Больше чем семпай

Занятия с Акутагавой стали входить в привычку. Чем больше проходило времени, тем больше Чуя привыкал к своей новой роли семпая. Так как у него никогда не было учеников, он несколько переживал, хотя даже самому себе с трудом мог в этом признаться. Как доступно объяснять детали работы? Как находить общий язык с закрытым мальчишкой? Как провести эффективную тренировку, но не перегрузить его? Но чем больше они занимались, тем становилось проще. Почти все страхи были забыты – он справлялся. Отчасти, в этом была заслуга самого Акутагавы. Хоть богом для него по-прежнему оставался Дазай-сан и видеть своим семпаем он хотел именно его, но он понимал, что тот не вернется в мафию. Не считая его, Накахара-сан был самым удачным вариантом из всех. Можно сказать, рыжий шляпник был одним из немногих, кто хорошо относился к Рюноске и, более того, относился с уважением. Хоть Акутагава и был молод и не обладал таким богатым опытом, как некоторые другие члены мафии, но беспомощным или недалеким его точно назвать было нельзя. Брюнет многое повидал и многое прошел за свою короткую жизнь. И, прежде всего, Чуя относился к нему как к личности, а не оружию. Поэтому, Акутагава был благодарен и старался всячески облегчить ему работу. Запоминал полученную информацию, выкладывался по полной на тренировках и пытался идти на контакт, что значительно облегчало Накахаре жизнь. Можно сказать, они учили друг друга. Тренировки были чуть ли не первой по значимости задачей. Занимались они через день, по несколько часов. Чуя даже пробовал сделать их ежедневными, но Рюноске сильно выдыхался (хоть и отказывался признавать это), а Накахаре не хватало времени на свою работу. Лучше не частые, но продуктивные тренировки, чем ежедневные, но неэффективные. Рюноске согласился. Все “свободное” время на работе Чуя посвящал Акутагаве. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что ему даже нравится учить его. За успехи Рюноске так вообще радовался как за свои. Сестра Кое не могла не заметить этого. - Приятно видеть, как твой ученик делает успехи и растет у тебя на глазах, не так ли? - как-то сказала она на одной из их встреч, когда Накахара нахваливал Акутагаву. После этих слов Чуя густо покраснел, но не смог сдержать улыбки. Кроме того, ему нравились тренировки. На работе для него так редко появляются задания, что он совсем засиделся за бумажной волокитой, которой не было конца. Так приятно было после этого встретиться лицом к лицу с достойным противником. Хоть их бои и были не настоящими, но синяков, царапин и даже травм было предостаточно. Они не пытались сдерживаться, ведь на настоящем поле боя есть только два варианта развития событий – ты убил или тебя. Поэтому на тренировках оба выкладывались по полной, делая их максимально эффективными. Чуя даже пытался разнообразить локации, ведь драться с врагами придется на разной территории. Нужно учиться оценивать ситуацию, видеть преимущества и недостатки места сражения и эффективно пользоваться первыми. Лес, заброшки, открытые пространства – они пробовали все. Но любимым местом оставался старый склад Портовой мафии. Он большой, находится далеко от любопытных глаз и не нужно переживать, что что-то повредиться. А во время их тренировок разрушалось ну очень многое. Сейчас Чуя с помощью гравитации летает под потолком, и уворачивается от расемона. Не может сдержаться, чтобы не подразнить мальчишку. - Ты чего сегодня такой медленный? Не проснулся что ли? Акутагава злится и пускает в бой еще несколько лезвий в попытке загнать в угол, но Накахара резко кидается вниз. Расемон следует за целью, но путается в цепях, висящих под потолком. Всего несколько секунд промедления, а Накахара оказывается рядом, сбивая с ног и повалив на пол. Он седлает бедра, держит рукой за горло и использует гравитацию, не давая возможности пошевелиться. Однако, позволяет расемону вернуться в плащ хозяина, после чего полностью блокирует способность. Акутагава от отчаянья пытается дергаться, но давление увеличивается, и он уже с трудом может дышать. Черт, не вырваться. - Проиграл, - констатирует