Ненавидь меня

      Сакура едва успела заметить кровь, куноичи резко развернулась и снова бросилась на крупного мужчину. В этот момент он метко наносил удары по лицу Шикамару. Ее рука обхватила его шею, ноги обвили туловище, Сакура скакнула ему на спину. С той же скоростью она перекатилась, таща охранника вдоль с собой, далеко от Шикамару. Когда они упали на землю, Шикамару быстро освободился и оказался сидящим на груди охранника. Кулаками он наносил яростные удары по изуродованному лицу мужчины. Она не знала, сколько раз ее кулаки встречались с окровавленным лицом мужчины, но внезапно кто-то крикнул, этот крик разорвал звон в ее ушах. -Сакура, он упал! Сакура! -кричал Шикамару. — Киба! Ино! Помощь! Сакура инстинктивно дернулась, пытаясь освободиться и продолжить атаку. Но когда за нее ухватилась еще одна пара рук, а в поле зрения появилась пара голубых глаз с высоким хвостом, Сакура, казалось, оторвалась от вспыхнувшей ярости настолько, что уступила попыткам Кибы и Шикамару оттащить ее. Сакура несколько раз моргнула и снова посмотрела в аквамариновые глаза Ино. Сакура давно не видела блондинку, ей показалось, что подруга стала еще худее и бледнее. -Я в порядке, — ответила Харуно, но когда ее сразу же не отпустили, повторила: -Я же сказала, что в порядке!. Ино лишь кивнула, Сакура опустилась на землю, задыхаясь от прилива адреналина, который, казалось, колебался и отнимал у нее силы. Наконец, выровняв хриплое дыхание, куноичи посмотрела на хромающих охранников. Тот, которого она вырубила, все еще лежал без сознания, его голова свисала вперед, а в желтых волосах, куда он ударился головой, запеклась кровь. Это было не слишком тревожно, но сотрясение мозга, несомненно, было сильным. Проклятие, Сакура Голос Кибы отвлек Харуно от первого патрульного на место, где он склонился над человеком, которого она только что оттащила. -Ну и задала ты ему жару, — сказал Киба. -Как, черт возьми, тебе удается наносить такие удары, когда твоя чакра подавлена? Сакура перевела взгляд на мужчину, которого он разглядывал, ее охватило тошнотворное чувство. Она привыкла к крови и битвам, но никогда не могла по-настоящему смириться с тем, что именно она наносит урон. Во время войны Харуно привыкла к этому, но, похоже, год, проведенный в стенах Конохи без сражений, когда она все время занималась лечением людей, изменил ее толерантность к этому. Лицо мужчины было изуродовано. Окровавленное, с переломанными скулами и разорванной глазницей. Сакура сглотнула. -Я его убила? -Какая разница? — произнес женский голос. Сакура обернулась на Тентен, которая приближалась с Ли и Хинатой за спиной. За последний год Тентен ожесточилась. Горечь после смерти Неджи сделала ее менее отзывчивой.Она продолжала оберегать своего сына с полной нежностью и преданностью, однако он не всегда это осознавал. Осталась лишь пустая и не симпатичная оболочка. -Он все еще жив, — произнес Шикамару, привлекая ее внимание к брюнету, который присел на корточки и измерял свой пульс. Владеющий тенью оглянулся через плечо на Сакуру. Темная борода, начавшая заслонять лицо, придавала ему значительно больший возраст, чем несколько месяцев назад, когда Сакура видела его в последний раз. Ее удивляло, насколько долго они не виделись. Сегрегация, комендантский час, разделенные и контролируемые миссии, и другие обязанности делали поиск времени сложной задачей. Его лицо было покрыто кровью, оставшейся после избиения, и смещенный нос указывал на перелом. Увидев повреждения, Сакура подошла к Шикамару и взяла его лицо в свои руки, чтобы осмотреть. Шикамару даже не попытался уклониться, зная, что лучше довериться медику. Пока Сакура выправляла ему нос и осматривала лицо на предмет других повреждений, к ним стали собираться остальные члены Конохи 11. -Что произошло? — беспокойно заикнулась Хината. -Может, это нападение? — задала вопрос Ино. -Возможно, Суна вернулась за возмездием? Они могли захватить пленников из Суны и допрашивать их. -Как насчет Гаары? — Киба покопался в карманах бессознательного охранника и извлек ключ. Сняв металлические наручники, он передал ключ Ино. -Возможно, это связано с ним, но он не рискнул бы своими людьми. — Да, если Наруто его убедит- Ино взяла у Кибы предложенный ключ и отстегнула подавители, а затем передала их ему. -Н-наруто? — с надеждой произнесла