Не шевелись и не дыши

— Ты с ума сошел, Кон? — прямо спрашивает Гэвин и даже скрещивает руки на груди в знак своей непреклонности. — Это совершенно точно не может быть болотная тварь. — Почему? Гэвин закатывает глаза. Что это за вопрос от всего такого логичного и якобы не склонного к странным фантазиям Коннора? По крайней мере, так он про себя все время говорит: «ну что за глупости, Гэвин, я же не какой-то человек, чтобы иметь странные фантазии». И вот, пожалуйста. — Во-первых, — Гэвин загибает палец, — болотные твари не заходят дальше Гринфилла, а мы где, в четырех штатах севернее? — Вендиго в торговом центре на Касс-авеню, — напоминает Коннор. Ага, это прям одно и то же. — Болотные твари эндемичный вид, — Гэвин демонстративно загибает второй палец и продолжает: — Во-вторых, если бы даже — заметь, Кон, я сказал даже, — она забралась бы настолько севернее, что, естественно, невозможно, но допустим, — то она за собой оставляла бы такой след все четыре штата, что ни единого шанса, что мы об этом не услышали. Об этом услышали бы абсолютно все по новостям. Болотная тварь точно была бы в новостях. — У тебя, наверное, еще и «в-третьих» есть? — отзывается Коннор с намеком на сарказм. Меч в его руке все еще светится, словно он ожидает возвращения гипотетической «твари» — а скорее всего, обычного инфернала, — в любой момент, и это заставляет Гэвина напрягаться. Будто он и так недостаточно напряжен. — Да, Коннор, у меня есть и «в-третьих», — Гэвин помахивает рукой с загнутыми пальцами, — в-третьих, если это болотная тварь, то нам пизда, а я пока не готов на тот свет. Я еще слишком молод и все такое. Он старается шутить, но холодок невольно проходит по позвоночнику. Болотная тварь — и правда большая новость в южных штатах. Да их даже и не изучили до сих пор как следует, и вовсе не потому, что не хотели, а потому, что исследователи кончались быстрее, чем успевали узнать что-нибудь по-настоящему нужное. Полезное для истребления этого существа. Гэвин невольно пытается припомнить все, что знает, — хотя это не болотная тварь, нифига, не-а. Просто инфернал — который и сам по себе отстойная новость для двух охотников без специального снаряжения. Болотная тварь для двух охотников без снаряжения — смертный приговор, однозначно. — Это она, Гэвин, — заявляет Коннор. Безапелляционным таким тоном. Так и не погасив меч, он продолжает осматривать место убийства, пока Гэвин переваривает охуительные известия. Что, Коннор это всерьез говорит, это не очередное проявление его черного юмора? — Хорошо, — сдается Гэвин, потому что одним «да ты охренел» Коннора не переубедить, ему подавай аргументы, — почему ты так решил? Конечности оторвать много кто может. — Я нашел все части тела, а значит, монстр ничего не съел. — Не голодный, — отмахивается Гэвин, чем заслуживает очередной скептический взгляд. Ну да. Будто существуют не голодные монстры. Все монстры хотят жрать — просто не все могут. Болотная тварь вот, например, не может. Словно это делает все лучше. — Огромная сила, — теперь Коннор принимается за перечисление, — цветочный запах. Гэвин буквально содрогается. Он не сказать чтобы много знает о болотных тварях: охотой на них занимаются особые отряды в Луизиане и Миссисипи, со специальной подготовкой и всякими штуками, помогающими уравнять шансы. Гэвин читал, конечно, всякие байки в интернете, как какому-то ушлому охотнику удавалось завалить болотную тварь в одиночку, но прихвастнуть-то и он любит. Даже андроид вряд ли один на один справится с этой гадостью. Гэвину категорически не хочется, чтобы Коннор встретился с этой тварью один на один. Ему и насчет Девятки такого не хочется — категорически, — но Девятка боевик, а Коннор исследователь, так что… А впрочем, нет, Гэвину просто и безыскусно не хочется, чтобы с болотной тварью встречался любой из них троих. — И еще вот