На те же грабли

      Откуда он здесь?       Джули даже помахала рукой перед лицом, чтобы прогнать наваждение. Мираж в виде Хонджуна брезгливо поймал её руку, мелькающую у него перед глазами, отвёл ладонь в сторону и произнес:       — Я смотрю, ты не скучаешь.       — А знаешь, — вместо приветствия сказала Джули, — мне известно, где нужно искать твои очки, но тебе не скажу!       — В смысле? — удивился мираж. — Я их не терял.       — Это пока, получше следи за ними, — Джули захихикала, приложила указательный палец к губам и сделала попытку уйти.       Бывший бойфренд казался ей сном. Это просто пережитый стресс и алкоголь на пустой желудок сделали своё дело — Хонджуна здесь быть не должно. У него срочный проект. Белобрысый и губастый проект.       Однако, он был здесь, и он дёрнул её за руку обратно.       — Послушай, тебя здесь нет и быть может! — сообщила ему Джули, ткнув указательным пальцем ему в лоб. — Поэтому не хами! Ты с какой-то тёлкой там лижешься, вот идите и отлижите друг другу! А мне предъявлять не смей! Желаю счастья! — Джули сделала неловкую попытку поклониться и чуть не навернулась с каблуков.       — Что ты несёшь? Приди в себя! — Хонджун схватил её за плечи и как следует тряхнул.       — Ты больше месяца меня игнорировал! — выкрикнула Джули свою обиду, выдираясь из его рук. — Я места не находила! Из-за тебя я не могла нормально общаться с друзьями!       — С кем, например? — ехидно спросил Хонджун. — С Юнхо? Да, я заценил вашу парочку у него в инсте. Ты не слишком себя ограничила.       Джули помотала головой, отчего она закружилась ещё сильнее:       — Какую ещё парочку? Хонджун? Ты зачем пришёл? Чтобы добить меня? Ты уже сделал дело, вот и вали на все четыре. А я пошла. Мне нужно найти Рудольфа.       — Кого?! — окончательно вышел из себя Хонджун. — Какого ещё в жопу Рудольфа?!       — Не ори на меня, пожалуйста, — Джули выдрала руки из его злых пальцев. — Моя жопа тут — почетный гость у жопы Рудолфа…       — Джули, послушай, ну, послушай, давай я увезу тебя домой! — сменил тон Хонджун, видя, что наездами у него ничего решить не получается.       — Не ты привёз, не ты увозить будешь, понял? — рявкнула Джули. — Ты сам прислал мне фотку с какой-то шалавой белобрысой. Напомни мне дать по рогам Юнхо, он тебя отмазывал учёбой. Или ему ты тоже врал?       Хонджун прекратил попытки удержать Джули и озадаченно нахмурил брови, что-то прокручивая в голове. Потом вздохнул с облегчением:       — Господи, это куратор моего проекта по праву, я еле сдал его, малыш! Чуть не сдох, пока сдавал! И она тоже чуть не сдохла, пока я сдавал, на радостях меня поцеловала! Так что уверяю тебя — на фото никакой любви, одна радость, что мы друг от друга избавились. Видимо, я по ошибке отправил. Прости, — Хонджун протянул ладони.       — Это уж точно! Всё у нас было сплошной ошибкой! Да не трогай ты меня, — отбивалась от его настойчивых рук Джули, начиная всхлипывать. Это слишком жестоко, слишком… — Ты ни разу не позвонил! Ни разу по-людски не сказал… Скажи прямо, ты меня любишь, я нужна тебе, сволочь?..       — Ну, всё-всё, давай я тебя уведу отсюда, ты пьяна… — Хонджун накинул на её плечи свою куртку и повлёк к выходу, прижимая к себе крепкой рукой.       Джули хотела крикнуть, что она не настолько пьяна, чтобы не отличить голимый гон от правды, но от его тёплых объятий повеяло таким родным запахом, по которому она так скучала всё это время, что она мгновенно стихла и безропотно дала увести себя к выходу. В лифте Хонджун обнимал прижимающуюся к нему Джули, одновременно вызывая такси.       На стойке администратора он заплатил своей картой по счёту за посещение клуба, сдал браслет Джули и вывел её через главный вход отеля. Джули села в такси, как музыку слушая любимый голос, который уточнял для водителя адрес её такагу в Инчхоне. А затем Хонджун наклонился к открытому окну и торопливо поцеловал её в губы. Только тут до Джули дошло, что он не сдал свой браслет и не собирается садиться в машину. Она встревоженно потянулась было рукой к его щеке, но Хонджун уже отстранился.       — Ты не едешь? — испугалась Джули. Почему он снова бросает её?       — Я приеду, малыш, очень скоро. Нужно закончить дела.       — Дела? — эхом повторила Джули. — Это быстро?       — Конечно, малыш. Это быстро. Жди меня, я скоро, — он хлопнул ладонью по крыше автомобиля, и почти бегом скрылся в отеле.       Такси увозило её прочь из этого шумного места, где грохот музыки не даёт мыслям собраться, где девушек таскают на плечах Шреки в чёрных футболках и где можно так легко потеряться. Джули была рада, что этот день закончился, это всё не по ней. И чудо, что Джун наконец объявился. Она закуталась в куртку своего парня, полной грудью вдыхая привычный запах.       Вот он. Вот так и должно быть — она скоро будет рядом с ним. Он не пропал, он обещал приехать к ней… Они поговорят и всё уладят!       Пребывая в полудрёме и мечтах, как Хонджун её обнимет, и они уснут вместе на её узкой постели в позе ложечек, она вдруг поняла, что прикосновения вдруг переменились, стали каким-то незнакомыми. Это не руки Хонджуна прижимали её, жадно блуждая по телу и пытаясь пробиться через ткань платья; и не его губы покрывали поцелуями венки на шее, впадинку ключицы и висок, горячим дыханием опаляя кожу; рядом с ней был Юнхо. Джули мгновенно покрылась мурашками и передёрнула озябшими плечами — настолько её поразили выкрутасы подсознания. Она — девушка Хонджуна. А Юнхо — просто друг. Между ними в самом начале был интерес, осталась некая недосказанность, которая навсегда их связывает, к тому же Юнхо последнее время бывает с ней рядом гораздо чаще, чем Хонджун… Так что пройдёт. Теперь уже будет всё хорошо. Хонджун нашёл её в клубе и скоро приедет к ней домой… Так, стоп, куда он приедет, если ключи от дома в сумке, которая сейчас Бог знает где? Как она сама домой попадёт? Джули застонала. Придётся ещё раз наведаться в это ужасное, полное стресса место. Может, к этому времени Хонджун уже закончит свои дела, и уедет вместе с ней? Заодно она узнает, чем закончилась погоня Юнхо за воришкой.       — Скорректируйте, пожалуйста, маршрут, — попросила она водителя.       — Куда вам?       — Обратно, до отеля.       — Как скажете.       