факт Чуя. Акутагава понял, что ему уже не выбраться, поэтому смирно лежит под Накахарой, который до сих пор прижимает его к полу, держит рукой за горло и тяжело дышит. - Я принимаю поражение. Но в следующий раз вы не получите легкой победы. - Как скажешь, - Чуя ухмыляется и, наконец-то, отпускает мальчишку. - Но в другой раз, хватит на сегодня тренировок. - Но я не устал. Почему мы так рано закончили? – Акутагава хмуриться и кривит губы. - Потому что мне еще нужно закончить работу с документами дома, и я не хочу делать это ночью, - Накахара бессовестно врет. Ну а как еще вытащить его со склада? – Пойдем, лучше прогуляемся. Рюноске недовольно отряхивает плащ и поправляет платок. Чуя же забирает свой плащ и пиджак, оставленные на одном из ящиков. Они выходят со склада, но идут в сторону моря. Они заслужили прогулку. Обувь вязнет в песке, солнце слепит глаза, а ветер так и норовит сорвать с плеч пальто. Чуя плюхается на пристань, Акутагава пристраивается рядом. Он еще потирает зашибленное плечо. - Ну, что ты сделал не так? – спустя некоторое время спрашивает Чуя. Он всегда так делает, заставляет анализировать бой и искать причину поражения. Акутагава хмурится и поджимает губы. Хоть он и понимает, для чего это, но обсуждать свое поражение от этого не становится приятнее. - Подпустил вас слишком близко? - До этого. - Запутался в цепях. - И это потому что… - Я не оценил местность, - Рюноске тяжело вздыхает. Снова проиграл из-за одной и той же ошибки. Если бы он обратил внимание на цепи, а не слепо гнался за Накахарой... - Ты замешкался всего на секунду, но это дало мне возможность подобраться близко и сбить тебя с ног. Запомни – на поле боя все решают доли секунд. Одно промедление может стоить жизни. - Я знаю, Накахара-сан. - Хорошо. Послезавтра покажешь на практике как усвоил урок, - Чуя обмахивается шляпой и незаметно стирает капельки пота с лба. Ему не хочется признаваться, но Акутагава заставил его неплохо побегать. Более того, несколько раз казалось, что эспер сможет достать его, если бы не цепи, Чуя точно потерпел бы поражение. Но ему удалось отвлечь Рюноске. Всего секунда и Накахара победил. Они все еще сидят на пристани. Вечер становится более прохладным, ветер обдувает лица соленым воздухом, волны плещутся прямо под ногами, орошая брызгами ботинки. Чуя рассматривает горизонт, где солнце скоро коснется кромки воды. - Ты никогда не думал о том, чтобы уехать отсюда? – неожиданно спрашивает он. Акутагава ошеломленно смотрит на него. Неужели Накахара-сан тоже…? - Кх-кх. Накахара-сан, члены Портовой мафии не могут безнаказанно уйти из организации. - Что? Нет, я не в этом смысле, - черт, это и правда прозвучало так, будто он решил бросить мафию. Но он не такой как Дазай, он не предатель. - Ты когда-нибудь представлял себе другую жизнь? Такую спокойную, обычную. Там… устроиться на стабильную работу, в двадцать завести семью, в двадцать пять дети, мир посмотреть… - Нет. Даже чисто гипотетически не думал. Акутагава врет. Разумеется, представлял. Особенно, живя в трущобах, мечтал, что у них есть семья, вечером они вместе ужинают и смотрят телевизор, а перед сном мама подтыкает им одеяла и целует в лоб. Но мечты разбивались об осколки жестокой реальности, сопровождаемые голодом, страхом, холодом, болью. Становилось так горько, так обидно. Чем они заслужили это? Почему должны страдать? Мечта казалась такой далекой, такой неосуществимой, что он буквально заставлял себя не думать об этом. Он жил настоящим – воровал еду, защищался от бродяг и придумывал новые способы выживания в трущобах. - Ла-а-адно, - Чуя игнорирует столь очевидную ложь, ведь, в отличие от Осаму, он знает границы - Акутагава тоже имеет право на секреты. – Я иногда думал. Хотя, сложно представить себя кем-то кроме члена исполнительного комитета. Даже не знаю, чем бы я мог заниматься, - Накахара хихикает. - Таким как мы не суждена другая жизнь, у нас и выбора-то нет. Все эсперы с подобными способностями рано или поздно попадают в преступный мир. Это лишь вопрос времени. Мы никогда не увидим обычной жизни. - Возможно, ты