***
Я услышал восклицание мужа, который что-то заметил у дверей, повернулся и обомлел. Они… Опять. Голые, огромные, как тогда, в комнате… Учителя. Ужаснулся, и мне ничего не оставалось, как вжаться в тело этого урода, который так крепко меня держит. Обнимает… Руки горячие, крепкие, держат сильно, но нежно. Моргнул. Нежно? Закинул голову, посмотрел на лицо мужа и услышал голос свекра. Внимательно вслушался в его слова и посмотрел на двух монстров, что стояли в дверях. Те в панике упали на колени и поползли ко мне. Умоляя простить. Тошнота подступила, сжав желудок словно тисками. Тело тут же вспомнило, как эти двое были… боль, унижение. Смех обоих и толчки, такие безжалостные. Как хотелось умереть прямо там и никогда больше их не видеть. Я отрицательно покачал головой. — Нет… — Господин, умоляем, — садовник схватился за мои ноги, отчего я вскрикнул и тут же хотел оттолкнуть. Но это вместо меня сделали руки мужа. — Не прикасаться, — рыкнул, именно рыкнул, и я совсем вжался в его живот. Парочка отползла, а я упрямо качал отрицательно головой. — Нет, — повторил я. — Не прощу… Муж пожал плечами и посмотрел на отца. — Тогда они в твоем распоряжении, отец. А мы прогуляемся. — Меня подняли и поставили на пол, рывком притянули к себе и поцеловали. Впервые за всё время, не считая свадьбы, его губы коснулись моих так требовательно. Язык проник в рот и стал там изучать все. А я стоял как вкопанный. Зачем при всех?.. опять при всех. Свекр кашлянул: — Эй, молодежь, хватит показывать всем, как вы друг другом не надышитесь — мы поняли. Идите уже гуляйте, а мы займемся с парнями делом. — Договорив, он нас вытолкал из столовой, а сам, посмеиваясь, занялся теми двумя. Всё, что я услышал, это фразу о том, что они в курсе, что любит повар и как им там ходить, и то, что он обожает альф: больших, крепких. Так как сам далеко не маленький. После этих слов стало тихо, а потом послышалось дружное завывание и мольбы. Меня вывели на улицу. Солнышко. Я так давно его не видел. Закрыл от удовольствия глаза и улыбнулся, подставляя лицо теплым лучам. — Да, сегодня тепло, — хриплый голос мужа разрушил мою минутную идиллию. — Да, — ответил негромко. Так как команды говорить, что хочу, до сих пор не последовало, я отвечал односложно. — Почему такие ответы? Да, нет. Не хочешь говорить со мной? Как у такого урода может быть такой бархатистый голос? — Вы… ты, Рон, не разрешал говорить больше. Он замолчал и медленно пошел по дорожке к конюшне. Я шел следом, чуть поодаль, рассматривая его. Будь он не таким жирным, у него бы была отличная фигура. Высокий, широкие плечи. — Я разрешаю тебе говорить что ты хочешь и когда хочешь. И сколько хочешь. Я замер, а муж повернулся ко мне и прищурено осмотрел: — Ясно? — Да. Да, Рон, мне ясно, спасибо, — тут же затараторил я и прикусил губу. — Можно спрошу? — Да, — опять развернул свою тушу по направлению ко мне Рон. — Ты правду сказал, что разрешишь родителям и братьям переехать вон в ту двухэтажную домину? — Он не большой. Но отец считает, что им там будет лучше, чем в вашем теперешнем доме. Его как раз под твою семью готовят. Ремонт и всё такое. Я кивнул и посмотрел на здание, в котором меня насиловали при всех его обитателях. Хорошо хоть коней не подключали к этому процессу. Хотя конюх предлагал. Но Рон тогда сказал, что растянутые дырки ему не нравятся. Он любит чувствовать, как его плоть сжимает почти девственный зад. Я замер не в силах сделать и шагу дальше. — Что такое? — На меня сверху вниз смотрели синие глаза, очень внимательно. — Муж мой, почему ты меня простил? Ты ни разу со дня столба ко мне не прикоснулся. Я по-прежнему порченный. У меня не стоит. Так почему? — Быстро отчеканивал слова, чтобы ни струсить и опять не заткнуться. — Ты был болен. И я подумал, раз ты так принял все уроки… — он выдохнул и отвернулся. Его руки сжались в кулаки. — …то я… — продолжил, —…со своей стороны обязан дать тебе шанс и помочь стать мне идеальным мужем. Дойдя до дверей конюшни, он скрылся в помещении, а я, переваривая, так и застыл. Второй шанс — мне его и правда дали. Я не зря мучился. Моя семья не