Хината. -Наруто мертв, — заметила Тентен. -Если бы он был жив, он бы уже несколько месяцев назад сам пришел штурмовать этот замок. Хината вздохнула, на лице появилось обеспокоенное выражение. -Узумаки не умер, он не может быть мертв. Тентен с ужасом посмотрела на женщину, к которой, как все знали, она испытывала глубокие чувства. Ты все еще веришь, что он жив! Не легче ли было бы, если бы Наруто был мертв, так хотя бы у него было бы какое-то оправдание того, что он нас бросил. Сакура резко встала, сцепив руки в кулаки, и уставилась на Тентен. Хотя куноичи изо всех сил старалась принять эту закаленную версию мастера оружия, она обнаружила, что не в силах терпеть более острое оружие, чем то, которым она владела в данный момент. Медик уважала Тентен, но не могла смириться с тем, что та принижает репутацию ее товарищей по команде, несмотря на то, что сама часто думала о том же самом. — Наруто никогда бы так не поступил! — огрызнулась она. -И он не умер, — почти крикнула Cакура Хинате, у которой тряслись и слезились глаза. — Наруто слишком сильно любит эту деревню, он вернется! Он вернется, — убеждала она себя. Шикамару встал и занял место в образовавшемся круге. — Хватит спорить, — сказал он. — Надоело слушать, как вы ополчились друг на друга, когда это не имеет никакого отношения ни к Наруто, ни к Гааре, ни к Суне. Все сдвинулись с места, бросая друг на друга молчаливые извиняющиеся взгляды, а затем снова посмотрели на Шикамару. — Там бунт, — продолжил стратег. — Кто-то поджег виселицу, и после такого дня, как сегодня, люди присоединились, это переросло в разъяренную толпу. — Кто? — В основном горожане и несколько шиноби, большинство из них неактивны, — ответил Шикамару. — Я направлялся туда, чтобы попытаться успокоить их, но меня постоянно останавливали. — Зачем тебе пытаться их остановить? — возразил Киба. — Это то, что нам нужно! Это то, чего мы так долго ждали! Мы можем вернуть деревню! — Как? — возразил Шикамару. — С неорганизованными и необученными гражданами? Это не организованная революция, а неистовый бунт. Разница есть, и она никогда не будет успешной. Патруль города уже оттесняет их, — он указал на двух лежащих без сознания мужчин, — эти двое и еще двое безжалостно избивали храброго, но глупого генина, пока я не вмешался. Они навалились на меня, прежде чем утащить парня, а эти двое остались после того, как у меня закончилась чакра, которую я успел использовать. Они сражаются нечестно, и ни у кого из них нет ни единого шанса. — Но если мы присоединимся… — Ты не понимаешь, — ответил Шикамару, которого раздражало менее продуманное и более импульсивное мышление Кибы. — Такие вещи требуют стратегии и планирования. Революции так не происходят, по крайней мере, успешные. — Нам все равно нужно добраться до них, — быстро перебила Сакура. — По пути сюда я видела только АНБУ Учихи и иностранные войска, направлявшиеся в ту сторону. Скорее всего, они собирают толпу в одном месте. Саске уже знает, что происходит, и неизвестно, что он с ними сделает. Даже когда слова слетали с губ, куноичи чувствовала себя странно. Еще несколько месяцев назад она бы не сомневалась и не переживала, но почему-то ожидание не давало ей покоя. Ей казалось неправильным автоматически думать о нем самое плохое. Но по тому, как изменились лица каждого из них, как они насторожились и подтвердили свое согласие, Сакура поняла, что это утверждение верно. Нужно было беспокоиться о том, что станет с людьми, если Саске оставят разбираться с последствиями. -Если он будет там со всей своей поддержкой, что нам делать? — спросила Ино. Сакура посмотрела на нее, слегка опешив, но потом заметила легкую нерешительность. -Ино права, — пробормотал Чоджи. — Если мы вмешаемся, нас привлекут к ответственности, а наши семьи… Сакура посмотрела на него, потом на Ино и других. Они были напуганы. Она видела это по их глазам, по языку тела. Сакура не могла их винить. Она понимала, каково это — жить в страхе. Она сама прожила в страхе большую часть своей жизни. Угнетение ломает дух людей, погасает их огонь амбиций. Она посмотрела на Кибу, который еще несколько минут назад был готов без колебаний броситься на нее с клыками. Теперь он тоже выглядел слегка обеспокоенным, обдумывая последствия. Киба был храбрым воином, но он также был человеком. Он понимал, что