прав, - Чуя ясно слышит в словах горечь, мальчишка точно жалеет об этом. – Тогда, о чем ты мечтаешь? Только не говори, что не о чем. Не хочешь говорить – я не буду настаивать, но врать мне не надо. - Попав в мафию я хотел только услышать признание от Дазай-сана… - после небольшой паузы отвечает Акутагава. Накахара не может сдержать раздраженного вздоха. - Я говорил тебе, что тебе не нужно признание, чтобы быть сильным. Я думал, мы закрыли эту тему, - заметив быстро меняющиеся эмоции, он добавляет: - Не делай такое лицо, будто того вечера не было. Я никогда не откажусь от тех слов и не буду их стыдиться. И тебе не стоит. - …но сейчас, я… не уверен, что хочу этого, - заканчивает тихо Акутагава. А вот это было, мягко говоря, неожиданно. Чуя даже давится воздухом, все слова в пользу своих аргументов забываются. А Рюноске и сам не знает, что не так. Раньше, признание наставника было его смыслом жизни, его одержимостью, недостижимой целью. Почему сейчас он не чувствует ничего подобного? Почему чувства притупились? И связанно ли это с теми словами, которые сказал ему Накахара-сан? Это не было смирение от невозможности получения желаемого. Это было что-то другое, неизвестное даже ему самому. Его бог – Дазай-сан – теряет свой свет. Храм, годами наполняемый восхищением и обожанием своего бога, дает трещины. Тревожит мысль – а почувствовал бы он вообще хоть что-то, если бы Дазай сейчас наконец-то признал его? Видя, как Рюноске буквально на глазах мрачнеет, Чуя решил его немного отвлечь. - Расскажешь еще что-нибудь? Или на сегодня я исчерпал свой лимит вопросов? - Нет, почему же… - Акутагава передергивает плечами и призадумывается. Чего он хочет больше всего? – Хочу, чтобы сестра уже нашла свое место в организации. Как оказалось, Гин тоже одаренная. Талант появился позже, чем у Акутагавы, но впечатлял. Ему трудно было подобрать название. В какой-то момент девочка проявила интерес к холодному оружию и стала очень быстро двигаться. Прям очень быстро. Понадобилось всего несколько тренировок, чтобы понять, что девочка – одаренная. Ее стали обучать рукопашному бою и владению кинжалами. Так в организации стал появляться таинственный эспер в маске. Хоть она и успела принять участие в нескольких миссиях, но официальной должности и положения у нее не было. - Ну, мечты имеют свойство сбываться, - боковым зрением он видит вопросительный взгляд, - ты знаком с Хироцу-саном? - Да, мы несколько раз пересекались, хоть и не были вместе на заданиях. А почему вы спрашиваете? - Я разговаривал с ним на днях. Он заинтересован в сильном эспере. Гин тоже не против. Так что, кажется, она нашла место в организации. Чуя готов поклясться, что серые глаза заблестели. Черные Ящерицы славились как опаснейший спец-отряд. Но, не смотря на это, ящеры были верны друг другу. Они никогда не кидали своих на поле боя, а Хироцу-сан был мудрым лидером. Накахара настолько доверял ему, что решил рассказать правду о личности Гин. Хироцу был удивлен, но пообещал Чуе присматривать за сестренкой Рюноске. Лучше места для Гин и не придумаешь. - Правда, Накахара-сан? – Акутагава так поражен новостью, что для верности даже переспрашивает. - Разумеется, правда. Я бы не стал над таким шутить. Можешь считать, что теперь твоя сестренка полностью в безопасности. Черные Ящерицы и Хироцу-сан не дадут ее в обиду, - Чуя поднимается с пристани и смотрит на горизонт. – Что ж, нам пора ехать. Он делает несколько шагов, но его окликают. - Накахара-сан. Акутагава тоже встает и поворачивается к нему лицом. Смотрит очень серьезно и склоняется в поклоне. - Накахара-сан, спасибо. Спасибо, за то, что вы сделали. Чуя не может не улыбнуться. Сколько благодарности было в его голосе. А как иначе, Гин была его единственным дорогим человеком. Накахара подходит к нему и кладет руку на плечо. Только тогда Акутагава разгибается. - Я ведь пообещал, - минуту думает, а потом добавляет: - Да и еще. Мы уже столько знакомы... Вне организации можешь звать меня Чуей, если хочешь. - Хорошо, Чуя-сан, - Акутагава пробует имя наставника. Ему определенно нравится его произносить.

