Весенние забавы

      Как только Гуанъяо пересек порог Нечистой Юдоли, его неожиданно охватила страшная усталость и непреодолимая слабость (хотя, если честно, он и до этого чувствовал себя мягко говоря не очень). Правда, особого внимания он на это не обратил, списав все на долгую дорогу. В конце концов от Ланьлина до Цинхэ путь не близкий, так что не удивительно, что Яо устал. К тому же, по дороге он попал в жуткую бурю, поэтому добираться до Нечистой Юдоли пришлось верхом. О полетах на мече не могло быть и речи – ветер был настолько сильным, что удержаться на мече было просто невозможно. Да, и в грозу в небе делать, откровенно говоря, нечего. Нет, конечно, были смельчаки, любящие пощекотать себе нервы, только вот Гуанъяо к их числу явно не относился. Лучше уж он потеряет несколько дней в дороге, чем будет потом висеть на дереве и кормить птиц, и то – в лучшем случае. Да, конечно, потом глава Цзинь выскажет ему своё «фи» за то, что он не смог уложиться в срок, но Яо, если честно, к этому уже привык. Впрочем, сейчас ему было не до этого: о том, что сказать отцу в своё оправдание, он будет думать потом, – сейчас ему нужно было привести себя в порядок перед встречей с главой ордена Не.       Гуанъяо, конечно, понимал, что Минцзюэ в общем и целом было все равно на то, как выглядел человек, если рука его была тверда, а меч направлен против врагов (забавно: тут он пролетал по всем фронтам). Но Яо чувствовал себя намного более комфортно, когда от него приятно пахло, а его одежды были сухими и чистыми. Все-таки, когда ты почти семь дней провел в седле, то выглядеть ты будешь, мягко говоря, не очень, а нести от тебя будет отнюдь не розами. И Яо был очень благодарен служанкам, которые, пока он решал все формальности с заместителем Главы Не, уже подготовили ему комнату, а главное – целую бочку горячей воды. Поэтому, когда его оставили наедине с собой, первое что он сделал – это стянул с себя все грязные вещи и с чувством выполненного долга залез в бочку, чуть ли не мурча от удовольствия.        «Как мало надо человеку, – запоздало пришла мысль в его голову. – Всего каких-то семь дней назад я мечтал стать главой ордена, а сейчас мне для счастья нужна какая-то там бочка горячей воды».       – Мельчаю, – смиренно заключил Яо, устало откидывая голову на деревянный бортик.       Хорошо, что глава Не сейчас слишком занят, чтобы принять его, иначе их разговор закончился бы, как только он перешагнул порог Нечистой Юдоли, и тогда Гуанъяо пришлось бы в срочном порядке искать себе гостиницу. Брат, конечно, извергом не был, но что-то Яо подсказывало, что здесь ему не очень рады (хотя, кого он обманывает? – пожалуй, ему был здесь рад только Хуайсан, остальные терпели исключительно из уважение к главе ордена). Его это, конечно, мало когда волновало, но все равно небольшой осадочек оставался. А ведь когда-то он делили с Минцзюэ одну палатку на двоих и до самого утра сидел с ним над картами, пытаясь придумать, что делать дальше, лишь изредка прерываясь на скромные уроки владения мечом и заклинательского искусства. Яо тогда еще так радовался из-за этого – сам глава ордена учил его. К слову, иногда, когда у него что-то очень хорошо получалось, даже хвалил и трепал по голове грубой теплой рукой.       – Нашел, что вспомнить, – вымученно прошептал заклинатель, проведя ладонью по лицу, будто бы это могло избавить его от всех этих глупых и нелепых воспоминаний. В конце концов, от них не было никакого толку. То время уже давно прошло, и что-то Яо сомневался в том, что Минцзюэ помнил вообще хоть что-то кроме кровопролития, лязга мечей и нескончаемых сражений.       Впрочем, это не важно. В конце концов, он здесь не для того, чтобы тихо-мирно выпить парочку чарок вина, вспоминая былое. Ему нужно было решить кое-какие вопросы, касающихся взаимоотношений двух орденов, а точнее – поговорить с Минцзюэ на счет спорных территорий, которые они никак не могли поделить. На самом деле этот вопрос нужно было закрыть сразу после Аннигиляции Солнца, однако, тогда было не до этого. А сейчас эти земли срочно понадобились Гуаншаню, и Яо приходилось бегать из ордена в орден, чтобы улаживать все споры (к слову, Минцзюэ из-за этого бесился с каждым разом все сильнее и сильнее).       