Ненавидь меня

      Глухой звук трескающейся и раскалывающейся яичной скорлупы, сопровождаемый горячим шипением, когда яйца попали на сковороду, заполнил кухню свидетельствовали о том, что Сакура готовила завтрак. Она бросила последние осколки скорлупы в мусорку и начала накрывать на стол, пока готовились яйца. Вскоре запахи готовящейся еды заполнили кухню и были достаточно соблазнительными, для того чтобы вызвать аппетит, который медик изо всех сил пыталась найти на прошлой неделе. Еды было немного: всего лишь миска риса с жареным яйцом и супом мисо, но запах и вид завтрака вызывал ностальгию, что принесло девушке наименьшее утешение. Сняв все с огня плиты и разложив по тарелкам, Сакура накрыла на стол, как когда-то делал отец. Казалось, прошла целая вечность, но не так давно Кизаши просыпался первым и готовил плотный завтрак до пробуждения Сакуры и ее матери. Он будил их ароматным запахом омлета и жареной рыбы, затем весело зазывал на общую трапезу. Они сидели за столом, начиная свой день со счастливой беседы, наполненной оптимизмом и ободрением. Отец всегда уходил первым на работу и открывал пекарню, в то время как мать оставалась дома и занималась уборкой, Сакура убегала в академию, стремясь занять место рядом с определенным темноволосым мальчиком. Но все это было в прошлом. Сейчас же Сакура сидела за столом одна, с пустыми стульями и скудной обстановкой. Она ковырялась в завтраке, ногой нервно постукивала по полу, и часто бросала взор на часы. У ее отца снова была сложная и долгая ночь, что уже вошло для него в привычку. Поначалу Кизаши возвращался домой перед комендантским часом, но в последнее время перешел этот предел. Прошло почти три часа после комендантского часа, когда она услышала, как он, спотыкаясь, вошел в парадную дверь прошлой ночью. Он утверждал, что навещал друзей, но Сакура знала, что это все ложь. Учитывая запах алкоголя, который все еще исходил от него, куноичи догадывлась, что эти «друзья» были сомнительной компанией для ее отца. Кизаши никогда раньше не пил, Харуно не была уверена, пил ли он вообще, за исключением особых случаев и церемоний. Вот почему она начала волноваться. Она едва успела съесть половину своей трапезы, когда услышала, как он зашевелился и вышел из своей комнаты. Появившись в дверях кухни, отец на мгновение замер, рассеянно оглядывая кухню. — Я приготовила завтрак, — молвила Сакура, пододвигая приготовленную еду к пустому стулу, который он всегда занимал. Когда-то здесь находилось четыре стула, которые стояли вместе со столом, но через несколько месяцев после войны Сакура вернулась домой и обнаружила стул, на котором когда-то всегда сидела ее мать, сломанным и разбитым вместе с несколькими тарелками. Она никогда не спрашивала, что случилось, и не упоминала об этом после того, как убрала беспорядок и спрятала запасной стул в маленьком шкафу под лестницей. После долгой паузы Кизаши, наконец, пошевелился. Медленными шагами он подошел к столу и медленно сел. Он провел рукой по лицу, затем взял палочки для еды. Не говоря ни слова, мужчина начал ковыряться в своей еде, не откусывая ни кусочка, перекладывал еду с одного места на другое. Из-под челки Сакура наблюдала за отцом, склонив голову к столу, но подняла глаза и посмотрела на него.       Волосы Кизаши были растрепаны и больше не придерживались своего причудливого стиля, который всегда провозглашал его преданность и любовь к дочери. Теперь его волосы выглядели грязными и изношенными, и тяжелыми прядями спадали вокруг лица, отчаянно нуждаясь в мытье. Как и большинство людей, из-за нехватки продовольствия в начале года и общего стресса, вызванного войной, поражением и массовыми изменениями, Кизаши сильно похудел, из-за чего его щеки выглядели слегка изможденными, а цвет лица нездоровым. Его глаза, которые раньше светились юмором и удовольствием, налились кровью и потускнели. Чувство скорби окружающее его было таким чужим, Сакуре казалось, что она сидит напротив незнакомца, а не своего отца. Отец был неузнаваем. Смерть матери и разрушение деревни казались еще свежими событиями в памяти. Конечно, куноичи была заперта в тюрьме течение первых нескольких недель после войны и пропустила тяжелые моменты потери, но даже сейчас была уверена, что отец не мог опуститься так низко. Несколько месяцев назад она думала, что ему становится лучше, она увидела проблески прежнего «я». Но теперь что-то изменилось, прежний Кизаши не возвращался. Любой прогресс, которого он достиг в преодолении горя и стресса, снова был потерян. Харуно хотела свалить все на алкоголь. С момента временной отмены сухого закона алкоголь стал более доступным. В Конохе открылось много подпольных кабаков и множество самогонных