3 года назад

На Йокогаму опустилась зима. Самая настоящая снежная зима. С неба падали пушистые хлопья снега, укрывая землю тонким белым одеялом, а температура явно была ниже нуля. В такие моменты хочется побыстрее вернуться домой после работы, завернуться в теплый плед и любоваться снегопадом, обнимая дорогого тебе человека. Такой вечер можно было даже назвать волшебным, но не все так считали. Два силуэта в черных плащах спешили по темным улочкам. Они не обращали внимания ни на снегопад, ни на морозный воздух. Они хотели побыстрее добраться до машины и свалить подальше от места преступления. Это было первое задание Рюноске. Ему казалось, что он хорошо справился, но лицо Дазая ясно говорило, что что-то он сделал не так. Только вот что? Задание было простым – зачистить базу врагов Портовой мафии. Он сделал это, более того – никто из их людей не погиб, даже серьезных травм не было. Так что так злило Осаму? Акутагава чувствовал, что что-то не так, но спросить не решался – уж очень вспыльчивый характер был у Дазая, особенно по отношению к своему ученику. Поэтому ему ничего не оставалось как семенить следом, отставая на шаг. Подойдя к машине Дазай остановился. - Наверное доволен собой? – не поворачиваясь лицом спрашивает Осаму. Рюноске тоже останавливается. - База зачищена. Я выполнил задание, разве нет? - Ну разуме-еется, - Дазай разворачивается к ученику. – Только вот точно ли ты его выполнил? Акутагава хмурится. Он правда не понимает, что не так. Не получив никакой реакции или ответа, Дазай только сильнее раздражается. - Если у тебя проблемы с памятью, позволь тебе напомнить, - Осаму почти шипит. - Это была временная база, часть их группировки находится в другом месте. Нам нужны были пленные, чтобы узнать их местонахождение и добить ублюдков. Сейчас же, они знают, что мафия открыла на них охоту. Ослабев, они уйдут в тень, пока не наберутся сил, чтобы снова нагадить организации. Вероятность сейчас их найти и добить низкая, можно сказать невозможная, то есть придется ждать, когда они снова соизволят проявить себя. Проще говоря, все придется начинать сначала. И все это потому, что ты, щенок, перебил всех их людей на базе, не оставив ни одного в живых. - Они атаковали. Мне пришлось, иначе пострадали бы наши люди, - Акутагава пытается оправдаться, но Дазай с размаху бьет его по лицу. Мальчишка, оглушенный на несколько секунд, отшатывается назад. Щека горит огнем, а внутри все сжимается от обиды. - Да плевать на них! Это их работа, они как пушечное мясо. Не сдохнут сегодня, так завтра. А ты думаешь наши люди не пострадают, когда они снова нас атакуют? Да их сдохнет еще больше. Все наше задание пошло насмарку! И все благодаря тебе. Акутагава смотрит под ноги и молчит, рукой прижимает пострадавшую щеку. В горле стоит ком досады. Он ведь хотел впечатлить Дазай-сана, показать, чему научился на тренировках, а получается, что он не просто не выполнил задание. Он по-крупному облажался. У него даже не хватает духу попросить прощение. Хотя, Осаму оно и не нужно. Дазай тяжело вздыхает и смотрит вверх. Снег медленно кружится и падает на землю. - Пора возвращаться, - бубнит он себе под нос и садиться в машину. Рюноске молча следует за ним. Но когда он подходит к двери и берется за ручку, то слышит тихий щелчок замка. Он для верности дергает, но дверь не поддается. Дазай опускает стекло, Акутагава удивленно на него смотрит. - А ты не едешь. Сегодня такая чудесная погода. Прогуляйся пешком. Может на холодную голову соображать будешь лучше. С этими словами он поднимает стекло и давит на газ. Акутагава отпрыгивает назад, чтоб колеса случайно не проехались по ногам, и смотрит как машина выезжает на дорогу и скрывается за ближайшим поворотом. Рюноске несколько минут стоит в ступоре и смотрит на дорогу. Это ведь шутка, да? Дазай-сан не может бросить его одного зимой на дороге. Он просто разозлился и решил немного проучить