Запретная любовь

Спустя неделю системного принятия лекарств, мама стала быстро идти на поправку. Уже вставая с кровати, женщина готовила обеды и ужины, а также немного убиралась по дому. Я не рассказывала маме, откуда у нас появлялась еда, а также лекарства. Каждое утро, я ходила к тёте Вали, относя чистое бельё. Не в силах больше скрывать о своей тайне, я рассказала женщине о том, что встречаюсь с Клаусом по вечерам. Тётя Валя отреагировала на это спокойно, за что я была очень благодарна женщине. Она лишь пожалела меня и пообещала не рассказывать ничего моей матери. Поблагодарив женщину, я почувствовала большое облегчение. С наступлением ноября темнеть по вечерам начинало раньше. Поэтому, Клаус старался приходить, как можно раньше. Но, а я в свою очередь врала матери о том, что помогаю тёте Вали по дому, а она оплачивает мой труд овощами, которые она забирала у фашистов. За прошедшую неделю, я очень сблизилась с Шнайдером. У нас нашлось очень много общих тем для разговора и предпочтений. И я всё больше и больше осознавала, что полюбила Клауса. Возвращаясь, домой после не долгой вечерней прогулки, я остановилась, смотря на мужчину. – Клаус, – прошептала я, смотря в глаза мужчине. – Я люблю тебя. Поднявшись на носочки, я поцеловала мужчину в губы. И в этот момент мой мир перевернулся. Я боялась, что Клаус оттолкнёт меня, но этого не произошло. Наоборот мужчина сильнее прижал меня к себе, с жаром отвечая на мой поцелуй. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, мужчина оторвался от моих губ. – Саша, – прохрипел Клаус, сжимая меня в объятьях. – Я тоже тебя люблю. И снова жаркий поцелуй. Запустив руку в мягкие волосы немца, я слегка сжала их в кулаке, от чего мужчина глухо зарычал сквозь поцелуй. Прижав меня к одному из стволов деревьев, мужчина стал осыпать моё лицо, поцелуями спускаясь к шее. – Кла-аус, – прошептала я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание от переизбытка эмоций. Оторвавшись от меня, мужчина произнёс. – Завтра я уезжаю на два дня, поэтому прошу тебя, не выходи из дома, – произнёс Шнайдер, поправляя своё пальто. – Хорошо, – прошептала я. Дойдя до моего дома, я ещё раз остановилась и посмотрела на немца. – Спокойной ночи Клаус, – улыбнулась я. – Спокойной ночи, Александра, – произнёс мужчина, наклоняясь ко мне и целуя меня в лоб. – Я люблю тебя. – И я тебя. В последний раз, посмотрев на немца, я быстрым шагом отправилась к дому, счастливо улыбаясь. Войдя в избу, я увидела маму, которая сидела за столом и читала книгу. – Дорога, ты уже пришла, – улыбнулась женщина. – Да, – улыбнулась я, снимая пальто. – Сара, ты вся светишься! Что случилось? – рассматривая меня, произнесла мама. – Нет, с чего ты это взяла? – взяв себя в руки, произнесла я. – Ты что влюбилась? – прижимая руку к сердцу, прошептала мама. – Нет! – быстро ответила я. – Просто тётя Валя пообещала мне подарить свою швейную машину. Её зрение стало падать, поэтому она решила подарить мне его! – соврала я, прикусив губу. – Дорогая, так это прекрасно! Ты сможешь заниматься своим любимым делом! – Конечно мам! Оставшийся вечер, я провела, беседуя с мамой на различные темы, а так же мечтая о том, чтобы отец вернулся живым с войны. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы легли спать. А я ещё долго не могла заснуть, вспоминая улыбку и такие желанные слова Клауса.