это, — наклонившись, Коннор поднимает оторванную руку и высвобождает из судорожно сжатых пальцев это странное, похожее на серп оружие, — смотри. Серп в руке тяжелее, чем кажется на вид, и рукоятка какая-то неприятная на ощупь, будто немного липкая, и на нее нанесены тонкие зигзагообразные насечки. Похолодев, Гэвин припоминает, что специальное оружие на болотных тварей вроде как включало какие-то серпы — нелепая на вид штука в свое время казалось смешной на картинке в учебнике. Сейчас Гэвину не смешно. — Ладно, считай, что ты меня убедил, — произносит он. — Что мы вообще о них знаем? Коннор возвращается к трупу, от которого его отвлекла тварь, но его ровный и спокойный голос докладывает: — Болотная тварь — вид, специфичный для нескольких южных штатов, так как средой обитания твари — как несложно догадаться по названию, — более живым тоном добавляет он, — является болото. Считается, что происходит от изувеченных крокодилами людей, которые смогли протянуть несколько дней до своего перерождения, причем встреча с крокодилами должна произойти вследствие злого умысла со стороны. — То есть кто-то специально скормил человека крокодилу, но что-то пошло не так? — перебивает Гэвин. — В общем и целом, — Коннор разворачивает одежду, как обертку, и во что-то внутри вглядывается, зрелище не особо приятное, но Гэвин привык, так что он подходит поближе и тоже заглядывает. Ничего интересного там нет, только торчащие края ребер и куски мяса. — Класс опасности пять А, высший, — продолжает Коннор нравоучительно, — болотная тварь очень сильна, хотя не превышает размерами среднего человека или андроида, а также колоссально быстра и агрессивна. Токсична, класс опасности токсинов шестой, выделяемый запах — похож на цветочный и заглушает естественный трупный запах твари — одурманивает жертву и делает безразличной к нападению. Болотная тварь слепа и обладает слабым слухом, но чувствует вибрации и способна улавливать выдыхаемый человеком или животным углекислый газ… — Коннор, а можно нормально? — вздыхает Гэвин. Когда Коннор на взводе, у него всегда появляется тяга к лекциям. Но сейчас Гэвин тоже на взводе. С громким хрустом Коннор что-то выламывает из тела, вытаскивает, рассматривая на свету. Сморщившись, Гэвин тоже смотрит. — Можно, — это оказывается длинный изогнутый коготь, и Коннор поворачивает его из стороны в сторону, сканируя. Его диод ровно горит желтым. — При встрече нельзя дышать и шевелиться, что, надо сказать, довольно сложно для людей. Иначе все, конец. Она гораздо быстрее меня и тем более человека. И, как я уже сказал, она маскирует трупную вонь запахом цветов, так что если на болоте вдруг запахло цветами, то тебе — опять же — конец. Вот только они не на болоте. Но Гэвин решает пока не спорить. — Прекрасно, — говорит он, — восхитительно. Как нам с ней справиться? — Не встречаться, — отвечает Коннор сухо. Звучит как хороший план. — Ну, эти парни тоже пытались не встречаться. — А вот в этом я не уверен, — бормочет Коннор, — но давай сначала оглядимся? Я услышу ее, если она придет. Его голосу, на вкус Гэвина, недостает уверенности, но и вариантов-то особых нет. Пять минут на место преступления, а потом им лучше следовать по проложенному Коннором маршруту, стараясь не встречаться с тварью. Звучит несложно. Осталось реализовать. У второго убитого сумки, к сожалению, нет, зато, пока Коннор возится с трупом, Гэвин немного осматривает место убийства. На полу обнаруживается кусок недорисованной пентаграммы, а в одной из труб Гэвин находит довольно большой ящик, напоминающий ящик на первом месте убийства, но не заляпанный кровью и кишками. Гэвин все равно подтаскивает его поближе к Коннору, и тот добросовестно осматривает его снаружи и изнутри. Он такой же пустой, как предыдущий. Гэвин даже представить не может, для чего этим покойникам было тащить вниз здоровенные