Больше чем семпай

На следующий день Чую не отпускало беспокойство. То, что произошло вчера между ним и Рюноске определенно должно иметь какие-то последствия. И Накахаре хочется верить, что они будут не плачевными. Он говорил искренне - действительно скучает, жалеет, что напугал брюнета и хочет, чтобы тот вернулся. Чтобы как и раньше мальчишка черной тенью маячил в кабинете, помогал разбирать бумаги, молча приносил крепчайший кофе, когда у Накахары похмелье, хотя об этом его никто не просил. Чуя не мог объяснить, что на него вчера нашло. Это было просто как помутнение разума. Так захотелось прикоснуться к бледным, тонким губам, которые почти всегда покрывали маленькие трещинки, из-за чего брюнет часто их облизывал. Услышал ли Акутагава искренность его слов? Почувствовал то, что Накахара пытался сказать через поцелуй? И чем его выходка обернется? В худшем случае Рюноске будет еще больше шарахаться по углам от бывшего наставника. В лучшем... А чем может обернуться лучший вариант? Накахара не знал. Вряд ли Акутагава тут же бросит Ящериц и вернется. Но, как вариант, может он хоть перестанет прятаться? Утром пришлось заходить к Кое и просить прощения за забытые бумаги. Сестрица только загадочно улыбнулась и спросила, как все прошло. Она была не в обиде, ведь с самого начала понимала, что бумаги ей так и не донесут. Чуя, в ответ на вопрос, пробубнил что-то вроде “полная катастрофа”. Он и сам не знал, как будет вести себя Акутагава, а ожидание неизбежной встречи раздражало. Ему просто хочется надеется, что он не сделал еще хуже. Пару раз ему удавалось боковым зрением заметить фигуру в черном плаще в коридорах штаба, но пересечься им так и не удалось. Позже выяснилось, что у Черных ящериц появилось много работы, поэтому они полным составом пропадали целыми днями на миссиях, изредка наведываясь в штаб. Кажется, Акутагаве вообще было не до бывшего наставника. Может это и к лучшему? У него была возможность отвлечься, а потом на свежую голову обдумать произошедшее. Рюноске был определенно этому рад. Произошло слишком много событий за слишком короткое время. Акутагаве просто хотелось сделать паузу. Остановить время, сесть где-нибудь и подумать. Работа помогала отвлечься и, как ни странно, успокоить расшатавшиеся нервы. Да, Акутагаве до сих пор сложно понимать испытываемые чувства, поэтому он не знал, как вести себя с Накахарой-саном. А работа дарила чувство уверенности в своих силах и действиях, ведь на миссиях он всегда знает, что делать. А вот в перерывах можно подумать о чем-то более запутанном. Непонимание испытываемых чувств дико раздражало. Акутагава как-то слышал, что психологи – это люди которые помогают людям понять собственные чувства. Брюнет уже начал задумываться и о таком варианте, но быстро его отбросил. Как бы ему не хотелось разобраться в произошедшем, но, скрипя зубами, он не смог бы подпустить к себе совершенно постороннего человека. И уж тем более не позволил бы кому-то капаться у себя в голове. В какой-то момент пришло осознание, что даже с сестрой не получится поговорить. Во-первых, ему было неловко. Во-вторых, он не знал, как отреагирует Гин (и не будет ли после этого что-то угрожать жизни Накахары-сана). Не то чтобы у нее был вспыльчивый характер (скорее наоборот, она была более рассудительной), но все что касалось старшего брата для нее было табу. За Рюноске, Акутагава-младшая не побоится кинуться под пули или, например, напасть на члена исполнительного комитета. Нет… Пусть она и дальше думает, что старший брат просто хочет быть поближе к ней. А он уж сам разберется со своей проблемой. Как-нибудь. Первый раз они встретились через две недели. Чуя сидел у себя в кабинете и спокойно работал, когда раздался стук в дверь. Накахара чуть чай не опрокинул от неожиданности, потому что узнал стук. Это действительно был Акутагава. Брюнет зашел