****
Конец октября выдался очень холодным. Ночью температура опускалась ниже нуля, от чего приходилось топить печь. И вот случилось несчастье – мама заболела. Простудилась когда стирала вещи и бельё фашистам. И теперь мне приходилось стирать, гладить и относить вещи самой. Проснувшись рано утром, я как обычно сложила вещи в корзины и понесла их в нужный дом. На улице были ещё сумерки, но мне не было страшно, наоборот я чувствовала себя защищённой. Войдя в нужный дом, я открыла дверь и вошла в комнату. – Тётя Валя, – тихо произнесла я, пытаясь найти женщину. Оставив корзины у входа, я вошла в небольшую комнату, где должна была находиться женщина, но она оказалась пустой. На табуретке лежал мешочек, и я знала, что это были травы для мамы. Взяв травы, я аккуратно вышла из комнаты, и хотела было уже выйти из избы, как вдруг меня схватили за руку. Вскрикнув от неожиданности, я замерла, а мне на рот легла широкая, тёплая ладонь. – Тихо, – прошептал мужской голос с немецким акцентом, а меня кинуло в дрожь. Развернув меня к себе лицом, я стала рассматривать мужчину. На меня смотрел высокий немец с красивым лицом: выступающие скулы, ровный нос, красивая линия губ, и голубые глаза, а чёрные волосы были аккуратно уложены назад. Мужчина был совершенно не похож на тех немцев, которые постоянно пили в доме тёти Вали. – Как тебя зовут? – тихо произнёс фашист, рассматривая меня. – С-саша, – прошептал я, не желая выдавать своё настоящее имя. – Красиво имя. Что ты тут делаешь? – отпуская меня, произнёс мужчина. – Я принесла чистые вещи. – А что у тебя в руке? – Это травы, для моей матери. Она заболела. На минуту в комнате повисла тишина. Мужчина не открывая глаза, смотрел на меня. – Извините, но мне пора, – произнесла я и хотела уже развернуться, как меня схватили за руку. Прижав меня к себе, немец посмотрел мне прямо в глаза. – Ты очень красивая, – проведя рукой по щеке, произнёс фашист. Задрожав, я пыталась взять себя в руки. Моё сердце бешено билось об грудную клетку и казалось, что вот-вот выпрыгнет из груди. Вдруг мужчина наклонился и поцеловал меня в губы. Застыв как статуя, я широко распахнула глаза. Мужчина нежно целовал сначала верхнюю губу, а потом нижнюю. Вдруг мужчина отстранился, и удивлённо посмотрела мне в глаза. – Это был твой первый поцелуй? От обиды и страха мои глаза налились слезами. Замахнувшись, я ударила немца рукой по щеке и выбежала из избы. Добежав до дома, я тихо вошла в избу. Рухнув на пол, я горько заплакала. Губы горели, а голова кружилась. Тихо всхлипывая, я зажала себе рот рукой, чтобы не разбудить маму. Спустя полчаса, я успокоилась. Встав с пола, я решила заварить маме лечебный отвар. Поставив чайник, я села за стол, смотря на огонь в печи. Вдруг я услышал слабый голос матери. – Сара, ты пришла? – Да, мамочка, – улыбнулась я, стирая слёзы. – Что-то случилось? – Нет. С чего ты взяла? – Мне показалось, что я слышала всхлипы – Тебе послышалось. Я заварилась тебе ответ. Давай ты выпьешь его. – Хорошо.****
