Ненавидь меня

Сакура возвращалась домой из магазина после покупки нескольких вещей. Прогуливаясь по знакомому пути, куноичи размышляла о странном, но приветствуемом поведении своего отца. Как Саске и обещал, Кизаши выпустили на следующий день без единой царапины на теле. Она ожидала, что отец вернется домой избитый и истерзанный после слухов о драке, которая произошла. Но все синяки и порезы были залечены, как подтвердила Карин, получившая приказ и уведомившая Сакуру об этой детали. После освобождения из тюрьмы девушка отметила необычную трезвость у Кизаши. Обычно на следующий день после пьянки он был изможден и неспособен нормально функционировать. Сейчас у него была ясность ума и трезвость, которую Сакура не видела очень давно. Кизаши выпустили наконец из тюрьмы, Сакура ждала его освобождения целый час, беспокоилась о нем и спрашивала постоянно о том, как с ним обращались охранники, был ли он в здоров, кормили ли его и как он вообще себя чувствует. Все это время девушка не заметила странного взгляда отца, который выражал смесь вины и кое-что новое, мужчина будто, впервые увидел свою дочь в жизни. Через мгновение Кизаши заставил Сакуру замолчать, схватил за плечи, устремил на нее пристальный взгляд. -Пожалуйста, хватит, — ответил он. — Я в норме. Лицо пожилого мужчины было мрачно-серьезным и скорбным, но не таким, как у вдовца. За последний год Сакура уже не раз наблюдала чувство потери на лице отца, сейчас это было нечто иное. Лицо Кизаши выражало странную печаль, как будто он видит что-то впервые и скорбит о том, что не замечал этого раньше. Она открыла рот, чтобы задать вопрос, но он опять бросил умоляющий взгляд. — Я в полном порядке, — повторил он. — Пожалуйста, не волнуйся. Обо мне позаботились, Учиха-сама позаботился обо всем. Сакура недоуменно посмотрела на отца, но выражение на его лице заставило девушку замолчать. Так в неловком молчании отец с дочерью пришли домой, где после отец закрылся в своей комнате, а Сакура оказалась одна за обеденным столом, накрытым на двоих. Медику казалось что так будет всегда, но куноичи не знала, как быстро все изменится. На следующее утро девушка проснулась от звука, который доносился из кухни. Отец суетился на кухне, расставлял еду на стол. Он обернулся, увидев дочь, пожелал ей доброго утра и пригласил сесть за стол, позавтракать. Харуно приняла предложение, время от времени наблюдала за своим отцом, стараясь разгадать причину его изменившегося поведения, чувствуя некоторый подвох. Кизаши был немногословен, в нем все еще чувствовалась грусть, но также чувствовалась мотивация, волевая решимость. Сакура была так погружена в свои мысли, что едва заметила, как отец сообщил, что в доме не хватает некоторых продуктов. Машинально встав со стула куноичи решила отправиться на рынок, думая, что свежий воздух поможет прояснить каламбур мыслей в голове. Куноичи понимала, что если отец выйдет из дома, то она не сможет успокоиться до тех пор, пока он не вернется. Час спустя, Харуно вернулась домой с несколькими вещами, которые Кизаши попросил купить. День выдался холодным и серым. Когда Сакура достигла городской площади, начался мелкий дождь. Сразу после первых капель девушка натянула капюшон плаща на свои розовые волосы. Капюшон затрепетал на ветру, девушка его поправила, кое-что заметив. В большинстве случаев она избегала проходить через городскую площадь. Раньше площадь была ее любимым местом отдыха, где суетилось много народа, стояли памятники героям, цветущие клумбы, счастливые семьи и горожане, собирались посмотреть выступления уличных артистов. Однако атмосфера этого некогда счастливого места резко изменилась после реконструкции Конохи. Вместо того, чтобы служить символом героизма, оно превратилось в символ тоталитаризма. Здесь проводились заседания, на которых выносились угнетающие и раздорные решения. Вместо цветочных клумб, на площади появились агитационные