в кабинет и попросил отдать бумаги для Хиротсу-сана. Чуя остается спокойным, но в груди сердце колошматит как бешеное. Они быстро переговариваются по рабочему вопросу и Рюноске забирает бумаги. В попытке задержать его еще хоть ненадолго, Накахара выпаливает первое, что пришло в голову: - Вы редко стали появляться в штабе. - Да, появилось много работы. Но самое сложное уже позади, - голос Акутагавы ровный и спокойный. Больше не напрягается в присутствии Накахары? - Понятно, - Чуя только кивает. Больше нет поводов задерживать мальчишку, поэтому тот уходит. После этого Накахара никак не может сосредоточиться на работе. Если он пришел сам, а не отправил Тачихару, это значит, что они сдвинулись с мертвой точки? Рюноске больше не злится? Больше не будет прятаться? Акутагава еще не разобрался в себе, но принял решение, что пора перестать бегать от проблем. Поэтому, когда Хиротсу-сан просит сходить за документами, то идет в кабинет сам. В конце концов, они работают в одной организации, нравится ему или нет, но они будут видеться и довольно часто. Они ведь взрослые люди. Чтобы между ними не происходило, это не должно влиять на работу. Свою работу они должны выполнять идеально, а с другими… сложностями они разберутся позже. И если у Акутагавы благодаря миссиям была возможность хоть ненадолго отвлечься от душевных переживаний, то у Чуи было все с точностью наоборот. Сидя за бумагами в тишине кабинета, мысли медленно, но верно уплывали туда, куда не надо. Слова на листах расплывались, их смысл терялся и приходилось перечитывать одни и те же предложения по несколько раз, а перечитав, приходилось еще тратить время, чтобы понять их. В конце концов он так устал от этого, что отбросил бумажки и лег головой на сложенные на столе руки. Одолевавшие мысли совсем ему не нравились. Он обещал сестрице Кое, что подумает о ее словах, но проще было сказать, чем делать. Он стал смотреть на Рюноске под другим углом, не только как на коллегу по работе. Даже за те секунды, что они встречались в коридорах штаба, Накахара про себя отмечал все новые детали. Акутагава был симпатичным. Эта была не та стандартная красота, которую пропагандируют книги или фильмы. Нет, она была особая, чарующая, не похожая ни на кого другого. Рюноске был среднего роста, на пол головы выше самого Накахары, фигура стройная, немного худощавая, но не такая болезненно худая как в детстве. Почти все тело закрывала одежда, на шее всегда был белый платок, а на плечах черный плащ. Руки бледные и тонкие, с длинными пальцами. Такие изящные, совсем не похожие на мужские. И, наконец, лицо. Тонкие брови, губы, которые часто прикрывала рука после приступов сухого кашля, черные волосы, за которые хотелось потрепать мальчишку по голове, острые скулы, маленький нос и глаза, черные и глубокие, почти как два колодца, готовые поглотить любого, кто осмелится приблизиться. И Чуя чувствовал, что тонет. Нет, он определенно был красив. Вот характер у мальчишки был сложным. Неприятно это признавать, но раньше Акутагава и правда напоминал бешенного пса. Он готов был порвать глотку любому на своем пути, а после слепо жался к ногам своего хозяина в надежде хоть на какую-то ласку. Когда его семпаем стал Чуя, Акутагава начал стремительно меняться. Чуя помогал ему измениться. Рюноске не был больше оружием, он становился человеком. Не легко было найти контакт с искалеченным жизнью мальчишкой, но Накахара старался. Он протянул руку и видел, как Рюноске тянется в ответ. Закрытый, угрюмый и недоверчивый подросток старался открываться, но только перед ним одним. Больше Акутагава никого к себе не подпускал. Льстило ли это? Только если немного. Но почему Чуе так хотелось стать ближе? Нет, он не хотел быть для Акутагавы кем-то вроде друга. Сначала он только хотел быть достойным семпаем, чтобы Акутагава смог раскрыть полный потенциал своей