу орать во все горло и вообще что-то чувствовать. Тело задёргалось в конвульсиях, и чьи-то крепкие руки припечатали меня к полу. Капля за каплей, миллиметр за миллиметром мое тело, наконец, стало подчиняться сознанию. Когда боль отступила, я слабо пошевелила пальцами на ногах, а потом на руках, потом мне удалось согнуть одну ногу в колене, после руку в локте. Как видно, кто-то вернул мне способность двигаться, и сомнений в том, что я жива, больше не осталось.       — Ну вот, так гораздо лучше, — послышался чей-то низкий, глубокий и очень приятный голос прямо возле меня.       Слух стал острее, и я уже могла слышать практически все.       — Снимай печать, Четвёртый, — снова этот же голос.       Через несколько секунд после сказанного я вдруг ощутила такую легкость, словно с меня сняли непосильно тяжёлые, крепкие кандалы. Я с особым удовольствием вздохнула, ощутив немного затхлый, подземельный воздух. И, наконец, открыла глаза.       Сначала я увидела серый, каменный потолок и часто заморгала. Потом мой взгляд ухватился за танцующие от огня тени на стене, а после...       Надо мной склонился незнакомый мне человек и мягко улыбнулся, слегка приподнимая меня. Я пристально смотрела на него, разглядывала неестественные трещины на лице, чёрные глазницы, пыталась сообразить, кто он и почему так выглядел. Осознание пришло не сразу, но весьма ошарашило: меня держал некий воскрешённый эдо тенсей.       — Вы... — я могла свободно говорить, но голос был слабым и хриплым от долгого молчания. — Вы кто?       Незнакомец весело расхохотался, а я нахмурилась в ответ. Что тут было смешного?       — Ясуко, — до боли знакомый голос раздался за моей спиной, и я попыталась повернуться к его источнику, — как ты?       Третий Хокаге присел рядом со мной и ободряюще потрепал по плечу, а я ощутила, как горячая, крупная слеза покатилась по щеке. Я как заворожённая смотрела на него и не могла поверить глазам.       — Шишоу... — Прошептала я, и он уверенно улыбнулся мне.       — Думаю, тебе следует познакомиться с теми, кто освободил тебя, — произнёс он и обернулся.       Рядом с Третьим стоял такой же воскрешенный человек в плаще Хокаге, совсем молодой, с приятными чертами, ярко-синими глазами и желтой шевелюрой.       — Четвёртый-сама? — Уточнила я.       Он скромно улыбнулся и кивнул, а я поразилась, как сильно Наруто был на него похож. И как никто из старшего поколения не догадался, что мальчик — сын Четвёртого Хокаге?       — Наруто очень похож на Вас... — Решила озвучить я свои мысли.       Четвёртый мило рассмеялся и кивнул.       — Характером он пошёл в свою маму.       — Это Второй Хокаге, мой учитель Тобирама-сенсей, — продолжал Третий, указывая на сурового человека, стоявшего чуть поодаль.       Тот лишь сдержанно кивнул в ответ. А я медленно перевела взгляд на человека, что держал меня, уже зная, кто он такой. У меня задрожали губы, а в глазах снова скопились слёзы. Я и не думала, что когда-нибудь мне доведётся познакомиться с ним.       — А это... — начал Третий, но я перебила его.       — Я знаю.       Хаширама продолжал улыбаться мне и крепче сжал мои плечи.       — Мне сказали, что ты отлично владеешь мокутоном, — ободряюще произнёс он. — Кажется, Сару многому научил тебя.       Я смогла лишь слегка кивнуть, не найдя в себе сил и уверенности сказать хоть что-нибудь.       — У тебя, верно, много вопросов, — продолжал Первый. — Я...       — Нет, — резкий голос Саске внедрился в эту спокойную идиллию, и я дернула головой в его сторону. — Сначала вы ответите на мои вопросы.       Саске изменился с нашей последней встречи и, кажется, выглядел более спокойным, что не могло не радовать. Рядом с ним стоял высокий человек со змеиным лицом, и я сразу же догадалась, что это был сам Орочимару. Позади них были те ребята из команды Саске. Внезапно змеиный саннин сложил какую-то печать, и Хокаге как-то странно скорчились.       — Ах ты, щенок! — Взревел Второй. — Как ты смеешь подавлять нас? Это моя техника, и я с лёгкостью могу освободиться из твоего контроля.       Второй, держа руки в скрещенном положении, поднял один указательный палец, и по подземелью пронёсся дикий вихрь чакры, необузданный и сильный, его давление чувствовалось каждой клеточкой тела. Орочимару и Саске со своей командой еле устояли на ногах от этой мощи. На их лицах отразились недоумение и ужас, но Орочимару тут же совладал с собой и, снова укрепив контроль, самоуверенно произнёс:       — Я усовершенствовал технику, Хокаге-сама. Поэтому даже вы не сможете освободиться. Всем вам придётся ответить на вопросы этого юноши.       Второй недовольно хмурился, но ничего не ответил. А Первый внезапно расхохотался, и все присутствующие в недоумении покосились на него.       — Ну надо же! — Воскликнул он, отпуская меня и поднимаясь. — Ты погляди, Тобирама: а молодежь не промах! Ты воспитал сильного шиноби, Сару.       — Третий, — ледяным тоном обратился Саске, — я знаю правду и я убил Данзо. Я хочу услышать, что вы скажете о том, что произошло с кланом Учиха.       Я встала, настороженно глядя на Саске, он же одарил меня коротким, неопределенным взглядом, и я все гадала, чего именно он добивается, зачем ему Хокаге. Я перевела взгляд на Третьего, который выглядел подавленным. Он опустил глаза, напряжённо размышляя о чем-то.       — Я хотел найти более гуманные методы, — наконец, выдавил он, — мысль о кровопролитии претила мне. Мне искренне жаль, что все закончилось именно так, Саске.       Саске холодно смотрел на Третьего и так же холодно произнёс:       — Я ушёл из Конохи ради мести, стал сильнее и сразился с братом. А после... узнал всю правду. Теперь я хочу уничтожить деревню.       На какое-то время в подземелье образовалась гнетущая тишина. Пока Второй не подал голос:       — Ты Учиха? Ясно. Тогда неудивительно, что ты с этим мерзавцем!       — Хватит, Тобирама! — Оборвал его Первый.       — Вот как все обернулось... — Тихо и подавлено произнёс наставник, и все замолчали. — Я не только приказал Итачи уничтожить клан, но и выставил его предателем, приказал в одиночку следить за Акацуки. С самого детства Итачи проявлял интерес к забытым учениям и символам наших предков. Он был весьма чувствительным ребёнком и проникся историей деревни и всего мира шиноби. Возможно, поэтому он не испытывал привязанности к своему клану, он на все смотрел шире. Он думал о будущем деревни и шиноби. В семь лет он уже мыслил, как Хокаге. Мы взвалили все на его плечи, а Итачи отнёсся к этому, как к миссии, и блестяще справился с задачей. Тем самым он в одиночку предотвратил войну. И все это при условии, что я буду защищать тебя.       Саске немного смутился и отвёл взгляд.       — Значит, это правда... — В полголоса проговорил он.       — Не нужно говорить так, будто меня здесь нет.       От его голоса за спиной я вздрогнула и медленно обернулась, чувствуя, что все тело задрожало, как лист осины. В голове за секунду пронёсся целый вихрь мыслей, я решила, будто Итачи тоже воскрешенный, как и Хокаге. Но когда я взглянула на него, то не увидела ни этих жутких трещин на лице, ни чёрных глазниц, ни серой кожи... Он выглядел более, чем живым. Итачи с теплотой смотрел на меня и уголки его губ приподнялись в легкой полуулыбке. А я просто таращилась на него, и мое лицо наверняка выглядело ошарашенным. Он все это время был здесь, но ничем не выдавал своего присутствия. Его тактичность и правда не имела границ: Итачи дал мне возможность немного придти в себя и познакомиться с Хокаге прежде, чем заявить о себе.       За последние недели, дни, часы со мной произошло столько разных событий, что разгрести эту кучу, казалось, было просто невозможно. Здесь были четверо Хокаге, один из которых мой прадед, а другой наставник, здесь был Орочимару, который убил дорогого мне человека и сам считался мёртвым, здесь был Саске, которого я уже и не надеялась увидеть, и здесь был живой и невредимый Итачи, с новостью о смерти которого я так и не смогла смириться.       — Это был мой выбор, — продолжал Итачи, переведя взгляд на Саске. — Я показал тебе все, ты должен был понять.       Саске сверлил его хмурым взглядом.       — Я хотел услышать это от Третьего, — резко ответил он. — Почему мой клан был уничтожен, а сделал это не кто иной, как мой брат.       — Такова проклятая судьба Учиха, — вдруг проговорил Второй. — Я подозревал, что когда-нибудь дойдёт до такого. Росток мятежа, посажанного Мадарой, прорастал, и вот результат.       — Не вы ли, господин Второй, посеяли это семя? — С вызовом осведомился Орочимару. — Вы создали полицию Листа и переселили клан на окраину деревни. Вы спровоцировали дискриминацию клана.       Тобирама собирался ответить, но его брат встрепенулся и воскликнул:       — Сколько раз я тебе говорил, что нельзя так пренебрежительно относиться к Учиха!       — Я дал им то, что подходило больше всего, — спокойно ответил Второй. — Ты и без меня знаешь, что Учиха — клан, одержимый злом.       — У меня вопрос к вам, — Саске обращался к Тобираме. — Что вы знаете о клане Учиха? Что значит «клан, одержимый злом»?       Я смотрела на Саске, но все мои мысли были за спиной, с Итачи. Я не могла разобраться с тем, что чувствую: радость, или замешательство, или негодование... Мне хотелось снова повернуться и взглянуть на него, но я замерла на месте, готовая внимательно слушать Хокаге. Третий слегка поддерживал меня, потому как я все еще ощущала слабость во всем теле, и его присутствие придавало мне уверенности и сил.       Тогда Второй начал рассказывать о том, что было предположение, будто Сенджу черпают силу в любви, а не в техниках, в то время как для Учиха была важна сила техник. Однако все оказалось не так. Тобирама сказал, что не было клана, который придавался бы любви сильнее, чем клан Учиха. И дело был в особой чакре носителей шарингана, который пробуждается от сильных переживаний, связанных именно с любовью.       Что ж, это имело смысл, если учесть, как поворачивались события, когда кто-то из Учих терял близких. Саске — живое тому доказательство. Однако, по словам Тобирамы, не все Учихи обращались к ненависти, некоторые из них могли противостоять ей. Как Учиха Кагами, например. Итачи привёл в пример Шисуи-сана, а Третий указал на самого Итачи, отчего тот немного смутился.       — Чем сильнее Учиха познаёт любовь, тем сильнее будет ненависть после ее потери. Чем сильнее ненависть, тем глубже тьма и злоба. И сила шарингана возрастает, — заключил Тобирама. — Это случилось и с Мадарой.       — Мадара очень сильно любил своего брата, — добавил Первый. — Возможно, даже больше, чем твой брат любит тебя. Я хотел направить силу Учиха в мирное русло, и у меня почти получилось. Но раз уж ради деревни они уничтожили сами себя... тут ничего не поделаешь.       — Теперь у меня вопрос к вам, Первый Хокаге, — проговорил Саске, пристально глядя на моего предка. — Что такое «деревня»? И что значит быть шиноби? Мой брат убил всю семью ради деревни и всю жизнь гордился тем, что он шиноби Скрытого Листа. Что же такого в этой деревне, если ради неё стоит отдать самое дорогое, в том числе и жизнь?       Я замерла, чувствуя, как холод пронизывает внутренности. Не было ничего удивительного в том, что Саске задается этими вопросами. Итачи задавал их в более раннем возрасте, и ответы пришли к нему так же рано. Для меня же эти вопросы не имели смысла, потому как у меня не было клана, я не являлась шиноби, а деревня была лишь временным пристанищем, которое я так и не смогла назвать домом. Возможно, ответ Первого Хокаге поможет и мне разобраться в своих чувствах к Конохе и понять, наконец, что же такое Воля Огня.       