Мы похоронены на Невском проспекте

    Когда в ночи раздаётся звонок, Антон подрывается, с трудом пытается разуть после сна глаза, хватает трубку с тумбочки и отвечает, даже не глядя в экран. Только услышав голос Арса на том проводе, он удивлённо поднимает брови. В такой поздний час можно было ожидать звонка с работы, а вот вампиру обычно хватало такта дождаться утра, да и звонили они друг другу разве что по делу. Впрочем, стоит Антону только услышать тяжёлое, надсадное дыхание, сон снимает как рукой.     Он поспешно спрашивает что случилось, куда бежать, нужно ли кого-то вызванивать. Арс на удивление спокойно отвечает, мол, нет, звать никого не надо, он бы и Антона не стал дёргать, но ситуация нестандартная, без него вот совсем никак.     На скорую руку одевшись, Антон выбегает на улицу, прыгает в машину, давит на газ — всё это время не бросая трубки, боясь, что Арс потеряет сознание или ещё чего похуже. Голос вампира с каждой минутой становится всё тише, говорить ему явно трудно, но Антон всё равно чуть ли не умоляет: не молчи, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.     Арсения он находит в переулке неподалёку от Владимирской — паркует машину прямо на тротуаре, выпрыгивает на холодный воздух, мельком подумав, что забыл взять куртку, а на дворе хоть и май месяц, но всё-таки типично питерский — холодный и промозглый.         Арс сидит, прислонившись спиной к стене, выглядит бледнее, чем обычно, прижимает окровавленную ладонь к животу. Антон буквально падает рядом, убирает его руки, озадаченно разглядывает небольшое пулевое отверстие — такое должно было зажить быстро, но почему-то не заживает, да и сама рана выглядит мерзко: вокруг расходятся синеватые вены, кожа чернеет, как будто началась гангрена, которой у вампира быть не может в принципе.     — Серебряная, — хрипит Арс. — Вытащить не могу.     Антон поджимает губы, закатывает рукава свитера, задирает на Арсении рубашку. Выяснять, кто и почему это сделал, он будет потом.     В любой другой ситуации он бы предложил пациенту хоть какую-нибудь анестезию, но при себе у него стандартный набор зелий, сработавших бы на человеке или ведьмаке, но никак не на вампире.     — Будет больно, — честно предупреждает Антон.     О том, чтобы продезинфицировать руки, он даже не заботится — так и засовывает пальцы в рану, стараясь не разбередить ещё больше, но и не медлить. Арсений дышит глубоко и надсадно, морщится от боли и закрывает глаза.     — Тихо-тихо, потерпи, — шепчет Антон, молясь, чтобы руки не дрожали. С трудом он находит сплющенный кусочек металла, вытаскивает его наружу — Арс стонет от каждого движения, раздаётся шипение, которое бывает, когда прижигают кожу. Наконец, справившись с проклятой пулей, Антон небрежно откидывает её в сторону, и Арсений облегчённо выдыхает.     На этом можно было бы и закончить — вампирская регенерация бы сделала своё дело, но Антон всё равно вливает в ладонь немного Дара, затягивая рану, пока вместо неё не остаётся только ровная, даже без шрамов, кожа.     Он садится рядом, прислоняется к той же стене, и оба они дышат так, будто бежали марафон. Антон и сам не понимает, почему так испугался: в общем-то, от такого ранения Арсений бы не умер, можно было даже не торопиться, но всё равно почему-то сердце заходится в груди бешеным ритмом.     Именно в этот момент к Антону приходит гениальная мысль.     ***     — Руку дай, — не просит, а требует Антон.     Арсений удивлённо приподнимает брови, слегка улыбается, но покорно подчиняется. Антон достаёт из кармана кольцо — с виду простое, всего лишь широкая платиновая полоска металла, но по внутренней стороне идёт едва заметная руническая вязь.     — Обручальные кольца на другом пальце носят, — со смешком произносит Арсений, когда Антон надевает подарок на средний палец его правой руки. — А ещё предварительно спрашивают согласия.     — Очень смешно, — мрачно отзывается Антон.     Пожалуй, единственное из ведьминских ремёсел, которое не просто ему давалось, а давалось хорошо, была апотропея или, на более простом языке, создание артефактов — все свои собственные кольца и браслеты он зачаровывал сам.     В современном веке, конечно, можно было связаться с кем угодно и когда угодно, но телефона могло не оказаться под рукой, а ещё могло не быть сил или возможности позвонить. Зато зачарованное кольцо в такой ситуации приходило на помощь.     Достав из кармана почти полную копию талисмана — только серебряную, — Антон надевает кольцо уже на свой палец.     — Так я всегда смогу узнать, где ты и что с тобой, — поясняет он. — Захочешь вдруг спрятаться, просто сними.     — Широкий жест, — усмехается Арсений. А затем вдруг неожиданно серьёзно спрашивает: — А если никогда не захочу?     Антон пожимает плечами.     — Тогда не снимай.     Арс едва заметно улыбается, затем как будто встряхивается и весело интересуется:     — Я теперь тебе что-то за это должен, да? — Не успевает Антон возразить, как он поспешно добавляет: — Давай хотя бы кофе тебе куплю?     — Я тебе тёлка что ли? — ворчливо отзывается Антон.     — А кофе у нас только «тёлки» пьют?     — Нет, но… тогда в «Старбакс». И я хочу тыквенно-пряный латте.     Антон разворачивается и уверенно чешет вперёд, не дожидаясь, пока вампир его догонит. Но всё равно слышит насмешливое:     — А говорит, не «тёлка».     Антон думает, что, наверное, никогда ему не расскажет, что собственное кольцо ему выплавили из той самой пули — иначе Арс точно примет его за сентиментальную девчонку.