способности и встать на ноги в организации, но со временем это стало уходить на задний план. Чувство, которое одолевало его, мысли, которые заполняли разум, стоило им пересечься взглядами, были совершенно иного характера. Чувство собственничества стало разъедать душу при одном только взгляде на мальчишку. Хотелось защитить, дать почувствовать то, чего у него никогда не было. Хотелось притянуть к себе, никогда-никогда не отпускать и целовать бледные губы. Чтобы больше никто не посмел приблизиться к брюнету и сделать ему больно. Чтоб даже смотреть на него косо не смели, иначе Накахара порвет всех в клочья. Хотелось… сделать своим? Из неоткуда появилась мысль. А что если Акутагава с самого начала привлек его внимание, только он не сразу это понял? И именно поэтому Чуя был более раздражителен рядом с Дазаем, когда тот упоминал о своем ученике. Он что, неосознанно ревновал его? Неужели он и правда?.. В тот же вечер Чуя приходит с повинной к сестрице Кое. Он долго молчит, а бывшая наставница не пытается торопить. - Вы что, с самого начала это поняли? - Иногда со стороны виднее, Чуя, - сестрица перебирает рыжие пряди и гладит по голове. – Я рада, что ты смог разобраться в своих чувствах. - Я не понимаю… Когда это произошло и почему я раньше не увидел этого? - Чувства – самое сложное и непредсказуемое, что есть в нашей жизни. Не думай о том, когда это случилось и почему, подумай лучше о будущем. - Хотите сказать, я должен признаться? - Помнишь, что я тебе говорила? Если тот поцелуй был нечто большим, то поймешь почему не хочешь его отпускать и твои страдания закончатся. И да, Акутагаве стоит это знать, - сестрица грустно улыбается. – Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Рядом с дорогим человеком нужно ценить каждую минуту, проведенную вместе. Ведь никогда не знаешь, что произойдет. Чуя это понимал, но все же… как подступиться к Акутагаве? Накахара и так странно себя вел в последнее время, Рюноске долго от него прятался, и их отношения (хотя бы как коллег по работе) только-только начали налаживаться. А сейчас Чуя признается в своих чувствах. Как отреагирует Акутагава на такое заявление? Но и молчать нет сил. Дав чувствам название, Чуя только сильнее в них погряз и, как не странно, пугался этого. Первое время он даже про себя боялся произносить, что любит Акутагаву. Но, чем больше времени проходило, чем чаще они виделись в штабе, тем больше Чуя понимал, что не сможет держать их в себе. Чувства захлестывали, не давали ни работать, ни спать. Акутагава будто стал его одержимостью – хотелось каждую секунду видеть его, прижиматься к хрупкому телу и целовать. Может именно это чувствуют люди с зависимостями? Акутагава стал для него личным наркотиком от которого, увы, нет лекарства. Такого с ним уж точно никогда не было. Это совсем не похоже на ту подростковую влюбленность, которую ему довелось испытать. Раз уж Чуе удалось разобраться со своими чувствами, то осталось самое сложное – сказать об этом Рюноске. И как это сделать? Уж точно не вызывать к себе в кабинет и откровенничать. Хоть он и не страдал романтическими предрассудками, что признаваться в любви обязательно нужно при свечах после роскошного ужина на фоне Эйфелевой башни, но и на работе это делать тоже неправильно. Нужна была непринуждённая обстановка, чтобы спокойно и не спеша все обсудить. Пригласить его на кофе? Звучит получше. Он еще раз извинится за свое поведение и в качестве извинения пригласит поужинать, где расскажет о причине произошедшего. Да, наверно, так и стоит сделать. Но это оказалось сложнее, чем он себе представлял. Почему пригласить на кофе было настолько сложно? Во время их редких разговоров пульс подскакивал, а горло сжималось от спазма. Сколько раз он про себя повторял: “Просто пригласи и все”, но в горле стоял ком, не давая выдавить из себя ни слова, и не успевал