Сбежал

Бакалавр медицинских наук, Даниил Даниилович Данковский, просыпается с мыслью: «Пора». Пришло время уезжать. Они (он) победили песчаную язву, она больше не опасна, в его нахождении здесь нет смысла. Он монотонно собирается, упаковывает немногочисленные привезённые с собой вещи. Что-то даже оставляет на кровати — не хочет забирать. Никому не говорит, что уезжает. Выходит на улицу и вдыхает полной грудью. По воздуху кажется, что что-то изменилось, неуловимо и непонятно, но город теперь Другой. Всё ещё свой, но немного Изменившийся. Но это не его проблемы, Даниил больше не хочет иметь с этим городом ничего общего. Он шагает по улицам, иногда отвлекаясь. — Куда вы, дядя Бакалавр? — По делам. Сухо, как всегда. Идти вперёд, свернуть, снова вперёд. Придти на перон и дождаться поезда, благо, те снова ходят. Он входит в здание театра и садится на своё место. По правую руку от него Бурах, потом дети. Они в первом ряду, смотрят, как они же ходят по сцене, что-то говорят. Что-то хорошее, неправильное. Данковский вдруг моргает. По сцене ходят Трагики. С Бурахом приятно. Даром, что на голову выше, и шире раза в два, но это даже хорошо, за таким, как за каменной стеной. Хорошо, в общем. Они возвращаются из театра по тёмным улицам Горхонска, перекидываются ничего не значащими фразами. Несмело касаются рук друг друга. Даниил чувствует, как горят щёки. Непривычно, пылко. Как от удара. Он моргает и целует Трагика, сзади фукает Спичка и хлопает в ладоши Мишка. Даниил Данковский трёт глаза и пытается их промыть. Ощущения, что словно песка в них насыпали, причём от души так, щедро. Что выдрать хочется с мясом, промыть под ледяной водой и на место вставить. Он спускается из своей комнаты и здоровается с немой Евой Ян, та по-тёплому отвечает, зовёт завтракать. Даниил соглашается, садится за стол, ест свежий песок с веточками твири. Ева ерошит ему волосы. Данковский улыбается грустно, с непоправимой тоской, не глазами, что не видят ничего, кроме приближающегося огня, обнимает Еву одной рукой. Моргает. Бакалавр идёт по улице невидимых домов, между копытами тура, входит в одно из замызганных помещений. Дышит загнанно, словно от бега в несколько километров, не на жизнь, а на смерть. Он не врач, но будет лечить. Будет вскрывать язвы этого города, будет очищать их от гнили. Будет спасением. Он громко крадётся, тщательно контролируя каждый шаг. Идёт дальше, поворот. Достаёт скальпель и бросается вперёд, попадает Бураху в живот, продолжает наносить удары, а Трагик смотрит так пронзительно мёртво. Бакалавр кричит. Бакалавр моргает. У него троится в глазах, он ничего не видит, только два огня из пустоты. Он смотрит и не видит вокруг себя пустых улиц несуществующих домов, блуждающих теней старых ненужных декораций. — Больно умный выискался. — слышит он голос своего отца Бессмертника. Туры мычат, и закладывает уши. Становится трудно дышать, всё забито вездесущим степным песком. Качается твирь. Он дышит. Он кричит. Трагик в нём улыбается. Он делает шаг вперёд. Находит поезд. У Бессмертника в ногах — мясо. Переломанные дробленные кости и проломленный череп. Лицо только чудом не тронуто. Потому что Марк так захотел. Чтобы Бакалавр наук, Даниил Данковский, видел. Всю необъятную степь, бесконечно долгие пути, и широчайшую сцену два на два метра. Видел и понимал, что эта сцена — теперь его.