Испытания и невзгоды спасателя вселенной

Прошло еще пять часов после удаления правой руки Питера, прежде чем они заподозрили, что он, возможно, впал в коматозное состояние. Его жизненные показатели были в порядке, он хорошо реагировал на анестезию, и его культя, казалось, постепенно восстанавливалась… Но прошло уже двенадцать часов с тех пор, как он впервые потерял сознание — и он должен был уже проснуться. Именно вакандийский врач-доктор Незана сообщил эту новость Тони, Мэй и Пеппер. Она тихонько выпроводила их из комнаты Питера, оставив Морган спать, свернувшись калачиком, а затем заговорила ровным голосом:  — Мы не смогли обнаружить это в предварительных тестах, — объясняла она, показывая им сканирование мозга Питера. — Но после первой травмы, вызванной камнями, его мозг значительно распух. Запоздалая реакция, похоже, была вызвана его регенерацией, но теперь… — она вздохнула. — Он будет в коме — мы не знаем, когда он очнется. Мэй тихонько взвыла, и Пеппер притянула её в успокаивающие объятия. Тони не знал, как реагировать. Он замер, обдумывая слова доктора, а затем почувствовал уже знакомую боль в левой руке. Незана сочувственно посмотрела на них и впустила обратно в комнату, к лежащему в коме Питерсу. Часы превратились в дни. Дни превратились в неделю. Тони беспокоился о Мэй. Все воспринимали ситуацию по-разному, но Мэй… это было самое худшее, что можно было вообразить для Мэй. Она вырастила Питера. Он был всем, что у нее осталось после смерти мужа. Он был для нее всем. И он был в коме, полумертвый и без руки, потому что Тони позволил ему сражаться. Потому что Тони его вовремя не выгнал. Мэй проводила большую часть времени в комнате, сидя рядом с кроватью Питера и держа его левую руку, внимательно наблюдая за ним в поисках каких-либо признаков сознания. За то короткое время, что женщина находилась вдали от Питера, она забилась в угол комнаты и с помощью Пеппер и Хэппи строила благотворительный фонд для тех, кто был потерян из-за пятилетнего исчезновения. Она также проводила много времени, разговаривая по телефону с кем-то по имени Джеральдин — ее свекровью, как она сказала Тони. Она почти не спала. И Тони тоже. Потому что это была его вина, что Питер оказался в такой ситуации. Он должен был сорваться. Он должен был сражаться за свою жизнь. Только не Питер. Никогда. Он всегда был в комнате Питерса — не крал место Мэй у его кровати, а где-то рядом, пытаясь работать. Тони чувствовал себя бесполезным, не способным ничем помочь Питеру, и поэтому старался отвлечься буквально на что-нибудь другое. Морган часто бывала с ним. Она, несмотря на всю свою гениальность, не понимала, что происходит. Она не понимала, почему ее брат все время спит, или почему он никогда не просыпается, когда она пытается его разбудить, или почему все так грустят. Она не понимала, что такое кома. Пеппер пыталась объяснить это дочери, но Тони понимал, что для нее это слишком странно. Его жена с головой ушла в работу — дистанционно, конечно, потому что Тони отказывался уезжать из Ваканды, и Морган тоже не хотела уезжать. Роуди уехал через несколько дней, чтобы помочь военно-воздушным силам, как он сделал это после первого срыва. Хэппи остался, помогая Мэй и Пеппер, как только мог. Все что-то делали, кроме него. Его работа даже не была настоящей работой. Это было бессмысленное развлечение — и оно не избавило его от чувства бесполезности. Тони страшно боялся, что ребенок не проснется. Он был в ужасе. Ему всегда было не все равно. С той секунды, как он постучал в дверь квартиры Питера и Мэйс, с того момента, как впервые увидел Питера Паркера, он знал, что если с мальчиком что-то случится, то это будет на его плечах и совести. Он знал, что сделает все, что в его силах, чтобы защитить его. И поначалу