Чуя собраться с духом, как Акутагава уже скрывался из виду. Если бы кто-то сказал, что однажды Накахара будет бояться, он бы точно не поверил. Только вот что больше пугало – сам факт приглашения на почти-свидание или возможный отказ? Ох, наверно, все сразу. Позже, Чуя заметил еще одну деталь – они с Акутагавой почти перестали разговаривать. Вернее, они говорили, но исключительно по рабочим вопросам. Попытки подтвердить свои догадки закончились успешно. Разговоры на посторонние темы всегда быстро обрывались. Рюноске отвечал коротко и сухо, что даже со всем своим красноречием у Чуи не получалось его разговорить. Все-таки тяжело диалог строить одному. Накахара так отчаялся, что стал пытаться заговорить хоть о чем-нибудь, даже о таком банальном как погода. Теперь все стало понятно – Акутагава решил его игнорировать. Он все еще продолжал держать дистанцию, только в более непринужденной форме. Вся работа выполнялось безукоризненно, а вот когда дело касалось чего-то более личного, то Рюноске прятался за стенами отстраненности, не позволяя к себе подступиться. Накахара готов был выть волком. Что же это такое? Почему все идет наперекосяк? Мало было у них проблем, как появились новые. События полетели друг за другом слишком стремительно, не давая паузы на передышку. В Японию вторглась Гильдия, североамериканская организация одаренных. Если верить источникам, их интересовал только тигр, так что это было проблемой Детективного агентства. Но с каждым днем было понятно, что вмешательство Мафии – это лишь вопрос времени. Пока что им удавалось оставаться в стороне, но надолго ли? С каждой секундой угроза росла. Пахло настоящей войной организаций одаренных. На вопросы Мори отвечал уклончиво. В итоге, он сказал всего одно – ждать. - Мафия не будет вмешиваться так долго, насколько это возможно. Будем надеяться, что нас это не коснется. Пока пусть с этим разбирается Агентство. Но, ждать пришлось недолго. Такая организация как Портовая мафия просто не могла остаться в стороне. Все сверху это понимали, особенно Мори. Но даже в этой суматохе Чуя старался приглядывать за Акутагавой. Не напрямую, конечно, а аккуратно, издалека. Знал ли об этом сам Рюноске? Неизвестно. Но так Накахаре было спокойнее. В конце концов, это не резать бестолковых наемников на старых складах. Впереди настоящая война и победителей будет двое – в лучшем случае, один – в худшем. Одна из трех организаций точно падет и это не должна быть Мафия. Погибших будет несметное множество, и Чуя не позволит попасть в их число Акутагаве. Побег Кью становиться отправной точкой. Все, теперь Мафия тоже в игре. Атака способности Кью становится слишком неожиданной. Люди будто посходили с ума, нападая друг на друга. Руководство принимает на себя Чуя. Он кричит людям защищать город ценой жизней и сам рвется в самую гущу драки. Тянуть время – их единственная надежда. Ему хочется верить, что у Дазая получится добраться до куклы и обнулить способность. Кажется, спустя целую вечность и десятки унесенных жизней люди стали приходить в себя. Из глаз больше не текла кровь, и они перестали атаковать. Значит, у суицидника получилось. После этого назначена встреча глав организаций. Гильдия зашла слишком далеко, под ударом не только Агентство, но уже и Портовая Мафия, да и весь остальной город. Союз заключен ненадежный, хрупкий, как хрусталь, который от малейшего движения звенит и готов разлететься в дребезги. Первым делом нужно освободить Кью, чтобы избежать возможной повторной атаки. Кто же с этим справиться как не лучшие агенты двух организаций? Двойной черный снова воссоединился и вместе отправляется на задание. Чуе аж тошно от этого. Как же он надеялся, что больше не придется работать с ним. Его обнуляющая способность – единственная причина из-за которой Накахара до сих пор его не прибил. Он не доверяет Дазаю от слова