***
Было поздно, когда луна осветила город. Харуно действительно сейчас должна сейчас сидеть дома, учитывая, что комендантский час начался два часа назад. Но Сакура не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, в спальне было душно, и медику казалось, что она не может дышать. Ученице Цунаде нужен был свежий воздух, а прохладная ночь казалась слишком манящей. Поэтому она обнаружила, что сидит на крыше своего дома, наблюдая за ночным городом, находя утешение в освежающем прохладном ветерке, который ласкал ее липкую от пота кожу. В эти дни редко удавалось найти момент, чтобы оценить подобную любезность природы. Куноичи тихо вздохнула, расслабила плечи, и подтянула коленки к груди, чтобы обнять их руками. Дул легкий ветерок, словно в мире не было никаких забот. Прядь волос, выбившаяся из неряшливого пучка, щекотала ей шею, покачиваясь на легком ветру. Сакура проигнорировала это, уставившись в тихую темноту. Харуно выработала эту привычку еще до начала войны. Когда на сердце и на душе ей было тяжело, она вылезала из окна и садилась на крышу. Тогда все было совсем по-другому. Фонари освещали город, создавая тепло, оранжевые и желтые огни ресторанных фонарей, окон домов и уличных фонарей имитировали теплое сияние уютного очага. В воздухе же витали разнообразные ароматы, которые меняются в зависимости от времени года. Зима всегда несла в себе бодрящую свежесть. Весна же приносила с собой приятный цветочный аромат, в честь которых она была названа. Лето всегда было наполнено ароматами сладких и пикантных угощений, поскольку торговцы расхаживали по городу, предлагая данго, жареное мясо и холодные закуски. Осенью всегда преимущество имели пряные ароматы сезона, смешанные с землистым запахом опавших листьев. В течение всех сезонов их уникальные запахи всегда смешивались с запахом еды. Независимо от того, исходили ли ароматы из ресторанов или семейных обедов, у медика всегда текли слюнки от восхитительных запахов. А потом послышались какие-то звуки. Музыка, смех, вежливые непринужденные разговоры соседей, проходящих мимо друг друга по улице, поздние беседы торговцев, торгующих остатками своих дневных запасов, оживленный шум баров и молодежи. Теперь же ничего этого не осталось. Коноха превратилась в тусклое и практически безлюдное место. Большинство гражданских были вынуждены сидеть в своих домах, не имея возможности и желания нарваться на патрули, которые шастали по улицам ночью. Атмосфера накатывала на медика глубокое одиночество. Одиночество было таким тяжелым, что ей захотелось убежать и найти кого-нибудь, кто бы снял бы с нее это бремя. Кто-то, кому можно довериться и рассказать о своих горестях. Человеку, которому Сакура могла довериться, чтобы рассказать все, что у нее на уме, не рискуя быть выданной за разговоры о предательстве в обмен на несколько дополнительных дней пайка. Как только она подумала об этом, люди, которые попали под такое доверие, промелькнули в голове. Первой была Цунаде, наставница и вторая мать. Эта женщина была суровой и жесткой, но она превратила Сакуру в сильную и независимую женщину, какой Харуно стала сегодня. К сожалению, Сакура больше не чувствовала себя сильной. Она чувствовала себя бесполезной и беспомощной. При подобной мысли медик невольно тихонько фыркнула, подумав о том, какую бы взбучку устроила ей Тсунаде, если бы узнала, какой жалостливый вечер устраивает для себя ее ученица. К сожалению, веселое настроение быстро ушло, поскольку реальность ударила сильнее, чем обычно, Харуно нахмурилась, потому что больше не получит никаких тренировок от Сенджу. Потому что больше не будет никаких тренировок. Больше не будет уроков, буквально вбитых в ее голову. И больше не будет тепла во взгляде медовых глаз, направленного на свою ученицу, когда она сделает что-то недостижимое. Потому что Цунаде ушла. Не просто исчезла, а умерла. Убита самим Мадарой, который слишком сильно хотел наконец-то избавить мир от последнего представителя из клана Сенджу. Сакура сделала все возможное, чтобы оплакать своего наставника, но это было трудно. Не было никакого надгробного камня, не было ни памятника, ничего не было. Часто она ловила себя на том, что хочет найти кого-то, кто мог бы посочувствовать и понять такую