Отжени, ангел мой, отжени

Олаф уже готов был поговорить, прояснить, наконец, все раз и навсегда, но Вальдес не объявился ни к вечеру, ни на следующий день. Фельпцы не обратили на это внимания, как и дора Хельга, давно привыкшая к внезапным отлучкам вице-адмирала. А вот совестливая душа Олафа была не на месте. Вечером второго дня дрикс постучался в комнату, которую занимал Луиджи. — Входите, не заперто! –фельпец оторвался от книги, прихваченной из библиотеки хозяина дома, — Господин Кальдмеер? — Господин Джильди, я надеюсь, не слишком вас отвлекаю? — Нисколько, — Лу поднялся на ноги и прилагающим жестом указал Ледяному на кресло. — Благодарю, но много времени я у вас не отниму. Я лишь хотел спросить, не знаете ли вы, где господин Вальдес? Луиджи если и удивился вопросу, то не подал виду. — Я не видел его несколько дней, — развел руками Джильди, — Кроме того сам я отправился бы искать Ротгера к вам, ведь вы проводили так много времени вместе. «Непозволительно много», — пронеслось в голове Олафа, но вслух он этого не сказал. — Я… Я немного переживаю за него, а сам не имею возможности прояснить ситуацию, — медленно произнес Ледяной. — Ротгер и раньше частенько пропадал на несколько дней, а со слов доры Хельги — и недель, — пожал плечами фельпец, — Не вижу повода для тревоги. — Мы виделись два дня назад, — Олаф слегка склонил голову к плечу, — Адмирал Вальдес пришел домой под утро, и выглядел больным, вероятно его лихорадило. Потом он снова ушел, не прихватив даже плаща. И потому его отсутствие вызывает у меня беспокойство. Луиджи слегка сдвинул брови, соображая. — Думаю я мог бы наведаться в адмиралтейство к господину Альмейде. Он наверняка должен быть в курсе. — Если вас не затруднит — был бы вам очень признателен. *** Пробежка до адмиралтейства не заняла у Луиджи много времени — благо, было недалеко. Уже в коридоре фельпец столкнулся с младшим Салиной, и, рассудив здраво, прежде, чем дергать Альмейду, решил расспросить адъютанта. — Берто! —окликнул Луиджи юношу, что пока стоял спиной, просматривая какие-то бумаги. Марикьяре обернулся, тут же заулыбался. — Капитан Джильди! Вы погостить или по делу? — Погостить? — Луиджи невольно улыбнулся в ответ, — Хексберг самый гостеприимный город, что я видел в жизни. Даже в государственных структурах ты и то можешь быть гостем. Но скорее по делу. Хотел поговорить с адмиралом Вальдесом. — А его здесь нет, — развел руками Салина, — И не было вот уже несколько дней. — Вот как? — улыбка пропала с лица фельпца, — А не знаешь, где его искать? — Так это… —Берто выглядел слегка растерянным, — Вам же виднее, вы же у него дома… Гостите. — Да, я помню, — рассеянно отозвался Луиджи, — Скажи, а адмирал Альмейда сильно занят? Молодой марикьяре слегка наморщил лоб. — Нужно уточнить. — Не затруднит? Прежде, чем Берто успел ответить, дверь адмиральского кабинета распахнулась и вышел Рамон, без уточнений со стороны адъютанта. — А, капитан Джильди, — адмирал протянул фельпцу здоровенную ручищу, которую тот и пожал, чуть не скрипнув зубами от медвежьей хватки Альмейды, — Какими судьбами? — Вальдеса потеряли, — без предисловий констатировал фельпец, — Вот, решил зайти, уточнить, не случилось ли что. Пленник волнуется. Луиджи осекся на последней фразе. Вряд ли стоило произносить ее вслух в присутствии первого адмирала Талига. После пленения Кальдмеера он дважды стал невольным свидетелем бесед Вальдеса и Альмейды на предмет его дальнейшей судьбы, и проходили они на до того повышенных тонах, что обо мнении Рамона на предмет побывки Олафа у Ротгера в доме, казалось, должен был знать весь Хексберг. — Адмирал Вальдес нездоров, — коротко отозвался Альмейда, и у Луиджи дрожь по коже пробежала от его тона, — Если желаете навестить — вам в дом Вейзелей. Однако брать с собой пленного адмирала цур зее я бы не советовал. — Конечно, — Джильди немного растерялся, — Могу я спросить, что именно произошло? — Ничего особенного, приболел, банальная простуда. Луиджи судорожно