может пострадать, если вмешается. Воцарилось долгое молчание, и даже медик почувствовала, что слегка колеблется, думая о своем отце и Какаши. Сакура знала, что если она присоединится к мятежу, ее семья будет в опасности. Ее отец был шиноби Конохи, Саске не потерпит, чтобы кто-то из его людей встал на сторону мятежников. Кто будет следить за лечением Какаши в тюрьме? Неизвестно, каким будет наказание. Она не была уверена, что отец сможет выдержать ее отсутствие. А ведь Харуно только что вернула его. Сакура была готова рискнуть собой, но не хотела подвергать опасности своих близких. Ей многое сходило с рук, но Саске не раз предупреждал ее о том, что нельзя идти против него на людях. У него был свой предел, и она понимала, что, должно быть, уже приближается к концу веревки, которой он ее привязал. Сакура знала, что если она перейдет черту, Учиха не будет ее прощать. Все замолчали, до ушей стали доноситься отдаленные крики и звуки разборок, но даже тогда они, похоже, не понимали, о чем идет речь. Сакура смотрела вдаль, в сторону мятежа. Она знала, что должна что-то сделать, но не знала, что.       Возвращение домой и оставление попавших в беду на произвол судьбы -Серьезно? — заговорила Тентен. Она вышла на середину соломенного круга и окинула всех взглядом. -Неужели в таком мире придется расти моему ребенку? Мире, где мы все просто стоим в стороне и бросаем тех, кому мы давали клятву и посвятили свою жизнь их защите? Если это так, то мы ничем не лучше Мадары, Саске или любого из Акацуки! Сакура сделала шаг вперед. -Тентен права, мы должны хотя бы попытаться, — заявила куноичи и, к своему облегчению, увидела, как в глазах каждого из товарищей мелькнула искра, все переместились, держась с достоинством, которого не видели уже слишком давно. -Мы пойдем, — сказала Хината с такой твёрдой уверенностью, что Сакура не могла не гордиться этой черноволосой женщиной. Сакура увидела, как остальные начали кивать, и, наконец, посмотрела на Тентен, которая преданно кивнула. Харуно посмотрела на Шикамару, который был погружен в раздумья, его расчетливый ум, скорее всего, взвешивал и балансировал шансы на успех. -Хорошо, — сказал он. -Будем держаться тени и коротких путей, а когда доберемся до места, в зависимости от того, что обнаружим, составим план. Когда все кивнули в знак понимания, Шикамару кивнул в знак согласия. -Тогда пойдемте. Это было словно возвращение к езде на велосипеде. После избавления от наручников, чакра текла через нее так естественно, как река течет сквозь горы. Она чувствовала себя свободной и полной энергии, находясь за пределами стен больницы и понимая, что может делать всё, что захочет. Ее движения были легкими и плавными. Сакура опасалась, что не успела надлежаще тренироваться, но они все работали как слаженная команда, ведь во время войны все ребята служили в одной группе. Они двигались в тени, уклоняясь от больших патрулей, которые охотились за теми, кто не успел укрыться в своих домах после введения комендантского часа. Они пытались урегулировать ситуацию, минуя ненужные задержки, чтобы быстрее достичь своей цели. Чтобы ускорить свой путь, шиноби взошли на крышу и пробежали оставшийся путь. На краю двухэтажного жилого дома они остановились, внимательно оглядывая сцену перед собой. В центре двора, рядом с горящей кучей древесины, которая когда-то была виселицей, находилась небольшая группа людей. К костру добавились разные предметы, такие как резиновые шины от тележек и мусорные баки. По земле вокруг костра тлели обугленные агитационные брошюры и вывески, которые были размещены по центру города. Весь двор был усеян разбитым стеклом, обломками и мусором. Окна были разбиты, бутылки разбросаны повсюду. На мозаичной брусчатке, которой вымощен центр города, появились небольшие воронки и кучи кирпичей, оставленные после маленьких бумажных бомб. Гравий и грязь были разбросаны повсюду, создавая впечатление, будто это зона боевых действий. Все это было наглядно видно благодаря горящим мусорным бакам, рассыпанным по двору. Однако не разрушения заставили их встать на месте. Вместо этого они увидели солдат, окруживших группу напуганных и паникующих граждан. Перед ними стоял Саске — мужчина средних лет, которого двое солдат удерживали на коленях, Саске медленно извлекал катану из ножен. Сакура широко раскрыла