совсем, но, когда встал вопрос о успешности миссии, без лишних слов активирует порчу и атакует Лавкрафта. Чуя совершенно не удивлен, когда после битвы начинает разрушать все вокруг, и только после этого Осаму соизволил остановить Смутную печаль. И вдвойне не удивлен, когда просыпается на том же месте где упал, посреди поле боя. Перебинтованный ублюдок не соизволил донести его хоть до какого-то подобия укрытия. Только свернутый плащ под голову сунул в качестве заботы. Желание прибить Дазая становиться почти осязаемым. - Убью. Клянусь, однажды я тебя убью. Повторяет он вслух обещание, хотя знает, что это недо-суицидника только обрадует. Наверняка он бы ответил какую-нибудь ерунду в стиле: «Я буду счастлив пасть от рук своего бывшего напарника, Чу-у-уя». Накахара цыкает. Даже воображаемый Дазай дико раздражающий. Но это далеко не конец. Похоже Фрэнсис совсем рехнулся, раз решил обрушить Моби Дика на Йокогаму. Слишком поздно Накахара узнает, что Акутагава отправляется на корабль. Ему не хотелось бы вести себя как слишком озабоченный бывшим учеником, поэтому лишь мысленно просит его быть осторожным и наблюдает за Моби Диком с земли. У него тоже есть работа и даже при желании последовать за Акутагавой не получиться. Он не сомневается, что кто-то из агентства тоже туда отправился и Чуя верит, что вместе они справятся. Моби Дик угрожающе снижается. Даже с такого расстояния можно понять, что на верхней палубе драка. Корабль приближается к городу. Чуя уже взвешивает риски насколько опасно использовать порчу не зная точного местонахождения Дазая, но небо озаряет ослепительно яркая вспышка. Накахара не успевает толком ничего понять, как вниз падает явно мертвое тело, трое человек прыгают вниз и раскрывают парашюты, а в нос корабля врезается другой самолет из-за чего Моби Дик падает в море. В двух спасшихся он узнает Акутагаву и мальчишку-тигра из Агентства. Почему-то он не удивлен, что на задание отправили именно его. Больше поражало, что Акутагава смог с ним объединиться, наступив на горло своей ненависти. Кажется, с Гильдией покончено? Чуя использует способность и взлетает вверх, чтобы встретить Рюноске на берегу. Не он один спешил – директор Агентства оказался там раньше, а рядом с ним стоял… Дазай? Черт, только не снова… Накахара решил не высовываться, по крайней мере пока. Но если что-то пойдет не так, он будет готов вмешаться. Дазая же, в отличии от Чуи, очень забавляла эта ситуация. Ему удалось предсказать все ходы, корабль обрушен, а Кека теперь член Агентства. Осталось еще одно маленькое дело. Его очень задели слова бывшего напарника, так что не стоит упускать случая открыть ему глаза. Глупый Чуя, не знаю, что ударило тебе в голову. Может тебе и удалось поиграть в добродетель в мое отсутствие, но не надейся, что сможешь приручить мою зверушку. Шавка всегда будет слепо предана своему хозяину, а это не ты. Смотри внимательно. Я напомню тебе кому он принадлежит. Он знал, что Накахара уже где-то здесь, прячется. Этот спектакль специально для тебя. Наслаждайся. - Я смотрю, ты тоже сыграл не последнюю роль в спасении города, - Дазай обращается к бывшему ученику. - Больше никто не стоит у меня на пути. Прекрасно. А теперь главная часть. Смотри внимательно, Чуя. Дазай подходит к Акутагаве и кладет руку на плечо, встречаясь с вопросительным взглядом. - Ты стал сильнее. Осаму внимательно смотрит в лицо Рюноске. Он ждет чего угодно – что Акутагава закричит, улыбнется, да хоть заплачет, но реакция совсем другая. Брюнет стоит с непроницаемым лицом какое-то время, после хмурит брови и, будто не веря, мотает головой. Он слегка ведет плечом, сбрасывая чужую руку. Дазай непонимающе смотрит. После недолгой паузы Рюноске говорит: - Несколько лет назад я готов был отдать все, чтобы услышать это от вас. Если бы вы сказали это раньше… Но сейчас, я не чувствую совсем