Сборник драбблов

Пот стекал со лба Бахметьева, нависал на бровях и норовил вот-вот капнуть на очки. В такие моменты врач выпрямлял затёкшую спину, стараясь не показывать, как у него от усталости подкашиваются ноги, и подставлял лицо ассистенту. От его зоркого взгляда не укрылось, что у молодой помощницы слегка трясутся руки, пока она стирала ему пот. Но не мог себе позволить сказать ей что-то ободряющее. Потому что ещё ничего не было ясно. Спор с Богом только начат. На операционном столе лежал его коллега. И не требовалось применять логику и столь популярную в последнее время дедукцию, чтобы понять это. Достаточно было взглянуть на его руки. На его лицо. За небритостью, рано проступившей сединой и следами злоупотребления алкоголя узнать весьма неплохого военного хирурга, который несколько лет назад был хорошо известен в не столь уж и узких кругах. Петербург только на первый взгляд кажется большим. Бахметьев ухмыльнулся, но за маской никто не видел эту ухмылку. Словно кукловод, аккуратно дёргающий за ниточки марионетку, он раздвигал ткани, мышцы и сосуды, чтобы добраться до своего главного "приза". Пуля пробила лёгкое, которое уже начало коллапсировать, но не прошла навылет, а застряла где-то в грудной клетке. Бахметьев откинул голову назад, чтобы размять затёкшую шею, одновременно посмотрел на потолок, словно спрашивая Его - позволишь? Или решишь вмешаться? И снова подставил лицо, промокшее от пота, ассистенту. В марлевой повязке дышать становилось труднее, и он приказал как можно быстрее сменить маску на сухую. Ему казалось, что время тянется бесконечно долго, поскольку ноги уже выли от любого движения. Вот она. Он извлёк её аккуратно пинцетом, как ювелир достаёт только что огранённый камень, на свету проверяя, как блестят грани. Но пуля, покрытая кровью, лишь отсвечивала кровавым оттенком. Теперь нужно было действовать быстро. Лёгкое он уже зашил, выкачал оттуда жидкость, заставил расправиться и работать. Пациент всё ещё отчаянно цеплялся за жизнь, и это вселяло в Бахметьева надежду, что спор разрешится в его пользу. Из операционной он вышел не сразу. Долго сидел на стуле, пытаясь прийти в себя, избавиться от ярких пятен-мушек, пляшущих у него перед глазами. Устало потирая затёкшие мышцы, и чувствуя лёгкую судорогу в ногах, Бахметьев улыбнулся самому себе и лукавым взглядом блестящих глаз снова взглянул наверх. И подмигнул.