Я удержу тебя на свету.

В спальне лорда Барнаби царил беспорядок и сумятица, все было вверх дном, и посреди бедлама царил напряженный, как струна, и решительный лорд собственной персоной, швырялся рубашками в слуг и штанами в советников. - Милорд, то, что вы предлагаете, - недопустимо! - Я не предлагаю, - отрезал Барнаби, смял и затолкал в сумку чистую нижнюю рубашку. - Я приказываю. Генри только развел руками, беспомощно всплеснул ими и увернулся от пролетевшего мимо ботинка. Барнаби остановился вдруг, посмотрел своему другу в глаза и серьезно произнес, взвешивая в руке фамильный кинжал: - Ты станешь хорошим наместником. Я в этом уверен. Ответить Генри уже не успел, потому что его безрассудный лорд перекинул через плечо сумку и выскользнул из своей спальни прямо через открытое окно. Новоиспеченный наместник поскреб в затылке, крякнул, вздохнул и смирился. В конце концов, влюбленного мальчишку не переспоришь. А он, быть может, вправит мозги своему ведьмаку. Зря Котецу надеялся от него сбежать, зря пытался обратить его чувства фарсом и ложью, зря пытался оградить от фантомной, несуществующей боли. Чувства молодых занимаются от одной яркой искры, а сердца опытных согреваются их жарким и голодным огнем. Барнаби вышел из ворот замка, ведя на поводу свою кобылу, погладил её по умной морде и глубоко вдохнул запах леса. Врешь, ведьмак. Так просто ты от своего лорда не скроешься. И всякие сомнения пылкая молодая любовь сильным потоком смоет из мыслей, чтобы неповадно было сомневаться в чистом и настоящем. В самом настоящем, что только с ними случалось. *** - Ох... - Ноги подкосились в тот момент, когда Котецу уже почти дошел до дома. Он вернулся в деревню уже несколько долгих дней назад. Но почему-то он не ощущал, что все снова на своих местах. Кабураги не нравилось сидеть на кровати, на стульях, не нравилось бродить по двору и забираться на чердак. Везде ему казалось, что это не его место, что он должен встать и пойти еще куда-нибудь. Каеде строго-настрого запретила отцу отходить от дома слишком далеко - мужчина несколько раз терял сознание, пока работал. Оставшись без магии, он потерял большую часть своего заработка, но смешивать порошки и мази, которые нужны в хозяйстве, он все-таки не разучился. На это они пока и жили. К тому же, добрые жители, благодарные за помощь, приносили то мед, то овощи. Тони, не слыша ни отказа, ни вопросов о цене, принес корзину с мясом. Натан приносил свежий рис, очень ласково глядя на друга. - Это за то, что ты всегда был верен себе, папа, - дочка улыбнулась, когда первый человек появился на пороге в вечер приезда. Девочка сама делала лекарство и обрабатывала отцовские раны. На ногах и спине постепенно заживали ожоги, сменялись нежной розовой кожей, слишком чувствительной, но здоровой. Магия не возвращалась, а на шее, над воротником рубашки, остался некрасивый широкий шрам от ошейника, который зажил, но явно не собирался исчезать. - Ведьмак, - тяжелый сердитый голос раздался за спиной, и его легко вздернули вверх, придерживая под руку. Котецу удивленно глядел на недавнюю жертву волка, на брата Генри. Тот был хмур, сдвинул брови и смотрел исподлобья, но в глубине глаз виднелась доброта и ласка. Этакий отец семейства, которому надо быть строгим и ответственным, но где-то там, под толстой кожей, он на самом деле добрейший человек, душа компании и весельчак. - Спасибо, - Кабураги благодарно кивнул, принимая помощь. - Кажется, немного перегрелся на солнце... Виновато улыбаясь, мужчина коснулся ладонью своего частокола и отворил калитку. - Жена просила передать еще меда, тебе нужно, - пасечник протянул довольно большой горшок, - а сын собрал для тебя в лесу. В лукошке, вперемешку, были грибы и ягоды. Котецу сразу увидел пару волчьих ягод и мухоморов, но промолчал и улыбнулся. - Спасибо, не стоило, - он принял подарок и кивнул, склонившись в поклоне. Увесистая рука коснулась его макушки и взъерошила волосы. - Ты совсем как ребенок, ведьмак, - мужчина чуть улыбнулся. - Совсем как ребенок. Развернувшись, пасечник пошел прочь, чему-то улыбаясь в усы. - Отец! - Каеде выскочила из дома, принимая из рук отца съестное. - Устал, да? Заходи, я еды приготовила. Поешь и ляжешь отдохнуть... Он хотел сказать, что все хорошо, что не стоит волноваться, но стоило ему прилечь на кровать, как голова налилась тяжестью, тело заныло. А из кошмаров, которые снова и снова съедали его сон, повеяло горячим воздухом и запахло гарью. Но сил бороться с этим наваждением не было. Котецу только завернулся в плед посильнее, чтобы дочь не видела, как он царапает горящие во сне руки, как пытается разодрать саднящее горло, чтобы докричаться до... Чтобы снова услышать чужой голос... Сон накрыл человека одеялом, поднимая под себя. Кошмар ступил следом в двери, не отпуская свою жертву ни на минуту. Барнаби совсем, ни капельки не помнил о том, куда следует идти, какими тропами или дорогами следовать, но ноги сами вынесли его из леса, провели узкими тропинками к заднему двору с низким и очень знакомым на вид частоколом. У него лорд остановился, потоптался нерешительно, пытаясь вообразить в голове развилки ожидающего его разговора. А вдруг Котецу снова заупрямится? Вдруг прогонит его прочь? Барнаби не заметил даже, как его ладони