***
Вей Ин чувствовала, что в ней вот-вот прожгут дырку. Уроки с утра не задались: сначала приставучие девушки, прицепившиеся к недавней истории с веером, потом им же внезапно перестала нравится её причёска, «которая раньше была изящнее», и глаза-то у неё подведены криво, то помада на полтона краснее обычного… Девушка повысила голос после первого же урока, и сразу как будто растеряла всю ту благородную ауру, которой старательно окутывала себя, держа в руках веер и улыбаясь так вежливо и сладко, что губы сводило. Урок ХуайСана утоп в самом глубоком озере Юнь Мена вместе с высоконравной маской, зато на поверхность всплыл буйный и озорной характер. Одна колкая шутка, вторая — и вот уже девушки в ужасе смотрят на неё, хлопая глазами и шепчутся за спиной, а у самих под роскошными волосами висят талисманы, привлекающие насекомых. Наставница наказала девушку десятью ударами линейки по рукам. После этого Вей Ин взвыла и задумалась над тем, куда бы сбежать. Первая мысль — библиотека. Вторая — холодный источник. Третья — покои брата и друга. Больше уединённых мест, где её искать не будут, в голову не приходило, поэтому девушка легко и радостно решает скрыться в недрах бескрайних архивов летописей, учебников и свитков. Неудобное платье противно шуршит и цепляется за всё подряд, мешает свободно двигаться. Вей Ин готова задрать юбку до бёдер, лишь бы избавиться от этого мерзкого натяжения в районе бёдер и плеч, и действительно приподнимает невесомую ткань подола, когда из-за поворота слышатся тяжёлые шаги. Наклонившаяся к полу, девушка видит лишь белоснежные ботинки и падающие книги. Поднявшись в полный рост, от ужаса не разжимая рук, отчего юбка тянется вверх, оголяя икры и худые колени, она видит светло-карие глаза и идеальное, светлое лицо. — Лань Чжань! — восклицает она, и отчего-то в душе колышется непонятное озорство вперемешку с благоговейным страхом, — Как я рада тебя видеть! Я хотела извиниться перед тобой за тот случай в беседке! — Девушка делает пару шагов навстречу знакомому заклинателю, перекашивая юбку на бок и завязывая мягкую ткань поверх пояса. У ВанЦзи дрожат губы и девушка принимает это за жест раздражения, и стыдливо опускает взгляд. Как продолжить разговор она не просто не знает — откровенно понятия не имеет! И боится. Самую малость, но всё же боится реакции собеседника. — Лань Чжань, давай я помогу тебе, — улыбается Вей Ин, наклоняясь к ногам старательно пытающегося что-то сказать юноши, и собирает все трактаты в одну стопку, удивлённо осознавая, что второй молодой господин Лань не просто не стремится ей помочь, а лишь отдаляется и уводит взгляд в сторону настолько, насколько может. — Ай, правы были девушки! Какой кошмар! — Во взгляде напротив мелькает вопрос, и Вей Ин цепляется за соломинку: — Они сказали, что у меня помада слишком красная и глаза криво подведены. И причёска ужасная! Выгляжу так, словно шла против ветра весь день! Наверняка тебе не нравится мой внешний вид, вот ты и нос воротишь! Обычно-то я красавица! — Мгм, — сглотнув, отвечает ВанЦзи и забирает из её рук трактаты, снова тупит взгляд. — Они не правы. — Прости, что? — переспрашивает она, наигранно прикладывая к уху ладошку. — Боже, Лань Чжань, ты пытался сделать мне комплимент? — Мгм, — ещё сдержаннее и тише отвечает юноша, прежде чем нервно сжать в руках учебники и быстрым, слишком быстрым для воспитанника Лань, шагом удалиться прочь. Внутри у Вей Ин что-то радостно клокочет и мечется, а на губах застывает широкая-широкая улыбка, а руки складываются на груди. Прикусив нижнюю губу, она заигрывающе (незаметно для самой себя) ведёт бедром и вышагивает кошачьей походкой за сбежавшим вторым господином ордена Лань. «Наверное, — думает Вей Ин, — он ушёл в Зал Тишины… Или в дальнюю комнату библиотеки! Места под стать спокойному и холодному второму нефриту!» Однако, стоит ей лишь выйти из хранилища на длинные помосты и поймать взглядом вид развивающихся длинных волос сверстника, как её окрикивает строгий, тихий, но звучный низкий голос. Один из тех, обращение которого она никогда не хотела бы слышать в свой адрес. Тихо пискнув и выдернув край юбки из-за широкого пояса, девушка прячет лицо за веером, и корит себя в том, что выбрала в качестве укрытия именно Облачные Глубины Книжной Тоски, коими про себя нарекла это место. Учитель Лань приближается к ней столь стремительно, что хочется визжать. За его спиной высокой скалой движется Не МинЦзюэ, выглядящий мрачнее и серьёзнее привычного, и чем-то раздосадованный Лань СиЧень. — Вей УСянь, что ты забыла здесь? У заклинательниц занятие с наставницей Лань Сяо в самом разгаре! — Учитель Лань, — охрипшим от ужаса голосом начинает Вей Ин, — Я чувствую себя… не очень хорошо. Вот и решила уединиться в храме знаний и самосовершенствования. — В