Антагонизм

Баку всегда был интернациональным городом, там мирно жили азербайджанцы, евреи, русские, армяне и много еще кто. Пару раз бывал там и каждый раз увозил оттуда приятные воспоминания. Сейчас все изменилось, теперь Баку мне казался совсем чужим и незнакомым. Как будто бы это был не он, а его уродливое отражение в кривом зеркале. Атмосфера напряженности, ненависти и страха царила здесь. Мне показалось, что Баку наполнился обозленными и отчаявшимися людьми, чужими, совершенно нетипичными этому городу, и как оказалось, я был абсолютно прав, но об этом немного позже. Сейчас я ехал в такси и наблюдал унылый пейзаж, состоящий из серых многоэтажек, построенных в семидесятые. Иногда перед глазами мелькали красивые дома, выполненные в разных архитектурных стилях. Тут и барокко, тут и ренессанс и псвевдомавританский стиль, да, бывшие нефтяные магнаты отстроили себе знатные дома! Раньше, проезжая мимо этих величественных сооружений, кстати, поразительно гармонировавших, с одинаковыми обезличенными серыми советскими домами, я заворожено смотрел на них, выдумывая про себя какую-нибудь интересную историю, связанную с тем или иным домом. Сейчас, же проносясь мимо здания «Исмаилийе», построенного в начале ХХ века миллионером-нефтепромышленником Мусой Нагиевым, я почувствовал, только едва уловимую, почти незаметную печаль. Вскоре это чувство выросло в нечто большое и невыносимое, я, конечно не бакинец, но Баку мне стало, искренне жаль, жаль потому, что сейчас этот, некогда интернациональный город, был отравлен ядом, от которого уже достаточно давно страдал и Ереван, ядом национализма. От тягостных мыслей и чувств меня оторвал водитель, известивший, о том, что мы, наконец, приехали к дому моего двоюродного дяди. У моего двоюродного дяди большая четырехкомнатная квартира в старом пятиэтажном доме, раньше, приезжая в Баку мы всегда останавливались у него. Вообще, мои азербайджанские родственники очень отзывчивые и добрые люди, готовые помочь в трудную минуту, вот и сейчас они не оставили меня в беде, устроили меня в институте и согласились приютить. Двоюродный дядя - Ахмед и его жена Зульфийе встретили меня очень радушно. Кроме этого они, буквально завалили меня вопросами, самым неприятным для меня был вопрос дяди о том, почему я сразу не поступил в Баку. И в самом деле, поступить сюда было бы намного проще, прежде всего потому, что дядя бы мог, так сказать, все устроить. Но, мне хотелось самому чего-то добиться в этой жизни, поэтому я выбрал поступать в институт в Ереване, да и к дому ближе. И снова это "Но". Странная штука судьба. Как бы я ей не противился, она все равно привела меня сюда, в этот город. Однако вернемся к моим родственникам. Зульфийе-ханум, так я ее уважительно звал, уже накрыла на стол и пригласила нас с дядей, я был ей благодарен и думал, что за ужином расспросы закончатся, однако я ошибался. Именно за столом пришел черед самых каверзных вопросов, на тему: "Что произошло в Ереване". - Так что же все-таки произошло? - вопрошала Зульфийе-ханум. - Ну как сказать. - отвечал я. - Просто проблемы небольшие с товарищами. - От небольших проблем, тем более с товарищами в другой город не сбегают! - сказала она. - Арсен, не скрывай правду от родственников! Ох, умеет же двоюродная тетя вести допросы, делать было нечего, и мне пришлось все рассказать, так как есть. - Ужасы какие! - взволнованно произнесла Зульфийе-ханум. - Что творится в стране, куда мы катимся, что творится с Союзом! У нас в городе с декабря беженцы оттуда. Я даже и не знала, что все так плохо! Какой кошмар! - Да-а, тяжелые времена наступают. - несколько отрешенно сказал дядя. А потом, немного помолчав, обратился ко мне... - А как там моя двоюродная сестрица? - Нормально, надеется, что все утрясется как-нибудь. - Ясно. Наш диалог прервал скрип открывающейся двери. Через несколько минут на кухню зашел Керим - мой троюродный брат. - Сынок, ты почему так поздно? - взволнованно спросила Зульфийе-ханум. - Что-то случилось. - А он, что тут делает? - вместо