***
Рег играл хорошо. Мастерски, даже. Но кто бы стал оценивать это на светском вечере, где он просто исполнял роль музыкальной пластинки? Рег откровенно скучал, с лёгкой завистью смотрел на других детей, снующих по залу, но всё же покорно играл одну пьесу Моцарта за другой, чтобы не схлопотать лишний подзатыльник от матери. Видя страдания брата, сидящий в окружении мелюзги Сириус скорчил ему рожу, которая выражала всё, что он думал о их семье. Регулус закусил губу, чтобы не хихикнуть. Эти вечера, когда все Блэки собирались в поместье своими семействами, льстиво улыбались друг другу и делали вид, что всё ещё имеют какое-то влияние, происходили в их семье несколько раз в год. Они раздражали Сириуса — он с намного большим удовольствием сейчас бы махнул на ночёвку к Джеймсу, при виде которого отчего-то сердце восторженно замирало и начинало биться чаще, но нет — приходилось терпеть всех этих родственников. В качестве отместки Сириус отрывался по полной. — А вот так нужно делать, когда вам что-то не нравится, — рассказывал он младшим отпрыскам родственников, имён которых он даже не знал, и поднял вверх средний палец. — Давайте, пробуйте. Разинув рты и хлопая своими тупыми глазёнками, дети послушно сложили жест. — Как ты можешь, Сириус! Немедленно прекратите! — напустилась Нарцисса — его кузина. Сириус лишь усмехнулся: ей на днях исполнилось восемнадцать, и она наивно мнила себя очень взрослой. — Не мешай мне просвещать молодёжь, Цисси. Лучше иди пошушукайся ещё с девчонками о твоём ненаглядном Люцике. Нарцисса покрылась розовыми пятнами. — Ты хам и грубиян, — печально сказала она. — Мало пороли, — злорадно ухмыльнулась Белла — её старшая сестра. — А тебе лишь бы кого-то выпороли, — огрызнулся Сириус и с сожалением подумал о том, что эти вечера становятся всё скучнее. Раньше по крайней мере была ещё Энди — средняя сестра этой троицы, с которой он вполне ладил. Но она вышла замуж за какого-то Тонкса, и её выжгли с семейного гобелена. — Выпорят, если увидят, чем ты развлекаешь наследников. — Нахуй пойдут! — А ты горазд выражаться, молодой человек. Сириус вздрогнул, почувствовав на своём плече цепкую ладонь. На него смотрел дядя — Сигнус Блэк. В руках он держал уже четвёртый по счёту бокал бренди. Иногда Сириусу казалось, что он приходил на эти вечера только ради выпивки — а впрочем, что ещё делать человеку, у которого первый ребёнок появился в тринадцать лет. — Между прочим, я в твоём возрасте уже растил дочь, — многозначительно сказал Сигнус. — Соболезную, — с ехидцей сообщил Сириус, довольно глядя, как дядя багровеет от злости и разворачивается к матери. — Я всё же настаиваю, сестра, чтобы вы отдали его в частную школу. — Мы думаем в этом направлении, — кратко сказала мать. Сириус усмехнулся: конечно же она не признается, что попросту не хочет лишних трат, ведь с деньгами у них сейчас туго. Всё их состояние давно хранилось в одних лишь семейных драгоценностях, над которыми они дрожали, пересчитывая каждую ложечку. Сириус не понимал, почему бы это всё просто не продать. Поттеры так сделали — и живут в уютном таунхаусе припеваючи. — Но здесь же ужасная школа! — всполошилась тётя Друэлла. — Директор совершенно выжил из ума. Вы знали о том, что в ней отменили телесные наказания? Вы видели, какое количество мигрантов там учится? Сущий кошмар. Каждый третий ребёнок либо ирландец, либо скотт. — Потому что их надо истреблять, как в старые времена, — проскрипел дедушка Арктурус, сидящий в кругу прочих стариков — Мелании, Поллукса и Ирмы Блэк. Все их разговоры крутились только вокруг того, как хорошо было до войны. — В наши дни и помыслить нельзя было, чтобы наследник Блэков учился с таким отребьем! — Почему это они отребье? — с вызовом сказал Сириус. — Все беды от них. Грязные свиньи, подлежащие истреблению — а хуже всех валлийцы, — последнее слово Арктурус почти выплюнул. — У нас в классе есть валлиец. Он тупой, но безобидный. — Никогда не смей с ним заговаривать! — гневно