***
— Лань ВанЦзи? — Цзян Чен приподнимает бровь и хмурится. — Этот каменный тотем? — Да ладно тебе, А-Чен, ты и в идеале изъян найдёшь! Все мы слышали, как ты вопил, что нас с шицзе никто не достоин, — бубнит под нос А-Сянь, и неясно, смущена она или просто задумалась. — Всё лучше, чем Цзинь ЦзыСюнь. Я бы сломала себе колени, лишь бы не совершать три поклона! — девушка фыркает и ложится на колени к шицзе, довольно улыбаясь, когда мягкие пальцы касаются её волос. Сёстры давно собрали все вещи, а сейчас уместились в одной из многочисленных беседок Гу Су, ожидая, когда матушка велит выдвигаться. Юй ЦзыЮань проведала их лишь мельком, сообщая итоги переговоров со старейшинами и настоятельно попросив не распространяться, после чего удалилась вновь: на этот раз необходимо было решить проблему с часто пропадающими лодками в порту. Наследник Цзян был уверен, что мать предложила лидерами Гу Су Лань помощь, и был бы рад, если бы они её приняли — это означало бы, что ему позволят взять в руки меч и поучаствовать в истреблении нечисти, а руки давно чесались. И или он побьёт гуля, или даст в рожу кому-нибудь из адептов. После всего случившегося у адептов Цзинь ещё хватало смелости и наглости лезть к ним: сначала незадавшийся жених Вей Ин попытался уязвить девушку тем, что обязательно «перевоспитает строптивую женщину», как только она станет его; следом его кузен считает своим долгом презрительно хмыкнуть в адрес учтиво и тепло улыбнувшейся ему ЯньЛи, и на душе у Цзян Чена шумит водопад возмущения и гнева. Хочется сорваться — да не на ком. Да и шицзе была бледнее призрака, отчего её младшему брату было стыдно за свою несдержанность. Он не спрашивал, что случилось в Башне Кои, но был уверен, что глава Цзинь не постеснялся высказать невестке в лицо всё, что думал — а думал он немногим лучше сына, и, как правило, кое-чем пониже пояса. Говорить так о лидере великого ордена было неприлично, но думать никто не запрещал, и ВаньИн думал в своё удовольствие, в том числе, как сильно его бесит эта павлинья порода, портящая жизнь хорошим девушкам. Полную тишину, окутавшую их, развеяли тихие шаги, шорох одежд и неуверенный голос: — Вей Ин, — Девушка открывает глаза и садится, взглядом находя позвавшего её юношу. На её губах растягивается улыбка, когда в нём она признаёт второго нефрита. — Лань Чжань! — УСянь подрывается с места и, обняв шицзе напоследок, выскальзывает из беседки, без стеснения обнимая ВанЦзи за руку. — Мой спаситель! Если бы не ты, то ходила бы я в жёнах у А-Сана — уж он точно бы не отказал! или у свиномордого! Представляешь, кошмар какой? — ВанЦзи кивает и мрачнеет, едва-едва сводит брови, и тут же оказывается огорошен новой порцией рукоплесканий: — Признайся честно, мадам Юй подкупила тебя, чтобы согласился взять меня в жёны? М? Лань Чжань, ну, скажи честно! — Нет, — мотает головой второй молодой господин Лань, и перехватывает руки девушки в свои, держит осторожно и мягко, дожидаясь, пока та успокоится. Он понимал, что бьющую ключом жизнь не угомонить, но как же порой хотелось, чтобы Вей Ин просто дала ему время собраться с мыслями, не торопя и не подначивая. — Пройдёмся? Цзян Чен следит за тем, как уши воспитанника ордена Лань наливаются краской при виде улыбающейся и кивающей без задней мысли сестры. Из широких рукавов он достаёт длинную белую ленту, похожую на ту, что опоясывала его лоб, но вышитую красными нитями с вплетённым в них блестящим бисером — Вей Ин принимает её и повязывает ровным счётом так же, как у жениха, что-то шепчет, над чем-то смеётся, а Лань ВанЦзи выглядит несвойственно ему счастливым. Жаль, что лёгкость, которая так окрыляла эту парочку, порядком нервировала невольного зрителя. Заполучил его сестру в невесты — и сразу подарками задабривает! Демонстративно! При нём и шицзе! «Ишь какой, хитрый. Не думай, что подарками можно заслужить её!» — думает Цзян ВаньИн, прикрывая рот чашкой с только что налитым старшей сестрой чаем, и провожает довольно припрыгивающую с ноги на ногу Вей Ин и её спутника взглядом. Впрочем, всё лучше, чем неблагодарная грубость наследника Цзинь. — А-Чен, — тихо смеётся старшая сестра, и он отрывает взгляд от носящейся туда-сюда Вей Ин и её спутника. — У них всё будет в порядке. Не волнуйся. — Я и не волнуюсь, — бурчит он, слегка смущаясь, когда ЯньЛи гладит его по волосам. — Если вдруг что-то будет не так, я просто сломаю этому каменному столпу ноги. И руки, чтобы на этом своём гуцине не мог бренчать. Новую порцию недовольства скрывает чашка, а сестра смеётся — от души, так легко и счастливо, что на душе становится легче.***