глаза, наблюдая за происходящим. Она уже видела подобное. Несколько раз Учиха вставал перед толпой и, не моргнув глазом, казнил бесчисленное множество людей. Почему она рассчитывала, что этот раз будет иным, оставалось загадкой. Возможно, потому что ей казалось, что он меняется, или, быть может, она надеялась, что в тех случаях у него не было выбора. Однако сейчас у Саске был выбор. Рядом с ним не было Мадары, который давал указания, не было дипломатов из Тумана, Звука и других доминионов режима Мадары. Здесь были только они, только он, действующий по своей собственной воле. Куноичи затаила дыхание, когда, казалось, Саске сделал паузу, словно колеблясь. В течение мгновения ей показалось, что он может изменить решение. Но затем брюнет тихо пробормотал что-то, Сакура видела, как двигались его губы, хотя слова не достигли ее ушей. Тем не менее, по выражению лица Учихи, было ясно, что он не одобрил сказанное. И Сакура поняла, что должно произойти. Сасен не собирался останавливаться, он собирался сделать свой выбор, а Сакура не могла позволить этому случиться. Ради человека, который стоял на коленях перед Учихой, ради самой себя и своих товарищей по команде, которые стояли, застыв, с беспомощными взглядами. Ради Саске. Сакура спрыгнула с крыши и ринулась вниз. Как только она приземлилась на брусчатку мостовой, куноичи рванулась вперед, прорываясь сквозь ряд солдат АНБУ и направляясь к Хокаге. Затем, обхватив его сзади руками, она закричала. Все они выглядели глупо. Саске бился внутри себя, его тело буквально дрожало от ярости. Он предвидел, что подобное должно было случиться. В других регионах, попавших под контроль Мадары, уже начались мелкие бунты и протесты. Из сообщений других людей, находившихся в таком же положении, как и он, стало ясно, что Мадара давал указания и проявлял интерес в том, чтобы такие события не повторялись. В более населенных или стратегически важных районах усиливались меры контроля. Это включало в себя введение дополнительных ограничений и ужесточение правил. Что касается маленьких поселений, которые Мадара считал бесполезными, то с ними обращались так, как считали нужным. Мадара стирал их с лица земли, истреблял жителей, разрушал постройки, а затем сжигал, оставляя после себя лишь пепел и разрушения, чтобы напомнить всем, кто проходил мимо. Изучая сообщения и видя нарастание актов сопротивления среди тех, кто оказался под его властью, он понимал, что это лишь вопрос времени, когда ему придется столкнуться с подобными событиями. Поэтому Учиха готовился к этому. В последний месяц, Хокаге прилагал усилия, чтобы контролировать даже незначительные проявления беспорядков и избегать их. Он делал все возможное, чтобы сохранить мир и предотвратить конфликты. Но теперь все усилия окажутся напрасными. Не важно, как он старался скрыть это, он знал, что Мадара вскоре узнает обо всем, а он должен будет нести ответственность за свои действия. Его поступки и способ управления ситуацией будут строго оценены Мадарой. Как от ведущего деревни Страны Огня, от него ожидали, что он будет примером для других поселений в этой области. Саске попытался сделать все возможное, чтобы предотвратить события, но его вынудили к действиям. Теперь перед ним стояло непопулярное решение, которое, как он знал, не понравится Сакуре. Однако разочарование не чувствовала только Сакура. Итачи. И, что еще более тяжело, и он сам. Мысль о том, что предстоит сделать, не давала мужчине покоя. Его передергивало и было не по себе. И это только еще больше разжигало его гнев и разжигало дремавшую внутри него тьму, заставляя угли ярости разгораться вновь. Учиха и его люди собрали большинство протестующих и направили их в центр города, туда, где всё началось. Там он разрешил провести мемориальную церемонию в знак уважения и попытки успокоить тех, кто оказался под его властью. Теперь же он собрал их в стадо, как овец на заклание. Саске окинул темным взглядом толпу, некогда безрассудно храбрую, когда они сгруппировались и в панике оглядели окружавших их шиноби. Большинство из них были горожанами, а несколько молодых генинов, считавших себя готовыми к таким боевым требованиям, как руководство восстанием, теперь выглядели испуганными и беспомощными. То тут, то там он замечал пожилых людей, которые, судя по тому, как держали себя и свое