пустые ящики. Это не самая полезная вещь в канализации. Может, конечно, они заранее знали про свою гибель и предусмотрительно подготовились к транспортировке своих останков? — ящик достаточно крупный, чтобы вместить даже совершенно целого человека или андроида, а тем более расчлененного. — У меня есть версия, — говорит Коннор негромко. Гэвин весь обращается в слух. — Гэвин, я считаю, что эти убитые были браконьерами. Пентаграмма не защитная, она была предназначена для удержания. И эти ящики нужны для того, чтобы запереть болотную тварь. — Кто станет охотиться на болотную тварь в канализации Детройта? — Те, из-за кого она — возможно — и оказалась в Детройте? — Коннор пожимает плечами. — Они явно знали где искать, и у них был серп. Я сомневаюсь, что именно они поймали тварь в первую очередь, они не очень похожи на тренированных охотников. Может быть, просто курьеры, которые упустили тварь и вынуждены были самостоятельно ее искать? Сложно сказать, пока мы не установили личности жертв и не провели расследование. Гэвин, не скрываясь, стонет. Браконьеры — худшее, что бывает в их профессии. Обычно всякая нечисть заводится естественным путем, а иногда мигрирует, как тот пресловутый вендиго, но именно браконьеров надо «поблагодарить» за такую херню, как подвальные людоеды в подвалах кондоминимумов, или выводки гоблинов, внезапно начинающие терроризировать офисные здания, или вот как сейчас — сверхопасные твари далеко от среды своего обитания. И от тех, кто на этих тварей обычно охотится. Спрос на опасные экземпляры для частных зверинцев всяких ушлепков не оскудевает с годами, нередко опасная нечисть используется криминальными организациями, а иногда и отдельные мстители не прочь приобрести себе что-нибудь смертоносное. От кое-какой нечисти используются части тел, и не всегда есть возможность сохранить эти части на трупе. Спрос, как водится, рождает предложение. Обычно таким занимаются специальные отделы ФБР, а не обычные агенты-охотники вроде них — хотя Коннора в последнее время начало тянуть в сторону повышения, но Гэвин и вообще-то старается об этом не думать, а сейчас уж тем более. Сейчас стоит подумать о болотной твари. И придурках, которым пришла в голову ослепительная в своем безумии мысль поймать болотную тварь и перевезти ее через четыре штата, чтобы продать, и совершенно невероятно, что трупы появились только сейчас. — Сколько, ты говоришь, их было? — По моим расчетам, трое или четверо, и более вероятно второе, но нам придется серьезно изменить маршрут, чтобы осмотреть места возможного нахождения гражданских, а теоретически, их все же могло быть и двое. И нас ищет Девять… Голос у него неуверенный, и Гэвин вполне понимает его сомнения. Как сотрудники правоохранительных органов, они обязаны сделать все возможное для спасения гражданских. Все возможное — но все же не пожертвовать собой, а обыскивать канализацию, пока в ней охотится болотная тварь, прямой путь к самопожертвованию. К тому же, парней действительно могло быть всего двое, и поиски окажутся бессмысленными. Или больше, но тварь уже нашла их, и Гэвину с Коннором останется только любоваться трупами. В то время как тварь расправится с ничего не подозревающим Девять, как раз в этот момент — вполне возможно — открывающим канализационный люк где-то на Альфред стрит. — Нет, — решает Гэвин, — я думаю, что мы должны держаться изначального маршрута. Коннор кивает вместо ответа.   