ничего, - Акутагава отступает на шаг и уверенно смотрит в удивленные глаза бывшего наставника. – Мне не нужна ваша похвала, Дазай-сан. Брюнет прячет руки в карманы плаща и уходит от берега. Осаму остался стоять на месте. Он никак не мог понять, почему Рюноске отверг его похвалу. Признание было смыслом его жизни, так почему сейчас он так спокойно уходит? Нет, он не пытался спрятать свою радость за безразличием. И он точно не смирился с тем, что Осаму никогда не признает его. Нет. Ему действительно было все равно на похвалу Дазая. Только вот почему? Что произошло за эти годы, что щенок отбился от рук? Дазай сжал от злости челюсти. Что такого тебе мог предложить Накахара, что тебе стало все равно? Акутагава шел по узким улочкам Йокогамы. Вдалеке уже были слышны вои сирен. Скоро везде будет полно полицейских и людей из правительства. Лучше поскорее убраться отсюда, ведь работа выполнена. В одном из многочисленных переулков он останавливается. Чутье еще никогда не подводило. - Почему вы идете за мной? – спрашивает Акутагава, оборачиваясь. - Присматриваю, - сзади стоит Накахара-сан. – Неплохо вы пошумели на корабле. С Гильдией покончено? - Думаю да. По крайней мере с Фрэнсисом. Если мы его и не убили, то падение с корабля точно. - Хорошо. Ну и какого это, быть спасителем города? - Как-то утомительно, - Акутагава устало ухмыляется. – Единственное чего сейчас хочется – хорошенько выспаться. Чуя слышит двусмысленный намек и понимающе кивает. Такое длительное и мощное использование расемона не могло не утомить мальчишку. Но, прежде чем тот отправиться домой Накахара должен, ему кое-что сказать. - Я был на берегу и слышал ваш разговор. - И что с того? – Рюноске хмурится и дергает плечами. Это не то что хотелось бы обсуждать. Еще и взгляд у бывшего наставника какой-то странный. - Я рад, что ты больше независим от чужого мнения на свой счет, - Чуя делает паузу. - Слушай, я не знаю имеет ли это для тебя значение, но я должен тебе кое-что сказать, - Накахара устало улыбается и смотрит на Акутагаву. – Хочу, чтобы ты знал... Может тебе и все равно, но я хочу, чтобы ты это услышал. Я действительно горжусь тобой. Не только за то, что случилось сегодня. За все то время, что ты в мафии и когда был моим учеником… Ты становился сильнее с каждым днем. Ты удивительный человек, Рюноске. Больше тебя ничто не сможет сломить. Чуя смотрит на Акутагаву и даже не подозревает, что что-то внутри него обрывается от услышанных слов.

* * *

На следующий день мафия гудела как настоящий улей, что немного раздражало Накахару. Серьезно, они спасли чертов город от разрушения, неужели так сложно было выделить хоть один день выходного? Хотя, кого он обманывает, Мафия - не то место, где подобное прокатит. Торговля оружием, схватки с одаренными, разрушить другую организацию или спасти город - все это было частью их жизни и работы. То, что для других считается из ряда вон выходящее, для них чуть ли не обычное дело. Так что приходилось собрать волю в кулак и усердно работать, лишь изредка отвлекаясь на мысли об Акутагаве. Со вчерашнего вечера они еще не виделись. Понятно, что у всех сегодня полно работы, в том числе и у брюнета, но Чуя был бы рад хоть мельком его увидеть или перекинуться парой слов по рабочим вопросам. Но, приходилось часы подряд просиживать в своем кабинете, с короткими перерывами на чашку крепкого кофе, чтобы взбодриться. В конце концов, чем быстрее он разберется с работой, тем быстрее будет свободен. Под вечер Чуя был как выжатый лимон. Вот уж не ожидал, что последствия спасения города будет такими утомительными. Он прощается с помощницей и выходит из здания штаба. Но прежде чем он вызвал такси, что-то его остановило. Он устал, не столько физически, сколько морально, хотелось посидеть где-нибудь в тишине и просто отдохнуть. Есть всего одно место, где Накахара всегда мог