его. Наверняка, он сейчас вернется, скажет поживее залазить в машину и довезет до дома. Он ведь не может?.. Но быстро приходит понимание, что машина не появится ни через десять минут, ни через тридцать. Придется выбираться самому. Черт! До дома далеко. Общественный транспорт уже не ходит, такси не вызвать, а попытаться поймать попутку опасно – мало ли кто ездит по улицам в такое время. С собой нет ни денег, ни телефона. А идти придется через полгорода! Черт-черт-черт! Акутагава идет по безлюдным улицам. Кажется, все в Йокогаме в такую погоду решили оставаться дома, только невысокая темная фигурка шагала по дороге освещенной тусклыми фонарями. Снег продолжает падать, засыпая голову и плечи. Рюноске пытается его стряхивать, но после раза четвертого забрасывает это дело. Все равно снова налипнет. Кажется, становится холоднее с каждой секундой. Он кутается в плащ, в попытке сохранить оставшееся тепло, руки прячет в карманы. Зябко. У него даже перчаток нет, чтобы хоть пальцы не стыли. Акутагава ускоряет шаг. Он надеется, что если будет активнее двигаться, то получится согреться, но нет. Пальцы коченеют, голова мерзнет, ноги дрожат, холод будто пронизывает до самого сердца. На глаза невольно наворачиваются слезы, которые он сердито пытается утереть. В памяти всплывают ночи в трущобах. Те самые ночи, когда холод точно так же пронизывал до костей, а они с сестрой сидели у крохотного костерка и кутались в обноски. Он гладил ее по голове и говорил, что все будет хорошо, обнимал, пытаясь хоть немного дать ей частичку своего тепла. А сейчас даже ее рядом нет. Так холодно и страшно. Так одиноко. Еще через двадцать минут он выходит на одну из главных дорог Йокогамы. Он не прошел и половины пути. Еще так далеко, а он уже окоченел. Он обреченно вздыхает и продолжает свой путь. Акутагава смотрит под ноги, загребает снег ботинками. Как же ему хотелось оказаться рядом с Гин. Лечь на мягкий матрас, укрыться теплым одеялом, сгрести маленькую сестренку в объятиях и слушать как она засыпает, а ее дыхание выравнивается. Так уютно и спокойно. Наверняка она волнуется. А он не может даже написать смс, что он в порядке. Ну, относительно в порядке. Не считая того, что он неплохо напуган и окоченел. И ему хочется верить, что он будет в порядке, когда доберется до дома. И что добраться у него вообще получится. Он так погружен в свои мысли, что не обращает внимание, когда сзади него останавливается машина и хлопает открывшаяся дверца. Его окликают, только на второй раз он понимает это. - Акутагава-кун? Голос кажется знакомым. Рюноске поворачивается. Силуэт немного засвечен из-за включенных фар машины, но ошибиться невозможно - перед ним стоит Накахара-сан. - Ты чего здесь делаешь? - Я домой иду, - от холода голос сел, и Рюноске заходится в приступе кашля. - В такую погоду? Ты с ума сошел? У тебя лицо уже посинело. Садись в машину скорее, - Чуя хватает его под руку и заталкивает на пассажирское сидение. Внутри машины так тепло. После холодной улицы его всего трясет, и он продолжает кутаться в плащ и тереть друг об друга ладошки. Чуя садиться за руль, ставит на максимум печку и включает подогрев сидений. Он не любит, когда в машине душно, но сегодня сделает исключение. Мальчишка жмется в сидение, дрожит и подставляет руки под струи горячего воздуха. Сказать, что он замерз – ничего не сказать, он реально посинел от холода. - Это ж надо было догадаться. Нашел время для прогулок, - Чуя сердито ворчит, - Ты и так здоровьем не блещешь. С пневмонией хочешь слечь? – будто в подтверждение, Акутагава заходится в приступе кашля и громко хлюпает носом. – Пфф… Вот что, до меня совсем не далеко, давай заедем, потом я тебя домой отвезу. - Это предложение? - Это приказ, - и Чуя давит на газ. Акутагава не хочет доставлять неудобства, но у него нет сил возмутиться. Он очень сильно замерз, и, кажется, не смог бы выйти на улицу даже под дулом пистолета. Поэтому он