потерю. Но каждый раз, когда она раздумывала, с кем бы ей поговорить, ее снова охватывала пустота. Наруто. Лучший друг и товарищ по команде. Единственный человек, имевший похожие узы со своим наставником, который также умер. Он мог бы дать ей совет, как пережить такую потерю. Узумаки сделал бы все возможное, чтобы утешить ее не только из-за потери наставника, но и из-за всего остального. Наруто, конечно, не был поэтом или писателем, как его наставник — Джирая, но блондин имел редкий дар — вдохновлять людей своими словами, несмотря ни на что. К сожалению, Наруто пропал безвести. Он не был мертв, по крайней мере, куноичи отказывалась в это верить, но Наруто все равно ушел. С тех пор как пала Коноха, его начали считать пропавшим без вести. По крайней мере, среди широких слоев населения ходили такие слухи. Однако Сакуре был дан небольшой душевный покой. Она получила записку. Одна записка, написанная два месяца назад, сообщала ей, что друг жив, но его состояние или местонахождение остались в секрете. Иногда девушка спрашивала себя, не померещилась ли ей эта записка. Однажды ночью Сакура обнаружила клочок бумаги между оконными стеклами своей спальни. Прочитав его и поняв, о чем она говорит, Сакура тут же сожгла записку. Это было сделано для безопасности, потому что вся информация о джинчурики, должна была докладываться властям. Любая утаенная информация считалась государственной изменой. Но Сакура не считала это предательством, если оно было направлено против народа, который она не признавала своим. Однако медик постоянно задавалась вопросом, что ей делать с информацией, которая подтвердила то, что блондин все еще жив. Говорила ли она об этом другим? Неужели она должна была искать его? Что Наруто хотел, чтобы она сделала с этим знанием? Или, возможно, это был просто способ протянуть руку и дать ей некоторое утешение, дать ей знать, что по крайней мере один из ее близких товарищей все еще в порядке. Когда дело доходило до сложных ситуаций, Харуно обычно советовалась с учителем. Но Какаши держали в тюрьме, прошло уже пять месяцев с тех пор, как она видела Хатаке в последний раз, когда его тащили, наполовину живого с пустой глазницей, где когда-то находился шаринган, вырванный Мадарой. Последние из товарищей по команде, Сай и Ямато, были разделены и отправлены на работу по приказу Мадары. Она не была уверена, как тирану это удалось, либо у него были какие-то рычаги влияния на них, либо друзья не были настолько привязаны к деревне, как думала девушка. Она редко видела и не разговаривала с ними, но, судя по немногочисленным слухам, Сай вернулся к своим старым привычкам, когда еще был под началом своего предыдущего военачальника Данзо. Только теперь он подчинялся новым хозяевам, Учихам. А Ямато, хотя Сакура и не была так близка с ним, как с остальными, все же оставался знакомым лицом и товарищем по команде. Поначалу его способности использовались в деревне, но как только жилой район был восстановлен до пригодного для жизни состояния, Ямато куда-то исчез. И снова тяжесть одиночества стала еще тяжелее. Сакура действительно была совершенно одинока в этом новом мире. Она почувствовала, как капля дождя коснулась щеки, и посмотрела на небо. Смятение охватило медика, когда она увидела безоблачную звездную ночь. И тут куноичи поняла, что это не дождь, а слеза. Она позволила ей скатиться по ее коже, пока та не упала вниз на одежду. Еще одна слеза упала, на этот раз на руку. А потом плотина прорвалась, Харуно склонила голову и тихо заплакала, упав на колени.***
Ночь была темная, но это не беспокоило его. Даже без Шарингана Саске мог различить ее очертания. Он видел, как упала первая слеза, и ему показалось, что он заметил, что Сакура и сама не поняла, что плачет. Было время, когда подобные действия раздражали его, но теперь…теперь это беспокоило его. Учиха не был уверен, почему, но опять же, многое беспокоило его с тех пор, как они взяли Коноху. Месть и разрушение должны были облегчить страдания и враждебность. Но оказалось, что месть — чушь собачья. Он должен был понять это после того, как убил своего брата, отсутствие удовлетворения тогда должно было быть предсказанием будущего. Во всем виновата была Коноха, и именно поэтому он стремился