самодельное оружие, были отставными шиноби. Возможно, когда-то они были чуунинами и даже АНБУ, но время и травмы превратили их в оболочку того, чем они когда-то были. Но даже в расцвете сил они не могли сравниться с ним. Саске встретился взглядом с одним из них, выглядевшим особенно вызывающе. Его тело было слегка согнуто, мужчина подволакивал ногу, скорее всего, из-за травмы, которая заставила его досрочно выйти на пенсию. Однако в его глазах был некий взгляд, в котором горела искра, редко встречавшаяся в наши дни. Это была Воля Огня, которая когда-то вдохновляла весь Конохагакуре. Вера в то, что деревня — это единая семья, и только благодаря Воле Огня шиноби Конохи любят, лелеют и сражаются, защищая деревню. Саске так и не научился принимать эту концепцию. Он потерял в столь юном возрасте всё, что стоило защищать, из-за того самого человека, который, по его мнению, всегда так высоко держал факел Конохи. Если бы он был более открыт и принимал своих товарищей по команде, то, возможно, смог бы принять такие благородные убеждения. Но у Саске всегда был инстинкт отталкивать других. Как будто в его крови было заложено идти против философии, подстегиваемое проклятием ненависти Учиха. Как будто ему было суждено столкнуться с подобными идеалами. Однако, несмотря на отсутствие у брюнета практики в таком искусстве, как жертвование собой ради других, которые, возможно, даже не заслуживали этого, Саске прекрасно понимал, какое впечатление может произвести на людей эта вера. Наруто был тому примером. Он всегда говорил о том, что верит, зависит от других и готов сделать все для кого угодно. Для Учихи все это было бессмыслицей. Но, заглянув в бледно-голубые глаза стоявшего перед ним мужчины средних лет, Саске понял, чем это чревато. Это было пламя бунта, медленно распространяющееся на другие районы городской площади. Саске знал, что это нужно остановить, пока оно не перекинулось на других. Медленно он начал вынимать меч. Клинок издал металлический звон, когда на его полированной поверхности вспыхнуло пламя, занявшееся на сцене, с которой он произнес десятки речей и указов за последний год. Освободив клинок от сая, он на мгновение задержал оружие в стороне, обнаружив, что колеблется. Ему не хотелось этого делать, совсем не хотелось. Но если бы Учиха этого не сделал, все было бы гораздо хуже. Именно поэтому он был так зол. Не потому, что они бунтовали, а потому, что его вынудили предпринять эти действия ради остальных жителей деревни. Если он не справится с ситуацией быстро и в соответствии со стандартами Мадары, то сам Мадара может принять меры. Саске слышал, что три поселения были полностью уничтожены в результате подобных событий. И хотя он знал, что Коноха в безопасности от полного уничтожения, если не сделать этого сейчас, ситуация станет еще хуже и погибнет еще больше людей. Возможно, это была искаженная версия, но разве это не было частью концепции Воли Огня? Жертвовать собой ради сохранения деревни? Эти люди могли бы стать такой жертвой. Их смерть спасет остальных. Не сводя глаз с вызывающего человека, Саске напрягся, крепче сжав катану. Взмахнув головой в сторону мужчины, он подал молчаливый сигнал. Тут же двое солдат сделали шаг вперед и схватили мужчину за руки. Они толкнули его вперед, после чего один из них нанес резкий удар по колену и заставил встать на колени. Саске сделал несколько шагов вперед, глядя на мужчину с пустым выражением лица. Тот поднял на него глаза. -Вы, Учиха, всегда были проклятием, — сказал он. — Если бы только этот ублюдок, ваш брат, не был таким некомпетентным и не прикончил вас, когда оказал миру услугу и убил остальных. Но, похоже, ваш клан — тараканы земли, которые каким-то образом продолжают выползать обратно из самых щелей ада. Этих слов ему хватило, чтобы позволить бурлящей тьме поглотить себя и помочь завершить начатое дело. Подняв клинок, он приготовился к первой из многих казней этой ночи. Как раз в тот момент, когда он собирался опустить клинок, над трещащими кострами протеста раздался резкий крик, эхом прокатившийся по площади. -Стой! В тот момент, когда раздался женский голос протеста, его охватил груз ностальгии. И это ощущение стало ещё сильнее, когда к нему прильнули руки, обвив его вокруг талии, Учиха почувствовал её близость сзади. Несмотря на разумные замечания