молчит и греется. Меньше чем через десять минут Накахара-сан паркуется у небольшого дома. Акутагава никогда не был у него. Вот значит где он живет. Чуя глушит двигатель и зовет Рюноске внутрь. Тот послушно следует. Зайдя в прихожую мафиози разуваются. Неожиданно Накахара треплет Акутагаву за плечо. - Ты совсем промок от снега. Сходи в душ, погрейся. Первая дверь справа. - Н-накахара-сан, я не хочу доставлять вам неудобства. Вы могли просто подвезти меня до дома, - Рюноске чувствует неловкость от такой заботы. Он не хочет проявлять наглость и пользоваться чужим гостеприимством. Ведь по сути, он никто для Накахары-сана. Он уже доставил проблем, что его пришлось забирать с улицы и отогревать в машине. Но тут грудь сковывает от нового приступа кашля. - Неудобства ты доставишь, если заболеешь после сегодняшней “прогулки”. Так что закрой рот, иди в душ и не выходи оттуда, пока не согреешься, - видя, как Рюноске мешкается, подгоняет: - Живо! Услышав такой откровенный приказ, мальчишка неловко кивает и идет в ванную. Он ведь не слишком обременяет? Он быстро помоется и поедет домой. Может даже попросит вызвать такси, чтобы больше не тревожить Накахару-сана. Рюноске включает свет и оглядывается по сторонам. Ванная большая и светлая. Он невольно прислушивается, будто ждет, что Накахара-сан сейчас зайдет и прогонит его. Но за дверью тихо. Только после этого он решается снять плащ. Он и правда промок до самой рубашки, про брюки и говорить нечего. А еще он снова начинает дрожать. Он быстро вешает вещи на крючок, залазит в ванную и включает душ. Горячая вода тут же окутывает с ног до головы. Жар согревает тело и будто смывает все плохие мысли. От поднимающегося пара даже дышать стало легче – легкие больше не сжимало тисками, а горло не першило от желания прокашляться. Как же приятно. Душ – это действительно то, что ему было нужно. Как же он был благодарен Накахаре-сану. За то, что он так поздно ехал по безлюдной Йокогаме, что посадил в машину и пустил в душ. В это время Чуя, услышав шум воды, идет в спальню и роется в шкафу. Одежда мальчишки показалась ему очень сырой, так что стоит дать ему что-нибудь из своей. А когда мокрая одежда подсохнет и Акутагава отогреется, можно будет отвезти его домой и не беспокоиться, что завтра он даже с кровати встать не сможет. Домашней одежды у Чуи было немного, так что пришлось хорошенько порыться. Он достал футболку и простые шорты, которые носил последний раз, наверно, лет в 16. Рюноске ведь меньше его, ему должно подойти. Взяв одежду и полотенце Чуя пошел к ванной и постучал в дверь. У него не было щеколды, так как он жил один, но просто вломиться в ванную ему не позволяла совесть. Все-таки мальчишку не хотелось смущать. -Акутагава-кун, - нет ответа, - Акутагава-кун! - Э… Да? – наконец-то он отзывается. - Я принес полотенце и одежду. Оставлю их у двери. Как закончишь – переоденься. - Х-хорошо. Чуя приоткрывает дверь и оставляет вещи на стульчике. Даже на секунду проскользнув в ванную, его всего обдает жаром. Ну и напарил, мальчишка. А еще отнекивался, идти не хотел. Стоит ему еще заварить чая, чтоб наверняка не заболел. Проходит не меньше тридцати минут прежде чем Акутагава понимает, что засиделся в ванной. Он ведь не хотел злоупотреблять гостеприимством. Он выключает воду и одергивает шторку. На маленьком стульчике видит вещи и полотенце. Мгновенно приходит осознание, как они здесь появились и лицо заливает краска. Когда Накахара-сан сказал, что оставит вещи у двери, то он подумал, что тот имел ввиду снаружи. А он заходил в ванную! Рюноске почти физически заставляет себя не думать об этом, когда вытирается и надевает одежду. Ему неловко еще и брать чужую одежду, но его мокрая почти насквозь и снова надевать ее нет никакого желания. Подумав, он вешает полотенце на свободный крючок, пытается пальцами пригладить волосы и только после этого выходит. Увидев Акутагаву, Чуя не может сдержать