****

Как только рассвет коснулся верхушек деревьев в лесу, я быстро надела пальто и, взяв корзины с бельём, отправилась в дом тёти Вали. Идя вдоль домов, я с грустью отметила для себя, что они потеряли свою жизнь и казались какими-то серыми и мрачными. Листва с деревьев полностью опала обнажая черные кроны деревьев. Дойдя до нужного дома, я тихо вошла в избу. Поставив корзину с бельём в комнату тёти, я хотел уже выйти, как услышала мужчине голоса. – Gestern wurde uns gesagt, dass es in diesem dorf juden gibt. Nach dem frühstück gehen wir zu ihnen.* – Wird lustig.* – Ohne scheitern.* Вдруг голоса за дверью стихли, и я быстро вышла из дома. Быстрым шагом, дойдя до дому, я заметила, что мама уже не спала. – Сара, что случилось? Ты вся бледная? – обеспокоенно произнесла женщина. – Просто испугалась, что меня заметили немцы, когда я относила бельё, – произнесла я, прижимаясь к двери. Что-то внутри меня подсказывало, что должно было случиться, что-то плохое. Не став размышлять над плохими мыслями, я решила приготовить завтрак. – Дорогая, я хотела попросить тебя сходить к тёте Вали и попросить у неё ещё лекарственных трав. А то, что-то опять у меня появились боли в горле, – вставая из-за стола, произнесла мама. – Хорошо, я сейчас быстро схожу. – Только прошу, будь осторожнее. Встав из-за стола и надев пальто, я вышла на улицу. Высоко в небе уже светило яркое солнце, но совершенно не грело. Сильнее укутавшись в пальто, я быстрым шагом отправилась к знакомому дому. По дороге я встретила несколько соседей, которые как-то странно смотрели на меня. С сожалением? Войдя в дом тёти Вали, я вошла в комнату к женщине. – Сара, – прошептала женщина, обнимая меня. – Что-то случилось? – тихо произнесла я, смотря на женщину. – Сегодня утром все немцы быстро позавтракали, а потом за ними приехала машина и они куда-то уехали. Меня очень обеспокоило это, так как они всегда покидали дом не раньше обеда. – Странно, тогда я, пожалуй, побегу домой. – Беги, только прошу тебя, не выходи из дома. Будь осторожна. – Хорошо. Выбежав из дома, я побежала в сторону своей избы. С каждым шагом моё сердце сильнее билось об грудную клетку, а внутри было какое-то странное ощущение тревоги. Подходя к дому, я замерла в ужасе. Перед нашим домом стоял автомобиль фашистов. Быстро забежав в избу, я замерла. Возле печи лежала мама, а вся её одежда была перепачкана в крови. Не обратив никакого внимания на группу немцев сидящих за столом, я подбежала к матери. – Мамочка! – закричала я, падая на колени. – Мамочка посмотри на меня. – Сара, – прохрипела женщина. – Доченька я... Договорить женщине не дал выстрел в грудь. – Еврейская свинья, – на ломаном русском произнёс один из немцев. – Нет! Мамочка! – закричала я, чувствуя, как к горлу подступила тошнота. – Нет! Все мои руки были по локоть в маминой крови, и только сейчас я заметила, что она была сильна, избита, а на животе виднелись рваные, раны от ножа. Вдруг меня резко схватили за волосы, заставляя встать. Вскрикнув от тупой боли в голове, я окровавленными руками схватилась за немца. – Клаус очень обрадуется, когда узнает, что его девчонка оказалась еврейкой, – ухмыляясь произнёс блондин, сжимая руки в кулак на моих волосах. – Ненавижу вас твари! – зашипела я и изо всех сил ударила рукой по лицу немца. Секунда и меня бросают на пол. – Еврейская грязь, – зашипела фашист. – Сейчас ты у меня получишь! С размаху ударив меня ногой в живот, немец продолжал наносить один удар за другим. Сжавшись, я пыталась защитить голову и грудь. Но фашист с особым зверством избивал меня своими тяжёлыми ботинками. Острая боль пронзала каждую в клеточку моего тела, а от криков я почти сорвала голос. Удар по голове и я на несколько минут отключилась. Очнулась я тогда, когда меня подняли за волосы с пола и заставили посмотреть в лицо немцу. – Так-то лучше, теперь будешь знать, что с тобой будет, если ты будешь сопротивляться, – сильнее сжимая мои волосы, произнёс мужчина. – Ханс, оставь её. Она нужна нам ещё живой. Запрём её в сарае, а когда приедет Клаус, мы преподнесём ему подарок, – ухмыльнувшись, мужчина, встал со стула и подошёл к другу. – Хорошо, мне очень хочется посмотреть на реакцию Шнайдера, когда он узнает правду, – оскалился блондин. – Пошли. Отпустив меня, немец вытер свои руки об скатерть на столе. Выйдя из дома, немцы не сели в машину, а решили пройти пешком. Едва передвигая ногами, я прикусила свои избитые губы. Каждый шаг отдавался острой болью во всём теле, а так же мне было больно дышать. Медленно идя по дороге, я пыталась не смотреть по сторонам. Выходя из своих домов, односельчане лишь молча провожали меня взглядом. Идя под конвоем, я пыталась не плакать. Когда мы всё-таки дошли до дома сельсовета, я уже не сдерживала слёз. Заведя меня в сарай, блондин толкнул меня на землю. Не устав на ногах я упала на землю, застонав от боли во всём теле. Как дверь сарая закрылась, я позволила себе в голос расплакаться. Мне было очень плохо и больно. Они убили мою маму. У меня на глазах! Сжимая в руках землю вперемешку с сеном, я корчилась на земле. Задыхаясь в собственных рыданиях, я и не заметила, как потеряла сознание, погружаясь в блаженное беспамятство. * – Вчера нам сказали, что в этой деревне есть евреи. После завтрака мы отправимся к ним. – Будет весело. – Непременно.