Мы похоронены на Невском проспекте

    На то, что драгоценные запасы подходят к концу, Антон жалуется вскользь, мимоходом, в общем потоке всего остального нытья — на дерьмовую питерскую погоду, на охреневшее начальство, на подорожавший кефир, на то, что все друзья-коллеги упорно зовут пожрать суши, а Антон страдальчески заламывает руки и воет, что у него «аллергия на рис, ну ребят, я ж говорил!»     Арсений каким-то непостижимым образом всё равно умудряется выловить нужный посыл, и одним прекрасным выходным днём просто отправляет загадочное СМС.     Арс (13:44)     Буду у тебя через полчаса, собирайся, надо кое-куда сходить.     Антон шлёт в ответ десять красноречивых вопросительных знаков, не получает никаких пояснений и со страдальческим вздохом идёт одеваться. Не объясняет ничего Арсений и тогда, когда они уже едут на его дорогущей тачке куда-то в центр Питера. Благо, трудолюбивые дачники свалили за город, и пробок практически нет.     Арс паркуется на Невском, потом они ещё минут пятнадцать идут до нужного места — с парковкой в центре культурной столицы полный пиздец, — а когда они останавливаются напротив торгового центра, Антон удивлённо вскидывает брови.     — Если ты притащил меня за шмотками, то просто сразу иди нахуй, — ворчит Антон, торопливо докуривая сигарету и оглядываясь в поисках урны.     — Тебе бы не мешало вообще-то, — фыркает Арсений, на что Антон только закатывает глаза.     Ну да, он — в своей огромной красной толстовке, джинсах и кроссовках, — на икону моды никак не тянет. Зато сам Арсений, как всегда одетый так, будто только с подиума, — вполне.     В конечном итоге в торговый центр они всё-таки заходят, хотя и называть его «торговым центром» с трудом поворачивается язык. «Торговый дом «Пассаж», — важно сообщает Арсений, — «в 1848-ом построили». Несмотря на то, что здесь с середины девятнадцатого века уже явно был не один ремонт, всё равно ощущение, будто ты шагнул лет так на сто назад: видать, креативные дизайнеры (или как назывались эти важные люди) потрудились сохранить определённую атмосферу. Ту самую, в которой Арсений чувствовал себя, как рыба в воде.     Антон с интересом разглядывает замысловатые вывески с допотопным твёрдым знаком на конце, вычурную лепнину, стеклянный потолок, и хотя тут и правда красиво — как будто в музей пришёл, — он всё равно всё еще не понимает, что они тут делают. Обыкновенный рынок, просто с градусом пафоса.     Арсений, тем временем, ведёт его по длинным коридорам мимо магазинов с фешенебельной одеждой, булочной, ювелирки, книжного, уверенно поднимается на второй этаж, а затем вдруг сворачивает в боковой проход, и вот тут-то до Антона начинает доходить.     Неприметная дверь в тупиковом коридоре кажется совершенной обычной на первый взгляд, но Антон сразу чувствует, как та эманирует маскирующими и защитными чарами. За дверью оказывается лестница, которая выводит на ещё один этаж «Пассажа» — скрытый, недоступный простым смертным.     И вот тут-то у Антона загораются глаза так, как будто ему — восемь, и он впервые пришёл в парк аттракционов или в магазин сладостей.     Тут гораздо более оживлённо, и хотя от лепнины и сделанных под старину вывесок не деться, всё равно обстановка более знакомая, домашняя, уютная. Играет музыка — живая, с удивлением осознаёт Антон, заметив расположившихся прямо по центру длинного коридора музыкантов. Все вокруг шумят, толпятся у витрин, сверкают в воздухе искры чужой магии.     