прошипел Арктурус, брызгая слюной. — Слышишь, мальчик мой? Сириус фыркнул. — Почему? — весело спросил он. Конечно, он не собирался общаться с придурком Ремом, но, возможно, стоило бы — хотя бы ради того, чтобы позлить своё семейство — Видно, у тебя всё очень плохо с историей, — снисходительно сказал Поллукс. — Это дикие звери, для которых закон не писан. Эта крохотная нация, обитающая на клочке непригодных для жизни гор… она просто невозможна! Они выглядят беззащитными до тех пор, пока к ним не сунешься. Попробуй тронуть то, что им дорого, и они оттяпают тебе руку. У них свой язык, свои обряды, вся та дурь, которую мы давно выбили из всех остальных… С ними невозможно вести дела! — То есть они отказываются подчиняться, и это плохо? — Сириус усмехнулся. Поллукс не ответил, невозмутимо попыхивая трубкой. — Ты ничего в этом не смыслишь, — бабушка Ирма вступилась за мужа, гордо вздёрнув двойной подбородок. — Всех этих мерзких грязнокровок, населяющих Англию, уже давно пора бы истребить. — Вы рассуждаете, как Гитлер. — Ну-ну, мальчик, не перегибай, — размеренно сказал Поллукс. — Впрочем, в идее Гитлера был здравый смысл, но ты слишком мал, чтобы в этом что-то смыслить… — Да вы все фашисты! — Сириус хохотнул, и глаза Арктуруса недобро сузились. — Замолчи, мальчишка, ты только лишь выставляешь себя на посмещище! Ты юн и неопытен, а пытаешься корчить из себя великого мудреца! Он продолжил разглагольствовать на тему великой империи, в которой не место всяким свиньям, но Сириус его уже не слушал: проскрежетав что-то сквозь зубы, он направился к столу, налил себе эля и забрался на кресло с ногами, демонстративно показывая несогласие. Бессмысленно — совершенно бессмысленно о чём-либо разговаривать с родственниками. — А ты на чём играешь? Сириус нехотя оторвал взгляд от стакана. На него смотрел дядя Альфард — осунувшийся седой человек с фирменным холодным взглядом Блэков. Он всегда держался особняком на таких вечерах. Сириус не мог припомнить и случая, когда они разговаривали. — На гитаре. Неблагородный инструмент, знаю, плевать, — он криво ухмыльнулся. Дядя Альфард не ответил, глядя на то, как Регулус играет очередной менуэт. Время близилось к ужину, и мальчик изрядно устал, пару раз даже сбившись с ритма. — Бедняга, — искренне сказал Сириус. — Его бесит этот инструмент, на самом деле. Когда мы были маленькими, он даже расцарапал ключами ножку рояля. Дурак — думал, его из-за этого продадут. — Полагаю, сильно влетело, — задумчиво отозвался Альфард. — Я ожидал худшего, — Сириус хмыкнул, сжимая в руках стакан. — Мне просто пришлось постоять несколько часов на горохе. — Ты взял его вину на себя? — Угу. — И часто ты так поступаешь? — Он мой брат. И он такой неженка, а я не могу спать, когда этот придурок воет… — Сириус примолк. Чёрт, зачем он это рассказывает? Вдруг Альфард расскажет об этом родителям? Зря выпил больше положенной детской нормы… Он опасливо покосился на место, где сидел Альфард, но от того уже и след простыл. Вздохнув, Сириус залпом осушил стакан. — Язык без костей, — сердито пробурчал он. Раздался звон колокольчика: отец призывал внимание собравшихся. — Наступило время ужина, — объявил он. — Сейчас мы все пройдём в столовую, но сперва, как это не прискорбно, мне придётся наказать своего сына Сириуса. Он отвратительно вёл себя на этой неделе, грубил мне и матери, а также принёс из школы низкую оценку. Я не хотел выносить это на всеобщее обозрение, но его ужасное поведение на нашем вечере вынуждает меня сделать это. Поэтому сейчас он принесёт розги, получит свои двадцать ударов и отправится спать без ужина. А мы продолжим наслаждаться этим прекрасным вечером. Пальцы Рега замерли. Кто-то из мелюзги удивлённо охнул. До Сириуса не сразу дошёл смысл сказанного, и он продолжил крутить в руках стакан, пока не понял, что все устремили взоры на него. — Сириус, — сухо окликнул его отец. Сириус медленно опустил стакан. — Чего?.. Нет, он знал, конечно, что ему положено наказание. Он