уничтожить ее. И Учиха уничтожил родную деревню. Так почему же Саске не чувствует себя лучше? Ведь Коноха убила его семью, не так ли? Даже сейчас брюнет должен чувствовать удовлетворение. Но опять же, возможно, не все в Конохе были виноваты. Он снова сосредоточился на Сакуре. Она уже не падала и не кричала, как раньше. Нет, это был безмолвный траур и освобождение от горя, которое слишком долго сдерживалось внутри. Либо Харуно стала лучше контролировать свои эмоции, либо Сакура просто давно не плакала так сильно. Его намерения находиться здесь не совсем были ясны самому Саске, но, учитывая ее рассеянное состояние, Учиха решил задержаться подольше. Сакура нарушила комендантский час, и если бы кто-то еще застал ее сейчас, то не проявил бы такого понимания. И он знал, что напарница была не столь рациональна и, скорее всего, доставит неприятности. Вот почему Саске остался. Вот почему он решил подойти.***
— Уходи, Саске, — сказала Сакура, даже не потрудившись поднять глаза, когда заметила его чакру. Учиха и не старался оставаться незамеченным. — Комендантский час начался час назад, — произнес он монотонным голосом. — Тебе не следует здесь находиться. — Тогда, арестуй меня, — ответила медик, не заботясь, всерьез ли он воспринял ее слова. Она слышала, как его сандалии легко ступают по черепице крыши. И вдруг Сакуру окутало такое тепло, что она наконец подняла голову. Саске присел недалеко от Сакуры. На плечах у медика был черный плащ, от которого сильно пахло Саске. Запах, человека которого она желала бы не знать. Харуно испытывала искушение отмахнуться от вещи, просто чтобы досадить Хокаге. Но тепло, которое давал плащ, заставило куноичи плотнее прижать ткань к себе. Она и не подозревала, как сильно замерзла с тех пор, как вышла из дома. Сакура слегка пошевелилась, туфли издали легкий скребущий звук, пока ученица Тсунаде снова не замерла. — Я ненавижу тебя, — Сакура нарушила затянувшееся молчание. На мгновение ей показалось, что Учиха не расслышал ее, розоволосая куноичи задумалась, стоит ли повторить сказанные слова снова. Затем… — Хорошо. — наконец ответил Учиха после долгого молчания. Сакура повернула голову, чтобы посмотреть на брюнета, брови сошлись вместе, она хотела понять бывшего товарища. Описать поведение Саске за последние несколько месяцев можно было одним словом- непоследовательность. Было время, когда Учиху считали безжалостным и мстительным монстром. Но также были и светлые моменты, как сейчас, когда наследник клана казался мальчиком, с которым она выросла. Саске был тем, кто защищал ее, тем, кому она подарила каждую унцию своей заботы и любви. Глубоко вдохнув, куноичи провела пальцами по черепице крыши. Присутствие Саске не осталось незамеченным, так как она ненавидела находиться рядом с ним. Но сейчас можно было приятно заполнить пустоту одиночества. Но это было до тех пор, пока Харуно не почувствовала прикосновение его теплой кожи к своей. Медик взглянула на свою левую руку и увидела, что рука Саске лежит рядом с ее конечностью, так что кончики его пальцев соприкоснулись с ее. Ее взгляд переместился с пальцев Учихи на предплечье, далее на шею, а затем остановился на остром подбородке. Она остановилась, встретившись с проницательным взглядом наследника клана Учиха. Сакура не смогла разгадать намерения в ониксовых глазах молодого Хокаге. Она попыталась высвободить свою руку, но брюнет молниеносно отдернул свою, крепче сжав руку сокомандницы, не давая ей вырваться. — Что ты делаешь? — Быстро спросила Сакура, сердце пропустило удар, когда всплеск адреналина пронзил ее тело. Когда она смущенно посмотрела на Учиху, Саске разочарованно вздохнул, опустил голову и провел пальцами по волосам, не отпуская ее руки. -Не знаю, — признался он. — Тогда отпусти, — приказала ученица Хокаге, но сама не сделала ни малейшей попытки разорвать контакт. Учиха не отпустил руку девушки, а только крепче сжал. И снова воцарилась тишина, а бывшие товарищи по команде сидели, взявшись за руки, утешая друг друга от личных бед и забот, размышляя о жизни. Пытались разобраться со своими чувствами, понятными и не совсем понятными. Саске обрел ясность мыслей, вот так вот сидя в ночной тишине, ощущая прикосновение гладкой руки и успокаивающий аромат, который