ответа произнес Керим. - Как что? Мы же тебе говорили, что приедет Арсен. Троюродный брат несколько презрительно посмотрел на меня, а затем, взяв со стола кружку с чаем, ушел к себе в комнату. -Прости его, он последнее время сам не свой, – сказала тетя. - Совсем от рук отбился! – добавил недовольно дядя Ахмед. Мы сидели на кухне еще минут пятнадцать, после чего я отправился в приготовленную для меня комнату. На часах было уже полдвенадцатого ночи. Я лег спать, но заснуть не мог. Последнее время у меня проблемы со сном. Наверное, это из-за того, что я стал много нервничать. Еще бы не нервничать, ведь я даже не знаю, чего теперь ждать от завтрашнего дня, мне все чаще стало казаться, что я, как будто, играю в «русскую рулетку» или хожу по лезвию ножа – одно неверное движение и смерть. Сейчас я все больше думаю о плохом и не вижу выхода из сложившейся ситуации. Никогда такого раньше со мной не было, никак не могу разобраться в себе. Наверное, я веду себя как трус – хочу сбежать от реальности. После получаса тягостных мыслей и раздумий мне все-таки удалось заснуть. На следующее утро я отправился в институт. Шел я туда, признаться честно, как на расстрел. Я был под впечатлением рассказов о Сумгаите, поэтому не знал, как меня воспримут мои азербайджанские однокурсники – а вдруг все будет еще хуже, чем в Ереване. К великой радости они приняли меня на редкость спокойно, им просто было не до меня. Кого-то в полной мере заботила учеба, кого-то общественная деятельность. Нашлись, конечно, пара человек, которые высказали в мой адрес несколько неприятных фраз, но кроме этого больше никакого негатива я не ощутил. «Пронесло» - подумал я. Как оказалось в Баку для меня самым сложным стало не найти общий язык с новым коллективом, а наверстать пропущенный материал. А пропустил я не мало, приходилось ужасно много дополнительно заниматься, иногда мне казалось, что мои «хвосты» не закончатся, однако я преодолел данные трудности. Как-то раз, примерно через дня три, как я переехал учиться в Баку, мой троюродный брат дождался меня после пар и предложил мне проехаться до какого-то места, куда точно мы поедем он не сказал. Мы сели в такси и поехали, примерно через минут пятнадцать мы оказались в странном месте, немного напоминавшем трущобы из американских фильмов. По правде говоря, я был ошарашен тем, что у нас, в СССР есть такие места. Всегда думал, что так бывает только в империалистических странах, эксплуатирующих свое население. Люди, плохо одетые, для этого времени года, жили в старых железнодорожных вагонах, большую часть своего времени они проводили на улице, занимаясь насущными делами: стирали свои вещи, готовили пищу на открытом огне, о чем-то беседовали между собой. Среди них были мужчины и женщины, малолетние дети и старики. Их было не так уж и много, однако картина была воистину страшная. Керим сказал мне, что это беженцы из Армении. Они были озлоблены и напуганы, на меня эти люди смотрели с недоверием, будто знали, что я наполовину, армянин, от этого мне стало не по себе. Приглядевшись к ним повнимательнее, я, кажется, узнал некоторых из них, если не изменяет мне память, то в первый день моего прибытия в этот город, я их видел. Да, теперь я понял, почему в Баку царила такая напряженная атмосфера. Ненависть подобна вирусу. Заразив один народ, она постепенно переходит на другой. Увидев этих несчастных, униженных людей, не может не возникнуть чувства мести. Честно говоря, почему то, в тот момент я почувствовал себя ужасно виноватым перед этими людьми. Мне непременно хотелось помочь, хоть чем-нибудь этим людям, но я не знал чем. - Поехали, нас ждет Сумгаит. – известил меня Керим. - Сумгаит?! – удивленно переспросил я. - Да, хочу тебе еще кое-что показать, а вернее кое с кем познакомить. Сумгаит – это достаточно большой город, центр нефтехимической промышленности Азербайджана, кроме этого это один из самый загрязненных, в экологическом плане, городов мира. Следует отметить, что в Сумгаите, еще до волнений в Карабахе