Весь день я как обычно провела дома. Прибрав и сложив все вещи, я подошла к матери, которая уснула. Отвары, которые пила мать практически не помогали вылечить её сильную простуду. И вот она уже на протяжении нескольких недель лежала на постели и постоянно кашляла, а я боялась, что ей станет ещё хуже. Вдруг в двери постучали. От неожиданности, я вздрогнула. Подойдя к двери, я распахнула её и замерла. На пороге стоял тот немец, который поцеловал меня сегодня утром. Сжав руки в кулаки, я прикусила губу, чтобы не заплакать. – Вам что-то нужно? – как можно холоднее произнесла я, выходя на порог и закрывая входные двери. – Саша. Я пришёл к вам, чтобы передать вашей матери лекарства, – произнёс мужчина, протягивая мне свёрток. Взяв лекарства, я удивлённо посмотрела на мужчину. – Меня зовут Клаус Шнайдер, – улыбнувшись, произнёс мужчина, показывая идеально-ровные зубы. – Я не хотел напугать вас сегодня утром. – Я... я... Спасибо, – покраснев, прошептал я, не зная, что и ответить на такой жест доброй воли. – Саша, вы не хотели бы составить мне компанию сегодня вечером? У нас состоится вечер, и я хотел бы пригласить вас, – с акцентом произнёс мужчина, смотря прямо мне в глаза. При дневном свете мужчина оказался ещё красивее. Я даже успела рассмотреть россыпь веснушек на бледном лице мужчины. – Вы согласны? – Я согласна, – прошептала я, не сразу понимая, что произнесла. – Тогда я приду, сегодня в шесть, будь готова. Развернувшись, мужчина ушел, оставляя меня совершенно одну. Проведя взглядом мужчину, я зашла в дом, прижимая свёрток к груди. Что я только что сделала? Я согласилась? Я сумасшедшая... Но он принёс лекарства для матери. Развернув плотную бумагу, я удивлённо приподняла брови. В упаковке лежали антибиотики и таблетки от кашля и температуры. Достав лекарства, я решила разбудить маму. – Мамуль, проснись. – Что-то случилось? – прошептала мама, медленно открывая глаза. – Нет, всё в порядке. Просто тебе сейчас нужно выпить лекарство. – Откуда? – Тётя Валя принесла, – соврала я, не желая тревожить маму. Выпив лекарство, мама снова заснула. Она была очень слабая, болезнь забирала все её силы. Спрятав лекарства под одну из половиц, я стала думать, чтобы надеть. Достав из шкафа своё самое красивое голубое платье, в котором я была на своём выпускном, я примерила его. Из-за недоедания, я похудела, и платье немного висело на мне. Надев ботинки, я распустила свои длинные черные волосы и посмотрела в зеркало, висящее над комодом. У меня была бледная кожа, круглое лицо, ровный, небольшой нос, пухлые губы как у мамы, темные брови и серые глаза, как у отца. Расчесав волосы, я собрала их в хвост на затылке. Вдруг послышался стук в дверь. Надев пальто, я вышла из комнаты и пошла, открывать двери. На пороге стоял Клаус. Мужчина был одет в серую форму, которая идеально лежала на плечах немца. Протянув мне, букет с полевыми цветами Клаус улыбнулся. – Это тебе. – Спасибо, – прошептала я, принимая букет. – Пойдём? Ничего не ответив, я последовала следом за немцем. Идти нам было недолго так, как мы направлялись в дом тёти Вали. К счастью по пути нам никто не встретился. Войдя в избу, Шнайдер помог снять мне пальто. Вдруг я увидела тётю Валю, которая замерла в проёме. – Сар... Саша, – прошептала женщина. – Что ты тут делаешь? – Я буду ждать тебе в комнате, – произнёс Клаус ухмыльнувшись. Как только мужчина ушёл, я подошла к женщине. – Тётя Валя! Я... Сегодня я пришла к вам, чтобы отдать вещи и забрать лекарство рано утром, но вас нигде не было. Я взяла нужный мешочек, как встретилась с Клаусом. Он... Я испугалась и убежала. Но в обед он пришел и принёс лекарства для мамы, а я пообещала, что пойду с ним сегодня вечером, – прошептала я, закрывая лицо руками. Мне было ужасно стыдно, но я не видела другого выхода. Маме нужны были