Джули прислонилась лбом к холодному стеклу, следя глазами за проплывающими огнями. Алкоголь потихоньку выветривался, вместе с ним проходило головокружение, и тяжёлые подозрения, которые долгие месяцы мучили Джули, снова начали накатывать, как приступы болезни.       Любящие люди не ведут себя, как пропавшие без вести, не заставляют мучиться неизвестностью. Разве не очевидно по поведению Хонджуна в последнее время, что она ему не нужна? У него к ней не осталось ничего… чёрт, даже жалости не осталось, иначе он не стал бы игнорировать все её сообщения и звонки. И какие у Хонджуна могли быть дела в клубе, если он специально за ней приехал? Будь всё так безоблачно, как она себе нафантазировала, они бы ехали сейчас вместе. Пора посмотреть правде в глаза, никакие сложнейшие проекты в универе не помешали бы прийти к ней и по-людски сказать правду. По-видимому, Хонджун был в клубе с кем-то ещё, и к Джули подошёл только затем, чтобы увести её оттуда. Всё это время он мог без опаски тусоваться в таких вот местах, она почти ни с кем не общается, в клубы не ходит, так что никакого риска. Из-за работы и учёбы на выпускном курсе у неё нет на такие развлечения ни времени, ни сил, ни желания… Если бы Юнхо её не вытащил по случайности в тот же клуб, они с Хонджуном не встретились бы, наверное, ещё лет сто.       Если Хонджун — не бесповоротное и трусливое говно, он должен сказать ей всё, как есть, она больше не выдержит этих ненормальных американских горок — то летать в облаках, то со всего маху мордой об пол…       Таксист подрулил к входной группе сияющей высотки. К этому моменту Джули хотела ровно две вещи — получить чёткий ответ и своё барахло. Она поблагодарила водителя, твёрдым шагом вошла в холл, повторяя про себя: «Пусть он не окажется говном, пусть он не окажется говном…», подошла к стойке и попросила соединить её с Рудолфом, надеясь, что он её узнает.       Рудолф её узнал и сразу спустился к ней. Он передал ей пальто и сумку, а также извинения от Юнхо — воришку они с охранником настигли, и Юнхо пришлось уехать в полицию. «Наш общий друг» надеется, что она не обиделась, и она может веселиться дальше, они с Рудолфом сочтутся. Со всей искренностью управляющий принёс извинения мисс, что по его недосмотру в его клубе произошли такие неприятные вещи, и если ей что-то нужно…       «Сделай, чтобы Хонджун не оказался фальшивкой. А ещё очень неприятно, что об меня вытерли ноги прямо на пороге вашего клуба, сервис — говно», — подумала Джули.       — Мне необходимо вернуться, у меня встреча с знакомым. Я могу воспользоваться вип-кабиной? — спросила она вслух.       — Разумеется. Она оплачена до трёх, — невозмутимо ответил Рудолф. Если он и удивился столь частой смене спутников, то виду не подал.       У стойки администратора ей снова вручили браслет, и Рудолф проводил её к лифтам для посетителей. Они вместе поднялись наверх, перекинувшись парой вежливых фраз. Рудолф надеялся, что недоразумение на танцполе не помешает ей стать их постоянным клиентом. Она сообщила, что путь, которым они добираются сейчас, нравится ей гораздо больше, и если ей больше не придется попадать в клуб через дыру в полу, она обещает подумать.       — Наш общий друг такой шутник, — заметил Рудолф.       «Это уж точно», — подумала Джули, вежливо улыбнувшись в ответ.       У входа в арочный коридор, который вёл в клуб, Рудолф передал её в руки менеджера, объяснил ему, что от него требуется, и распрощался. Джули провели по боковой лестнице на балконы с вип-кабинками. Менеджер остановился у стены недалеко от лестницы, провёл карточкой по еле незаметному замку, заставляя часть золотисто-зеркальной стены отъехать в сторону, и Джули ступила внутрь.       Первое, что ей бросилось в глаза — это деревянный состаренный стол, похожий на письменный, затем обитые изумрудным бархатом стены и, наконец, характерная лампа на медной стойке, заливающая комнатку бирюзовым светом, похожим на свет от библиотечных ламп.       Джули уже сегодня это пережила, но теперь обман Хонджуна предстал таким откровенным в своей жестокости, что её окончательно оставили силы, и она сползла на один из диванов. В полном отупении повернула голову к стене, которая выходила на танцпол. Снаружи она была зеркальной, но изнутри были виден свет задорных лазеров, которые ярко вспыхивали, контрастируя с тусклым отражением комнаты и её тёмным силуэтом. Джули медленно выудила телефон из кармана пальто и проверила журнал звонков. Несколько пропущенных от Юнхо, и от него же сообщения в «Какао», которые он, видимо, набирал одно за другим, как только получил свой телефон обратно:       «Прости, прости, прости, я олень!»       «Я тебя не нашёл, я в полиции, гада догнал, оформили, жду протокол».       «За деньги не переживай, мыть посуду не заставят=))».       «Напиши, как дела».       И всего один пропущенный от Хонджуна. Всего, сука, один, за всё это время, и тот — час назад, то есть, как раз примерно в то время, как Хонджун нашёл её у барной стойки. Видимо, пытался убедиться, она это или нет.       Джули открыла беседу с Хонджуном. Видимо, он перешёл на новый уровень пофигизма — фото было не удалено. Вот насколько ему всё равно! Борясь с подступающими слезами, она развернула снимок и жадно рассмотрела его. Сомнений нет, сделано он именно в такой вот кабинке. И девушка целует Хонджуна, а тот аж светится от счастья. Всё нутро Джули будто льдом сковало. Что такого есть в этой белобрысой, чего нет у Джули? Она изменила маршрут такси, Хонджуну должно было прилететь об этом уведомление, но он, видимо, настолько занят своими делами, которые лижут его счастливую морду в вип-кабинках, что даже не заметил этого.       Она нажала на вызов и поднесла телефон к уху.       — Да, — ответил настороженный голос Хонджуна. Музыки на заднем фоне не слышно. Если Хонджун здесь, то он в одной из кабинок.       — Ты ещё в клубе? — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, спросила Джули.       — Заканчиваю, — ответил Хонджун. — Ты где?       — Я в фойе. Вернулась за вещами. Выйди на минуту, — Джули положила трубку, не став дожидаться ответа. Заканчивает он. Интересно посмотреть, в кого именно.       Джули схватила свои вещи и быстро вышла на балкон навстречу грохоту и вспышкам света. Напряжённо всматриваясь в каждую фигуру, которая проходила мимо, она ловила краем глаза любое мерцание.       