После того, как мадам Юй объявила, что она сосватана за второго нефрита Гу Су Лань, девушка удивилась, следом — задумалась, а в итоге ощущения сварились в откровенную кашу: она была рада, но отчего-то совершенно не уверена, что это хорошая идея. Борясь с собой и с чувством неполноценности, словно ей не хватало знаний для решительности действий, девушка решила всё же попытаться найти с ВанЦзи общий язык, узнать его получше, выяснить, не против ли он этой авантюры, попытаться выведать его мнение, чувства… Поэтому старательно опекала его со всех сторон, задавала самые каверзные вопросы, умиляясь нервной реакции, и очень радовалась, что юноша двигался ей навстречу. Жаль, что предложение о «романтичной прогулке на лодке» Лань Чжань отверг: на охоту за гулями они всё же отправляются, чему рада и она, и Цзян Чен, но провести это время с женихом у УСянь не получается. Вороша воду веслом, она то и дело бросала взгляды на плывущие в отдалении лодки адептов из Гу Су и бурчала себе под нос. — Угомонись, у вас вся жизнь впереди, — закатил глаза ВаньИн, в ту же секунду уклоняясь от брызг, поднятых веслом старшей сестры. — Эй! — А-Чен, ты зануда, — фыркает девушка, и снова смотрит в сторону Лань ВанЦзи, такого красивого и невозмутимого, что непроизвольно захотелось его если не рассмешить (это вообще возможно?), то хотя бы вывести из равновесия. Проплывая мимо торговок, Вей Ин облизала пересохшие губы и обратилась к ним. — Сестрицы, скажите, а вон тот молодой господин красивый? Да-да, вот этот шикарный мужчина в белых одеждах! — Женщины тихо захихикали, заметив, что второй нефрит обернулся в их сторону, и ответили: — Конечно, юная госпожа! Мечта любой девушки! — Не поверите, — громким заговорческим шёпотом начинает Вей Ин, и смотрит на нервного Лань Чжаня так заговорчески, что только лишь расстояние между ними мешает заметить красные кончики ушей. — Он мой! Я та-а-ак счастлива! — она демонстративно подпрыгивает на месте, махая веслом в воздухе, окликивает второго нефрита, и посылает ему воздушный поцелуй: этот жест находят непристойными если не все, то многие, и младшему брату за неё стыдно. Торговки смеются, поздравляя её и ВанЦзи, кажется, ускорившего ход, а ВаньИн в очередной раз прикладывает руку к лицу. Сидящий с ним в одной лодке (во всех смыслах) ХуайСан услужливо предлагает подержать весло, пока он даст сестре подзатыльник, и наследник Цзян с трудом отказывается, продолжая рулить. Вскоре ему уже не до того, чтобы журить сестру за безалаберность — под водой появляются первые тени. С детства охотившиеся на озёрных чудищ, они с Вей Ин быстро смекают, что некоторые судна тянут ко дну — нехитрым образом ВанЦзи оказывается рядом с братом, а те, чьи лодки оказались потопленными перебрались к соседям. Адепты ордена Юнь Мен Цзян первыми достают клинки, приказывая им подняться в воздух, а позже — уйти под воду, рассекая полусгнившие тела утопцев. Следом за ними мечи обнажили и остальные. — У тебя хороший меч, — оказавшись рядом с Вей Ин, говорит ВанЦзи, пытаясь завязать разговор, — как его имя? — СуйБянь**! — улыбается девушка, и, улавливая во взгляде собеседника что-то схожее с непониманием, спешит пояснить: — Я серьёзно! Это его имя! Дядя Цзян велел придумать имя клинку, а я не знала, что сказать, вот и вякнула: «Какая разница!», кто же мог знать, что меня поймут буквально! — Она смеётся, а ВанЦзи хмурится. — Абсурд, — тихо бурчит молодой человек и вновь отправляет клинок в полёт. Подобное просто не укладывалось у него в голове: их с братом едва ли не с рождения учили тому, что меч, духовное оружие, это неотъемлемая часть заклинателя, продолжение его руки, и его имя важно наравне с их собственным. А у Вей Ин всё сложилось так непроизвольно, что казалось