лекарства, и я не могла отказать, чтобы не разозлить фашиста. – Тише, дорогая не плачь. Ты не виновата. Просто прошу, будь осторожнее, – шептала женщина, обнимая меня. – Конечно, – стирая слезы, произнесла я. – Иди, тебе пора. Поправив волосы, я открыла дверь и вошла в комнату. В помещении было десять солдат и некоторые лица мне были знакомы. – Фрау! – произнёс блондин, вставая с кресла. – Неужели это та прекрасная фрау, которая приносит нам чистое бельё и одежду!? – Идём со мной, – произнёс Клаус, подходя ко мне. Проследовав за мужчиной, мы сели в дальний угол комнаты, где располагался небольшой диван. Вдруг дверь в комнату открылась и в неё вошла толпа девушек, которые громко разговаривали и смеялись. Заметив знакомые лица, я застыла от ужаса. Большинство из них были моими бывшими одноклассницами. Девушки были уже явно пьяны, поэтому моё присутствие временно оставалось незамеченным. Один из солдат включил патефон, и комната наполнилась музыкой. – Распустив волосы, – приказал Шнайдер. Послушавшись, я развязала ленту, и мои длинные волосы волнами опустились на мои хрупкие плечи. Проведя рукой по моим волосам, брюнет ухмыльнулся. – Вот так-то лучше. Встав, мужчина взял со стола два бокала и один протянул мне. Понюхав содержимое, я понял, что там находится алкоголь. – Не бойся, выпей. Это поможет тебе расслабиться, – произнёс Клаус, смотря на меня и осушая залпом весь бокал. – Давай, смелее. Поднеся бокал ко рту, я сделал глоток. Спирт моментально обжёг моё горло и пищевод. Скривившись, я отвернулась. Мужчина глухо засмеялся. – Ты разве ни когда не пробовала алкоголь? – Нет, – развернувшись, я помотала головой. – Ты удивительная девушка, – откидываясь на спинку дивана, произнес фашист. Встав, мужчина подошёл к друзьям и стал с ними о чём-то оживлённо разговаривать, периодически поворачиваясь и смотря в мою сторону. Я сжимала в руках бокал и смотрела на девушек, которые без стеснения сидели на руках у немцев, а некоторые из них уже целовались. Мне было противно смотреть, как они порадовали себя. Но, а что сделала я? Я не попадала себя за лекарства? Я должна была признать, что Клаус понравился мне. Но разве я должна была соглашаться идти сегодня с ним? Он мой враг. Он фашист, которых бьёт на фронте мой отец. А я сижу в доме полном врагов и... Смахнув слёзы со щек, я в несколько глотков выпила содержимое бокала. Алкоголь обжигал и одновременно заглушал чувства угрызения совести и страх. Голова закружилась, и я откинулась на спинку дивана. Вдруг ко мне вернулся Клаус и сел рядом. Первые три пуговицы на идеально-белой рубашки немца были расстёгнуты, а на лице сияла, пьяная улыбка. – Ты такая красивая Александра, – прошептал Шнайдер, наклоняясь ко мне и целуя. В этот раз я была расслаблена и вообще плохо соображала, что происходит. Сначала мужчина целовал нежно и легко, а потом поцелуй превращался в более страстный. Отстранившись от меня, мужчина заглянул в мои глаза. – Пойдём, – прошептал фашист, вставая. Встав, я на шатающихся ногах последовала за немцев. Выйдя в другую комнату, я вдохнула прохладный воздух, который немного привёл меня в чувства. Взяв меня за руку, мужчина повел меня в соседнюю комнату. Закрыв дверь, Шнайдер подошёл ко мне и, прижав к себе снова поцеловал. Я безвольной куклой повисла в руках мужчины, неумело отвечая на жаркие поцелуи. Зарываясь пальцами в моих волосах, мужчина в перерывах в поцелуях