расслабиться и очистить мысли. Чуя задирает голову - облаков нет, ночь будет светлой. Телефон спрятан в карман, а ноги сами несут на парковку к черной неприметной машине. Когда Накахара едет к пригороду Йокогамы, то на улице начинает темнеть. Розовые и оранжевые цвета заката уступают синеве ночи. Тем лучше, не надо будет ждать. Было не подходящее время для любования закатом, сегодня Чуя хотел увидеть звезды. Накахара быстро доезжает до места. Как всегда машина спрятана под занавесом веток. Даже в темноте он легко ориентируется среди деревьев и идет по заросшей тропинке к холму. Он так часто здесь был, что заблудиться даже в кромешной тьме кажется чем-то нереальным. В нос ударяет чудесный запах разнообразных трав, который так приятно вдыхать полной грудью. Но, выйдя из леса, Чуя останавливается. Чуть внизу холма он отчетливо видит черную фигуру. Он сидит на земле, а взгляд направлен вверх. Тоже решил посмотреть на звезды? Накахара недолго стоит и думает, как поступить - уйти или подойти к брюнету. Если Акутагава приехал сюда, значит на это есть какая-то причина. Может не стоит ему мешать и незаметно вернуться? Но, подумав, все же решает подойти. Чуя тихо спускается от кромки леса вниз к Рюноске, но под ногой предательски хрустит ветка и он останавливается. Голова Акутагавы еле заметно дергается. - Вы были правы, они действительно прекрасны, - говорит брюнет не поворачиваясь. Он так же сидит, подняв голову к небу. - Поэтому мне здесь так нравится, - Накахара делает паузу и добавляет: - Можно присоединиться? - Это ваше место, я не могу вам запретить. - Может быть и нет, но я не хочу мешать, если ты не хочешь компании. Так ты не против? Акутагава немного думает и мотает головой. Чуя подходит и садится рядом. Чтобы не сильно напрягать, сохраняет дистанцию в метра полтора. Почему-то его не покидает чувство, что брюнет больше согласился ради приличия, чем от желания. Долго они сидят в полной тишине. Уже совсем стемнело. Лишь на горизонте, там, где скрылось солнце, небо оставалось темно-синим, над головами же мафиози оно было кромешно черным. Небо было ясным, поэтому россыпь серебряных звезд была особенно хорошо видна. Но только с виду они казались одинаковыми. Если присмотреться, то каждая звезда переливалась розовым, желтым, фиолетовым - всеми цветами радуги. Накахара первый нарушает воцарившуюся тишину. Он грустно улыбается и озвучивает мысль, которая давно уже сидит в голове. - Ты до сих пор от меня бегаешь, - говорит Чуя без намека на вопросительную интонацию. - Кажется, проблем в работе не возникало. Сейчас-то вас что не устраивает? – недовольно бурчит брюнет. - Да, мы работаем. Но совсем не так как раньше. И ты это знаешь, - Чуя грустно улыбается и будто обращается сам к себе: - Неужели я и правда потерял единственный шанс на твое доверие? - Накахара-сан, вы... слишком странно ведете себя в последнее время, - Акутагава поджимает под себя колени, устраивая на них подбородок и обхватывая руками. - Не знаю, что у вас случилось, но надеюсь, это прошло. - Ты прав, я вел себя странно. И мне понадобилось много времени, чтобы понять причину. - Надеюсь, теперь вопрос будет закрыт. Если бы, Акутагава, все было так просто. - Не совсем. Боюсь, что это только начало всего, - Чуя поворачивает голову вправо, но брюнет старательно рассматривает ногти на руках. - Рюноске, у случившегося есть всего одно объяснение. Я долго пытался тебе сказать, кажется, уже пора. Что если ты мне нравишься? Признание само срывается с губ. Может вышло не так красиво, как планировал Чуя, но больше ждать нет сил. Если он еще будет тянуть, то точно захлебнется от переполняющих чувств. Акутагава замирает, глаза будто стекленеют. Он медленно поднимает пустой взгляд, но явно перед собой ничего не видит. - Ч-что? - выдавливает он из себя. - Рюноске Акутагава, ты мне нравишься, - Чуя