коснулись маленькие прохладные пальчики. - Лорд Барнаби! - Каеде сверкнула насмешливо глазами и тут же спряталась за ресничками, улыбнулась нежно и покраснела немного щечками. - Наконец-то вы пришли! - Ты меня ждала? - Банни потеребил ремень своей сумки, помолчал и спросил тихо: - А он... ждал? Девочка хихикнула тихо и очень серьезно кивнула головой. - Не сомневайтесь, ваша милость. Никогда в нем не сомневайтесь. И вложила в ладонь своего лорда золотое колечко со сплетенными буквами «Б». Барнаби сжал его в кулаке и не стал больше ничего выяснять, прошел прямиком в дом и безошибочно - туда, где было темно и слышались тихие болезненные вздохи. Котецу под тонким покрывалом весь покрылся испариной от жара, терзавшего его во сне, стискивал в пальцах простыню и скрипел зубами, пытаясь выбраться из кошмара. Банни сбросил на пол сумку, встал на колени рядом с постелью ведьмака и нашел его руку, сжал в своих пальцах, прогладил до локтя и обратно, потянул сильно и властно из кошмара в реальность, к себе, в полутемную комнату, домой. Сюда. Прочь от фантомного огня, завладевшего любимой душой. - Банни! - Тигр сел резко, вскинулся вперед, пытаясь дотянуться другой рукой до чего-то перед собой. Стон боли сорвался с искусанных губ, и мужчина согнулся пополам, практически утыкаясь носом в свои колени. Вся кожа горела от слишком жесткой простыни, от резкого движения. Будто та, новая, порвалась на спине. Он дышал сорвано и пытался понять, на каком он свете и что происходит. Почему так реально и нежно оказалось чужое прикосновение и... Дыхание совсем рядом заставило вздрогнуть и повернуть голову. - Барнаби... - Имя прозвучало хрипло и почти шепотом. - Банни... Котецу протянул руку, чтобы коснуться бледной щеки. Лорд осунулся за эти несколько дней, стал еще белее, словно мраморный. И кожа под пальцами была такой нежной. - Котецу, - Барнаби прижался к ладони щекой, глядя на бледно-зеленого ведьмака, - ты идиот. Повисшее молчание не было неловким: Котецу явно переваривал откровение, а Барнаби, пользуясь случаем, обхватил его ладонь своей и не отпустил больше, смотрел внимательно, как к лицу Тигра возвращались краски. Вот уж кошмарам он точно не был готов отдать своего ведьмака, да никому, собственно, не отдал бы, о чем говорить. - Послушай меня внимательно, Кабураги Котецу, и не вздумай перебить. Ты круглый идиот, если думаешь, что мне нужна твоя дурацкая магия, но если я что-то и понял из общения с тобой, так это... В глазах лорда сверкнула смешинка в глубине очень большой серьезности. - Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. За тебя я отдал свой наследный трон и всю свою власть, Котецу, так когда же я получу свою заслуженную награду? Ладонь легла в ладонь, Банни улыбнулся и ловко надел на палец Тигру свое кольцо, вернул на законное место и самодовольно улыбнулся. Ведьмак озадаченно смотрел на того, кого здесь по факту вовсе не должно было быть. А он - вот он. Живой, здоровый почти, теплый и улыбающийся. Но ведь так не может быть... Сейчас он должен был проснуться от кошмара, умыться и пойти гулять к реке, вспоминать, как все это было, как могло бы быть, если бы Тигр внутри него был посмелее... Понаглее. - Барнаби... - Он снова повторил имя, посмотрел на свой палец, на лорда. Снова на палец. - Подожди, что? Мужчина моргнул и взметнулся над кроватью, пытаясь встать, подпрыгнуть, повалить мальчишку на себя и упасть с кровати одновременно. - Что значит, отдал трон? Что ты натворил? - Он смотрел испуганно и напряженно, придумав уже с десяток непоправимых глупостей, которые мог натворить Брукс. Барнаби невозмутимо улыбнулся и прижал его к постели за плечи, забрался на бедра и устроился со вкусом, упираясь ладонями в грудь. - Я. Больше. Не лорд, - произнес четко и раздельно, глядя Котецу в глаза, - и не зови меня так. Он помолчал, поерзал и решительно кивнул. - Зови по-другому, ясно? И добавил, немного подумав: - И я хочу тебя себе. Сейчас же. - Капризный эгоистичный ребенок, - Котецу погладил пальцами подбородок своего лорда и его шею. - Тебе это надоест совсем скоро. Станет скучно... Он покачал головой, но прогнать Банни второй раз не хватило сил. Осталось только смириться и пожинать плоды такого поворота жизни. - Не смей сомневаться, - Банни перехватил его руку и стиснул, глядя в глаза, - не смей, понятно? Во мне. И в моих чувствах. На смуглой коже останутся синяки от сильных пальцев, но Барнаби только пригнулся ниже и прошептал в приоткрытые губы: - Мне не надоест. Клянусь. Сплетенные буквы в золоте кольца едва заметно блеснули колдовской зеленью. Тигр ответил ему немедленно, высвободил руку и провел четырьмя пальцами по линии челюсти, погладил большим пальцем по приоткрытым губам. И потом, глядя на своего Лорда, медленно расстегнул первую пуговицу на его рубашке. Вторую. Третью. Ласково и осторожно, как с маленьким ребенком, но Барнаби захлестнула с головой обжигающая соленая нежность, вздрогнули губы от невысказанных слов, он замер, стискивая пальцы на рубашке ведьмака. - В этот раз ты доведешь дело до конца? - прошептал хрипло, чувствуя чуткие и шершавые пальцы на своем животе, на груди, везде, куда Котецу мог дотянуться. И на этот раз Банни вовсе не возражал против того, что ему грубо и жадно заткнули рот поцелуем.