Короткий переход превращается в прогулку по минному полю — такую же расслабляющую и приятную. Гэвин замерз как собака, но не жалуется, потому что Коннору явно тоже не жарко. Они как будто ходят по одним и тем же коридорам и пробираются по одним и тем же трубам, и Гэвин тут давно заблудился бы, но Коннор двигается уверенно — ни на секунду не убирая меч, даже там, где пробираться с ним в руках довольно неудобно. Гэвин держит наготове найденный серп. Пули бесполезны против болотной твари, что обычные, что серебряные, они ее только разозлят, хотя есть ли разница между злой болотной тварью и болотной тварью в обычном, спокойном настроении — в плане разрывания людей на части, — Гэвин сказать бы не смог. Дважды Коннор хватает его за руку и вынуждает остановиться, прижаться к стене, — и зажимает рукой рот и нос. В первый раз тварь проходит по соседнему коридору, Гэвин слышит ее шаги, и расстояние создает иллюзию безопасности, такую сильную, что Гэвин пытается оттолкнуть Коннора, когда начинает задыхаться. К счастью, Коннора очень сложно оттолкнуть. Второй раз они прячутся в отнорке, крошечном тупике, и Гэвин не рискует шевельнуть даже ресницами — тварь так близко, что только чудо может им помочь, чудо и полная неподвижность. — Давай попробуем идти быстрее, — шепчет Коннор, когда тварь уходит. Его руки кажутся Гэвину ледяными. Он всегда скрывает чувства, но сейчас Гэвин быстро пожимает его ладонь, чтобы немного успокоить и поддержать. — Конечно, — отвечает он, — мы выберемся, Кон. Коннор кивает. Но он заметно расслабляется, когда они подходят к небольшому перекрестку — решетка перегораживает коридор, зато вбок уходит еще один проход, — и их до сих пор не разорвали на части. — Еще две минуты, — произносит он, не скрывая радости. И Гэвин тоже чувствует радость, еще какую! Они быстро сворачивают в коридор: он короткий и заканчивается поворотом, и Гэвин уже предвкушает подъем наверх, наконец-то нормальный воздух, наконец-то можно будет вызвать помощь и не ползать по этим бесконечным переходам, и с этими прекрасными мыслями он сворачивает за угол прямо за Коннором… Проход им перегораживает кирпичная кладка, на вид довольно свежая, и у Коннора такое лицо, словно он совсем не ожидал ее тут увидеть. Он даже подходит и трогает ее, будто чтобы убедиться, что она ему не мерещится. Что ж, Гэвину она тоже «мерещится». — Хочешь сказать, нам туда? — мрачно спрашивает он. Коннор налегает на кладку плечом, но та и не думает поддаваться. С кирпичами такое бывает. — Какого хуя, Коннор? — не сдерживается Гэвин. Коннор оборачивается к нему и прикусывает нижнюю губу. — Я последний раз обновлял базу две недели назад, — виновато говорит он. Что? В смысле, они зря сюда пробирались, как запуганные кролики? — Собирался планово обновить только седьмого… — Черт, — шипит Гэвин, — и что нам теперь делать? Коннор не виноват, но не злиться очень трудно. Гэвин видит, как сильно пальцы Коннора сжимаются на рукоятке меча, так, что сползает скин, но голос у Коннора спокойный, когда он произносит: — Я построил альтернативный маршрут. Двадцать две минуты. Пиздец, двадцать две минуты — целая вечность с рыщущей по коридорам тварью. Они возвращаются к перекрестку, Гэвин кипит, усталость и напряжение превращают его нервы в струны, держать себя в руках сейчас едва ли не труднее, чем сразиться с тварью лицом к лицу. Лицом к морде. Гэвин приваливается спиной к перегораживающей коридор решетке, давая ногам передохнуть, пока Коннор мигает диодом, явно выбирая из нескольких маршрутов тот, что кажется ему менее отвратительным и более безопасным, и Гэвин качает головой — как тут угадаешь, где будет тварь? — и его мысли невольно возвращаются к тому, как классно сейчас было бы дома, в тепле… Его татуировки вспыхивают, и одновременно Коннор оказывается совсем рядом, его встревоженное лицо выдергивает Гэвина из приятных размышлений, как холодная вода за шиворот. — Она здесь, — шепчет Коннор. Его губы не шевелятся, и само по себе это жутковато, хотя сейчас думать о таком даже немного странно. — Не шевелись, не дыши… Последнее он практически выдыхает, вжимая Гэвина в решетку — ржавые прутья царапают голые предплечья, и татуировки отзываются зудом. Перекрестье коридоров узкое, и нулевые шансы, что тварь пройдет мимо