о том, что Сакура не могла быть здесь, а должна находиться в ловушке гендзюцу в своем доме, он почувствовал, как сам всё глубже погружается в эту иллюзию. Он словно вернулся в лес смерти, в этот момент его охватила неудержимая ярость. Двенадцать лет он жаждал этого момента, момента, когда она его схватит и начнет умолять. Этот важный момент в его жизни был чем-то, о чем Саске вспоминал на протяжении многих лет. В этот день он осознал, как напарница влияет на него. Он искал успокоение и уверенность в себе, а Сакура всегда предоставляла ему именно это, каждый раз, когда он терял контроль. Саске жаждал власти, но как наркотик, она приносила вред. Ему нравилась сила, но ему также нравился и контроль, он никогда не имел его, за исключением тех моментов, когда Сакура была рядом. Она была его опорой, позволявшей ему сдерживать то, что обычно было не под контролем. Это была сила, которую он никогда не мог использовать в одиночку. Но в этот раз что-то изменилось. Её захват становился крепче с каждой секундой. Это больше не были тонкие руки, которые он мог легко освободить. Её хватка была сильной и непоколебимой. Вместо мольбы он услышал требовательный крик. Но прежде чем он смог осознать все различия, обернуться, чтобы увидеть её зеленые глаза, которыми она смотрела на него, и насладиться близостью, момент был разрушен. Вместо того чтобы крепко ухватиться и прижаться к нему, как это было раньше, ее руки обхватили его и подбросили в воздух. Учиха почувствовал, как его приподнимают, и в следующую секунду он уже отделился от ее рук и взлетел в воздух. Учиху закрутило и развернуло, но в последний момент он успел перевернуться и приземлиться на ноги. Он опустился на землю, наклонившись, чтобы удержать равновесие, опираясь на одну руку, а второй держал свой меч с уже выверенной формой. Гнев вспыхнул в нем, шиноби бросился вперед, чтобы атаковать нападавшего. Но в последнюю секунду увидел, что Сакура стоит между ним и мужчиной, которого она защищала. Она оттолкнула двух солдат, которые до этого сдерживали мужчину, и теперь стояла перед ним, защищая его. Саске не сразу понял, что это Сакура напала на него, отбросив в воздух. И только благодаря своим молниеносным рефлексам он успел в последний момент остановить свое движение. Все застыло: меч внезапно остановился в полете, острие лезвия прижалось к нежной шее Сакуры, словно прочувствовав ее замерзшую кожу. Сакура задержала дыхание, легко ошеломленная скоростью меча, к которой ей еще предстояло привыкнуть. Несмотря на внутренний трепет, она не смотрела на металлический клинок со страхом, а скорее с настороженным изучением, словно готовясь нажать на него сильнее. Мир вокруг них словно застыл в ожидании, включая пламя, которое словно поклонялось этой неожиданной паузе. Саске был поражен и в то же время раздражен тем, что Харуно стоит перед ним с такой непоколебимостью. Как она, черт возьми, сумела выбраться из его иллюзии? Ведь он использовал свой шаринган. Он специально создал иллюзию, которая не должна была вызывать страх. Он пытался создать мир, который она не пожелает покинуть. Сначала он думал об использовании ее семьи в иллюзии, но знал о ней слишком мало. Это было бы слишком жестоко, а Сакура проснулась бы в мире, где ее родителей больше не существует. Поэтому он выбрал свои собственные образы того, что ему казалось идеальным для создания пленительной иллюзии сна. Возможно, его представления о счастье и том, как должны выглядеть семья и дом, были искажены. Саске произнес своим обычным тоном: — Сакура. Но она не подняла глаз. -Отойди, — он приказал. Взгляд Сакуры переместился с его плеча на клинок. — Нет, — просто ответила девушка. Учиха сжал зубы и старался удерживать руку неподвижной, но ярость бушевала в нем. Именно поэтому он не хотел, чтобы она оказалась здесь. Он не знал, почему надеялся избежать ее присутствия, но быстро осознал, что хотел, чтобы Сакура видела его намерения. Она должна была видеть, что он собирался сделать. Ибо Учиха знал, что нет объяснения, которое заставит ее понять, почему он обязан это сделать. Никто не мог понять. Подобно тому, как Итачи прожил большую часть своей жизни, несущую на себе ответственность за то, что спас эту неблагодарную деревню, Саске не мог осознать, как легко он придерживал своей точки зрения. Хокаге уже ожидал, что пожар, который они поджигали сегодня ночью, уничтожит всё полностью. Если так произошло бы, это место утратило бы всякую ценность, Мадара приказал бы уничтожить жителей, считая их бесполезными. В конечном итоге, Саске готов был освободить себя от ответственности за бунт.       