было, так сказать, неспокойно. Здесь катастрофически нехватало жилья для трудящейся массы людей, дело осложнялось тем, что в городе была неблагоприятная криминогенная ситуация, многие арестанты, осужденные на принудительные работы отбывали свое наказание именно здесь. В общем, к моменту начала карабахских событий ситуация в городе уже была взрывоопасная. С прибытием в Сумгаит беженцев из Армении (А большинство из них разместились именно здесь, а не в Баку) ситуация совершенно вышла из-под контроля. Снова Керим привез меня к местам проживания беженцев, условия в которых оказались эти несчастные, изгнанные из своих домов люди, были просто ужасающими. Здесь положение людей было еще хуже чем в Баку. Немного побыв там, Керим поговорил с таксистом и велел мне опять садиться в машину. Я думал, на сегодня «приятных» впечатлений мне хватило, и мы наконец-то возвращаемся в Баку, однако я жестоко ошибся. Примерно минуты три, пропетляв по улицам, автомобиль привез нас к небольшому, двухэтажному дому. Керим велел мне выйти. После чего, подав знак идти за ним, вошел в первый подъезд вышеописанного дома. Поднявшись на второй этаж он позволил в звонок ровно четыре раза. Послышался скрип замочной скважины, затем скрежет тяжелой металлической двери. Керим вошел в квартиру, я проследовал за ним. - Познакомься, это Рамиз. Он беженец из Армении. – представил мне незнакомца, открывшего нам дверь Керим. На вид Рамизу было около сорока лет. Он подозрительно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Керима. Троюродный брат утвердительно кивнул головой. После этого Рамиз, немного помолчав, начал свой рассказ. - Я родился и вырос в Армении, я всегда считал эту республику своей родиной. Я никогда не делал армянам ничего плохого. Я и моя семья честно зарабатывали себе на хлеб. Иногда, правда редко, я замечал косые взгляды в мою сторону, но в целом все было спокойно до этого рокового года. Нас выгнали зимой на мороз, нам не позволили даже забрать свое имущество. Немногочисленные сбережения и ценности, да и просто, даже обычные вещи отобрали. Ни о какой компенсации и речи, конечно же, не было. Постоянно орали как ненормальные: «Выметайтесь из Армении!» Некоторые азербайджанцы из нашего села были жестоко убиты. Кое-как мы добрались до границы с Азербайджаном, куда нам было идти? Куда деваться? Мы решили ехать в Баку, но там разместили не всех, многих, меня и мою семью, в том числе, отправили сюда, в Сумгаит… - Рамиз замолчал, видно было, что рассказ дается ему тяжело. Слишком много эмоций захлестывало его в момент повествования. Слишком много неприятных воспоминаний, слишком много обиды и злости. Он выдержал небольшую паузу, видимо для того, что бы немного успокоится, после чего снова продолжил. - …Мы приехали сюда, а они здесь живут, значит и жируют. Они живут в нашей республике лучше нас! Раз они освобождают от нас свою любимую Армению, пусть тогда и сваливают все туда! Они выгнали нас, а мы их, все честно, как они с нами, так и мы с ними, и нечего их жалеть! Почему мы должны жить на улице, а они в хороших квартирах в нашей республике!.. А что они устроили…какое отменное шоу, на весь Советский Союз. А когда нас убивали, когда у нас отбирали дома, мы все стерпели, смолчали. Но при виде того, как они здесь устроились, сдерживаться было уже невозможно! …Эта квартира, в которой я сейчас живу со своей семьей, раньше принадлежала армянам. Не знаю, что стало с ее прежними хозяевами, да, собственно, мне все равно. * * * Я толком не понимал, с какой целью Керим устроил мне эту, в буквальном смысле, пыточную поездку. Возвращаясь в Баку, мы все дорогу молчали. Я никак не мог прийти в себя от рассказа Рамиза. Кажется, я немного начинал понимать масштабы начинающейся вражды. Я вспомнил рассказы сумгаитских армян. Да, безусловно, в нашей стране тогда началось что-то очень страшное, настолько ужасное, что последствия всего этого до сих пор, спустя десятилетия не дают и не дадут покоя ни прошлым ни будущим поколениям наших соседских республик.