лице главы ордена Не резко проступило смешливое злорадство, благо, незамеченное ЦиЖенем, но значительно поднявшее настроение виновнице торжества. Всё так же строя невинность, она виновато кланяется старшим и демонстративно пошатывается. — Ай-я-я, простите. — Всё в порядке, — Мужчина поглаживает негустую бороду и слегка кивает. — ВанЦзи, — Девушка ловит взглядом силуэт в момент оказавшегося рядом одноклассника и удивлённо моргает, слыша следующие слова учителя: — проводи деву Вей в дальнюю комнату библиотеки и проследи, чтобы её никто не беспокоил, пока ей не станет легче. Займитесь чтением трактатов. И начните с главы «Правила о покорности». МинЦзюэ прикрывает рот ладонью, давя смешок, и бросает на СиЧеня короткий взгляд. Тот лишь качает головой, провожая взглядом довольную, но старательно притворяющуюся больной, девушку и брата, чувства которого выдавали лишь покрасневшие кончики ушей и каплю более скорый шаг. Учитель Лань поворачивается на своих спутников, и ему мерещится, что спокойствие главы и наследника напускное. От этого хочется передёрнуться всем телом.***
ВанЦзи сидит с Вей Ин в течение двух часов. И не может точно сказать, что именно он чувствует, когда девушка снова, игнорируя его просьбу, заправляет полы платья за пояс, оголяя щиколотки, и садится прямо напротив, такая сияющая и неугомонная. Говорит девушка шёпотом, словно боится, что кто-то заметит её весёлый настрой, и болтает, болтает… Слова льются, словно вода журчит — и это приятно. Так спокойно он себя чувствовал только с братом. Вей Ин другая. Не такая, как воспитанники ордена Лань, и ВанЦзи не уверен, раздражает его это в ней или привлекает — скорее всего, и то, и другое, в равных долях, но в разных ситуациях. — Лань Чжань, — звучит прямо у уха, и от этого юноша вздрагивает, переводит взгляд на Вей Ин и снова теряет дар речи. Девушка сидела на столе, подобрав полы платья так, что лёгкие ткани почти полностью облегали контуры точёной фигуры. Второй нефрит считает до десяти, старательно отводя взгляд так далеко, как получается. Нужно было сделать замечание, просто необходимо, но нужных слов не находилось. Девушка его опережает: — Раз мы тут одни, позволь мне извиниться. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение перед главой ордена Не и братом! Просто… Просто мы с ХуайСаном правда очень хорошо дружим! А Ты такой красивый и благонравный, прямо мечта — вот и вякнула, что в голову пришло! Ой, ну что за стыд… — Мгм, — тихо выдаёт он и пытается встать, ни к стати замечая, что села девушка прямо на рукав белоснежного ханьфу с голубой вышивкой. ВанЦзи близок к тому, чтобы выхватить меч из ножен и отрезать рукав восвояси — лишь бы отстраниться и скрыть своё смущение и растерянность. Уши стремительно наливаются жаром, и с десяти счётов юноша переходит на сотню, старательно выписывая в уме иероглифы и стараясь припомнить статьи «правила о благонравии». — Ты не злишься? Правда-правда не злишься? Ты мне в последнее время казался таким хмурым и сердитым — одним словом, страшным, что я думала, что ты меня ненавидишь! — Юноша замирает. Страшным?.. Отчего-то стало обидно: он ведь всю жизнь был образцом для подражания, стремился к идеалу и покорял вершины, защищал невинных и разрешал споры. Дядя называл его гением, своей гордостью; брат ободряюще улыбался и иногда позволял себе провести по гладким волосам изящной ладонью в знак похвалы. Он не зря звался вторым нефритом. Так почему? Он смотрит на Вей Ин уже без толики смущения (оно просто испарилось после столь огорошившего его заявления), лишь с непониманием, но девушка продолжает говорить так, словно не замечает: — Такой весь правильный и серьёзный. Как ты себе жену найдёшь? Тебе определённо нужно научиться веселиться! Хочешь, я могу тебе с этим помочь? Она всё говорит и говорит, а Лань Чжань с каждым словом чувствует себя всё менее человеком — куклой. И от этого так досадно, что хочется просто исчезнуть не просто из этой комнаты — из ордена. Непонятно, отчего слова стороннего человека так ранят, но на пятой минуте он не может терпеть — использует заклятие молчания и строго приказывает Вей Ин занять своё место, выкладывает напротив трактаты и повелевает ещё раз: «Переписывай». Наказание за нарушение правил тишины и своевольный пропуск урока. В голову несвоевременно вклинивается мысль о том, что он знал ещё об одном проступке девы Вей… И с этим тоже что-то надо было решать. Девушке ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Она не совсем понимает, что пошло не так, но винит во всём свой язык без костей: наверняка обидела! И от этого и досадно, и стыдно. Под вечер, когда все наказания были выполнены, она рисует портрет своего хмурого собеседника, и пишет на обороте лишь пару слов: «Прости, я сказала лишнего. Вей Ин.»