Хаширама уселся поудобнее и начал рассказывать об Эпохе Воюющих Государств, и большая часть его рассказа не была для меня новой, ведь все это мне рассказывал Третий по несколько раз. Однако услышать эту историю от самого Первого было по-особенному интересно.       Пока он вещал, я почувствовала дрожь в ногах, захотелось привалиться к стене, а лучше сесть. Я пошатнулась в намерении отойти к скрижали, и Итачи подхватил меня, поддерживая на ногах. Я повернула голову, и наши глаза встретились в нескольких сантиметрах друг от друга, и в этот момент я, наконец, осознала, что он рядом, что он подхватит, если я споткнусь, поможет встать, если упаду, будет держать за руку, когда мне плохо. Я немного злилась на него за то, что он ушёл и оставил меня одну, но теперь я знала: он больше не уйдёт. Я чувствовала тепло его тела, видела блеск его бездонных чёрных глаз, ощущала силу его рук, и все для меня встало на свои места. Это то, чего я всегда хотела. У меня была масса вопросов и к нему, и к Хокаге, но я была спокойна. Наконец-то.       Хаширама рассказывал долго, подробно и так красочно, что я невольно представляла себе эту историю в своём воображении. Я видела юных Хашираму и Мадару, чья дружба расцвела в разгар кровопролитной войны, видела, как быстро рухнула эта дружба из-за боли и ненависти, видела расцвет деревни и окончание войны. Первый с особой грустью говорил об уходе Мадары и об их сражении. И только после его рассказа слова Третьего дошли до меня в полной мере: «Прежде всего, Воля Огня зарождается в твоём сердце, а не разуме. Это надежды и мечты предыдущих поколений, это любовь к родине, семье, друзьям, это вера в себя и людей. Если тебе удастся отыскать в своём сердце ключ к истиной Воле Огня, ты поймёшь, что должна делать и кем должна быть, шиноби ты или нет». Кажется, теперь я поняла. Это было поразительное открытие, потрясшее меня до глубины души своей простотой.       Я не заметила, как рассказ Хаширамы завершился, и Хокаге уже разговаривали между собой.       — Саске, — произнёс Четвёртый, — мне жаль, что все обернулось именно так. Наверное, если бы я был жив, я бы нашёл способ предотвратить восстание и резню. Итачи, ты совершил невозможное и спас деревню, когда никто из нас не смог. Спасибо тебе.       — Вы защитили Коноху от девятихвостого, Хокаге-сама, и тоже совершили невозможное, — ответил Итачи, сильнее прижимая меня к себе. — Вы доверили все Наруто и не ошиблись. А я... доверю все своему брату, потому что верю, что он примет верное решение.       Саске еле заметно вздрогнул, глядя на Итачи широко открытыми, удивлёнными глазами. Казалось, он не верил тому, что услышал.       — Итак, Саске-кун, каково твоё решение? — Осведомился Орочимару.       Саске опустил голову и выглядел несколько потерянным. Мне одержимо хотелось обнять его, дать понять, что он не один, что я рядом. Мы рядом. Но Саске уже вырос, он не ребёнок, и теперь сам принимает серьёзные, взвешенные решения. Ни я, ни Итачи уже не можем влиять на него и его жизнь. Детство кончилось.       Наконец, Саске поднял голову и оглядел всех Хокаге, скользнув взглядом и по нам с Итачи. Он выглядел старше своих лет и был решительным, твёрдым. От этого зрелища перехватило дух, а ожидание ответа оказалось весьма мучительным. Я решила для себя, что что бы ни решил Саске, я не отвернусь от него и не потеряю надежду. И я уверена, что Итачи считал точно так же.       — Я принял решение, — твёрдо проговорил Саске. — Я буду защищать Коноху и отправлюсь на поле боя.       Громко и бесцеремонно выдыхать с облегчением было бы весьма комично в сложившейся ситуации, поэтому я просто улыбнулась Саске и коротко кивнула. Он пристально смотрел мне в глаза, и прочитать что-то в его взгляде было невозможно. Однако мне было достаточно того, что он принял верное решение, и это был первый шаг на пути к свету.