доносился до него с каждым легким ветерком. Возможно, это была не ясность, но жужжание и путаница чувств внутри, казалось, успокоилась. Принесла ему немного покоя. Присутствие Сакуры всегда позитивно влияло на брюнета. Так было всегда, даже когда они были еще генинами. Но разлука заставила его забыть об этом до окончания войны. Снова оказавшись в присутствии куноичи, Саске вспомнил о успокаивающей силе, которую Харуно имела над ним. Иногда Саске спрашивал себя, вспомнил бы он раньше, искал бы ее общества до того, как началась война и он разрушил деревню, которая когда-то была домом. Что бы случилось, если бы Сакура находилась рядом, когда он столкнулся с братом? Остановила бы она его прежде, чем он прикончил Итачи? Как тогда в лесу смерти, во время экзаменов на чунина, когда Харуно помогла ему восстановить контроль над недавно приобретенной меткой проклятия. Если бы она не помешала ему убить своего брата, как бы ее присутствие повлияло на него? Или он сделал бы то, что однажды заставил Сакуру увидеть в иллюзии? Неужели бы наследник вонзил свое чидори ей в грудь и оборвал бы жизнь за то, что она подвела его в единственный момент, когда ее успокаивающее присутствие могло бы спасти его от чувства вины и горя? Учиха не хотел признавать, но считал, что, возможно, это и к лучшему, что Сакуры там не было. Потому что, если бы все случилось наоборот, Харуно могла уже быть мертва. И прямо сейчас, несмотря на то, что Саске отрицал и притворялся, но продолжал нуждаться в медике. Именно поэтому, он сделал предложение в самом начале. Учиха знал, что хочет и будет нуждаться в Сакуре. Когда она смотрела на него с такой болью, смущением, предательством и мольбой в глазах, он не мог отвести от нее взгляда, пока ее вели вместе с остальными военнопленными, перед освобождением. Какой то шум со стороны, заставил их оторваться от своих размышлений. Комфорт, который молодые люди нашли при контакте, казалось, разбился вдребезги, заставляя Сакуру быстро отстраниться. На этот раз Саске отпустил ее. — Тебе нужно вернуться в дом, — проинструктировал он. То ли куноичи слишком устала, чтобы спорить, то ли наконец подчинилась приказу, но брюнет почувствовал облегчение, когда Сакура молча встала, и направилась к краю крыши. Саске был просто рад, что она уходит, было слишком утомительно, иметь дело с сопротивлением. Сакура последовала его команде, потому что думала, что это лучший и самый быстрый побег от нежеланного общества. Харуно ненавидела себя за то мгновение слабости, когда нашла утешение в лице Хокаге, но пустота казалась еще глубже, если она была в таком отчаянии, что нашла прикосновение бывшего возлюбленного источником утешения. Но когда ученица Хокаге спрыгнула на балкон и пролезла в окно, к удивлению и ужасу, Учиха последовал за ней. Она даже почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своей пояснице, когда балансировала на оконной раме, прежде чем ноги коснулись голого холодного пола спальни. Оставив окно открытым, девушка избавилась от духоты в спальне. Но сейчас она чувствовала холод, девушка не могла не задаться вопросом: комната или компания вызывала такие чувства. Когда Саске опустился на пол, то тут же осмотрел комнату, отметил каждую маленькую знакомую и изменившуюся деталь. Саске еще был генином, когда в последний раз заходил в покои Харуно. Как и в деревне, здесь можно было увидеть как знакомые, так и незнакомые достопримечательности. — Теперь можешь уходить, — ровный голос заставил Саске посмотреть на девушку, он заметил жесткое выражение ее лица. — Я вернулась в дом и обещаю вести себя хорошо и оставаться здесь. Твой сторожевой пес может проверить это. Харуно имела в виду Джуго, который находился на небольшом расстоянии от ее дома. Саске дал ему это задание по двум причинам: Во-первых, потому, что не хотел подвергать сомнению личные причины, а во-вторых, потому, что Саске мог быть уверен, что убережет ее и себя от глупых решений и поступков. Он видел, как Сакура неловко повернулась и начала рыться в комоде. Учиха заметил напряженные мышцы ее спины. Прежняя легкость, которую она испытывала на крыше, исчезла. Из коридора донесся отрывистый кашель, который заставил Сакуру замереть, прислушиваясь, пока он утихнет. Звук