рычал словно зверь. Прижав меня к стене, немец стал снимать с меня платье, а с себя пиджак. Задрожав, я замерла, ожидая дальнейших действий фашиста. Видя, что я застыла, мужчин остановился и посмотрел мне в глаза. – У тебя ведь не было мужчины, верно? – Да, – прошептала я, смотря в пьяные глаза Клауса. Улыбнувшись, мужчина снова приблизился ко мне и стал целовать, спускаясь поцелуями к шее. Дрожа то ли от холода, то ли от страха я заплакала. Всхлипывая, я прикусила губу. – Тише, чего ты плачешь, – прошептал брюнет отстраняясь. – Я...я... – Сколько тебе лет? – Сем-мнад-дцать, – заикаясь, произнесла я, смотря прямо в глаза мужчине. – Что!? Ты ещё совсем ребёнок, – пролетал мужчина, делая несколько шагов назад. – Я едва... Ты... ты ещё совсем маленькая! Вжавшись в стену, я молча плакала, боясь издать хоть звук. Вдруг мужчина подошёл ко мне и, притянув к себе обнял. Я не выдержала и расплакалась в голос. Гладя меня по спине, мужчина что-то шептал мне на немецком. Успокоившись, я отстранилась. – Не плачь, я ни чего тебе не сделаю, ты ещё маленькая, – произнёс мужчина, стирая слёзы с моих щёк. От сильных эмоций моя голова кружилась, а тело обмякло. Подняв меня на руки, Шнайдер аккуратно положил меня на кровать, а сам лёг рядом. – Клаус, спасибо, – обессилено прошептала я. – Спасибо, за лекарства. Ничего не ответив, мужчина лишь повернулся ко мне лицом. – Ты напоминаешь мне мою младшую сестру, – произнёс мужчина. – Ей столько же лет, как и тебе. Она осталась жить вместе с родителями в Берлине. Ты чем-то похожа на неё. – Сколько тебе лет? – задала я интересующий меня вопрос. – В декабре будет тридцать. В комнате повисла тишина. Каждый думал о своём. – У меня тоже день рожденье в декабре и мне будет восемнадцать, – произнесла я. – Всё равно, ты маленькая. – Я раньше не видела тебя в нашем селе. – Я приехал две недели назад по приказу. Ты не замёрзла? Здесь холодно. У вас очень холодная осень. Даже представить не могу, какие у вас зимы. – Обычные, холодные, – произнесла я, слабо улыбнувшись. – Это плохо. Мы не привыкли к таким холодам. Снова повисла тишина. Лишь из соседней комнаты доносились громкие женские крики и музыка. – Тебе нужно идти домой. Я проведу тебя. Давай вставай. Встав с кровати, мужчина подобрал брошенный пиджак и надела его. Встав с постели, я попыталась встать, но пошатнувшись, снова опустилась на кровать. Ноги совершенно не слушались меня. Подойдя ко мне, Клаус поднял меня на руки и понёс в коридор. – Ты такая лёгкая. Ничего не ответив, я сильнее обняла мужчину. Укутав меня в пальто, мужчина вышел из избы. На улице было холодно и темно. Сильнее прижавшись к немцу, я стала потихоньку засыпать. Я и не заметила, как мы оказались у порога моего дома. Войдя в дом, я посмотрела на мать, которая к счастью спала на кровати. Печь ещё горела, так что в доме было тепло. – Где твоя комната? Указав на дверь, я протёрла глаза. Войдя в мою комнату, Клаус опустил меня на кровать. Сняв с меня пальто, Шнайдер аккуратно повесил его на спинку стула. Сняв так же туфли, немец укрыл меня одеялом. – Спокойной ночи, Александра, – улыбнулся мужчина, наклоняясь и невесомо целуя меня в губы. – Завтра вечером я приду навестить тебя, поэтому не выходит не куда из дома. – Хорошо, – прошептала я, закрывая глаза. – Спокойной ночи. Глаза стали тяжёлым, и я моментально погрузилась в сон, совершенно не слыша, как ариец покидает дом.