Антон проходит мимо магазина с одеждой, где есть и рассчитанные на оборотней шмотки, которые не рвутся при трансформации, и зачарованные на все случаи жизни куртки, жилеты, рубашки. Прямо напротив располагается кафе-бар, где Антон отхватывает себе кофе с примесью бодрящего зелья, а Арсений — первой отрицательной. Дальше тянется целая череда лавочек с ингредиентами: и с растительными, и с трофеями с монстров, и Антон застревает там минимум на час, за который его кошелёк стремительно пустеет. Арс морщит нос и остаётся снаружи — его величеству слишком тяжело от царившей в магазинах какофонии ароматов. Когда Антон к нему возвращается, Арсений уже сидит на лавочке в компании миловидной демоницы, но та, заметив приближающегося Шастуна, поспешно прощается с неожиданно тёплой улыбкой и уходит.     Арсений вместо ответов на все имеющиеся вопросы ведёт его дальше — к прилавку с кучей зелий, где Антон, как ему кажется, сгребает чуть ли не половину товара (и благополучно прощается с остатками последней зарплаты). Тут и целебные, и противостихийные, и защищающие от гипноза, и даже — тут Антон смеётся, как четырнадцатилетний дебил, — для потенции. (Такие он себе не берёт. Ему бы, наоборот, какое-нибудь спасение от внезапных стояков, которые в последнее время что-то зачастили).     А потом Арсений заводит его в лавку с артефактами, и Антону кажется, что он попал в рай.     Хотя витрины с подвесками так и манят, его мгновенно примагничивает к кольцам. Тут их — на любой вкус. И тоненькие с камушками, явно под женскую руку, и массивные с огромными печатками. На некоторых нанесены руны, некоторые — совершенно простые, без узоров и драгоценностей, но магия от них исходит солидная. Есть и совсем пустышки — простые побрякушки, заготовки под артефакты.     Антон наскребает последние остатки денег и покупает себе ещё пару колец, не слишком дорогих, но с ними у него случается мгновенная любовь с первого взгляда. А затем замечает ещё одно — чёрное с красной полосой по всему ободку и тонким-тонким тёмным узором поверх.     — Вольфрам, инкрустированный красный опал, — охотно поясняет продавец, когда Антон, задержав дыхание, берёт кольцо в руки. — Зачарование для усиления…     — Магии крови, — бормочет Антон. — Да, я уже понял.     Возможно, именно это и объясняет баснословную цену: чары на кольце и впрямь мощные, и не надев, Антон чувствует прилив к Дару. Но даже будь у него такие деньги при себе, все следующие месяцы пришлось бы питаться исключительно рисом.     Охуенная идея, конечно.     — Бери, — негромко произносит над плечом Арсений. Как демон нашёптывает, честное слово. — Как будто под тебя же делали явно.     — Ага, пойдем я для начала почку продам, — бормочет в ответ Антон.     Он знает, что собирается сделать Арсений ещё до того, как тот достаёт кошелёк и кивает продавцу. Поэтому не удивляется, но всё равно возмущается:     — Не вздумай, мне не нужны подачки.     — Это называется «подарок», Антон, — со смешком отзывается Арс. А затем вдруг неожиданно серьёзно добавляет: — Не переживай, я не обеднею. В кои-то веки приятно потратить деньги на что-то полезное. И красивое.     — Это я — «что-то полезное и красивое»? — пыхтит Антон, но всё равно принимает небольшой пакетик с украшением внутри, который протягивает ему понятливо не вмешивающийся продавец.     — Кольцо, — хмыкает Арс. — Ты только красивый, пользы с тебя…     — Ах ты говнюк!     Антон возмущается ещё минимум полчаса, пока они снова заглядывают в кафе-бар — на этот раз уже за вполне обыкновенным глинтвейном, — пока выходят на улицу, пока он сам закуривает, а Арсений молча стоит рядом и только улыбается уже привычно и знакомо.     Возмущается, но зажимает в зубах сигарету, достаёт кольцо и надевает на безымянный левой — единственный свободный, помимо безымянного на правой. И даже не матерится в ответ, когда Арсений задумчиво тянет что-то вроде «Ну вот, кольцами обменялись, можно статус «Вконтакте» менять». Не матерится, потому что «Вконтакте» Арса нет, а кольцо так красиво переливается красным опалом на свету, что и ругаться-то, в общем-то, нет никакого желания. Зато в голове вдруг звучит укоризненный голос матери, и Антон запоздало выдаёт:     — Спасибо.