выдумкой. Он не видит смеющихся огоньков ни в глазах невесты, ни во взгляде старшего брата, отчего-то припомнившего своё обучение. Видимо, их обоих тянуло к непредсказуемым и спонтанным людям. Когда посреди озера начинает сгущаться тьма и вода скручивается в воронку, прежде чем возрасти над ровной гладью, адептам приходится запрыгнуть на свои клинки, а тех, кто не был настолько силён, чтобы удерживать свой вес на тонком металле, пришлось поднимать тем, кто посильнее — ХуайСана, принципиально не бравшего с собой саблю (почему не знали даже самые близкие его друзья), к себе забирает Цзян Чен, раздосадованный, что в бою теперь не поучаствовать, но не жалующийся, и наследник Не цепляется за него, как за палочку-выручалочку, крепко обвивая руками талию друга. Краем глаза ВаньИн замечает, как Вей Ин радостно рассекает водяные щупальца неведомого чудища, скользя сквозь волны, словно сама была их частью, и чувствует, что сестра снова обходит его в мастерстве. Становится обидно, но сейчас юноша лишь и может, что подняться на мече выше, подальше от медленно, но верно отдаляясь к берегу. За ним следуют такие же, как он, спасители утопающих, а в эпицентре событий остаются лишь два нефрита клана Лань, несколько адептов из Лань Лина и УСянь. Цзян Чен не особо следит за ходом боя, наблюдая за водой под своим мечом — окажись они сейчас в воде по неосторожности или скинь их гуль, можно было бы смело прощаться с жизнью. Уже спустив ХуайСана на берег, Цзян Чен чувствует неимоверную усталость, и позволяет себе опереться на друга — буквально на пару минут, восстановить силы, прежде чем он вернётся к буйствующему монстру, — и обратить внимание на ход боя. Несомненно, оставшиеся возле воронки адепты были сильны, и только благодаря этому скверна, до сих пор не добралась до города. ВаньИн переводит дыхание и старается проанализировать ситуацию: уничтожая щупальца, заклинатели не наносят монстру никакого урона — на их место мгновенно приходят новые, а добраться до дна, где, вероятно, находился очаг тёмной энергии, пока не могли. Возможно, имело смысл атаковать талисманами: развеять водяную «шапку», скрывающую источник заражения, и ударить разом… Это он и решает предложить, вновь запрыгивая на клинок, и строго наказав тем, кто не мог летать на мече, держать людей подальше от воды. Бой обещал быть тяжёлым. Идею ВаньИна первым слышит Лань Хуань, как старший из адептов и, принявший к сведению и моментально отстранившийся от боя, мгновенно достаёт из рукава ЛеБин: плавная мелодия привлекла внимание адептов и несильно, но замедлила действия противника. Цзян Чен благодарно кивает ему, и летит на поиски сестры, уверяя себя в том, что это — сугубо холодный расчёт, ведь Вей Ин была одной из самых опытных заклинателей на поле боя, а не братское беспокойство. И, к своему ужасу, девушку он находит пытающейся вытянуть какого-то адепта ордена Лань из тёмной воронки. — А-Чен, хватай! — кричит она, с трудом, исказившим лицо, вскидывая незадачливого заклинателя над головой, и юноша ловит его за дорогие белоснежные одежды, тянет на себя, но упускает момент, когда Вей Ин сама начинает падать. Второй рукой ВаньИн хватает и тянет на себя сестру, еле-еле успевшую перехватить свой меч освободившейся рукой. — Чёрт! Мы же все упадём! Отпусти меня, я снова встану на СуйБянь… — Дура, — шипит наследник Цзян, и вкладывает всю свою духовную энергию в то, чтобы приказать СяньДу двинуться вбок, дальше от чёрного ядра воронки. — Ты только что чуть не свалилась… Так что молчи и держись. Клинок под ногами предательски покачивается, и Цзян Чену дорогого стоит удержать равновесие. Он впервые радуется, что его слабость кто-то замечает: адепта Лань из его рук забирает кто-то из ордена Цзинь, а Вей Ин вытаскивает очень своевременно подоспевший ВанЦзи — ставит девушку рядом с собой на БиЧень, и придерживает за воротник. ВаньИн слишком устал, чтобы возмущаться грубому обращению с сестрой — он слишком рад, что та всё же не навернулась в воронку с тёмной энергией. Вот только за собой он не уследил, стремительно полетев головой вниз под громогласный вопль адептов своего ордена и сильно дёрнувшейся в руках жениха Усянь.