***

      Мы стояли на отвесной скале с видом на Коноху. Мой прадед все изливал восторги по поводу того, как выросла и расцвела деревня, а его брат что-то недовольно бурчал.       Я стояла рядом с Третьим чуть поодаль, и мы оба смотрели на деревню, ностальгируя по старым добрым временам. Когда-то мы с ним стояли здесь же или на крыше резиденции, разговаривали или просто молчали, наслаждаясь видами и тишиной. Это были тяжёлые времена для меня, но я все равно вспоминала их с особой теплотой. Наставник много значил для меня, и сейчас я ощущала это сильнее, чем прежде.       — Я рад, что ты все поняла и простила Итачи, — проговорил Третий. — Это то, чего я хотел от тебя. Я должен извиниться перед тобой за то, что ничего не говорил сам, а лишь незаметно направлял тебя. Но ты превзошла все ожидания.       Я посмотрела на Третьего и улыбнулась.       — Я приняла несколько плохих решений за все это время и теперь жалею о них. Но, вспоминая все ваши слова и наставления, я все же смогла избежать ещё более плохих решений. И за это я вам очень благодарна. Вы научили меня не замыкаться в рамках своих убеждений и смотреть на все шире, рассматривать ситуации со всех сторон. Возможно, мне ещё нужно этому учиться, но кое-что до меня все-таки дошло: имей мечту и стремись к ней, люби и позволяй любить себя, сражайся до последней капли крови и цени жизнь. Пережив столько потерь и невзгод, трудностей и испытаний, я, наконец, поняла, чего хочу и кем должна быть.       Третий посмотрел на меня и понимающе кивнул.       — Мне столько всего хотелось бы сказать вам, шишоу, — дрожащим голосом произнесла я. — Но вы все понимаете без слов.       Я красноречиво повернула голову к Итачи, стоящему неподалёку. Он с интересом посмотрел на меня, заметив мой взгляд, и мягко улыбнулся.       Третий снова понимающе кивнул и одарил меня тёплой улыбкой.       — Это начало чего-то абсолютно нового, — уверенно сказал он. — Возможно, подобный союз изменит мир, и будущие поколения уже не узнают вражды и войн.       Пронзительный женский крик «САСКЕЕ» отвлёк нас, и мы оба повернулись к источнику шума. Красноголовый вихрь налетел на Суйгецу и начал колотить его бренное тело, брызгающее водой в разные стороны. Карин обвиняла Саске и ругалась на него, но била почему-то Суйгецу. Я, к своему стыду, предпочла бы, чтобы Карин все же отвесила Саске парочку тумаков, которые он, безусловно, заслужил. Но вместо этого девушка повисла на нем с особым вожделением после его слов с извинениями.       Я же неожиданно встретилась взглядами с Первым и немного смутилась, отводя глаза.       — У тебя есть уникальная возможность поговорить с ним, пусть и недолго, — отметил Третий, потрепав меня по плечу. — Не упускай этот шанс.       — Шишоу, Вы... — Неуверенно начал я.       — Я гордился тобой тогда, горжусь и сейчас. И я верю, что такие воины, как вы с Итачи, смогут все сделать правильно. Поэтому со спокойной душой доверяю будущее вам.       Я почувствовала, как глаза защипало от непрошенных слез, и быстро смахнула их тыльной стороной ладони.       — Врагу не поздоровится на поле боя, — с улыбкой проговорила я, а Третий задорно рассмеялся.       — Уж мы постараемся.       Попрощавшись с наставником, я неуверенно подошла к Первому, чувствуя какой-то странный трепет и вместе с тем волнение. Для всех он был Богом Шиноби, Легендой, а для меня... Я чувствовала особое родство с человеком, которого совсем не знала. Его волевой взгляд и добрая улыбка вселяли невероятный прилив мужества и сил. Я глубоко вздохнула и, подавив дрожь в голосе, начала:       — Я не знала, кто я и откуда большую часть своей жизни. Я жила в Конохе и воспитывалась в клане Учиха с младенчества, пробудила мокутон в пять, тренировалась до изнеможения с шести лет, слушала наставления Третьего и понятия не имела, кто я и кем должна быть. Я теряла близких и любимых людей, разочаровывалась в себе и окружающих, пыталась найти своё место в жизни и постоянно сражалась, не зная за что. Но в определенный момент я, наконец, поняла, что истина была прямо перед носом, а я не желала видеть. Теперь я вижу и могу уверенно двигаться дальше.       