пострадает из-за меня. Улыбнулся. Хоть что-то хорошее. Хоть что-то. Осознав, что стою сам посреди двора и на меня таращатся все служащие дома, что проходили мимо, я пошел за мужем в помещение. Войдя в двери я налетел на громадное тело того, за кем бежал. Меня тут же сгребли в охапку. Перетянули вперед себя и рукой закрыли рот. Я в панике дернулся, но услышал странный звук. Замер. Моргнул, привыкая к темноте помещения и забыл, как дышать. В глубине длинного помещения, широко расставив ноги и упираясь руками в двери стойла, стоял красивый белокурый парень. Он нас не видел, так как свет был с другой стороны, и мы стояли в полной тени. Блондин был полностью голый. На сене лежал второй — я его почти не видел, только силуэт. Крупный такой, явно альфа. Блондин смеялся и призывно покачивал обнаженными бедрами, дразня лежащего на полу мужчину. — Прекрати. Рон в последнее время с катушек слетел. Сам видел, что он с теми сделал. — Рон занят мужем, а ты займись мной, — нагло простонал парень и выгнулся в спине, тут же одной рукой отвел в сторону половинку ягодицы, демонстрируя свое тело со всех сторон. Мужчина громко зарычал, вскочил на колени, руками развел ягодицы парня и лизнул между ними. Тот вцепился второй рукой обратно в двери, за которые держался, и громко застонал. Конь, что стоял в стойле, фыркнул. Я вжался в мужа, во все глаза смотря на член парня, который медленно поднимался от ласк его партнера. В помещении пахло свежим сеном и чем-то мне непонятным. Терпким и до чёртиков приятным. Блондин опять застонал, и я прищурился, чтобы понять, что делает мужчина на коленях, и когда понял, шумно задышал. Рука мужа крепче прижала меня к своему телу. Я четко видел, как язык альфы проник в парня… полностью. Тот извивался от этих действий и стонал. Я сглотнул, а ладонь Рона сжала мой рот сильнее. — Мокрый уже, — усмехнулся альфа, рывком встал и освободил огромный член из плена штанов. Те упали на пол и он, преступив через них, прошелся членом по ягодицам блондина. Тот от нетерпения подмахнул бедрами, как бы приглашая мужчину, дразня. И альфа долго не спорил. Он сжал руками бедра парня и прижался колом стоящим членом к его заду. Сделал колебательное движение, показывая, как хочет войти в тело, что терлось об его плоть. Потом перехватил рукой свою плоть и, сжав её, направил в тело омеги. Толчок, и блондин выгнулся дугой. Я весь сжался, ожидая стон боли или крик. Но нет, был стон удовольствия и крик, требующий ещё. Очнувшись от шока, я понял, что почти не дышу, а моё тело потряхивает, и не от отвращения. Пара смотрелась очень красиво, гармонично, и вызывала эмоции, которых я не понимал. Ладони вспотели, желудок свело, но не от тошноты. Я опять сглотнул и хотел посмотреть на мужа. Но тот держал меня крепко, заставляя смотреть на пару. И я не стал спорить, опять перевел на них взгляд. Блондин сам толкался и насаживался на член альфы. Шептал: «Ещё». Сам себе дрочил и игрался со своей плотью. Альфа не отставал от него, сильнее вжимаясь в молодое тело и лаская пальцами его соски. Тот вскрикивал, когда их щипали и тянули, делая больно. Но не отстранялся, только шептал и умолял ещё и не останавливаться. — Блондин — омега, — голос мужа прозвенел как гром у моего уха. Хотя я понимал что он говорит тихо. — Он теперь заведует конюшней. А это его парень. Новый садовник. Мне повезло — они работали помощниками. Но оказались очень толковыми. И забавными, — улыбнулся муж и слегка прикусил мое ухо. Совсем не больно, но меня ударило как током. Я тихо застонал, не отрывая глаз от трахающейся парочки, где омега уже стоял раком и принимал альфу на всю его немалую длину. Толчки, стоны, крики омеги, фырканье лошадей, запах сена и чего-то терпкого. Голова шла кругом. Я вспотел и совсем привалился к мужу, держась только за счет его рук. Я сглотнул, когда омега кончил бурно, громко, и растянулся на сене, продолжая подмахивать своему альфе. Тот еще минут пять насаживал его на себя и в самом конце выскочил из тела парня, кончая на его спину. Омега развернулся и тут же встал на колени, вбирая ещё пульсирующую плоть в рот, посасывая и