бюллетени, пропагандирующие определенные идеи. На каждом опорном столбе и на стенах зданий висели плакаты с уведомлениями о розыске пропавших без вести людей и копии принятых правил и законов. В самом центре, где раньше стоял фонтан и статуя первого хокаге, сейчас находилась большая сцена. За несколько месяцев здесь было проведено несколько публичных казней, на которые приходило множество зрителей. Это место стало символом непокорности, где демонстрировали примеры тех, кто не соглашался подчиняться. На площади были установлены специальные стойки для казни, которые еще в первые несколько месяцев после захвата власти были заполнены. Публичные казни широко не применялись, но стойки все еще регулярно использовались, как устрашающее напоминание нарушителям правил. Обычно Харуно избегала подобных мест, но иногда, когда все же проходила мимо, старалась не смотреть в сторону колодок. Сакура часто встречала много знакомых лиц и ненавидела ощущение беспомощности. Однако сегодня что-то заставило медика оглянуться. Возможно, это было связано с желанием проверить нет ли там кого-то знакомого. Зеленые глаза все же заметили единственного нарушителя правопорядка. Тело человека было согнуто в неудобной позе, руки и голова свисали из отверстий, удерживающих его на месте. Словно почувствовав ее взгляд, или, возможно, потому что куноичи стала единственным человеком, кто рискнул заглянуть сюда в пасмурный день, узник поднял голову, Сакура увидела знакомое лицо. — Даичи, — пробормотала девушка. Когда Сакура заметила испуганное лицо тюремного охранника, она поняла, что не может просто уйти. Быстро оглядевшись по сторонам, Сакура подбежала к нему. Разговаривать с заключенными не было запрещено, но общение с теми, кто нарушал правила, считалось дурным тоном. Обычно только членам семьи разрешали посещать заключенных, чтобы ухаживать за ними, приносить еду и воду, или накладывать бальзам на язвы, которые образовывались на шее или запястьях, если заключенных долго держали в наручниках. Когда Сакура подошла ближе, охранник неловко поднял голову, моргнул несколько раз, чтобы убрать капли дождя, попавших в глаза. — Привет, Харуно- сенсей, — мужчина попытался говорить оптимистично, но куноичи сразу заметила, усталость. Были наказания и похуже, но проведенные дни карцере, не прошли даром для него. — Даичи, — молвила сочувственно Сакура, подходя к пленнику. Куноичи быстро сняла пальто и накинула его на голову себе и Даичи, слегка наклонившись, чтобы ему не пришлось сильно наклоняться. — Почему ты здесь? Что случилось? Охранник одарил девушку полуулыбкой. — Вы снова беспокоитесь обо мне, не так ли? — Даичи, — серьезно ответила Сакура. Он вздохнул и на мгновение опустил голову. — Ничего серьезного, — заверил шиноби, поднимая голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — Несколько дней и меня освободят. — Несколько дней! Что ты натворил? Даичи оборвал себя проклятием, его взгляд блуждал по двору. Сакура повернулась, чтобы проследить за его взглядом, и увидела две приближающиеся фигуры. Женщина средних лет с седеющими волосами и маленьким ребенком на руках, держащим зонтик. — Я просто расплачиваюсь за свершенные раньше ошибки. — ответил Даичи. — Какие именно? подозрительно спросила Харуно. Шиноби красноречиво молчал, куноичи сузила глаза, глядя на него с легким замешательством. Она отметила, как он прикусил губу, очевидно, разрываясь от противоречий. — Харуно-сенсей, вы мне нравитесь, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — У вс благте намерения… но я… черт. Дайчи оборвал резко свою речь, взгляд пленника блуждал по двору. Сакура повернулась, чтобы проследить за его взглядом, и увидела две приближающиеся фигуры. Женщина средних лет с седеющими волосами и маленьким ребенком на руках, держащим зонтик. — Черт, что они здесь забыли? — Сакура услышала бормотание Даичи. Сакура обернулась к нему с вопросом в глазах. — Кто это?