Первый понимающе улыбнулся мне, пронизывая меня своим пронзительным, мудрым взглядом.       — Ты очень напоминаешь мне моего младшего сына, Сэтому. Не только внешне, но и характером. Он тоже долгое время не мог найти себя и был потерян, и, к сожалению, так и не нашёл свой путь. Но я смотрю на тебя и вижу его продолжение. Ты проживёшь эту жизнь за него, за себя и воплотишь в жизнь все не сбывшиеся надежды и мечты предыдущих поколений. Тебе не нужно ломать голову над тем, что такое Воля Огня, что такое деревня и шиноби, ты можешь стать воплощением всего этого. Твой путь только начинается, и я абсолютно уверен, что ты пройдёшь его уверенно и достойно. Ведь ты Сенджу.       Он бодро подмигнул мне и опустил взгляд куда-то в район моего живота.       — А будущее поколение уже на подходе, и этот ребёнок станет символом перемирия двух враждующих кланов. Его рождение положит конец войне.       Сначала я не поняла, о чем он говорил, но догадка пришла достаточно быстро. Для меня не было сюрприза, ведь я где-то очень глубоко в душе и своём сознании уже давно подозревала своё положение. Ещё находясь в убежище Мадары в качестве пленницы. Я машинально положила ладонь на свой живот и подняла глаза на Первого, уже не чувствуя волнения или страха.       — Мы не подведём, — прошептала я.       — Я в этом уверен, — тихо ответил Первый, слегка наклонившись ко мне, и добавил уже гораздо громче: — Ну а нам пора на поле боя!       Саске стоял неподалёку и смотрел то на меня, то на Итачи, который разговаривал с Третьим. Я уверенно подошла к младшему Учихе и встала рядом, устремляя взгляд на Коноху. Саске вдруг достал из плаща хорошо знакомый мне футляр и вручил его мне. Я лучезарно улыбнулась.       — Я надеялась сложить оружие и оставить сражения, — шутливо проговорила я, забирая свой любимый магари-яри.       — Сражения не окончились, — сухо ответил Саске. — Ты всегда будешь сражаться, физически или морально. За себя, Итачи и...       Он опустил глаза на мой живот.       — ... за него, — добавил Саске.       Я печально взглянула на него.       — И за тебя, — прошептала я, чувствуя, как к горлу подступают слёзы.       — В этом уже нет необходимости.       — Не правда, — уверенно возразила я. — Каким бы взрослым и сильным ты ни был, я всегда буду хотеть защитить тебя.       Саске не ответил и посмотрел на меня со всей мягкостью, на которую был способен.       — Но сейчас мы доверяем сражения тебе, — вставил Итачи, подходя к нам. — Я считал тебя ребёнком и пытался управлять тобой и твоей жизнью, принимать решения за тебя, но я ошибался. Ты не такой, как я, и ты смог бы изменить и меня, и клан, и наших родителей. Если бы я говорил тебе правду с самого начала, если бы доверял тебе и был искренним, все было бы по-другому. И все, что я могу сейчас сделать, полностью доверить тебе будущее и уверенно отпустить на поле боя, зная, что ты сделаешь все правильно.       В этот момент к нам подошёл Первый и бодро произнёс:       — Я готов. Сделаем все быстро.       Мы с Саске непонимающе посмотрели на Итачи, который выглядел на удивление довольным.       — Величайший мастер ирьенин-дзюцу сможет сделать все быстро и безболезненно, — сказал он. — Действуйте, Хокаге-сама.       — Что ты задумал, Итачи? — Нетерпеливо осведомилась я.       — У Саске есть только один мой глаз. Чтобы получить всю силу Вечного Мангеке, у него должны быть оба глаза. И прямо сейчас я отдам его тебе, Саске.       Мы снова одарили Итачи ошарашенными взглядами, а я решила, что и мне пора кое-что отдать Саске.       — Прежде, чем вы начнёте, — начала я, снимая кулон Микото-сан, — я хочу отдать этот кулон тебе, Саске. Я обещала самой себе, что надену его перед сражением с Итачи, и я исполнила это обещание. А теперь он твой.       — Мама отдала его тебе, — неуверенно возразил Саске. — Он твой.       — Так и есть, — согласилась я с понимающей улыбкой. — Вернешь его, когда будешь точно уверен, что он и правда мой.       Саске недоуменно нахмурился и неуверенно протянул руку, забирая кулон и надевая его на шею. После этого мой прадед буквально за пять минут провёл операцию пересадки, заблаговременно осведомившись, нужен ли Итачи второй глаз, на что мой любимый ответил отказом. Я понимала, почему он не хотел принимать всю силу шарингана, поэтому даже не удивилась. Итачи перевязал левый глаз чёрной повязкой и встал рядом со мной.       Бодрые и воодушевлённые, Хокаге стояли на краю скалы, готовые отправиться в путь, а я смотрела им в спину и чувствовала какую-то странную безмятежность. За их спинами было безопасно и легко, и я знала, что даже когда их снова не станет, я до конца дней буду ощущать их защиту.       Хокаге исчезли в одну секунду, Орочимару с Суйгецу и Карин пошли в другую сторону на помощь нынешним Каге. Саске и Джуго тоже готовились отправляться, и на одно мгновение Саске обернулся и посмотрел на нас. В его взгляде читались уверенность и сила, без слов он дал нам понять, что мы можем быть в нем уверены, можем положиться на него. И так и было.       Саске исчез, и мы остались с Итачи вдвоём, в полной тишине. Мы оба с какой-то тоской смотрели на деревню, и я знала, что он чувствовал то же, что и я. Мы знали, что нам не суждено здесь остаться, но, как ни странно, грусти не было. Я чувствовала какое-то странное воодушевление и уверенно взяла Итачи за руку.       — Странно оставаться в стороне, когда все отправились на битву, не так ли? — Спросила я, слегка усмехнувшись.       — У нас с тобой есть дела поважнее, — ответил Итачи и развернул меня к себе. — Теперь мы с тобой можем спокойно довериться другим. Там Наруто, сильные шиноби Пяти Великих Стран и Пятеро Каге, а теперь к ним идут воскрешённые Хокаге и Саске.       — А что делать нам? — Спросила я, не в силах оторвать от него мутных глаз.       Итачи так же пристально смотрел на меня и слегка наклонился.       — Мы не можем остаться здесь, ты и сама это понимаешь. На самом деле, мне жаль, что из-за меня ты не сможешь остаться в Конохе. Я снова стал причиной твоих невзгод...       Я прикрыла его губы пальцами, заставляя замолчать.       — Мое место всегда было рядом с тобой, Итачи. Поэтому не имеет значения где, гораздо важнее с кем.       Он печально улыбнулся и поцеловал мои пальцы, опустил мою руку, крепко сжав ее в своей.       — В детстве я задавался многими вопросами, и один из них особенно занимал меня: в чем смысл жизни? Первым на этот вопрос ответил Орочимару, как ни странно, и он сказал, что смысл жизни в бессмертии. И я начал задумываться о том, что же такое бессмертие. Орочимару понимал буквально значение этого слова, изначально и я тоже. Но сейчас я считаю иначе. Необязательно жить вечно, чтобы обрести бессмертие. Это доказывают такие люди, как Хокаге. Необходимо оставить после себя что-то важное для будущих поколений, и тогда ты будешь жить вечно, пока твое имя и твое наследие не канут в забытье. Ты, эта деревня, Воля Огня и все мы — доказательство бессмертия Первого Хокаге. И он будет жить вечно, покуда хоть один человек во всем мире будет хранить его идеалы.       Итачи опустил глаза на мой живот и покровительственно положил на него свою руку.       — И мы когда-нибудь можем стать бессмертными благодаря этому ребёнку.       Я безмятежно улыбнулась и положила голову на его грудь.       — Нас ждёт долгий и нелёгкий путь, Итачи. Но мне нестрашно. Потому что мы пройдём его вместе.       Я подняла голову и заглянула в его глаза (точнее, один глаз), а Итачи обхватил мое лицо двумя руками, запечатлевая на моих губах долгий, но мягкий поцелуй.       