них, не почуяв — не заметив, и Гэвин открывает рот, чтобы так и сказать, ведь лучше честное сражение, хоть какие-то надежды… Ладонь Коннора зажимает ему рот. — Не. Шевелись, — и Коннор смотрит куда-то назад — не вбок, в сторону коридоров, а прямо за спину Гэвину, за перегораживающую угол решетку. Сгнившую, проржавевшую решетку, которая не удержала бы даже Гэвина, не то что болотную тварь. Шлеп, слышит Гэвин, шлеп, шлеп, шлеп. Плюх. Размеренные, неторопливые звуки, и гул в ушах нарастает — от недостатка кислорода и от того, что духи паникуют, рвутся наружу, стремятся защитить Гэвина. Но если он позволит им взять верх, то им с Коннором не спастись. Плюх, шлеп, плюх. Гэвин чувствует приближение, это почти как запах, такое же липкое, навязчивое ощущение, и зрачки глаз Коннора — диафрагмы камер — расширяются, следя за каждым движением, и стоять на месте гораздо мучительнее, когда ты к опасности спиной. Гэвин закрывает глаза. Шлеп — тварь совсем рядом, он чувствует, в нескольких футах, ее голод и ненависть просачиваются из нее и пропитывают бегущую внизу воду, шлеп, шкряб, шкряб — когти цепляются за решетку и бетонный пол, духи кричат, на мгновение оглушая Гэвина, шурх, шурх… Что-то касается его волос, и Гэвин распахивает глаза. Лицо Коннора прямо перед ним застывшее, абсолютно неподвижное, диод горит ровным желтым. Его ладонь прижимается к лицу Гэвина так сильно, что рискует сломать нос, и все его тело напряжено, как стальной канат, буквально гудит от энергии — электрической и магической, — и Гэвин не хочет его подвести, не хочет, но… Но он не может дышать. Он не может дышать! Гэвин борется изо всех сил, пытается остаться неподвижным, но его тело жаждет воздуха, колени начинают дрожать, а спину сводит судорогой, грудь готова разорваться, и он жмурится, понимая, что счет идет на считаные секунды, что он не выдержит, не сможет… Шлеп, пробивается сквозь звон в его ушах, совместный рев духов и крови, шлеп, шлеп, и сейчас это самый сладкий звук, который Гэвин слышал в своей жизни. Поэтому, именно поэтому люди не охотятся на болотных тварей, невозможно не дышать — или сражаться в акваланге, и если сегодня Гэвину суждено умереть, то не хотелось бы хотя бы Коннора утянуть за собой. — Дыши, — шепчет Коннор, наваливаясь на Гэвина, словно он и сам внезапно ослабел, не может стоять, словно колени у него такие же ватные, как у Гэвина, а руки трясутся так же сильно, — Гэв, уже можно дышать… Гэвин дышит, и каждый новый вдох разрывает ему легкие, но он все равно вдыхает и выдыхает, вдыхает и выдыхает. Туман перед глазами постепенно развеивается, кирпичные стены обретают четкость, и Гэвин моргает, прогоняя остатки удушья, пытаясь прийти в себя так быстро, как только получится. Тень выскакивает из бокового коридора — движение настолько быстрое, что Гэвин не успевает даже крикнуть, он только вздрагивает, вскидывая серп, открывая рот для предупреждения… Коннор разворачивается стремительно, моментально одним смазанным движением, его вспыхнувший синим меч прочерчивает светящуюся дугу в полумраке коридора — и застывает. — Господи, — шепчет Гэвин. Не может удержаться. Девять поднимает руку и отводит лезвие от своей шеи. На скине синеет тонкая полоса, набухающая каплями тириума — неглубокая, но намекающая, что дело могло бы кончиться плохо, если бы у обоих андроидов не было бы такой классной реакции. У Гэвина уже второй раз за несколько секунд немного слабеют колени. — Привет, — сдавленным голосом говорит Коннор. У него такая напряженная спина, что Гэвину на мгновение кажется, что он сделан из стекла и сейчас рассыплется. Это, конечно, просто смешно — Коннор совсем не хрупкий, — но в такую ночь никто не осудил бы его за секундную слабость. Не произнеся ни слова, Девять подается вперед и сжимает их обоих в крепком объятии. И Гэвин тоже позволяет себе секундную слабость.