знал. Но он полагал, что раз его не выпороли до прихода гостей, значит, родители решили перенести это на завтра. В конце концов, чем дольше розги будут замачиваться в соли, тем больнее будут удары… Они что, собираются его — прямо здесь? При всех? — Не задерживай нас. Принеси розги. Тело резко обдало холодом. Сириус нерешительно фыркнул — происходящее походило на какой-то сюр. — Я не буду этого делать. — Тридцать ударов. Сириус испуганно обвёл взглядом присутствующих: взрослые смотрели укоризненно, но со скрытым торжеством. Цисси закусила губу и смущённо отвернулась, Белла открыто злорадствовала, бледный Рег испуганно переводил взгляд то на отца, то на мать. Мелюзга пялилась с откровенным любопытством: от этого стало особенно нехорошо. Нет, это не могло происходить взаправду. Не могло. Всему есть мера. — Вы все с ума посходили?! — Сириус вскочил. — Я не буду… Мам… Он беспомощно посмотрел на мать, чувствуя, как глаза начинает щипать от слёз, а к щекам приливает кровь. Может, это всё шутка? Они просто решили его напугать? — Ты стыдишься, а значит, ещё не всё потеряно, — в голосе отца послышалось удовлетворение. — А теперь не заставляй нас ждать. — Но здесь же… — Сириус вспыхнул. Его смущало даже наличие Рега, а от колких взглядов этих людей, многих из которых он толком не знал, хотелось позорно разреветься. — Я не буду, — пробормотал он, усиленно заморгав, чтобы загнать выступившие слёзы обратно. — Это бред… — Полюбуйтесь. Тринадцать лет парню, а он сопли развозит, — скорбно сказал Арктурус, от чего Сириус лихорадочно принялся вытирать рукавом влажные глаза. — Позорно, мальчик мой — это бесчестить славное имя Блэков своим поведением. А наказание ты должен вытерпеть достойно и с благодарностью. Мой отец за неповиновение мог спустить с меня штаны на площади и отходить кнутом там же… — Довольно, — Сириусу на плечо вдруг легла чья-то рука и он дёрнулся как ужаленный. Но это был всего лишь Альфард. Он обвёл взглядом присутствующих и сдержанно сказал: — Полагаю, Сириус и так осознал свою неправоту. Предлагаю не портить вечер и в качестве исключения ослабить ему наказание. К тому же здесь присутствуют женщины и дети, которым вряд ли будет приятно лицезреть подобное… — Ещё как будет, — пробурчала Белла. — Пусть отправится в свою комнату без ужина, и на этом мы покончим. — Не учи меня воспитывать сына, Альфард, — резко перебил его отец. — Ты, видно, не очень хорошо понимаешь своё положение здесь. Не будь ты братом моей жены, я бы тебя, мерзавца, и на порог не пустил… Сириус почувствовал, как дядя слегка дёрнулся. Потом молча отпустил его плечо. — Как бы вам не вышло это боком, Орион, — негромко сказал он, взял шляпу и быстрым шагом пошёл прочь. На лице отца не дрогнул и мускул. — Регулус, принеси розги. Регулус испуганно встал из-за инструмента. — Отец… — Немедленно принеси розги, если не хочешь, чтобы тебе тоже влетело! — взвизгнула мать. От Рега и след простыл. Лицо было пристыжённое и красное — словно собирались пороть не Сириуса, а его самого. Вскоре он вернулся с основательным пучком мокрых веток. Отец рывком взял их у него из рук и задумчиво провёл по кончикам ладонью. — У тебя есть возможность избежать этого, — сухо сказал он Сириусу, у которого от жара плавилось перед глазами. — Если ты прямо сейчас извинишься перед каждым, кому нагрубил. Поимённо. Сириус нервно всхлипнул, попятившись назад. — Я не буду! — Тогда иди сюда, — тон отца стал угрожающим. — Нет… — Иди сюда. — Нет! Отвали! Не смей! Не смей меня трогать! — заорал Сириус. — И Рега не смей! Никогда, слышишь?! Не смей нас трогать! Ублюдок! Ненавижу! Ты хуже Гитлера! Его сзади схватили чьи-то руки — кажется, это был Сигнус. Сириус брыкался, вырывался, но несколько пар рук с силой вжали его грудью в стол. Дыхание спёрло, перед глазами заплясали чёрные точки. Он продолжил орать и выкрикивать ругательства, но понимал, что уже поздно. А когда щёку обожгла хлёсткая пощёчина, то расплакался, чувствуя, как с него грубыми