облизывая. — Вкусный, — облизнулся блондин. — Мелкий извращенец, — простонал здоровяк, прижимая к себе парня. Я уже почти задохнулся, но меня подхватили сильные руки и быстро вынесли на улицу. Муж поставил меня на ноги и отошел. — Некрасиво получилось, но я не хотел сбивать их настрой. Потому пришлось так. Я знаю, тебе неприятны такие сцены. Но не ломать же кайф всем. Я кое-как стоял на ногах, щурясь от яркого солнца. — Ты неважно выглядишь. Совсем нехорошо? Идем, посидим в беседке, я попрошу принести тебе лимонад. Я согласно закивал. Хотел сделать шаг, но тело пока не слушалось. Выдохнул, приказывая себе собраться. Не хватало, чтобы муж подумал, что мне настолько противно, что я в полуобмороке. Тем более, что это не так. Тряхнув головой, я собрался сделать ещё шаг, но меня подхватили на руки и понесли в беседку. Усадив меня на мягкий диванчик, мой странно изменившийся супруг ушел в поисках питья. Я же наконец расслабился и осмотрелся. Красивая беседка с мягкими диванчиками, расставленными по кругу. Интересно, зачем мужу такое? Он же не собирает вечеринки. Ну, не собирал за тот месяц, что я тут был. Но красиво, удобно. Смотреть с собеседниками друг на друга, пить чай. — Тут трахали омег по кругу, — раздался незнакомый голос откуда-то слева. Я вскочил и обернулся. Возле входа стоял мужчина в строгом костюме с толстой косой черного цвета, перекинутой через плечо. — А теперь ваш муж занят только вами, мой господин, и мы остались без развлечений. Позвольте представиться. Я Алиан, адвокат вашего мужа. Я с изумлением смотрел на мужчину, боясь вымолвить хоть звук. — Да, понимаю, с моей стороны грубо так к вам обращаться. Но вы же привыкли к такому уже, да? Уверен, что сутки на столбе научили вас многому, господин. Совсем задохнувшись, я медленно сделал шаг назад, собираясь отойти подальше от этого хоть и красивого, но мерзкого альфы. Но не тут-то было. В один прыжок он оказался возле меня, прижал к себе и сжал ягодицы. — Вы, господин, красивы. И я очень хочу вас трахнуть. Может, прямо тут? Ваш муж, уверен, будет не против. Он будет за. А вы же не хотите его расстраивать, — рука заскользила по моей спине, и меня уронили на мягкий диван. Я закрыл глаза, приготовившись к боли. Но тяжесть чужого тела пропала. Как-то странно и мгновенно. Раскрыв глаза, я увидел адвоката на противоположном диване плашмя. Лицом в диван. Посередине круга из диванов стоял мой муж в полном бешенстве. — Лисар, иди к себе, быстро, — он выплюнул эти слова так, что спорить я не то, что не решился. Даже не подумал. Уходя, я слышал за спиной удары, стоны и извинения, но не оборачивался. Хотелось в безопасность своей комнаты, и я из последних сил бежал по коридору, пока не оказался в своей спальне. Закрыв двери, рухнул на кровать и разревелся. Ощущение, что я всегда теперь буду местной шлюхой, меня не покидало.***
Гарольд схватил меня за плечи, оттаскивая от парня, всего в крови. Его дорогой, я думаю, костюм был разодран. — Рон, успокойся! — Старик на меня рычал, и это меня отрезвило. — Оставь его в покое! Парень скатился с дивана и упал на колени, кланяясь. — Господин, прости… я не так всё понял. Умоляю, прости… — Ещё хоть одна сука его пальцем тронет… — опять зарычал я. — Все уже поняли. Никто в этом доме не прикоснется к твоему мужу, всё, успокойся. Я выдохнул. Пелена бешенства спала с глаз. — Он его чуть тут не оприходовал! Гарольд кивнул и толкнул меня на диван, куда я безвольно упал. Адвокат в полном шоке сидел на полу, вытирая лицо белой рубашкой. Вернее, тем, что от нее осталось. — Рон, ты же сам говорил, что хочешь его научить всему. Откуда я знал, что ты передумал? Мы не виделись пять дней. Мне рассказали про столб и то, что ты простил парня. — Ты уволен, — рыкнул я. — Рон, послушай, — вмешался Гарольд. — Он отличный адвокат. А член свой будет теперь чесать о других омег. — Нет. Он больше ни одного омегу в моем доме не тронет, понял?! Адвокат закивал — понял. — Узнаю, что ослушался — кастрирую. Адвокат побледнел. Явно, мой предшественник если так говорил, то так и делал. Поизвинявшись ещё с час, рассказал, зачем явился: что нужно подписать документы и что набрали новых шлюх в бордель. Затем он ретировал. Отец усмехнулся моему отвращению к борделям. — Рон, весь мир ты не переделаешь. Увы. Но можешь дать шанс омегам быть чуть-чуть счастливее и ценнее, чем сейчас. А шлюхи… Смирись, это твой бизнес. И если его убрать, ты станешь нищим. И защищать своего Лисара и его семью, меня — не сможешь. Я это понимал. Реалии таковы, что нужно прогибаться и идти на сделки с совестью. И я буду заниматься борделями, тем более они тут законны. Буду торговать омегами, которых набирают для этого специально, потому что так требует этот мир. По-другому нельзя. Но и буду учиться. И со временем смогу внести правки в эти долбанные законы. Дать хоть чуть-чуть воли тем, кому это нужно. — Я понял… У меня дома кот остался. Рыжий. Я его очень любил. А теперь я не знаю даже, как он. Я не позволю и вам остаться одним… Гарольд рассмеялся и обнял меня: — Ну, сравнение с котом так себе, конечно. Хотя это тут редчайшее дорогущее животное. Но все равно, спасибо. Успокоившись, я приказал выкинуть все диваны из беседки, поставить стол и кресла, купить мангал и качели — огромные садовые качели — решив, что все прекрасные половины этого дома оценят данный садовый атрибут. Только бы не сломали, когда их на этих качелях трахать будут. Нужно приказать укрепить, чтобы не рухнули. Что за мир такой — все ебутся поголовно… Других проблем, мля, нету… Мне вот худеть нужно, и учиться, и мужа трахнуть как-то. От мысли, что придется это делать по любому, застонал и включил больше скорость на беговой дорожке.***
Свёкр пригласил меня на обед. Официально так. Эльзар пришел с таким видом, будто сам господь бог к нему спустился с небес, и сказал позвать меня на обед. Я встал, собираясь уже выходить, как парень зашипел на меня. — И куда вы, господин, в этом свитере направились? — На обед, ты же сам сказал. Зовут… — Ну вы даете, — камердинер уже выуживал из шкафа широкие суженые на бедрах брюки и красивый топ с коротким рукавом. — В доме тепло, — пояснил он, — потому наденьте это. У вашего мужа на вас должен стоять. Чтобы он думал о вас, а не о работе и спортзале. Три часа там торчал сегодня. Где это видано! Шикарный мужчина, и так, почем зря, тратит силы. А секс? Кто тебя, дурака, трахать будет? Сколько секса у вас не было? Четыре дня? Хотите, господин, на плаху? Слова парня заставили меня закрыть рот, который я только-только открыл, чтобы сказать, что оно мне нафиг не нужно. А ведь он прав… Неделя, и меня казнят. Так вот что он задумал. Стать вдовцом! Ну, конечно… Тогда он может больше не жениться, а взять просто в любовники любого понравившегося свободного омегу и не тратить на него ни копейки. Просто иметь. Как вещь. Захочет — выкинет или продаст. Он же пострадавший вдовец. Сука такая. Я послушно крутился под умелыми руками парня. Пока до меня не дошло, что он говорит. — Ты, господин, очень зажат. Тебе нужна разрядка. «Это он о чем? Разрядка… Меня тут на плаху отправляют... Что он делает?» — Я застыл, наблюдая, как руки моего камердинера, который собирался меня одеть, нырнули в моё белье и прошлись по паху. Мягко сжали мою плоть. — Что ты творишь?! — Тише, господин, — я дернулся, но, на удивление, был зажат между шкафом и парнем. Руки были тёплые и нежные. Эльзар сжал мои яички, перебирая их пальцами, я же зло на него сопел, пока в голове не всплыла сцена из конюшни, как блондин сам себе дрочил. Что-то внизу живота сжалось, и я тихо застонал. — Вот, я же говорю, совсем напряжены, — он резко спустил моё белье, и его горячие губы прижались к моей чуть подрагивающей плоти. Дёрнувшись, я хотел отойти, но опять ударился о шкаф. Память зло подкинула картинку, как омега насаживался на большой и толстый член альфы и стонал от удовольствия. Я задрожал от ласк несносного мальчишки, но тут меня обдало жаром ужаса. В голове возникла картина, как огромный вонючий член мужа врывается в мою глотку, как я задыхаюсь, и боль, боль, боль. Всегда, постоянно… Возбуждение пропало. Я оттолкнул парня, нацепил белье, привел одежду в порядок и пошёл на обед. Секс не моё… Уже нет... Никогда.