думал, какой вопрос задать следующим. Банальная? Но тогда почему у Вейзелей, а не у себя дома? Помнится, Ротгер всегда упоминал тетю и дядю в контексте либо бесконечных нравоучений, либо стремления немедленно племянника женить. Естественно, такие диалоги не доставляли Вальдесу удовольствия, хоть он и не воспринимал их всерьез. А что воспринимал? Его бесконечные шуточки по поводу личной жизни Луиджи были ничем не лучше того, как Курт увещевал самого Ротгера. Наверняка не были, но точно он знать не мог. Впрочем, сердиться на Бешеного было пустым занятием. И все же, неужто ему не было бы комфортнее болеть дома? — Господин адмирал, мы просто… Я… Альмейда хлопнул Джильди по плечу огромной ручищей. — Потеряли хозяина дома? — подсказал он заикающемуся фельпцу, — Не беда, все хорошо. Как я понял со слов госпожи Юлианы, Вальдесу стало дурно от встречи с ней. При встрече. Тьфу, закатные кошки! В общем, до дома Вейзелей было ближе. — Я понял. Да, именно, потеряли хозяина, — схватился Луиджи за протянутую соломинку. — Не желаете выпить, капитан? — Рамон махнул рукой в сторону своего кабинета, — Вы уже так давно в Хексберг, а мы все еще не поговорили по-человечески. Фельпец хотел надеяться, что улыбка на лице огромного кэнналийца только казалась хищной, но не была такой на самом деле. Впрочем, отказываться в любом случае было странно. *** — Так что же, надолго вы планируете еще задержаться в нашем городе? — спросил Альмейда, самолично разливая «Дурную кровь». — Я должен был оказаться здесь под командованием Алвы, — не впопад отозвался Луиджи. — Не сочтите за грубость, но командование здесь в любом случае моё. Я слышал, что вы были среди тех, кто добровольно покинул Фельп, увязавшись за Вороном, но сейчас ситуация изменилась, — Рамон кивнул на бокалы, а сам отошел к окну, сложив руки за спиной. —Вы намекаете, что мне и моим людям нечего делать в Хексберг? — осторожно уточнил Джильди. — Вовсе нет. Прошу прощения, если сложилось такое впечатление. Хотите дождаться Алву — дождетесь. Не пройдет и недели, как соберано будет здесь. Луиджи сначала обрадовался, потом задумался. Не просто же так Альмейда завел этот разговор. Нужно было что-то сказать, и фельпец выпалил первое, что пришло в голову. — Вальдес рассказывал, вы были очень дружны в юности? — Что значит «были»? —Рамон отвернулся от окна и внимательно посмотрел на собеседника, — С тех пор ничего не изменилось. Признаться, мне даже жаль, что в Олларии все разрешилось без моего участия, хоть я и не могу не радоваться, что Рокэ жив-здоров, и направляется сюда. — Так значит государственный переворот в Талиге захлебнулся раньше, чем наделал бед? — уточнил Луиджи. — Я бы так не сказал. Раканыш мертв — это так, но какими будут последствия… Во всяком случае, наш регент цел, и рука у него стальная, справится, а вот у дриксов сейчас положение куда интереснее, — Рамон насмешливо фыркнул и взял свой бокал. — Мне не представлялось случая спросить, но чувствую, что все-таки должен. Мне не нужно было поднимать людей на борт с той лодки… — Джильди сам не понял, спрашивал он или утверждал, и лишь надеялся, что Альмейда услышит его правильно. — Если бы вы спросили меня несколько месяцев назад — ответ был бы однозначным. Сейчас могу лишь сказать, что дальнейшая судьба адмирала цур зее кесарии Дриксен в руках Вальдеса, и я давно потерял желание вмешиваться. А еще, оглядываясь на события последних недель, я начинаю думать, что Ротгер был прав. Олаф Кальдмеер действительно не заслужил вернуться на родину, что нынче пожирает сама себя. Вы слышали о судьбе принцессы Гудрун? — Откуда? — пожал плечами Луиджи. — Ваше Высочество, — усмехнулся Рамон, — Конечно, я смею надеяться, что вы бы в любом случае не пошли на подобный династический брак, но все же, все же. Ваш нынешний статус предполагает некоторый интерес к политике, хотя бы минимальный. — Я никогда не женюсь, — опустил голову фельпец, — Вся любовь, отпущенная на мою долю, уже прошла. Глаза первого адмирала