заводов, которые становились все более и более популярными. Но она знала, что алкоголь был лишь частью причины, потому что Сакура знала, почему отец сломался. С тех пор как в начале месяца перевернули календарь, произошла перемена не только в отце, но и во многих людях в деревне. В этом месяце отмечалась годовщина поражения Конохи, прошел уже года с тех пор, как много жителей деревни потеряли своих близких, дома и средства к существованию. Это было похоже на кошмарный сон от которого внезапно все очнулись и поняли, что ложь, которой их кормили в течение прошлого года, внезапно стала прозрачной. Часть медика была благодарна за это, но другая часть опасалась будущих перемен. Ей не нравились перемены в поведении отца, и она беспокоилась, что он может в конечном итоге сделать. Она не только была потрясена благополучием и потенциальными действиями своего отца, но и еще не получила известий от Саске. Исход приговора Хокаге тяжелым грузом лег на ее плечи. Сакура была не настолько глупа, чтобы думать, что он так легко отпустит ее… только не в этот раз. В течение последних полутора недель куноичи нормально не спала, всего нескольких часов каждую ночь, слишком взволнованная и напряженная из-за того, каким будет приговор. А когда Сакуре все-таки удалось заснуть, то ей начали сниться кошмары, где она переживала те картины, которые придумал ее измученный разум. Она была измотана, взволнована и измучена. Куноичи находилась на пределе своих возможностей и задавалась вопросом, было ли это из-за ожидания наказания, учитывая стресс и пугающее предчувствие, через которое она прошла с той ночи. С тех пор, как Харуно столкнулась с суровой реальностью и угрозами Саске покалечить ее отца, она стала вести себя более осторожно и осознала, насколько ей повезло. Она больше не радовалась, слыша мятежное бормотание. Вместо этого Сакура почувствовала холодный страх и беспокойство о том, что произойдет, если кто-то его подслушает. Да, Харуно Сакура все еще жаждала перемен. Нет, она не сдавалась. Но она, безусловно, стала более осведомленной. Если что-то должно измениться, если кто-то собирается противостоять этой тирании, то противников должно быть много. Одного храброго борца легко сломить, каким бы сильным он ни был. Чтобы что-то изменить, вся деревня должна держаться вместе. Но как объединить колонию, когда нету правителя?

***

      — Я принял решение… Несмотря на то, что она с нетерпением ждала приговора Учихи, Сакуре было сложно сосредоточиться этим утром. Его слова достаточно легко проникали в уши, но разум не мог переварить ничего из того, что он говорил. Она знала, что должна слушать его внимательно, так как вчера утром с беспокойством ждала приговора, но после изнурительной ночи, которой предшествовал изнурительный день, медику было трудно сосредоточиться. Вскоре его слова, казалось, куда-то утонули, ее рассеянный взгляд упал на королевский синий ковер, который был расположен под столом и стульями в офисе. Это было новое дополнение в кабинете, ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что ковер идеально скрывал чернильное пятно, которое образовалось во время приступа ярости Саске на прошлой неделе. -…Сакура… Он хорошо смотрелся на фоне темного твердого деревянного стола в кабинете, и выглядел таким мягким, таким манящим… Ей просто хотелось свернуться на нем калачиком и уснуть. Возможно, это казалось глупым местом для сна, но Сакуре было все равно, она очень устала. Накануне вечером, перед тем как отправиться в больницу, Харуно попыталась поговорить с отцом. Увидев его состояние в то утро, уже третий день подряд, куноичи попыталась заставить Кизаши открыться, поговорить с ней, чтобы попыталась понять, что с ним происходит и как ему помочь. За все годы Сакура не могла припомнить ни одного случая, когда бы гулкий голос отца был когда-либо повышен из-за гнева. Кизаши обычно дарил ей смех и теплое приветствие. Но всему было свое начало. После жаркого спора он ушел из дома, а Сакура не смогла дождаться его возвращения, отправилась на свою смену в больницу. Это было только начало ее изнурительной ночи. Ее смена выдалась слегка хаотичной. Срочные операции, нехватка персонала — вот и вся поверстка ее смены в больнице. Все, что могло пойти наперекосяк так и пошло. Всю ночь Сакура бегала вокруг, устраняла проблемы и исцеляла раненых, пока утренний свет не залил окна комнат, выходящих на восток, а медик, наконец, смогла уснуть. Это случилось как раз тогда, когда она находилась на полпути домой, ее перехватил АНБУ с вызовом в кабинет хокаге. Харуно сразу догадалась о причине вызова. И хотя она ожидала и боялась этого момента, теперь, когда он наступил, ученица Хокаге обнаружила, что слишком