он, конечно, облажался. Но Питера было трудно не любить, и страшное давление его тёти определенно помогало сделать лабораторные дни и тренировки регулярными. Откровение о том, что он любит ребенка, пришло постепенно, выкованное в лабораторных условиях и на тренировках. Из-за ночевок в лагере и слишком большого количества смертельных ран. Думать о Питере как о своем ребенке было чем-то, что он сделал непреднамеренно с тех пор, как они действительно начали узнавать друг друга. С тех пор, как произошел инцидент с паромом, авиакатастрофой и Стервятником. Однако, осознав, что он не справился с этим, он ударил его сильнее, чем щит в его груди — и да, это была не лучшая аналогия, но это было правдой. Их странные отношения наставник-подопечный/отец-сын только что были… такими, какими они были. Состояние по умолчанию. Больше ничего не нужно было говорить об этом. Они оба всегда с удовольствием избегали этой темы: Тони-из-за проблем с собственным отцом и его воспитанием, а Питер-из-за своих потерь. Его предполагаемое проклятие с родительскими фигурами. Осознание того, что Питер был для него никем иным, кроме как сыном — что он фактически был его ребенком, — поразило его, когда он впервые обнял Морган; когда он понял, что чувство всепоглощающей любви и защищенности, которое он испытывал, держа на руках свою новорожденную дочь, было новым или чуждым ему. Осознание того, что он никогда не сможет рассказать об этом Питеру, раскололо его сердце надвое. Питер был его ребенком, биология и социальные нормы были прокляты — сын был очень сильным словом, хотя; поэтому он только однажды назвал Питера так. В 1970 году. Когда он рассказал прошлой версии своего давно умершего отца, что у него есть сын-подросток и маленькая девочка. В конце концов, Тони начал видеть сны о Морган только после того, как они с Питером стали близки. Это не было совпадением. Но… осознание того, что он не может рассказать Питеру все это, было еще хуже на этот раз. Во второй раз — потому что они не знали, проснется ли Питер, или он… умрет. И снова. Это сделало ситуацию на Титане пятилетней (для него и половины населения Земли) давности ужасный опыт, о котором Тони до сих пор постоянно снятся кошмары — немного хуже. Потому что та смерть привела к этому. И в том, и в другом виновата Тони. Тони взглянул на Мэй со своего места напротив Питера и увидел, что она заснула, положив голову на его кровать и все еще нежно держа его оставшуюся руку. По крайней мере, она наконец-то отдохнула. Шел девятый день с тех пор, как все вернулись. Со времен битвы. С тех пор, как Питер сорвался. С тех пор как Нат умерла. Он скучал по ней. Много. Она всегда была здесь. Даже когда она этого не сделала, и все еще была в бегах, она была там, проверяя его так часто, как он мог. Когда он жил, пряча Морган и Пеппер от ужасов мира в хижине на севере штата, она всегда приезжала на дни рождения. На кофе. Всякий раз, когда она чувствовала в этом необходимость. Вспышка сломала что-то в женщине, Тони был в состоянии сказать это. Это причиняло боль всем, но… но у нее было много стресса. Она встала во главе «Мстителей», когда ни Тони, ни Стив этого не сделали. Она потеряла свою семью — семью Бартонов. Она смотрела, как ее лучшая подруга превращается в убийцу. У Тони было чувство, что и для нее происходило нечто большее, чем просто очевидное. В первый день декабря, после истребления, она пришла к ним домой рано утром, позволила ему приготовить ей чай, а потом просто плакала. Очень, очень долго. Потом она ушла. Ее уход не только оставил зияющую дыру в команде, но и оставил без ответа множество вопросов. Когда она ушла, Стиву и Тони пришлось отступить назад. Он сидел на всех своих конференциях для команды, компании и ООН в комнате Питера. Он оставался там всякий раз, когда ему приходилось говорить о делах Мстителей. Он оставался там, когда дистанционно руководил планами восстановления комплекса. Мстители; его старая найденная семья, застрявшая вокруг как можно больше. Небула тоже старалась держаться как можно дольше. Она видела его первоначальное горе. Она навещала его все эти пять лет. Теперь они были друзьями. Зазвонил телефон, и Тони ответил так быстро, как только мог, не желая будить Мэй. Он оглянулся и увидел, что она все еще спит.  — Тони. Это был Кэп.  — Боже правый! Господин Патриархат! — Тони встал и тихо вышел в коридор, чтобы случайно не разбудить Мэй. — Чем обязан такому удовольствию?  — Тони, у нас тут ситуация… в лагере. Ты нам нужен. Тони застонал, оглядываясь на дверь в комнату Питера. Он не хотел оставлять ребенка одного.  — Что происходит, Кэп?  — Мы получили сигнал бедствия от Вормира. У Тони пересохло во рту, и он судорожно сглотнул.  — От… от Вормира? Погоди-ка, а вдруг мы… —…сможем спасти Нат? Мы очень на это надеемся. Черт возьми, Нат может быть жива. Спасибо, черт возьми. Он так скучал по ней.  — Каким образом? — хрипло спросил он.  — Не знаю, Тони. Мы вернули камни вчера… Стрэндж говорит, что возвращение Камня Души не должно привести ее обратно, поэтому мы действительно не знаем, как она будет жива. Я связался с Тором, и он собирается забрать ее сейчас — с Бифростом. Тони слегка рассмеялся.  — Я так и думал, что вы можете сделать это сейчас, мистер Уорти.  — Заткнись. Он прислонился к стене.  — Так зачем же я тебе понадобился?  — Ну… нам больше нужно, чтобы ты получил разрешение Т’Чаллы на то, чтобы Тор отвез ее в Ваканду. У нас больше нет комнат в комплексе, и ей нужно куда-то пойти.  — Если это Нат.  — Да.  — В порядке. Я пойду поговорю с королем. Все должно быть хорошо. Пока, — он повесил трубку, прежде чем Стив успел ответить, и вышел в коридор. Он почти не видел короля во время их пребывания в Ваканде и не знал, где его искать, поэтому просто побежал. Ему просто нужно было найти кого-то, кто мог бы привести его к Т’Чалле. В конце концов он столкнулся с Шури, которая шла ему навстречу.  — Шури! — воскликнул он. — Шури, Шури, привет, мне… мне нужно поговорить с твоим братом… пожалуйста. Она слегка наклонила голову, странно глядя на него.  — Ну, я хотел спросить тебя, не хочешь ли ты помочь мне сделать сломанному белому мальчику новую руку, но я могу отвести тебя к моему брату.  — Что?  — Я собиралась…  — Нет, нет, я знаю, что ты сказала, я просто… — он покачал головой, слегка озадаченный тем, что принцесса хочет его помощи. Что у него есть шанс сделать что-то полезное. — Я… да, я помогу. Только не сегодня — мне нужно увидеть Т’Чаллу. Шури подняла брови.  — А просто поговорить с ним нормально?» Тони пожал плечами.  — Конечно. Шури сделала что-то на, похожем на телефон, устройстве, которое держала в руках, и вскоре уже держала голограмму короля Т’Чаллы.  — Здравствуй, сестра. Ты что-то хотела? Шури закатила глаза.  — Я ничего не хочу, брат. Мистер Старк хочет поговорить с тобой.  — Старк?  — Да, привет, — быстро сказал Тони, подходя чуть ближе к принцессе, чтобы король мог его видеть. — Э-э… тут такое дело… Тор хочет получить разрешение войти в Ваканду в какой-то момент? Это будет нормально?  — Да, да, Тору разрешено прийти в Ваканду. Шури усмехнулась.  — Ладно, мне пора! Спасибо, Т’Чалла! — и повесила трубку. Она повернулась к Тони. — Я навещу Человека-Паука вместе с тобой — мне нужны мерки для его руки. * * * Через несколько часов Наташа нашла Тони в комнате Питера, рядом с ним спала Морган, свернувшись калачиком, а Мэй лежала без сознания на одной из больших кушеток. На экране, висевшем на стене напротив кровати Питера, шел один из ранних сезонов «Бруклин Девять девять». Она молча вошла в комнату и прислонилась к дверному косяку, наблюдая за Тони.  — Эй, — это все, что она сказала.  — Тройной агент, это… — Тони замолчал и посмотрел на нее с легкой улыбкой. — Рад тебя видеть. Мы думали, что потеряли тебя там, и… Я скучала по тебе — мы все скучали. Кстати, заходи. У нас полно стульев. Нат улыбнулась в ответ и села на ближайший к Питеру диван. Выражение ее лица смягчилось, когда она посмотрела на мальчика.  — Так. Значит, это Человек-Паук? Тони проглотил комок в горле.  — Да, это… Это Питер. Она посмотрела на Мэй.  — А это его тетя?  — Мэй, да, — Тони кивнул.  — Это из-за него ты согласился. Почему ты помог нам всех вернуть.  — Да. Наташа посмотрела на него с непроницаемым выражением лица, потом оперлась локтями о колени и положила подбородок на сцепленные руки. Она глубоко вздохнула.  — Знаешь, а он ведь спас мне жизнь. Он — единственная причина, по которой я здесь. При этих словах Тони резко поднял голову. Он не был до конца уверен, о чем Питер просил перчатку — никто толком не знал. Танос попросил камни сделать так, чтобы половина всех живых существ перестала существовать. Брюс попросил их обратить вспять последствия просьбы Таноса, вернув всех обратно.  — До этого момента они все думали, что Питер просто попросил их сделать так, чтобы Танос и его армия исчезли, превратились в пыль, как и все пять лет назад. Но если бы это было так, Нат все еще была бы мертва — все еще оставалась бы у подножия скалы, ничего, кроме жертвы на чужой планете… и все же она была здесь, даже если предполагалось, что она не сможет вернуться. Тони был рад, что она больше не мертва.  — Он попросил камни вернуть меня, — она продолжала говорить, теперь тупо уставившись на экран, о втором сезоне любимого шоу Питера. — Я упала, и все просто… остановилось. Ничего не было слышно, а потом я услышал его голос. И он просил камни оставить меня в живых, и я просто — пришла в себя в бассейне с водой на Вормире, и вернулась в настоящее… тогда Тор взял меня. Но именно этот ребенок позволил мне сюда добраться. Тони поднял глаза, слегка удивленный искренней благодарностью в голосе старого друга. Ее глаза остекленели от непролитых слез.  — Я… — он замолчал, не зная, что ответить. — Я не знал, что он это сделал. Наташа снова посмотрела на Питера с непроницаемым выражением лица. Она улыбнулась, слегка печально.  — Он напоминает мне мою сестру, — сказала она небрежно. Тони не знал, что у Ната есть сестра.  — У тебя есть сестра? — спросил он, удивленно подняв брови. Нат покачала головой.  — Сестра, которую он мне напоминает, умерла давным-давно. Моя вторая сестра… еще не знает, что я жива. Тони открыл было рот, чтобы спросить еще что-нибудь об этих сестрах, но Нат только покачала головой. Она повернулась и продолжала смотреть на «Бруклин Девять девять». Она была хорошей компанией — и было приятно, что она вернулась. Он скучал по ней. Много. Он не упустил из виду, как она то и дело поглядывала на Питера, лишенная своей обычной утонченности, или как она теребила тонкое золотое кольцо на пальце. Впрочем, он не задавался этим вопросом; он знал, что лучше не пытаться вытянуть личную информацию из Наташи Ромоновой. * * *  — Окей, — Шури ухмыльнулась и отвернулась от одного из металлических столов в своей лаборатории, подняв несколько голографических экранов с изображенными на них руками, металлами и всевозможными вещами. — Итак, у меня есть мерки для его руки, а со спецификациями для руки Барнса мы можем построить ее довольно легко. Тони кивнул, позволяя ей продолжить. В ее лаборатории было очень прохладно. Мол, очень круто. Она была такой же причудливой, как и его, если не больше, и некоторые из устройств, просто плавающих вокруг, были удивительными.  — Итак… проблема в его способностях.  — Что вы имеете в виду? — спросил Тони.  — Ну, я уже попросила Стрэнджа и Незану провести целевую реиннервацию нерва, когда мы впервые ампутировали руку, так что он будет контролировать протез. И очевидно, что мы сделаем это из вибраниума, потому что все остальное неприемлемо.  — В порядке, — он кивнул. — Так в чем же дело?  — Свои полномочия, — сказала она, и Тони кивнул в знак согласия, он знал, что Питер чувствует, что должен спасти всех, и если он не сможет держаться за вещи одной рукой… это создаст некоторые проблемы. — Нам нужно придумать способ интегрировать его способности в протез.  — Чёрт, — пробормотал Тони, проводя рукой по лицу. — Это будет нелегко. Шури согласно кивнула.  — Мне удалось проделать нечто подобное с Баки, но… это было нелегко. И его генеалогия гораздо менее сложна, чем у Питера. Это будет нелегко — но, по крайней мере, сейчас он делал что-то полезное. * * * Нед был в ужасе, когда вернулся в школу, через две недели после того, как снова появился в своей квартире — только чтобы обнаружить, что все его вещи исчезли, а его кузен (который выглядел намного старше семи лет) сидит на его кровати. Его родители не выпускали его из дома в течение двух дней после того, как он вернулся из… где бы он ни был в течение пяти лет — и когда они наконец отпустили его, он отправился прямо в квартиру своего лучшего друга. Питера и Мэй там не было — вместо них в квартире, которая всегда принадлежала Паркерам, жила другая семья. За эти две недели он несколько раз пытался дозвониться до Питера и Мэй, но никто не отвечал… и он боялся, что Питер стал старше. Что он исчез. В выходные он посмотрел несколько новых программ «кетчупа», которые были сделаны для тех, кто «свалил», как они это называли. Они были на все случаи жизни — события, происходившие по всему миру, крупнейшие события, произошедшие за пять лет отсутствия людей, новости о знаменитостях… все. Через одного из них, сосредоточенного на Мстителях, он узнал, что Человек-паук не выжил. Так что, по крайней мере, его лучшему другу сейчас не двадцать один год. Это было бы ужасно, как бы эгоистично это ни звучало. Нед взглянул на Мидтаун и глубоко вздохнул. Все, что ему нужно было сделать — это добраться до своей комнаты. Он просто должен был пойти в свою домашнюю комнату, найти кого-то, кого он знал раньше, кто не родился в 2006 году, и… что-то придумать. Он должен был найти Питера. Или Эм-Джей. Он был, мягко говоря, удивлен, когда по пути в класс столкнулся с очень грустным Флэшем Томпсоном. Флэш удивленно посмотрел на него и сделал двойной дубль.  — Лидс? Нед попытался улыбнуться.  — Привет, Флэш, — Сказал он. — Приятно, э-э… увидеть кого-то, кого я действительно знаю. К его удивлению, Флэш заключил его в объятия, затем быстро отпустил и откашлялся.  — Я еще не видел никого из нашего класса… раньше, — Флэш коротко объяснил свое странное поведение. — И… прости, Лидс, что я вел себя как придурок. Я просто… наверное, мне нужно было умереть и вернуться к жизни, чтобы осознать это. Нед рассмеялся.  — Я думал, что воскрешение даст тебе большую голову, — пошутил он. Флэш рассмеялся, и они вместе пошли в класс. Не так уж много людей, которых он знал раньше, были их ровесниками. Эм-Джей все еще была там — и Эйб с Синди из десятиборья. Бетти и Джейсон из «школьных новостей» все еще учились в школе, как и две девушки из группы поддержки, с которыми он никогда толком не разговаривал, — Элли и Кейтилин. Всем остальным было либо по двадцать, либо они переехали учиться, потому что их семьи больше не жили в Куинсе. Их осталось всего девять, а Питера нигде не было видно. В ту ночь Нед плакал, пока не уснул. Через три дня ему срочно позвонила Мэй и все объяснила. Что Питер жив, но находится в коме. Что Питер потерял руку. Что они были в Ваканде. Нед еще немного поплакал. Только теперь от радости.