Но что потом? Что останется для него в этом мире, если Учиха уничтожит деревню, которую считает своим домом? Раньше он не заглядывал дальше следующего шага к своим амбициозным целям, но теперь обнаружил, что смотрит дальше, вглядывается в горизонт своих нехоженых путей и видит, где заканчивается дорога. А без этой деревни он смотрел в пустоту. Саске поправил лезвие, оно слегка задело ее кожу, оставив несколько слабых порезов. Сакура вздрогнула, ее глаза расширились от боли и страха. Саске не стал убирать клинок, хотя это вышло случайно. Харуно вызывающе подняла подбородок, но глаза все еще смотрели вниз, выражая решимость. Его лезвие задело ее кожу, и еще одна, более глубокая багровая линия прочертила фарфоровую колонну ее шеи. — Нет, — твердо сказала медик. — Я — куноичи, поклявшаяся защищать жителей деревни от тех, кто пытается причинить им вред, я это сделаю, мы все это сделаем. В этот момент Учиха краем глаза заметил фигуры своих бывших одноклассников, стоящие на крыше. Он был удивлен, увидев их, так как думал, что они все были убиты. Гнев сменился раздражением, когда брюнет осознал, что они представляют собой реальную угрозу. Он переключил внимание на Сакуру, глаза которой расширились от страха и сожаления, когда он перевел взгляд на нее. Учиха наблюдал за ней с минуту, пытаясь найти ответ. — Эти индивиды представляют угрозу для деревни и должны быть привлечены к ответственности и рассмотрены соответствующим образом. Хокаге наблюдал за тем, как ожесточается ее лицо, отметив, что бывшая напарница сопротивляется желанию посмотреть ему прямо в глаза. — Как хокаге ты должен отдать свою жизнь за защиту этой деревни и ее жителей. Ты должен сохранять их жизни, а не отнимать их. Хаширама, Тобирама, Минато, Хирузен, ЦуーСакура выговорила имя Цунаде с трудом, голос слегка ломался, но она пыталась удержать его под контролем. Сделав глубокий вдох, девушка плотно закрыла глаза, чтобы успокоить бьющееся сердце. — Цунаде, — произнесла куноичи, ощущая особое уважение, сопровождавшее имя бывшей наставницы. — Они все отдали свои жизни за жителей этой деревни, независимо от того, что делали или думали. Медленно открыв глаза, она подняла на брюнета взгляд, чтобы увидеть, что он скажет. — И посмотрите на себя. Как ты можешь называть себя хокаге? — Я уже говорил тебе, — произнес Саске с раздражением, достаточно громко, чтобы услышала только куноичи. — Я могу быть хокаге… но мои руки связаны. Я не могу проявить слабость или создать впечатление, что пускаю все на самотек. Я должен предпринять действия, которые отражают волю даймё. Сакура долго молчала, обдумывая его слова. Затем выражение ее лица смягчилось. — Им просто больно. Сегодняшний день стал тяжелым напоминанием о том, что мы все потеряли. Харуно понимала их боль. — Иногда, когда людям больно, они совершают преступления, делают ошибки, — ответила она, сделала шаг вперед и понизила голос. — Ты, как хокаге, должен это знать. На мгновение Харуно задержала на Учихе взгляд, встретившись с ним глазами. Затем, словно поняв, что не может смотреть ему в глаза, она опустила глаза чуть ниже, сосредоточившись на его носу. Саске молча смотрел на девушку, пораженный ее словами. Он прекрасно понимал, что вокруг них полно любопытных глаз, но не мог найти в себе силы, чтобы это его волновало. Он ждал, что Сакура снова поднимет на него глаза, но она продолжала смотреть в центр его лица, не в силах оторвать от него взгляд. Он разозлился на нее, потому что девушка использовала его семью против него. Она использовала его слабость и пыталась манипулировать им. — Дай им немного снисхождения, покажи, что ты можешь быть милосердным, что у них есть лидер, который защитит их и поставит деревню на первое место. Лицо Саске дрогнуло немного, внезапно его рука вырвалась, пальцы вцепились в ее челюсть, он наклонился вперед. — Я говорил тебе много раз, Сакура. Я предупреждал тебя не делать подобных вещей… Выдохнув, он сжал ее челюсти от досады и услышал, как она задыхается, пытаясь выговорить свои слова. Слегка отстранившись