был ужасный, Саске удивился, услышав такой звук из ее дома. Этот звук не был чем-то необычным. В начале года случилась болезнь, которая заразила многих мирных жителей Конохи. Еще тогда, когда условия жизни и надлежащий уход были доступны далеко не всем. Лекарств не хватало так же, как и врачей. Болезнь утихла, но кое-где еще оставались больные. Но Саске удивило, что кто-то в доме куноичи мог быть поражен той болячкой, учитывая глубокий тон кашля, это оказался ее отец. А потом Саске вспомнил, что ее мать умерла, и понял, что это не мог быть кто-то другой…если только Сакура не приютила у себя других жителей деревни. Подобная мысль не укладывалась у него в голове, брюнет не мог не спросить. — Твой отец болен? — Хокаге ткнул пальцем, ища подтверждения, что это действительно Кизаши, а не кто-то другой. Родители Сакуры были гражданскими лицами, технически отставными шиноби. Мебуки умерла во время войны, ей нельзя уже было помочь. Как и ее отец, но Саске знал, что тот был ранен. Он не знал конкретных деталей, но догадывался, что все серьезно. Честно говоря, было удивительно, что Кизаши вообще выжил. В отличие от самой Сакуры, ее отцу не уделялось особого внимания. Учитывая неактивный статус ветерана и то, что он владел только пекарней, не делало его навыки достаточно ценными, чтобы быть отмеченным в качестве приоритета во время сортировки. Кизаши не получил никакой дополнительной помощи так как не принадлежал к родовитым кланам Конохи. Саске позаботился о том, чтобы Сакура получила приоритетный статус целителя и обученного шиноби. Он помогал Харуно в одиночку, но он не смог бы выйти сухим из воды, если бы открыто поддерживал ее семью. Что, скорее всего, объясняло, почему куноичи не тратила все свои пайки на себя. Сакура, вероятно, отдавала всю еду отцу и довольствовалась малым. Однако…если бы Харуно согласилась на некоторые вещи, возможно, Учиха уже мог бы что-то сделать. Ее отец мог бы получить надлежащий уход и лекарства, а мать-более достойные похороны. — Тебе следовало принять мое предложение, — сказал он уже во второй раз за день. — Ты могла бы получить нормальное лекарство и похоронить свою маму. — Уходи, — резко потребовала девушка, не поворачиваясь к нему лицом. Саске видел, как медик, мертвой хваткой вцепилась в ящик, уставившись на голую крышку комода. В тусклом лунном свете поблескивали металлические кольца на женских запястьях. Блокираторы чакры. Все предыдущие шиноби деревни имели такие же. Наручники не позволяли использовать чакру для сложных техник. Сила шиноби равнялась силе обычных генинов. Только когда куноичи находилась в больнице, Сакуре разрешали снять их, чтобы выполнять свою работу. Но как только ее смена заканчивалась, их снова надевали. Саске был уверен, что ящик превратился бы в щепки, если бы наручники не сдерживали чакру. Учиха оказался у нее за спиной. Потянувшись к девушке, брюнет высвободил ее руку и заставил повернуться. Ее лицо выглядело жестким, она посмотрела на Хокаге, в зеленых глаз ярко выражалась враждебность. Но, несмотря на отвращение, которое Саске увидел, в живости ее пылкого взгляда было что-то притягательное. Как ребенок у плиты, он почувствовал искушение протянуть руку и дотронуться до медика, несмотря на предупреждение в ее взгляде. И, как ребенок, Саске протянул руку, побуждаемый любопытством, чтобы узнать, что произойдет, если он это сделает. Пальцы наследника коснулись ее лица. Они слегка задели кожу, прежде чем Саске осмелел и обхватил ладонью щеку куноичи. Он осторожно поднял на нее глаза и провел большим пальцем по щеке. Темные глаза Учихи впились в глаза Сакуры, когда в них появилась определенная напряженность. Как будто он активировал шаринган, но радужки глаз оставались черными. — Соглашайся, — неожиданно для себя выпалил брюнет. — Я предлагаю тебе то же самое, что и в прошлый раз. Я сделал для тебя все, что мог, но мог бы сделать и больше. Он уже видел в ее глазах отторжение, которое заставило его продолжить. — Ты можешь обеспечить своему отцу надлежащий уход, в котором он нуждается. Он мог бы полностью исцелиться, вы не нуждались бы в пище и могли бы жить в лучшем месте, чем эта дерьмовая дыра. Сакура отвесила ему пощечину, заставив Учиху отвернуться, вытянула шею и наклонила голову, чтобы посмотреть на его угловатое лицо. — Это мой дом, не смей! — Я не… — начал он, повернув голову, лицо Саске оказалось слишком близко к ее лицу, заставляя девушку отступить назад, когда она ударилась о комод. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем она нарушила ее одним-единственным слогом. — Нет, — твердо ответила Харуно. Его рука переместилась со щеки на шею чуть выше ключицы. -Я больше никогда не предложу этого, Сакура, — предупредил он, голос был горьким и злобным из-за отталкивающей реакции Харуно. — Хорошо. Хокаге убрал руку, крепко сжав ее в кулак. Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Саске чертыхнулся и отвернулся. Он подошел к окну и присел на подоконник, глядя на небо, на минуту сделал паузу, прежде чем уйти. — Ты не сможешь ненавидеть меня вечно, Сакура, — внезапно заявил Саске резким тоном, Учиха последний раз бросил взор на медика. Она долго смотрела на него в ответ. -Возможно, — согласилась женщина. — Но я буду пытаться, пока не умру, будь то завтра или через шестьдесят лет. Вечность может быть долгой…но я могу довольствоваться своей жизнью. Он сильно вцепился в оконную раму, что дерево не застонало. — Прекрасно, — выдавил он, не в силах уйти без последнего слова. Ее отказ причинил ему боль, боль большую, чем он ожидал, учитывая, что Саске знал, каким будет ее ответ. Но Учиха все же надеялся. -Тогда можешь забыть о моей помощи, — предупредил он. — Не приходи ко мне с просьбами, когда тебе понадобиться помощь. — Я никогда не просила… — она остановилась, когда Учиха ушел, превратившись в размытое пятно. Легкий ветерок, проникавший в окно и заставлявший слегка шевелиться занавески, создавал движение в комнате. С его уходом пришло некоторое облегчение, от властного присутствия Саске, медику всегда было не по себе. Но это также вызвало в ней тревожное чувство. Ученице Тсунаде было неприятно думать о том, что Саске проявлял благосклонность. Сакура опасалась этого, беспокоясь о том, что принятие помощи, превратит ее в должницу. Оставив комод наполовину открытым, Харуно подошла к кровати, которая утопала в лунном свете, льющемся из окна. Забравшись под тонкое одеяло, она повернулась на другой бок и посмотрела на Луну. Полоска серебристого света висела низко в небе, навеивая зловещие присутствие, которое для медика стало предупреждающим знаком. Жизнь была трудной, но куноичи не могла отделаться от мысли, что с этого момента все точно станет намного хуже.***
Саске топал по дорожкам недавно восстановленного комплекса к своему дому. В этом районе города было тихо, только гравий трескался под ногами. Он толкнул дверь с такой силой, что та чуть не слетела с петель. Брюнет даже не потрудился закрыть ее, оставив приоткрытой, пока шел на кухню. Он открыл шкафчик и достал стакан, прежде чем подойти к раковине и наполнить его водой. Учиха сделал глоток и снова уставился на свое отражение в окне над раковиной. Саске снова взглянул на себя, прежде чем внезапно опрокинуть стакан. Раздался громкий звон разбитого стекла, когда стакан разлетелся на мелкие осколки, но он проигнорировал это, схватился за за стол, склонив голову. Учиха уставился на струйку воды, которая двигалась вокруг осколков стекла в раковине. Прислонившись к раковине, он глубоко вдохнул и выдохнул, когда тишина полностью окутала пустой дом. В такие моменты он ненавидел находиться в этом месте. Саске провел большую часть своей жизни, мечтая и желая одиночества, сосредоточившись на своей мести, но теперь… Теперь все, о чем он мог думать, было подавляющее одиночество. Отказ Сакуры задел его во второй раз также сильно, как и в первый. Учиха ненавидел все. Он ненавидел себя за то, что предложил это, и не один раз, а дважды, словно был отчаянным слабаком. И Учиха ненавидел Сакуру…ненавидел за то, что она ненавидит его. Она изменилась, стала другим человеком. Это была единственная вещь в его жизни, которую он всегда считал постоянной. Он зависел от сокомандницы, а ее согласие –дело времени. Месяц спустя после падения Конохи В комнате царил полумрак, и лишь изредка с потолка свисал тусклый свет. Молодые люди сидели на жестких неудобных стульях, глядя друг на друга через металлический стол, а в случае Харуно —свирепо смотря