измучена и опустошена, чтобы даже испытывать чувсто опасения. Стоя посреди кабинета Учихи, она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме как непреодолимого желания уснуть. -…Сакура! — окликнул девушку Саске более настойчиво. Его голос, наконец, коснулся девушки, Харуно резко подняла голову, переступая с ноги на ногу. — Прости, о чем ты говорил? — спросила она ошеломленным тоном. Брови Саске дернулись, но не от раздражения. Мгновение Учиха наблюдал за девушкой, затем снова открыл рот, чтобы заговорить. — Ты будешь снята с должности главы больницы, — приговорил Саске. -Однако, пока Карин будет принимать исполнительные решения и полномочия, ты все равно будешь консультировать и помогать ей управлять делами находясь на своей должности врача. Но к тебе будут применены большое количество ограничений. Ты будешь иметь доступ к информации о том что происходит в больнице. Ты должна делать то, что говорит Карин, теперь она главная, а не ты.       Приговор был встречен молчанием, Сакура просто стояла и смотрела на брюнета. Долгое мгновение Саске ждал, пока бывшая напарница полностью обдумает его слова. Он наблюдал за ее лицом, ожидая, когда придут гнев и ярость. Но этого так и не произошло. Вместо этого Харуно подняла голову, чтобы посмотреть на Хокаге, молча кивнула. Саске поднял бровь, сбитый с толку отсутствием реакции. — Тебе нечего сказать? Сакура продолжала смотреть на него отсутствующим взором.  — С какой стати мне нужно что –то говорить? — пожала она плечами. -Это мое наказание, я согласна с ним. Честно говоря, девушка находилась в смятении. Она уже паниковала по поводу того, что произойдет. Карин была достаточно способным врачом, Сакура верила, что Узумаки сможет управлять больницей достаточно хорошо. Но Харуно не была уверена в том, будет ли Карин так же снисходительна к тем, кто не так «привилегирован», как другие, которые больше соответствовали новому правлению страны. Однако решение Учихи принесло ей огромное облегчение, так как оно было совсем не таким, каким медик его себе представляла. Наказание казалось не идеальным, но и не самым худшим из того, что могло бы быть. Услышав ответ медика, Саске нахмурил брови, куноичи бросила на него встревоженный взгляд. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Сакура опередила его. — Теперь я могу идти? — спросила она усталым тоном. — У меня была долгая ночь. И снова Саске не знал, хочет ли он отпускать Сакуру или нет. Да, она определенно выглядела усталой и отчаянно нуждалась во сне. Но с ней происходило нечто большее, чем просто долгая ночь в больнице. Девушка не просто устала, она выглядела измученной. Что-то личное истощало ее. После затянувшегося молчания он беззвучно кивнул головой, Харуно тут же развернулась на каблуках, чтобы уйти. Учиха смотрел, как она повернулась и начала уходить, но, как всегда, Саске счел ее уход слишком поспешным, и открыл рот, чтобы задержать ее на миг.  — Все в порядке?       Сакура снова повернулась к правителю деревни, ее усталое лицо напряглось, а затем ожесточилось. -Я в полном порядке, — быстро выпалила девушка. — Хокаге не о чем беспокоиться. — Я беспокоюсь не как хокаге, я беспокоюсь как человек, который… — Я просто устала, — повторила она раздраженным тоном. — И даже если бы меня что-то беспокоило, зачем мне говорить об этом именно с тобой? -Сакура. — Я сказала, что со мной все в порядке! После ответа куноичи последовала долгая пауза, Учиха уставился на морщинки на лбу медика, когда она гневно посмотрела на него. Ему не нравилось выражение ее лица, особенно когда оно было направлено на него. Однако Саске не был уверен, что с Сакурой все в порядке. Он глубоко вздохнул. — Может, ты хотя бы поговоришь с Какаши? — предложил он. Предложение Хокаге привлекло ее внимание. Тут же гнев исчез с ее лица, Сакура с удивлением посмотрела на него. — Ты выпустишь его только для того, чтобы поговорить со мной? — спросила медик, немного настороженно, немного с надеждой. Саске бросил на нее осуждающий взгляд за наивность. — Нет… Но ты могла бы зайти и навестить его. Нетерпение тут же сменилось насторожённостью. — И что я должна буду сделать взамен? — подозрительно спросила Сакура. Саске нахмурился. Неужели так трудно поверить, что он делает это только ради ее блага, а не ради собственной выгоды? — Просто поговори с ним о том, что тебя так… — он указал на ее измотанное состояние, даже не потрудившись попытаться объяснить свои истинные намерения. Сакура на мгновение опустила взгляд, затем снова посмотрела на брюнета, слегка оскорбленная его суждением о помятой одежде, немытых волосах и темных кругах под глазами. — Просто попроси, и я все устрою, Сакура. Все, что тебе нужно сделать, это попросить.