четко повторяет. - И нет, не как коллега по работе или прилежный ученик. Ты мне нравишься как парень. - Вы... что вы несете... - Акутагава зажмуривается и трет переносицу. - Это не смешно. Если вы пытаетесь как-то манипулировать мной... - Я не пытаюсь тобой манипулировать, - Накахара его обрывает, - я рассказал о чувствах, которые испытываю к тебе. Потому что ты имеешь право знать. - И я должен вам поверить? Есть хоть что-то, что докажет... ваши слова? - Ничего. Боюсь, что тебе придется поверить мне наслово. Я тебе уже говорил и повторюсь - я никогда тебе не врал и сейчас говорю правду. Верить или нет - это уже твое решение. Так же как принять мои чувства или отвергнуть, - они недолго сидят в тишине, пока Рюноске не обхватывает голову руками и трет виски. - Это какой-то бред, - повторяет он, будто стараясь убедить самого себя. - С чего вам вообще что-то испытывать ко мне? - Я задавал себе этот вопрос много раз, но ответить на него не могу. Если это тебе как-то поможет, то что-то чувствовать я стал очень давно, но понял это я где-то полмесяца назад. И не без помощи, - пробубнил последние слова Накахара, поймав вопросительный взгляд только отмахивается: - забудь. Хотя, можно было догадаться и раньше. Например, после... той неловкой ситуации. Видимо мое тело поняло это быстрее меня. - Хотите сказать, я вам уже тогда нравился? - Думаю да, - Накахара тихо хмыкает. - Я как-то слышал выражение, что у пьяных на языке, то в голове у трезвых. Вот уж не ожидал, что оно может быть правдивым. Но Акутагава никак не реагирует на шутку. Они еще недолго сидят в тишине. Чуя смотрит на звезды, а Акутагава, поглощенный своими мыслями, не замечает ничего вокруг. Накахара украдкой за ним наблюдает - кажется, его признание произвело слишком сильное впечатление и мальчишке нужно переварить услышанное. - Рюноске, что ты думаешь о моих словах? – через какое-то время спрашивает он. Акутагава никак не реагирует, взгляд остается пустым. Значит не верит. Не получив ответа, Чуя расценивает это как отказ. Лучше ему сейчас уйти. Он встает и направляется назад к лесу. Внутри больно колет. Отказ был одним из вариантов ответа (и, по правде говоря, самым ожидаемым), но от этого не было легче от слова совсем. Чуя готов поклясться, что у него действительно закололо сердце. Но, не успел он далеко отойти, как его окликнули. - Постойте! - Накахара замер как вкопанный и резко обернулся. Неужели еще есть шанс? Акутагава встал и тоже развернулся лицом к бывшему наставнику, только вот в лицо упрямо не смотрел. Какое-то странное чувство внутри заставило его остановить бывшего наставника. - Я не понимаю, почему я вам нравлюсь? - брюнет наконец-то смотрит на Чую. Последний не может сдержать улыбку. - Ты себя недооцениваешь, - Накахара спускается вниз, останавливаясь напротив. Не удержавшись, поднимает руку и аккуратно гладит мальчишку по щеке. Тот удивленно приоткрывает рот, но не отстраняется. - Прости, красиво говорить я не умею, но... Если бы ты только мог посмотреть на себя моими глазами... Даже представить не можешь, как ты прекрасен, - Чуя перестает гладить чужую скулу, но руку не убирает. - Рюноске, ты дашь мне ответ? - Могу я хоть немного подумать о том, что вы сказали? – спрашивает Акутагава. - Конечно, думай столько сколько потребуется. Я подожду. И... какой выбор ты не сделаешь, я его приму. Акутагава неловко кивает. Накахара с трудом убирает руку. Страшно хочется прикоснуться к губам мальчишки, но нельзя. Хватит с него на сегодня потрясений. К тому же, если он дал время подумать, то не должен мешать или пытаться повлиять на решение. Чуя улыбается на прощание и уходит. Внутри разливается непривычное тепло и какое-то предвкушение. Ведь если Акутагава попросил времени подумать, то у него есть шанс получить согласие. Одна только мысль об этом заставляла все внутри трепетать от радости.