рывками сдирают штаны вместе с нижним бельём. Раздался треск — кажется, оторвалась пуговица. — Считай удары, — раздалось возле уха. — На хуй пошли, — выговорил сквозь слёзы Сириус и закричал, когда первый удар ожёг ягодицы. Ему потребовалось три удара, чтобы перестать брыкаться. Ещё семь, чтобы начать считать. А когда всё закончилось, когда он сидел в своей холодной комнате, коротко всхлипывая и растирая слёзы по щекам, в голове толкалась только одна, очень ясная мысль. Умереть. Он должен умереть. Нельзя жить с таким позором. Лицо до сих пор горело от осознания того, что они все видели это. Все — от старших, с их нравоучительными поучениями, как они в свои годы выносили порки без единого писка до самых младших, которые с любопытством глазели на то, как он ревёт на столе, взвизгивая от ударов и стискивая зубы… Улизнуть из дому не стоило больших трудов — все были заняты роскошным ужином. До моста Сириус добрался в считанные минуты. Выдохнул, взялся руками за витиеватый парапет и посмотрел вниз. Наверное, будет дико больно, когда вода зальётся в штаны. Он закричит, она попадёт в лёгкие, и вот тогда-то род Блэков наконец-то вздохнёт с облегчением… Сириус не рассказал Ремусу об этом случае. Не рассказал и о внезапно появившейся Лили, которая поняла, что он собрался делать, и пригрозила сойтись с Джеймсом, если он посмеет осуществить задуманное. Не рассказал о том, как он в ответ обозвал её тупой шотландкой и пошёл прочь с чётким намерением утопиться, когда она свалит. О том, что она стояла на мосту до полуночи, что-то негромко насвистывая. О том, как ему потом снова влетело — на этот раз за побег. Хорошо хоть в тот раз никого рядом не было. Нет, Сириус никому не мог рассказать про этот день — внутри всё сжималось от отвращения и стыда, когда он даже думал о нём. Поэтому Ремусу он рассказал о другом случае, когда всерьёз захотел покончить с собой. Этот случай перечеркнул всё между ним и Регом, а после него пришлось покинуть родительский дом навсегда. Он тоже давал неплохое представление о их семье. Но настоящие истории, дающие понять, каково это — быть Блэком, были чем-то, что навсегда останется за дверями их поместья. — У нас очень хреновая семейка, — Сириус невесело усмехнулся. — И я с этим ещё как-то пытался бороться, но Рег… мне кажется, он всегда был правильным Блэком. Наверное, я пытался как-то оттянуть этот момент тем, что ограждал его от родителей, но он всё равно вырос таким же. Чуть помолчав, Сириус добавил совсем тихо: — Хреновый из меня старший брат вышел. Он положил Рему голову на плечо и почувствовал, как тот осторожно гладит его по спине. Только сейчас обратил внимание на то, что впился ногтями в колено. — Так странно, что тебя сегодня ночью не будет, — вдруг произнёс Ремус. — Я уже привык. — Я тоже, — Сириус машинально кивнул, не до конца понимая, к чему Рем клонит. Тот продолжил: — Я раньше ненавидел эти ночи, а теперь у меня такое чувство, что от них наоборот — прибавляется сил. И волк… Он вроде немного успокоился. Видимо, когда ты рядом, не видит нужды мне надоедать. Решил отдать эту роль тебе или что-то типа того… Ремус нерешительно отвёл взгляд. — Я это к тому, что ты очень хороший старший брат. Сириус слегка улыбнулся. Не удержавшись, заправил выбивающуюся прядь Ремуса за ухо. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, а потом Сириус подался вперёд и мягко поцеловал Рема в губы — и это было уже почти привычно.***
Регулус стоял возле окна, облокотившись спиной на подоконник. На щеке подсыхала полоска крови. Сириус увидел его, проходя по коридору: остановившись, он невольно подумал о том, сколько светских вечеров бессмысленной болтовни и бесконечной игры на фортепьяно, должно быть, Регулусу пришлось перетерпеть в одиночестве… Но подойти Сириус так и не решился. Ему не нужен Рег. У него есть Ремус, Джеймс, Лили, теперь ещё и электрогитара. Постыдная жизнь с Блэками, полная унижений и позора, осталась в прошлом. Отвернувшись, он ускорил шаг.