округлились. — Очень громкое заявление для человека вашего возраста. Впрочем, я слышал о вашей потере, но вынужден согласиться с Вальдесом. — Ротгер? Он не может понять, он никогда не любил! Для него это выдумка, фарс! — Капитан Джильди, я не слишком благодарный слушатель для подобного рода излияний. Но все же скажу, что для того, чтобы любить — действительно любить — туманного образа, промелькнувшего в морской пене, маловато. Вы полюбили — если это, конечно, можно так назвать — идею девушки, образ, но не ее саму. — Значит в благородные чувства Вальдеса к пленнику вы верите? — внезапно вскинулся Луиджи. Альмейда было набрал воздуха в грудь, собираясь ответить, но распахнувшаяся дверь оборвала его на полуслове. Старший Салина щелкнул каблуками. — Разрешите? — Входи, Хулио. Оба входите. За спиной марикьяре маячил Берто. Вид у него был слегка потрепанный, скорее всего, он успел задремать в приемной, ожидая, пока альмиранте его отпустит. — Кстати, Берто, — Альмейда залпом осушил бокал, потом вытащил еще два и снова разлил вино, —Ты передал вице-адмиралу Вальдесу письмо? Младший Салина с готовностью закивал головой. Рамон некоторое время выжидающе смотрел на юношу, потом не выдержал и грохнул пудовым кулаком по столу. —И??! — опрокинулась чернильница, по столешнице зазмеилась черная струйка. Берто нервно сглотнул. — Вы доведете парня до кондрашки, альмиранте, — протянул Хулио, беря бокал и усаживаясь рядом с Луиджи, — Я очень сомневаюсь, что Ротгер донес его содержимое до своего пленника. Ох, простите, Джильди, вашего пленника. Гостя Вальдеса. И думается мне, что он прав. —Хулио, когда мне понадобится ваше мнение, я его спрошу, —Альмейда устало опустился в кресло, — А Руперт? Руперту он его показал? — Нет конечно, — развел руками Хулио, — Иначе тот уже со всех ног мчался бы на родину. — Интересно, как бы ему это удалось. — Хорошо, не на родину, — согласился Салина, — По меньшей мере сюда, чтобы найти способ мчаться на родину. Разница невелика. — Мне хоть кто-то объяснит, что именно произошло? — Луиджи обвел собравшихся недоумевающим взглядом. — Кесария осталась без головы, если можно так выразиться, — ответил ему Хулио, — И без принцессы. Говорят, гвардия взбунтовалась. Принцессу Гудрун буквально взорвали заживо. *** В комнате стало холоднее, этот внезапный холод и разбудил Ротгера. Поеживаясь, он с трудом разлепил тяжелые веки. Потолок неприлично кружился, стены тоже не желали стоять на месте. В горле было сухо, и жгло так, будто туда напихали углей. Вальдес с трудом повернул голову, надеясь обнаружить стакан воды в пределах досягаемости, и встретился взглядом с сероглазым дриксом, стоявшим рядом с его постелью. — Я пришел, ведь ты звал меня. Ротгер попытался сфокусировать взгляд на адмирале, но горячка слишком давила на виски, и вся комната расплывалась, включая Ледяного Олафа. Вымотанный разум даже не задался вопросом, как Кальдмеер сюда попал. — С чего вы взяли… — Вальдес попытался говорить, но голос не слушался, его хватало лишь на еле слышный шепот, — С чего взяли, что я вас звал? Что вообще хочу вас видеть? — Ты звал, — снова повторил Олаф, — Так громко, так отчаянно. Мы можем уйти. Вместе. Еще одна попытка сфокусироваться на Кальдмеере. Странно, раньше он ходил застегнутым на все пуговицы, а сейчас эта рубашка с распахнутым воротом. И эспера. Ее нет. Неужели снял? Или так и не надел после той выходки? Внезапно окно в комнату распахнулось, створка ударилась о стену, раздался звон стекла. «Не разбилось, —мелькнуло в голове Бешеного, —Как странно…» Ветер подхватил занавески и Кальдмеер исчез, подхваченный ворвавшимся с комнату вихрем. Вальдес еще какое-то время тупо смотрел на распахнутое окно, пульс бился в висках, и комната дрожала вместе с ним. Прежде, чем снова отключиться, сквозь липкий туман лихорадки он расслышал шум быстрых шагов в коридоре и голоса, обрывки фраз. —…хоронить раньше времени… — … просто сгорит, если ничего не сделать… — …не переживет эту ночь…