Машинально повернув голову на движение света, она увидела, как в угловой кабинке, совсем рядом, отъезжает дверь. Из светлого прямоугольника выпал её Хонджун, которого пытались втянуть обратно женские тонкие руки. Джули была уверена, что слышит весёлый смех, хотя это было невозможно, учитывая грохот музыки. Мелькнула всего одна секунда, и глаза Джули и Хонджуна встретились.       Сердце Джули остановилось и рухнуло в живот.       Хонджун резко стряхнул с себя руки и захлопнул дверь. Она тут же снова открылась, и оттуда выпорхнула девушка с фотографии, которая сразу повисла у него на шее, ероша волосы и подставив губы для поцелуя. При этом её совершенно не смущало, что её спутник застыл статуей и не отвечает ни на одну ласку.       Джули видела достаточно. Может, где-то и существуют преподаватели, для которых привычное дело запираться с учениками в приватных комнатах модных клубов и вознаграждать их за сданные проекты собственным телом, но большинство всё-таки дорожит своей работой и репутацией. И уж точно, этим не грешат преподаватели одного из крупнейших ВУЗов страны. А это значит, Хонджун не собирался быть честным с Джули и оказался тем самым говном, которому она готова была отдать всю свою жизнь.       Она сделала шаг вперёд, но не к Хонджуну, который дёрнулся навстречу, а к лестнице. Она стремительно спускалась вниз, рискуя навернуться с крутых ступеней. Хонджун вывернулся наконец из рук белобрысой и кинулся следом за ней. Джули он догнал только у лифтов, где она ждала кабину, нервно глядя на табло.       — Джули!       Она повернулась и взглянула на него, ожидая продолжения. Хонджун остановился в метре от неё, растерянно разведя руки в стороны, очевидно, готовый отразить любой упрёк Джули. Но она молчала, и он не знал, что сказать.       Двери лифта со звоном распахнулись и Джули вошла внутрь.       — Джули! — снова крикнул Хонджун. — Погоди!       Джули задержала руку у кнопки первого этажа и выжидательно посмотрела на бывшего бойфренда. В его округлённых глазах она увидела панику ребёнка, которого уличили в прогуле уроков. Её охватило чувство гадливости, хотелось срочно убраться куда подальше от этого места. Она нажала на кнопку. Хонджун отпрянул от дверей лифта, и она услышала под шуршание закрывающихся дверок лифта его оклик:       — Чёрт, Джули!       Она запрокинула голову и закрыла глаза, стараясь не выпускать слёзы.       Господи, что за наивная дура! Она не могла поверить, что ещё час назад ей казалось, будто у них с Хонджуном всё станет, как прежде. В последнее время она всё делала в этих отношениях сама — сама переживала, сама любила, а теперь и сама ушла, облегчив ему жизнь.       Хотя бы она избавилась от этой неопределённости, по логике — раз всё в её руках, она должна чувствовать себя победителем, но тогда почему безысходность заполняет её с ног до головы, как отрава? Хонджун был её самым первым мужчиной, и ей даже не приходило в голову, что это сакральное единение может разорвать такая банальная и пошлая вещь, как измена. Неужели теперь это для него ничего не значит? Ведь сперва он был совсем другим. Почему тогда он не был козлом? Почему тогда на его лбу не было выжжено калёным железом, что он собирается её растоптать?       Только не реветь!       Она достала телефон, открыла чат с Юнхо и перечитала его последнее сообщение-вопрос.       «Как у меня дела. Как у меня могут быть дела, если меня поимели, причём с особым цинизмом…»       Клавиатура начала дрожать и расплываться перед глазами. Она хлюпнула носом, собралась, вытерла глаза и набрала:       «Иду домой».       «Надеюсь, гада посадят».       «Спасибо тебе! Привет Рудолфу! С ДР!»       Не успела она свернуть чат, как сообщения один за другим пометились прочтёнными. Тут же зажёгся входящий вызов. Она не решалась взять трубку, чтобы не выдать всё, что с ней случилось после отлучки Юнхо, и не разрыдаться, окончательно испоганив другу пятницу… хотя на самом деле — уже субботу, так что испоганить можно уже целых два дня. Пока она в нерешительности глядела на экран, Юнхо дал отбой. Слёзы тут же потекли из глаз рекой, как Джули себя не увещевала. Она начала поспешно приводить себя в порядок перед выходом в фойе, чтобы не пугать людей.       Пока она ждала такси, сидя в одном из креслиц, от Юнхо снова свибрировали сообщения:       «Ты здесь?»       «Я освободился, могу приехать»       «Я позвоню?»       «Звони», — решилась Джули, раз всё равно прочитала чат.       — Слушай, я реально олень! Я даже не почувствовал, как этот карманник меня прощупывал! А ведь я был трезвый, — тараторил Юнхо, избавляя Джули от необходимости говорить. — Он же еле на ногах стоял, ты видела? Зато когда нас с охранником увидел, улепётывал, как трезвый марафонец! Я хотел прощупать ему печень, да Шрек меня вовремя остановил. Почти скинул мой бумажник с телефоном в мусорницу, гадёныш! Полицейский ему говорит — «Вас взяли с поличным, есть свидетели», а он опять типа пьяный, ничего не признаёт, говорит, пиджаки попутал… Вместе с телом, ага! А чего бежал тогда? Спешил, говорит, домой к жене! Жена ругаться будет… С-сука, — Юнхо сделал передышку и, помолчав, спросил: — Ты там как?       — Твои друзья тебя обманули, клуб — отстой, — выдавила Джули.       — Чёрт, Джули, извини меня, что кинул тебя вот так.       — Хватит извиняться. Отомщу тебе в другой раз.       — Можешь прямо сейчас отомстить, я не против. Ты где вообще? Давай я приеду? Может, эта пятница наконец повернётся к нам передом.       — На дворе уже почти два часа как суббота.       — Мы не ложились, у нас ещё пятница, — пошутил Юнхо. Ему не хотелось отпускать Джули. Во-первых, этот день должен был закончиться на позитивной ноте, а не вот такой вот финалочкой — её бросили, а его обокрали. Во-вторых, голос у Джули был такой пустой, что не хотелось оставлять её одну. Он и так себя одёргивал, чтобы не попугайничать каждые пять минут «Ты в порядке? Ты в порядке?» По себе знал, если в душу нагадили, хуже этого вопроса нет. — Мне всё равно за машиной возвращаться. А пошли лапши поедим?.. Ты в порядке? — не удержался он от вопроса, так как со стороны Джули была мёртвая тишина.       — Я жду такси в холле, — ответила она после паузы. — Оно скоро будет.       — Отмени! Я буду ещё быстрее!       — Юнхо…       — Ну, давай, я уже почти на парковке, — подначивал её голос друга. — Можешь прямо сейчас выходить, я, считай, на пороге уже.       — Тебе известно, что значит «пребывать в тихой печали»?       — Это где-то рядом со станцией «Тухлые Болота»? — засмеялся Юнхо. — Я туда ни разу не прибывал. Иди к выходу.       Джули отменила заказ, оплатив с карты неустойку, и побрела к выходу.       Часть её всё ещё надеялась, что Хонджун опомнится, начнёт звонить, бросится вдогонку, но понимала, что от этого будет только хуже. Когда люди говорят, что простили за измену, и у пары всё по-прежнему, и даже ещё лучше, это враньё. Простить — значит, по-честному навсегда забыть — но как это возможно? Обида всегда будет червоточить, как глубоко её не запихивай. В любом поступке и взгляде будет мерещиться обман, тайная подоплёка. В конце концов подозрения сожрут остатки всего хорошего, что связывало людей. Как у неё с Хонджуном сейчас. Оплот веры в свою половинку раз за разом получал бреши, и вот — разрушен до основания. Только выдержит ли её слабое сердце, если Хонджун будет звонить, просить, умолять?       Как по мановению волшебной палочки, или в подтверждение ублюдочной гипотезы о том, что мысль материальна, завибрировал входящий от Хонджуна. Джули от неожиданности чуть не выронила телефон, а увидев имя контакта, еле сдержалась, чтобы не отшвырнуть устройство от себя. Неужели нельзя быть нормальным человеком, и не терзать больше? Сперва он избегает её, теперь будет ломать напоминаниями о себе? Ей нужно его услышать, но сейчас она к этому не готова ни морально, ни физически. Джули нажала на отбой и вышла из здания.       Юнхо на своём новеньком авто подхватил её у широкой мощёной подъездной дорожки, сияя как рождественская ёлка. Как будто всё дерьмо этого дня вообще его не забрызгало. Просто глянцевый рекламный плакат.       — Завидую я тебе, — вздохнула Джули. — Всё у тебя складывается как надо. Счастливчик-позитивчик. В чём секрет?       — Наверное, я слишком легкомысленный, чтобы долго париться, — отшутился Юнхо. — Эй, у меня идея. Давай возьмём порубать и поедем ко мне?.. Да погоди ты упираться, ослица, — добавил он, видя, что Джули протестующе замотала головой и замахала руками.       — Это неудобно!       — Удобно! Если мы поедем к тебе, я не смогу остаться на ужин… завтрак, на приём пищи, в общем… это будет неприлично, — возразил Юнхо, высматривая какой-нибудь круглосуточный магазин.       — Тебя ничего не смущает? — спросила Джули. — Я тоже не могу остаться у тебя.       — Меня вообще мало что смущает. Мои все умотали на выходные к бабушке на родину, дома никого!       — Ну, где логика-то? Остаться у меня он, значит, не может, так как это неприлично, а я к нему могу поехать запросто.       — Логика в том, у тебя картонные стены и уродские соседи, рядом с которыми ты боишься пукнуть лишний раз. Мне на них насрать, но тебе нет, поэтому мы поедем ко мне. Или ты правда хочешь домой? — Юнхо покосился на подругу.       Она задумчиво смотрела на свои руки, теребящие телефон. Если Хонджун опять начнёт звонить, и если она будет одна… вряд ли у неё достанет сил отключить телефон и не отвечать ему. И тогда…       — Нет. Не хочу, — поёжилась Джули, не представляя, какое облегчение принесла другу своим ответом.       Когда они наконец добрались до двери квартиры семьи Чон с покупками, Джули еле вымаргивала и чуть не порвала рот от зевоты — всё-таки день выдался слишком длинным. Юнхо набрал код и стараясь не шуршать пакетами просунул голову в тёмный коридор.       — Есть кто? — шёпотом спросил он, и весь сон Джули как рукой сняло.       «Они дома? Ты труп!» — беззвучно вспылила она, яростно тараща глаза, и сделала вид, что хочет дать Юнхо подзатыльник.       — Да хватит меня уже лупить! — засмеялся Юнхо, уже не соблюдая никакую тишину, и вошёл в широкую прихожую. Из гостиной выкатился пушистый чёрный кот, начал отираться обо все ноги и засовывать морду во все пакеты.       — А тебе хватит меня уже драконить! — Джули присела на корточки и начала гладить кота. — Какая прелесть!.. Я тебя убить готова! Да, мой хороший?.. — ворковала она, теребя длинную пушистую шёрстку. В арендуемой комнате держать животных было запрещено, а тут такое облако само в руки катится.       — Это Тёмный Лорд, — посмеиваясь, сообщил Юнхо, убирая верхнюю одежду. — Он любит, когда ему гладят пузико.       — Да, да, да, кто такой красивый?.. А на ручки?       — А вот этого я бы не советовал… Ну, всё.       Джули уже взяла кота на плечо, который как безумный начал тереться об её волосы и лезть куда-то в затылок. Юнхо фыркнул, глядя на Джули, застывшую с вытаращенными глазами.       — Это нормально? — спросила она шёпотом, стараясь не шевелиться. — Что он делает? Он меня не укусит?       — Не укусит, но он дико обожает женские волосы. Если хочешь знать, кто тут настоящий кобель, так это — вот! Ты теперь его новая дама сердца, смирись.       — Какой галантный кавалер у меня, — ответила Джули, отправляясь вместе с Юнхо по коридору на кухню и морщась — кот никак не мог остановиться и тёрся о её шею. — А можно его как-нибудь…       Юнхо стянул кота и сбросил на пол, к мискам с кормом. Он немедля забыл про волосы новой подружки и занялся едой.       — Вот так всегда, поматросил и бросил. Я проигрываю даже кошачьей жратве. Самые короткие в моей жизни отношения, — уныло сказала Джули, глядя, как кот с упоением грызёт сухие катышки.       — Ну, эта шерстяная падла вообще никого за людей не считает, так что на свой счёт не принимай. Падай где-нибудь, мне нужно брату позвонить, — Юнхо выложил на стол телефон, нажал на дозвон и начал повязывать на пояс фартук, пока шли гудки.       Джули примостилась на высоком табурете у кухонного островка посреди столовой, прилежно сложив руки на коленях.       — Хо-а? — наконец ответили на том конце трубки.       — Я дома, Гонхо, — отрапортовал Юнхо по громкой связи, потроша пакеты. Джули сидела тише воды, ниже травы. — Ты там дрыхнешь, что ли?       — План-факт считаю. В этом месяце у тебя с выполнением хуже. По «Росе» не хватает 3%.       Юнхо закатил глаза при слове «выполнение».       — Сделаю я твою «Росу», ещё 4 дня до конца месяца.       — Хорошо. В полиции прошло нормально?       — Да, всё нормально. Мы собираемся есть.       Джули закрыла лицо руками. Голос хмыкнул.       — «Мы»?       — Ну, э… тут такое дело… Лордик приблудил женщину, и она, походу, будет жить с нами, — Юнхо старательно избегал смотреть на шокированное лицо Джули.       — И как она?       — Нам подходит — красивая и прибухивает…       Джули тихонько постучала по столешнице, привлекая к себе внимание, а когда Юнхо наконец поднял на неё глаза, резанула ребром ладони под горлом. Юнхо поджал губы, чтобы не прыснуть, и отвернулся в поисках ножа.       — Ладно, веселитесь там… с Лордиком. И клешни прочь от моего пудинга!       — Ты на прошлой неделе мой сожрал, эй! — Юнхо опёрся на столешницу, занеся палец над экраном. — Я тебе хоть слово сказал, придурок? И вообще, переедь уже к себе, там твой пудинг никто пальцем не тронет!       — Без сопливых разберусь! Предупреждаю, придурок, если я в воскресение не найду своего пудинга, оторву самое дорогое! — хрюкнула трубка.       — Ладно, пока, маме ни слова про полицию! — засмеялся Юнхо.       — Само собой, — ответил голос и отключился.       Юнхо выключил экран и убрал телефон в задний карман.       — Вот за что? — спросила его Джули. — Что они теперь будут обо мне думать? Позорище, — она закрыла рукой глаза.       — Да ничего не позорище, расслабься. Было бы позорище, если бы мы делали то, что они могли бы подумать, мы делаем, а раз мы не делаем, значит, никакого позорища можем не чувствовать…       — Боже, заткнись, — Джули потрясла головой и соскочила со стула. — Показывай, где у вас тут что.       Они с Юнхо закрутились по кухне, вынимая из микроволновки рис, вываливая в кипящую воду лапшу и приправы, обжаривая сосиски и яйца для чанджорим с рисом. Джули в бархатном гимназистском платье и тапочках смотрелась так мило, хозяйничая у Юнхо на кухне, что он, наверное, впервые в жизни понял, о чём говорил отец, когда рассказывал о первом совместном ужине с мамой. Это мысль была такой внезапной и такой неуместной, учитывая обстоятельства, что Юнхо смущённо прокашлялся.       — Как так получилось, что ты ни разу у меня не была? — спросил он, опираясь поясницей на край столешницы рядом с Джули, которая следила за яичницей.       — Не знаю, — ответила Джули. — Кажется, мы всё время зависали у… — она замолчала.       — Если хочешь, я правда могу раскроить ему хлебало, — предложил Юнхо после паузы.       — И это всё исправит? — спросила Джули. — Меня снова полюбят? Это сотрёт все измены?       Юнхо запаниковал. Хонджун не афишировал свои «проколы», не хвастал ими, но Юнхо знал, что они были. Только он понятия не имел, что Джули тоже в курсе.       — Откуда ты знаешь… — начал он. — И зачем тогда…       — Мир не без добрых людей, — ответила Джули, и её голос задрожал. — Я просто не верила в то, что он может меня предать.       Юнхо порывисто обнял Джули за плечи и крепко прижал к себе, еле справляясь с нахлынувшими эмоциями. Он не знал, как ещё выразить, насколько он сочувствует ей. Они молча стояли около плиты, Юнхо чувствовал, как намокает рубашка от слёз Джули, которая прятала лицо у него на груди и беззвучно плакала. Лопатка в её безвольно повисшей руке пачкала маслом его брюки, глазунья воспользовалась случаем и начала подгорать, но Юнхо было насрать, даже если бы вся кухня полыхнула синим пламенем. Выпустить Джули из объятий в жестокий мир представлялось невозможным. А самое непонятное — как теперь заниматься обыденными делами вроде жарки яиц, когда у человека рухнула вся вселенная?       Когда Джули стала встречаться с Хонджуном, Юнхо тоже не сразу свыкся с её новым статусом. И было обидно, и он ревновал Джули к Хонджуну, и Хонджуна к Джули, потому что они были заняты друг другом, на весь остальной мир им было наплевать. Но ему-то было проще — он не успел свалиться в отношения, а Джули в них провела почти два года… К тому же ещё в самом начале, как только приятели поняли, что претендуют на одну и ту же руку, они сразу договорились, что отверженный не будет бузить и мешаться, если девушка определится. Так что Юнхо усмиряло данное слово, хотя держать его было сложно, потому что Джули сказала, что не хочет его терять. С её стороны это было пиздец как нечестно, потому что временами ему казалось, что их интерес друг к другу никуда не делся. С другой стороны, был Хонджун, рядом с ним Джули превращалась в ручную, на всё готовую кошку, и смотрела на него совсем другими глазами, так что Юнхо худо-бедно убедил себя, что больше не имеет права тратиться на эмоции в этом направлении. У него появлялись подружки, у парочки Джу-Джу было всё ровно, и он привык думать о друзьях, как об одном, неделимом человеке. И сейчас просто не понимал, как мог Хонджун взять и предать часть себя? Как мог не уберечь Джули от этого?       Требовательный мявк Лорда, которому не понравился запах в кухне и мерзкий писк датчика, вывел их из забытья. В воздухе, кроме густого дыма, внезапно начало попахивать неловкостью. Джули выкрутилась из рук Юнхо, выключила плиту и убрала сковородку с уголёчками в раковину, украдкой вытирая распухшие глаза. Юнхо тем временем обезвредил пищащую пакость, открыл окна и начал размахивать полотенцем. Пока они молча устраняли катаклизм, оба думали о том, в каком русле продолжать общение.       Джули подумывала взять такси и уехать. Приезжать сюда было ошибкой. Она просто не имела права рыдать на плече человека, которого сама же и отвергла, а жаловаться на Хонджуна его другу тем более не имело смысла. В конце концов, дружбу с Юнхо Хонджун не предавал. А сейчас, когда другом движет желание утешить её, они могут напортачить.       Юнхо двигался, как автомат, смачивая полотенце в холодной воде, отжимая и снова размахивая по кухне. Он не мог конкретизировать свои ощущения, но, кажется, не хотел отпускать это чувство и не хотел отпускать Джули. Она сейчас плакала у него в руках, и эти руки ещё чувствовали её хрупкие дрожащщие плечи, и… ну не мог он бросить её на произвол судьбы, когда ей так плохо!       — Скоро Чёрный день, — произнёс он, чтобы нарушить тишину, которая начинала угнетать. — Если за это время у нас не появится пара, предлагаю отравиться шоколадом вместе. Хотя ты скорее всего уже будешь несвободна.       — Не мели чепухи, — буркнула Джули, отмывая от копоти сковороду. — Хватит с меня всего этого.       — Если личная жизнь даёт трещину, я чиню её с помощью общественной. Ты, как друг, могла бы вообще-то мне посочувствовать и помочь. Я так-то переживаю расставание.       — Чего? — поразилась Джули, застыв над сковородкой по локоть в пене. — Где?.. Когда?..       — Ну… если честно, я тут встречался с одной… Розовые волосы, пирсинг на языке и сосках, — Юнхо дёрнул бровями и еле успел погасить довольную лыбу при виде широко открытых глаз Джули.       Она тут же подозрительно прищурилась:       — Что-то ты не похож на переживающего. Только что придумал?       — По-твоему, если у девушки пирсинг, она недостойна со мной встречаться? — засмеялся Юнхо. Джули пожала плечами, снова занявшись сковородкой. — Честно. Она работала в клубе «зажигалкой».       — Ты не рассказывал. И не говори мне только, что работала она в том самом клубе.       — Ну… — замялся Юнхо.       — «По работе» он там был, ага! Вот, значит, кого я должна благодарить за своё сегодняшнее приключение! И часто вы с ней развлекались на задворках? — Джули швырнула в Юнхо губкой в копоти и пене, которую он поймал и мягко послал в раковину.       — Нет, ну мне, конечно, приятно, что ты считаешь меня таким безбашенным и неотразимым…       — Юнхо!       — Ну, я правда был там по работе. Более или менее. Бросай сковородку, я потом отмою. Здесь невозможно сидеть, пошли в гостиную.       — Да, я, наверное, знаешь…       — Даже не думай смыться! — предупредил её Юнхо. — У нас куча еды, мы уже сожгли на ритуальном костре яйца — жаль, что куриные, да? А ещё у нас есть пиво, потому что гламурные коктейли кое-кому не вкатили, а также соджу и бабушкино… что бы это ни было! — он понюхал содержимое какой-то пластиковой коробки. — Мне одному это уничтожать?       Он указал на тарелки, которые уже выставил на поднос вместе с соусами, и с некоторым сомнением прибавил баночку пудинга. Джули вздохнула, вооружилась прихватками и взяла кастрюльку с рамёном.       — Не боишься, что за пудинг оторвут самое дорогое? — напомнила она угрозу брата, указав на запретный продукт.       — Раньше я, кстати, думал, что он имеет в виду уши, но всё оказалось хуже, — протянул Юнхо и закатил глаза под самые брови, изображая усиленную работу мысли. — А, к чёрту, пудинг есть, а девушки нет, мне не для кого себя беречь.       — Смелое заявление для того, кто собирается найти пару в течение двух следующих недель. Чем ты её развлекать будешь?       — А язык на что?.. Фу-фу-фу, что за лицо у тебя, я имел в виду хорошие, смешные шутки!       … Первый тост, который предложил Юнхо, был за Чёрный день. Следующий предложила Джули — за сожжённые яйца. Юнхо предложил выпить за Шрека. Так как Шрек был огромен, за него выпили несколько раз. Джули вспомнила про фото, которое Юнхо обещал удалить, они начали перебирать фотографии, и в числе прочих наткнулись на несколько совместных фотографий с девушкой — судя по яркой внешности и сценическому костюму, уже неактуальной пассией Юнхо.       Листая галерею, Джули отметила, что пассия была хороша — абсолютно модельная внешность, приправленная профессиональным макияжем и розовыми волосами. И судя по фоткам из клуба — прозвище «зажигалка» — это прямо в точку. Джули неприятно кольнула разница между ней и роскошной бестией без предрассудков, даже сравнивать смешно. В мире, где даже у такой лани нет стойких отношений, у Джули вообще нет никаких шансов.       — Вот скажи мне, какая причина нужна мужику, чтобы расстаться вот с этим? — захмелевшая Джули сунула телефон с фоткой под самый нос Юнхо. — Она же идеальная!       — Она охуенная, но дело не в этом, — Юнхо забрал телефон и отложил его в сторону. — Мы ничего друг другу не обещали.       — Да как так-то! — всплеснула руками Джули. — И вас обоих это устроило?       — Ну да, а что? — ответил Юнхо, доливая пива для Джули и соджу для себя. — Никаких обещаний, ограничений, клятв и драм. Мы сразу договорились, если что — переводим отношения в другую плоскость и остаёмся друзьями.        — И кто из вас перевел отношения в другую плоскость?       — У неё изменились интересы, я не возражал, — кратко ответил Юнхо.       — Интересы изменились, это так называется? — возмутилась Джули. — Это очень сухо и бесчувственно, Юнхо! Прямо как договор с отсрочкой оплаты!        — А что? Разве плохо не ругаться? Земля круглая, я лучше буду заводить друзей, чем врагов, — Юнхо подмигнул Джули и залпом осушил свою стопку. Подруга смотрела на него таким неодобрительным взглядом, как матрона — на короткие юбки.       — Какая удобная, купеческая философия, — сказала она, отпивая из своего бокала. Юнхо хотел было кольнуть в ответ вопросом — как ей помогли клятвы в вечной любви и верности удержать Хонджуна в штанах, но вовремя прикусил язык. Ни к чему добивать лежачего.       Джули залипла, глядя в одну точку, поджав ноги под себя. Она пыталась переосмыслить и подогнать теорию Юнхо под себя с Хонджуном. Получается, у них не совпали взгляды на отношения, Джули хотела счастья, а Хонджун — завести друзей? Что-то с трудом верилось. В начале отношений его взгляд лучился страстью, она знала, что он был искренне увлечён, это трудно подделать. Они много разговаривали, засыпали в обнимку и не могли оторваться друг от друга по утрам, когда нужно было разбегаться по учебным корпусам. А то, что случилось потом, теория Юнхо не объясняла. Точнее объясняла, но какое же это объяснение? Сменились интересы… Куцая, жестокая и очень точная правда.       Юнхо тронул её за плечо.       — Ну, ты чего загрузилась?       — Думаю. Много думаю. А твои интересы как, тоже сразу изменились? И ты не ревновал? Не звонил, не писал, не пытался вернуть?       — Ты прикалываешься? Нахрена?       — Ну, чтобы она передумала и вернулась!       — Какой профит в том, чтобы удерживать человека, который хочет уйти? Трата времени и нервов.       — И что, с глаз долой, из сердца — вон? Тебе правда всё равно?       — Ну, почему сразу всё равно-то, мы же не чужие люди! Как я могу считать чужим человека, язык которого…       — Ой, всё, — Джули отмахнулась от подробностей и вернулась к своему пиву. — А как ты думаешь, с другим у неё будет такая же договорённость? Вдруг она захочет просто так, без обязательств, одновременно и с ним, и с тобой?       — Ты путаешь свободу с блядством. И это же не универсальная формула, важно, что у нас с ней совпали взгляды на конкретно наши отношения. Кто я такой, чтобы запрещать девушке веселиться? — Юнхо открыл бутылку.       — Если она завтра позвонит и скажет: «Юнхо-о… Я хочу тебя, Юнхо… Умоляю, сорви мой цветочек ещё раз!» — гипотетическую просьбу Джули простонала, вкладывая в реплику всю дорамную страсть. — Ты ей дашь или нет?       Юнхо на секунду выпал из реальности, вслушиваясь в немыслимые звуки, которые только что издал этот рот. Он моргнул и потряс головой, с шумом втянув внезапно загустевший воздух ноздрями.        — Прости, а какой был вопрос?        — Сосредоточься, Юнхо, — засмеялась Джули. — Твоя бывшая звонит и умоляет избавить её от сексуального напряжения… Ты бы вдул или пнул, ну? Раз, два, три!.. Раунд просран!       Горлышко бутылки, которую Юнхо держал в руке, брякнул о край стопки, она перевернулась, и напиток разлился по столу. Юнхо подскочил и начал озираться в поисках чего-нибудь, чем можно было остановить расползающуюся лужу.        — Вот ты коза! Оставайся на месте и никуда не уходи! Вернусь, и тебе влетит за этот беспорядок! — крикнул он и умчался на кухню за чем-нибудь для уборки.        — А я при чём, если у вас, алкашей, слабость в чреслах! — крикнула ему вдогонку Джули.        — Слышь, я сейчас этими чреслами по чьей-то наглой жопе! — заржали на кухне сквозь хлопающие ящики.        Джули фыркнула, допила бокал и поставила его на стол. Но стоило остаться одной, как в голову снова полезли мысли. Юнхо, по-видимому, её всё-таки не понять. В его отношениях не было привязанности, зависимости от другого человека, и поэтому он не знает, какое это счастье, когда твою хрупкую преданность с бережностью принимают. Джули понимала, что все люди разного ждут от отношений, Юнхо во главе угла ставил удовольствие. И вот он после разрыва весел, энергичен и открыт новому, а она разваливается на части. Если каждый раз так падать в чувства, то надолго её не хватит, проще уж просто быть одной. Получается, что философия Юнхо лучше — не привязываться, не влюбляться, а просто «заводить друзей». Относиться к людям, как к инвестициям.       Джули попыталась примерить на себя роль свободной леди из породы розововолосых, которые берут без моральных терзаний всё, чего душа пожелает, и вспомнила своё видение в такси. Их с Юнхо взгляды на отношения абсолютно противоположны. Он не готов связывать себя клятвами, она — впускать в свою жизнь человека, у которого в любой момент могут смениться интересы. В общем, по всем канонам Юнхо и Джули не созданы друг для друга, значит, она не ошиблась два года назад, когда отказала ему. А для кого она тогда создана? Для Хонджуна, который, хоть и пел ей про свою любовь, всё равно кинул? Если подумать, так ещё хуже…       С кухни появился Лордик, который решил проведать свою новую подружку. Он вспрыгнул на колени к Джули и начал требовательно тыкаться в ладони. Джули прижала к себе мурчащее облако, которое оглушительно затарахтело ей в ухо. Юнхо вошёл в комнату следом за котом с рулоном полотенец и услышал бормотание Джули, которая наглаживала млеющего кота:       — Вот закончу уже долбаный универ, заработаю денег на свою комнату, расплачусь с долгами и лет через двести выкуплю тебя у Юнхо… Да, скотинка? И будешь только мой! И только попробуй мне интересы сменить, я пожалуюсь Большому Хёну, и он быстренько оторвёт тебе самое дорогое!       Кот внимал, без устали тыкаясь в шею Джули. Юнхо молча подошёл к разорённому столу и начал накладывать в лужу бумажные полотенца. Джули машинально следила за его руками, не меняя позы и не отпуская кота, а затем сказала:       — Можно я спрошу одну неуместную вещь?       — Ну, жги, — Юнхо собрал в кучку промокшие полотенца и убрал их в мешок для мусора.       — Ты ревновал меня к Хонджуну?       Юнхо разогнулся с рулоном в руках и нахмурил брови:       — Зачем тебе это?       — Ты так легко отпустил меня, — в её глазах не было ни обвинения, ни обиды, она просто сообщила факт. Будто пыталась решить какую-то сложную загадку.       Юнхо потеребил рулон в руках, отшвырнул его и вздохнул, не зная, что сказать. Он сел на диван и начал проверять бутылки, думая над ответом. Тему застарелых чувств не хотелось тащить на свет — Юнхо не был уверен, к чему этот разговор ведёт. Вот и оставляй её одну, моментальная перемена от игривости до самокопаний.       — Что ты хочешь выяснить? — наконец спросил он.       — Я пытаюсь понять, где допустила ошибку. Вам с Хонджуном, похоже, плевать на чувства девушек, с которыми вы крутите шуры-муры.       — Никому из нас было не плевать на твои чувства, Джули, — аккуратно ответил Юнхо после паузы. — Если хочешь моё мнение, по-моему, Хонджун был влюблён. Сильно влюблён. Но люди меняются, и в этой точке времени и пространства вы с ним просто перестали совпадать. Джули, ты только не обижайся, но в паре двое людей. Дело не только в Хонджуне, хоть он и лошара.       Глаза Джули начали наполняться слезами. Она всхлипнула. Только не снова! Юнхо мысленно отвесил себе затрещину за то, что слишком резко высказал своё мнение, грёбаный дипломат. С другой стороны, лучше оторвать пластырь резко, чем тянуть и маяться… Он присел рядом с Джули, заглядывая ей в лицо.       В этот момент Лордик почувствовал, что руки гостьи перестали его гладить, и начал ловить их, чтобы обратить на себя внимание, но переусердствовал и прихватил зубами ладонь Джули чуть сильнее, чем это положено в играх. Она испуганно вскрикнула и впилась в место укуса губами, стряхивая с себя возмущённую тушу. Юнхо успел огреть кота подвернувшимся под руку тапком, потом сгрёб Джули в охапку и потащил её в ванную.       — Руку покажи!       — Юнхо! Всё нормально! Я жива! Успокойся! — Джули начала хихикать, потому что перекошенное от испуга лицо Юнхо её до ужаса смешило.       — Не беси, покажи руку, говорю!       Джули протянула ладонь, на которой начали багроветь почти незаметные точки прямо в бледной кожице между большим и указательным пальцем. Юнхо ужаснул вид укусов, хоть ранки были совсем крохотные.       — Вот сучара меховая, жаль, тебя зимой кастрировали! Ну, ничего, пришью обратно и кастрирую ещё раз! — Юнхо в панике подскочил к раковине, рванул дверцу шкафчика, чуть не сорвав её с петель, и начал наводить шмон среди баночек и коробочек. — Он никогда никого не кусал! Мама должна была свозить его на прививку, но я не знаю… Скажи мне, что я ищу! Какие-то витамины, сука, мази от облысения и ебучая клизма! Прекрати ржать и помоги мне! — прикрикнул он на подругу, которая уже хохотала в голос.       — Небогатое в вашем заведении меню! Клизма от облысения и витаминчики! Смешать, но не взбалтывать! — сквозь смех прокомментировала она. — Ищи перекись или йод, я пока промою руку, — сидя на краешке ванны, она закатала рукав пострадавшей руки, открыла кран и сунула ладонь под струю воды.       Сердце Юнхо перестало выдавать бешеный перестук, кажется, Джули прямо сейчас не умрёт. Но руки всё равно потряхивало. Он выворотил все лекарства в раковину и начал рыться в них, разглядывая названия.       — Оно? — выудил он некий бутылёк с надписью «Повидон-йодин».       — Подойдёт, тащи сюда, — одобрила Джули находку.       Юнхо схватил антисептик, запустил руку в контейнер с ватными палочками, просыпав половину на пол, и беспомощно протянул всё это Джули.       — Ты сама?.. Или мне?..       — Сама, открой только… Поищи пока бинт, надо перебинтовать до больницы. И вызови такси, доеду до своих в Гачон, — Джули принялась аккуратно прикладывать палочку с антисептиком вокруг ранок.       — Ещё один такой выходной, и я сам подсяду на живительную клизму с витаминчиками, — проворчал Юнхо, выходя из ванны за телефоном.       — Адрес сказать? — крикнула Джули.       — Не надо, так помню, — отозвался Юнхо.       — И всё-то он помнит, — поддразнила его Джули, хотя у самой внутри аж потеплело. В последнее время она стала забывать, что люди способны быть внимательными. Хонджуну ей приходилось несколько раз уточнять, он никак не мог вбить в голову адрес медицинского центра, когда она перевелась из СНУ.       Она худо-бедно закрутила крышку бутылька, вскрыла зубами упаковку с бинтом и попыталась его оттуда достать. В тёмном проёме показался Лордик, в круглых, перламутровых глазах которого не мелькало даже тени раскаяния. Он прошествовал к дальнему углу, где на стене висел унитаз, уселся сверху на крышку и стал с интересом наблюдать за процедурой извлечения бинта. Когда в ванную вошёл Юнхо, кот зашипел и тут же удалился из ванной комнаты, раздражённо колотя хвостом.       — Охренеть, эта дичь ещё и дуется, — возмутился Юнхо. — Слушай, у меня тут уточняют, помощь водителя потребуется? Костыли там поднести…       — Возможно, костыли потребуются позже, когда я смогу вам с Лордиком прописать люлей… Помоги.       Юнхо присел перед Джули, опираясь на колено, забрал упаковку с бинтом и начал сосредоточенно наматывать бинт на её маленькую ладонь, которая по сравнению с его медвежьими лапами была такой невыразимо хрупкой, что Юнхо боялся лишний раз натянуть материал, чтобы не переломить тонкие пальцы. Некоторое время был слышен только тихий шорох бинта. Джули не двигалась, хотя рука на весу довольно быстро устала и от неудобного сидения на краю ванны онемела спина. Сверху вниз она разглядывала макушку, сосредоточенно нахмуренные брови, широкие плечи друга, мышцы крупных рук под рубашкой, будто заново увидела. Юнхо поджимал губы с чётко очерченной «аркой Купидона», когда нитки бинта начинали путаться и мешали разматывать материал, и ему несколько раз приходилось их обкусывать. В эти моменты она кожей ощущала тёплое дыхание, лёгкое прикосновение губ к ладони — излишне фамильярное для просто друга, но она не хотела его останавливать. С ней происходило что-то странное, она будто оживала от давно забытых ощущений; и на секунду ей захотелось забыть, кто они есть друг другу и почему оказались здесь вдвоём. Как же соскучилась она по такой нежности!       — Спасибо, — еле слышно прошептала она.       — Не туго? — Юнхо кое-как нащупал внезапно севший голос, который в тишине пустой квартиры звучал подчёркнуто интимно. Оголённый локоть Джули прямо на глазах покрылся гусиной кожей. Юнхо чуть не захлебнулся воздухом, когда увидел эту её реакцию. — Замёрзла?       — Нет, — она подняла свободную руку и легко погладила его волосы, пропуская между пальцев мягкие тёмные пряди.       У Юнхо между лопаток промчался целый табун мурашек, и он еле справился с узлом, так как одеревеневшие пальцы совсем перестали слушаться. Отпускать её руку не хотелось, и он поймал себя на мысли, что очень-очень сильно хочет прямо сейчас усложнить себе жизнь. Если бы только Джули внезапно оказалась другой — без своих фундаментальных принципов, без раненых чувств, без призрака Хонджуна в голове… Как легко у неё получилось снова завести его в ту же ловушку… Он просто идиот, идиот!       Джули видела, что Юнхо мешкает, и в ней боролись воспитанные годами привычки и желание ощутить хоть толику той свободы, о которой проповедовал друг. Но он прав. Не всем отношениям подходят эти теории, и уж точно — не их. Если она сейчас поддастся желанию заглушить боль от потери важной части её жизни, то навсегда потеряет и другую её часть. Нужно было после клуба рвать домой, зализывать раны в одиночестве. Она погладила Юнхо по щеке, встала и вышла в коридор.       Он с секунду приходил в себя, задыхаясь, как после пробежки, а потом кинулся следом. Джули в прихожей боролась с застёжкой на сапогах. Юнхо по инерции потянулся помочь, но она увернулась и застегнула ботинок сама. Ощущение было такое, как будто его только что стеганули по пальцам, чтобы не совал, куда не следует. Юнхо выпрямился и привалился к стене, скрестив на груди руки, и впился тяжёлым взглядом в лицо Джули, которая смотрела куда угодно, только не на него. Она наматывала шарф, поправляла волосы, которые прижал ремешок сумки, одёргивала складки и упорно его игнорировала.       Юнхо захотелось схватить её за плечи и силком заставить посмотреть на него. Ему нужно было, чтобы она перед уходом посмотрела на него, хрен пойми, зачем и что он собирался увидеть в её глазах, но — надо.       — Всё? — спросил он преувеличенно спокойно, пока Джули оценивала себя в зеркало. — Моя помощь больше тебе не нужна?       Джули отвернулась и взялась за ручку двери. Юнхо уже проклял все пятницы на свете вместе с бархатными платьями на укушенных девушках, и себя вместе с ними, но Джули при последних его словах застыла у двери, и в груди Юнхо трепыхнулась тупая надежда, что она не ускользнёт от него снова. Она посмотрела ему в глаза своими непрозрачными омутами, в которых не было ответа на его вопрос. Дверь захлопнулась, в холле давно стих звук её шагов, а в ушах до сих пор гремела та же треклятая фраза, что он услышал от неё два года назад. «Я не хочу тебя терять».