на бывшего возлюбленного. Саске боялся этого разговора, но в то же время предвкушал его. С тех пор как он увидел Сакуру с другого конца поля боя, когда ее и товарищей загнали во временный тюремный лагерь, Учиха не мог выбросить ее из головы. Сегодня решался вопрос о том, кого переселят в уже достроенное здание тюрьмы, а кого выпустят и реабилитируют в деревне, теперь уже как граждан и подданных нового режима страны Огня. И это было решение Саске, поскольку Мадара оставил его во главе Скрытого Листа, а сам взял под контроль столицу государства. Учиха уже провел несколько слушаний и допросов. Предыдущие ответы Сакуры были резкими и горькими. Теперь же Саске был близок к тому, чтобы начать новую жизнь в новом месте. Он знал, что ее прежний дом все еще стоит, но здание находилось в непригодном состоянии. Дом едва пережил нападение. И когда Учиха думал о том, что сокомандница вернется в это место, его тошнило от мысли, что Сакура будет жить в обугленном и почти разрушенном здании. Жилья всем не хватало, несмотря на то, что постройка новых зданий было одним из их главных приоритетов. Прогресс стал медленным из-за того, что большинство сильных и здоровых людей оказались в тюрьме. Но теперь все должно было измениться. — Ты могла бы жить со мной в квартале Учиха. Сакура усмехнулась, сидя за столом для допросов, ее тело немного расслабилось. — Как будто Мадара Учиха когда-нибудь позволит простолюдинке быть любезно приглашенной жить в престижный комплекс. Особенно человеку не принадлежащему к элитным кланам. Я знаю все о его элитарных манерах. И он, возможно, делал исключения для тех, кто верно служил ему, но я уверена, что не попаду под это исключение. Саске нахмурился, поняв, что Сакура не совсем поняла смысл его слов. — Верно, он бы этого не сделал, — признался Саске. — Но ты бы не была больше бесклановым шиноби, если бы переехала туда жить. Улыбка пленницы слегка дрогнула, когда она посмотрела на брюнета в замешательстве. Изумрудные глаза изучали Саске, пока куноичи пыталась найти объяснение его словам. Учиха же молчал, глядя на девушку через металлический стол, терпеливо сложив руки на поверхности. В тот момент, когда у нее в голове щелкнуло, что же предлагает Саске, мужчина заметил, что улыбка тут же исчезла, а тело напряглось. — Как матриарх клана Учиха, ты должна будешь выполнять определенные обязательства, твоя лояльность и преданность клану должны полностью совпадать с мнением главы клана. Также от тебя ожидается оказание полной поддержки дайме, — молвил Хокаге. — Однако взамен тебе будет предоставлен немедленный и полный приоритетный статус, возврат всех прав и свобод. — Ты же не всерьез, — перебила Харуно Учиху, в ее голосе прозвучало отвращение, когда она недоверчиво посмотрела на него. Когда Саске не стал возражать, медик широко раскрыла глаза. — Ты это серьезно! Он просто молча смотрел на нее терпеливым взглядом. Через мгновение, когда Харуно действительно поняла, что предложение правда, Сакура встала. Металлический стул издал ужасный звук, волочась по цементному полу, но этот звук не беспокоил никого. Юноша слегка наклонил голову, чтобы встретиться с девушкой взглядом, когда Сакура посмотрела на него сверху вниз. — Ты действительно сошел с ума! — Воскликнула куноичи. — Какого черта ты думаешь, что я когда-нибудь подумаю об этом после того, что ты натворил! — Мои действия никогда раньше не заботили тебя, — высокомерно оскалился брюнет. — Не так давно ты клялась о вечной любви. — Пошел ты, — сказала она самым холодным тоном, который он когда-либо слышал в ее голосе. — К черту тебя и твое предложение. Зачем мне связываться с кем-то вроде тебя? Я скорее сгнию в тюрьме до конца своих дней, чем выйду за тебя замуж.***
Ее слова смешались в его голове, пока Учиха смотрел в раковину. Он снова взглянул вверх и снова увидел свое отражение, полное злобы и гнева. Отлично, подумал он про себя. Сакура ясно выразилась, а он будет придерживаться своих последних слов. Это точно будет в последний раз, поклялся он себе. С сегодняшнего дня брюнет больше не будет проявлять к ней ни малейшего милосердия. Харуно придется ползти к нему на четвереньках и пресмыкаться перед ним, прежде чем он хотя бы взглянет на нее, не говоря уже об одолжении.