Так что мысленно Гуанъяо уже был готов к тому, что ему придется слушать пламенную речь о том, что если его отец хочет что-то решить, то пусть приходит к нему – к Минцзюэ – лично или пусть отправит уже официальное приглашение на встречу, а не гоняет своего сына с одного конца света на другой в надежде, что тот решит все проблемы за него. Тут, к слову, Гуанъяо был с ним полностью согласен: ему уже порядком надоело летать туда-сюда, надеясь, что вот сегодня они придут к согласию и забудут уже об деле, как о страшном сне. Если честно, будь его воля, он бы уже уступил эти земли названному брату. Однако, сделать он этого, конечно же не мог, поскольку ему нужно было отстаивать интересы ордена Цзинь – ну, то есть интересы отца, – поэтому приходилось спорить, уговаривать и юлить. Правда, это было бесполезно: если Минцзюэ что-то для себя решил, то тут хоть плачь, хоть смейся, пока он лично не встретится с Гуаншанем вопрос о спорных территориях будет висеть мертвым грузом, омрачая и без того шаткие отношения между орденами. Вот так и живут: договориться не могут они, а летает туда-сюда Гуанъяо, хотя у него, между прочем, и без этого забот хватает. Думая обо все этом, Яо тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях, пытаясь собраться с мыслями.       Закончив с омовением, он оделся, привел себя в порядок и позволил себе прилечь отдохнуть на кушетку, пока была такая возможность. Яо очень устал с дороги, к тому же, пока он нежился в горячей воде и мыльной пене, размышляя о делах насущных, у него жутко разболелась голова, а все тело начало ломить от усталости. Решать что-то в таком состоянии, конечно, не самая лучшая затея – очень легко упустить какие-то мелкие, но очень важные детали, которые могут быть полезны в будущем. Впрочем, он особо не жаловался. В конце концов, бывало и хуже. Просто ему нужно немного отдохнуть. Однако, он бы не отказался выпить какого-нибудь целебного отвара, чтобы хоть немного успокоить гудящую голову. Нет, у него, конечно, был с собой небольшой мешочек с целебными травами – такой стандартный заклинательский набор для очистки раны, остановки крови и еще по мелочи, – но что-то ему подсказывало, что сейчас они ему не смогут помочь. А идти за помощью к целителю было уже поздно – в дверь учтиво постучали и сообщили, что глава ордена уже готов принять его.       Судьба над Яо явно издевалась. По крайней мере сейчас. Обычно она была более благосклонна к его скромной персоне, но похоже, что сегодня был особый случай. Потому что в покоях главы Не ему стало еще хуже. Умирать Гуанъяо, конечно, пока еще не собирался, однако, это не отменяло того факта, что ему было плохо. Он уже даже особо не вслушивался в то, что ему говорит Минцзюэ; Яо просто кивал головой в такт его голоса, старательно делая вид, что он очень увлечен беседой.       Правда, Минцзюэ довольно быстро его раскрыл – как будто могло быть иначе? – и теперь смотрел на него с хмурым выражением лица, пытаясь понять, что не так. Обычно Яо был более активным во время обсуждения каких-либо вопросов, но сегодня он был каким-то подозрительно вялым и неживым. И мужчина уже даже догадывался почему. Но ему все равно нужно убедиться, поэтому он встал, подошел к Гуанъяо, который вежливо улыбнулся ему в ответ, пытаясь понять, что от него нужно, и приложил свою ладонь к лбу юноши.       – Ты горячий, – хмуро прорычал Минцзюэ, недовольно хмурясь (хотя, казалось бы, куда уж больше?), после чего резко отпрянул назад и раздраженно крикнул слугам, чтобы те позвали целителя.       Яо вымученно вздохнул и поднял виноватый взгляд на мужчину, который тем временем подошел к своей постели и стал готовить ее для «больного». Ну, только этого ему еще не хватало!       – Глава Не, – вежливо склонил голову Гуанъяо, пытаясь придать голосу больше убедительности, – не стоит беспокоиться. В конце концов…       – Я сам решу стоит мне беспокоиться или нет, – гаркнули ему в ответ. – А теперь ложись.       – Но...       – Быстро!       Яо было хотел возразить, но быстро передумал, поскольку выражение лица названного брата с каждой минутой становилось все мрачнее и мрачнее. Лучшим решением сейчас было просто смириться со своей участью и позволить главе Не позаботиться о себе. Поэтому Гуанъяо медленно встал, подошел к кровати, лег на нее под внимательным взглядом брата и молча уставился на Минцзюэ в ответ.       Кажется, что сегодня Яо живым отсюда не выйдет.