смешок. Какой он забавный. От горячей воды кожа порозовела, особенно лицо, влажные волосы торчали во все стороны, а одежда была заметно велика. Чуя не был высоким (да что уж греха таить, он почти не вырос с того времени, и он понимал, что уже и не вырастет), но Акутагава был таким тощеньким, что одежда была больше минимум размера на два. Футболка так и вовсе доходила до бедер. - Привет. - Здрасте, - Акутагава переминается с ноги на ногу, - с-спасибо за одежду. И за душ. Вы очень добры. - Не за что. Я сегодня настолько добрый, что даже разрешу тебе полежать в кровати, - он откидывает покрывало и призывно машет рукой. Часть Акутагавы говорит, что это будет откровенный наглеж с его стороны – занимать кровать Накахары-сана, а вторая – что разомлевшее тело хочет сохранить тепло как можно дольше. Очень быстро побеждает вторая, поэтому не проходит и секунды как мальчишка ныряет под одеяло и довольно жмурится. Мягенько и тепло. Ведь если Накахара-сан сам предложил, он не против, так? Чуя в это время возвращается с кухни с чашкой чая и вручает ее Акутагаве. - Пей, - Рюноске благодарно кивает и делает глоток. - Какой странный вкус. - Я добавил в него немного глинтвейна, - услышав последнее слово глаза Акутагавы увеличиваются раза в два и Чуя прикладывает все усилия, чтобы не засмеяться. - Накахара-сан, мне нельзя, я ведь несовершеннолетний. - Я знаю. Это чтобы согреться. Не волнуйся ты так, я добавил совсем немного. Даже не опьянеешь. Пей давай, а я пока развешу твою одежду, чтоб подсохла. “Если она от пара сама еще не высохла” – мысленно добавляет он. Чуя уже хочет уйти, но в дверях его окликают. - Накахара-сан, постойте. - Что такое? – Акутагава внимательно рассматривает чашку в своих руках, а потом поднимает глаза. – Что-то еще нужно? - Если… Если вас не затруднит… Сестра, наверно, очень волнуется за меня. А у меня нет телефона. Вы не могли бы как-нибудь связаться с ней и сказать, что я в порядке? - Конечно. Я передам ей, не волнуйся. - Спасибо, Накахара-сан. За все спасибо, - Акутагава снова смущенно отводит взгляд. Чую очень забавляет, как смущается Рюноске. Ему ведь совсем не сложно помочь и позаботиться о нем. В конце концов, кем надо быть, чтобы бросить мальчишку одного зимой замерзать? Одежда действительно кажется не такой сырой. Накахара развешивает ее и возвращается в спальню. - Акутагава-кун, одежда скоро высохнет, так что, думаю, через час-два можем еха… - он замирает на полуслове. Перед его глазами невероятная картина. Чашка пустая, стоит на прикроватном столике, а Рюноске завернулся до носа в одеяло, как в кокон, и сопит в подушку. - Э-э-э… Ты чего? Пацан, команды спать не давали, - он слегка теребит его за плечо, но брюнет не реагирует, только вжимает голову и поглубже залазит под одеяло. – Ла-а-адно. Будем считать, что сегодня я очень добрый. Видимо у тебя был действительно тяжелый день. Чуя выходит на кухню и звонит сестре Кое, потому что именно она присматривает за сестренкой. Накахара извиняется за поздний звонок и просит передать маленькой Гин, что ее брат в безопасности. Кое обещает все передать и спрашивает, все ли у них в порядке. А Накахара и сам не знает. Как мальчишку могло занести ночью на другой конец города, да еще в одном тонком плаще? Но он уважает чужие границы, потому не станет приставать с вопросами. Захочет – сам расскажет. Завершив звонок, он возвращается в спальню. Акутагава так же сладко спит и просыпаться явно не намерен. Поняв, что постель на эту ночь занята, Чуя со вздохом расстилает на полу футон. Ладно уж, на одну ночь он готов уступить кровать ребенку. Наверно, ему действительно нужно сейчас хорошенько отдохнуть. А проснувшись утром, Акутагава вспыхнет как рак и будет долго извиняться перед Накахарой-саном, который будет только раздраженно отмахиваться от мальчишки. Зато за все утро, завтрак и дорогу в штаб мафии Рюноске ни разу не закашлял и это заставляет Чую улыбаться.