и ослабив хватку ровно настолько, чтобы все же заставить ее подняться, он посмотрел на ее полуприкрытые веки. Учиха словно выключился, его голос не смог сформулировать отказ на ее просьбу, он выругался. После глубокого вдоха шиноби услышал, как Харуно сжала челюсти от разочарования, пытаясь вытерпеть его крепкий хват. Немного отступив и ослабив хватку лишь настолько, чтобы заставить ее подняться, Саске взглянул в ее наполовину закрытые глаза, уставшие и направленные вперед на его грудь. -Посмотри на меня, — мрачно молвил Саске. — Я сказал… Смотри. На. Меня, — вымолвил он, когда она не послушалась. Медленно подняв ресницы, Учиха встретился с темно-зеленой версией ее взгляда. Он держал его дольше, чем медик осмеливалась смотреть на него во время всего этого обмена, прежде чем, наконец, заговорил. -Я выполню твою просьбу, я проявлю… милосердие, — злобно сказал он. -Но только из уважения к мертвым.- Саске увидел, как на ее лице появилось удивленное выражение, и что-то внутри него перевернулось. Он презирал себя за то, что Сакура считает его настолько низким, чтобы не уважать умерших. Он наклонился к ней ближе, так что их носы соприкоснулись лишь на дюйм. -Я говорил это и раньше, но в сейчас говорю серьезно. Еще раз сделаешь что-нибудь подобное, и я посажу тебя под домашний арест или сам брошу в тюрьму. -Я видела и худшие расклады, если это принесет хоть какую-то пользу, я с радостью приму наказание, — ответила куноичи, не вполне удовлетворив его обещанием или хотя бы намеком на то, что попытается выполнить его приказ. Она становилась все более непокорной.       Саске недовольно скривил лицо, но встал, глядя поверх ее головы на собравшуюся толпу, которая с растерянностью и ожиданием смотрела на него и Сакуру. Сделав вдох, он заговорил так, что его голос услышали даже те, кто стоял на крышах домов Конохи. -Доктор Харуно довела до моего сведения, что из-за горя и психической травмы, действия сегодняшнего вечера не должны быть осуждены… Я не согласен, — заявил Учиха. Сакура напряглась и подняла голову, чтобы посмотреть на него, но он продолжал наблюдать за толпой, которая нервно переминалась с ноги на ногу. -Однако, — продолжил он, бросив взгляд на Сакуру, которая смотрела на него затаив дыхание, -сегодня я последую ее совету. Саске наблюдал, как Сакура с облегчением опустила плечи и выдохнула. Затем он убрал меч и сделал шаг к Сакуре, предостерегающе глядя в толпу. -Это не значит, что вы останетесь безнаказанными. Все, кто находится на этой площади, а также все, кто будет уличен в причастности к сегодняшним действиям, получат свои предупреждения, последствия все равно будут приняты. Каждый из вас отработает пятьсот часов, и все, включая членов ваших семей, будут находиться на испытательном сроке в течение следующих шести месяцев. Он окинул взглядом толпу, вглядываясь в лица некоторых из присутствующих, наблюдая, как они осознают то, что он только что сделал. Пощадил их.       — Для начала вы потушите все пожары, а затем отправитесь домой, — сказал Хокаге, двигаясь к выходу. Но остановился, окинув толпу суровым взглядом и понизив голос на октаву. — Не заставляйте меня сожалеть об этом, ибо сегодня это единственный раз, когда я дарую вам это. Он начал отходить от толпы, ухватив Сакуру, потащил ее к остальным членам Конохи 11, которые спускались с крыши, каждый из них настороженно смотрел на него, когда Учиха приближался. — Если вы не желаете участвовать в сегодняшнем порицании, предлагаю всем всем разойтись по домам, — предложил Учиха. Он подтолкнул Сакуру вперед, она слегка оступилась, но потом поймала себя и обернулась, чтобы посмотреть на него с растерянным выражением лица. -Ты тоже, — приказал он. — Иди домой. Он даже не стал ждать, послушаются они или нет. Учиха развернулся и направился к противоположному краю города, где находился его уединенный клановый комплекс. Ему нужно было подумать. Нужно было придумать, как рационально объяснить Мадаре свою снисходительность. В идеале это событие не должно было покинуть стены Конохи, но Саске был не настолько наивен, чтобы думать, что у Мадары нет везде своих глаз и ушей. Вероятность того, что он не узнает об этом, была слишком мала, чтобы Учиха не подготовился. От него потребуют объяснений, Саске не был уверен, что у него есть объяснения, которые он сможет дать.