Я не могла себе представить, какое будущее ждало нас впереди, что притаилось в переулках наших скитаний. Жизнь в бегах не сулила спокойное, размеренное существование, мы будем вынуждены скрываться и хранить в тайне наши имена. Наш ребёнок унаследует врагов и проблемы обоих кланов, и его ждёт непростая жизнь. Но я всей душой верила, что когда-нибудь наступят светлые времена, когда нам не придётся скрываться, когда мир будет готов принять нас, когда наши дети смогут гордо и смело называть наши имена.       С верой в людей и в себя мы были готовы мужественно встречать испытания и невзгоды на своём пути. Взявшись за руки, мы отправились в неизвестность, и с нами были лишь наша любовь и вера в лучшее. От автора:       Ну вот, мои дорогие, подошла к концу наша история! Я хочу поблагодарить всех своих читателей, особенно активных, которые оставляли воодушевляющие и вдохновляющие комментарии. Если бы не вы, я не осилила бы написание большого фанфика в такой короткий срок. Я очень надеюсь, что не разочаровала своих читателей!       Немного о сюжете: возможно, некоторые удивлены, что Итачи и Ясуко не отправились на поле боя вместе с остальными. Что ж, это вполне объяснимо: в глазах мира шиноби Итачи что-то вроде Мадары, злодей, поэтому вряд ли они смогли бы так просто и так быстро принять его в свои ряды, кроме того, у него остался только один глаз, а это минус 50% к скиллам, Ясуко же, помимо того, что ждёт ребёнка, только-только освободилась от сильной контролирующей техники, а до этого у неё было несколько травмирующих встреч и сражений. В общем, бойцы они в данный момент не лучшие. Кроме того, я с самого начала не планировала участие Ясуко в Войне, не желая отнимать ключевую роль у Наруто и Саске. Оставим мальчишкам геройства, а Ясуко ждут другие дела:)       Насчёт Саске: несмотря на то, что присутствие Итачи и Ясуко несколько меняет ситуацию, Саске, тем не менее, уже не тот, что прежде. Если бы не все трагические события, его брату и, не побоюсь этого слова, сестре не пришлось бы убегать и скрываться, а его жизнь была бы совсем другой. Так что его мировоззрение не сильно изменилось, и в дальнейшем он будет действовать по канону. Благо, все закончится более менее благополучно.       Что касается Ясуко: она прошла длинный путь и преодолела множество испытаний. И встреча с Хокаге оказалась для неё ключевой. Конечно, во главе угла стоит любовь к Итачи, и для Ясуко это и есть Воля Огня, но благодаря Хокаге она поняла, что пора перестать метаться, что выбор гораздо проще, чем кажется: нужно просто поверить в себя и других. Она поверила в Наруто, которому поручила заняться Саске, она поверила и в Саске, увидев, что он уже вполне самостоятельно способен принимать верные решения и уверенно идти в бой за правое дело, поэтому она отдала кулон его матери, потому что Саске, по ее мнению, заслужил носить его (пока не заслужил, но Ясуко-то об этом не знает😏). И она поверила в Итачи, готовая идти с ним куда угодно и переносить самые разные испытания и трудности. Она знает, что им обоим придётся нелегко, но вместе они смогут все преодолеть.       Глава получилась длинной, хотелось завершить все линии и подвести итоги. За счастье порой приходится платить, поэтому наши герои не станут образцом благополучной, примерной семьи с размеренной и спокойной жизнью. Итачи остался с одним глазом, что, конечно, не отнимает способностей шарингана и силы, но, как я отметила выше, делает его слабее. Чтобы они смогли жить спокойно и открыто, нужно было выдумать сказку, где все вокруг радостно приняли Итачи и его потомство, а вокруг скачут радужные единороги. В мире «Наруто» такое невозможно. Пока что)))       Вас ожидает эпилог, где я раскрою некоторые соображения по поводу будущего наших героев. Ещё раз спасибо! Верьте в себя, в других и, самое главное, любите. Всех люблю❤️