Сказка лесной нимфы

Стало очевидно, октябрь мог бы начаться иначе. У каждого второго, ходящего на Защиту от тёмных искусств случались еженедельные истерики, игроки в квиддич подвергались изнурительными тренировками, а Дафна лежала в больнице с двумя переломами, пропуская и то, и другое. Был вечер четверга, а главным развлечением была принесённая Грейнджер неделю назад книга, и пятнышко краски на потолке. Дверь приоткрылась, и в проёме показалось веснушчатое лицо. Гарри и Гермиона, протолкнув Рона вперёд, занесли внутрь увесистую коробку сладостей. — Сейчас не часы посещения, вас пустили? — она продолжила чуть тише, бросив взгляд на других больных. Рон хихикнул: — Не совсем. — Сколько эльфов вы эксплуатировали ради закупки этого? — разглядывая сладости, спросила Дафна. Они старались говорить тише, но в такие моменты сдерживать смех было сложнее всего. Гарри казался молчаливым и вдумчивым. Разговор словно вёл к чему-то, наконец, Гарри не произнес посреди беседы: — Это произошло не случайно, да? Гермиона с открытым ртом замерла, не до конца осознавая его вопрос. Они говорили о Франции, о насущных днях, что пропускала девушка, но взгляд Поттера казался отрешённым. "Да..." — захотелось проговорить ей, вспомнив разъярённое лицо Джинни. Она сглотнула, и позволила себе сделать несколько вздохов. Волосы вейлы, цвета вороньего крыла, будто обвили её шею верёвкой, и она покачала головой. Лицо Рона не озарилось облегчённой улыбкой, а Гермиона переглянулась с Гарри. Они определённо не верили ей, но отчаянно хотели. В следующую же секунду Дафна была бы рада убежать на своей сломанной ноге, чего бы это не стоило. В двери показались слизеринцы. — И что они здесь делают? — Рон забыл о том, что вести себя нужно было тише. — Мы здесь учимся, Уизли. — Блейз слегка оттянул зелёный галстук, услужливо пропуская Асторию. Грань между Гриффиндором и Слизерином, стёртая у Дафны в голове было ощутима словно невидимый барьер, через который пройти они не могли. И что ещё хуже — она была непоколебима. — Общение некоторых людей состоит не из получения выгоды в виде домашней работы и отмазок перед профессорами. — Нотт сложил руки на груди. — Правда, Грейнджер? Лицо девушки залилось краской. Дафна, привычно сохраняющая нейтралитет, будто смотрела на скачки. — Ничего не скажешь? — яростно прошипела Гермиона. — Твои попытки усидеть на двух стульях немного мешают. — С каких пор в этой группе я дипломат? Тебе пора учиться открывать рот, Гермиона, или ты привыкла, что конфликты будут решать за тебя? — она вскинула бровь. Глаза гриффиндорки округлились ещё больше. Пэнси переглянулась с Блейзом, и они, не оставив другим выбора вышли первыми, оставив её одной. Стало слишком тихо. Занавеска немного дёрнулась от ветра, а в остальном стояла ледяная тишина, от которой она начала слышать звук своего колотящегося сердца. Да, октябрь мог бы начаться иначе. Но её абсолютно никто не спрашивал. *** "Нет ничего проще смертельного заклинания". Правда. Вероятно, из всех сложнейших заклятий самым простым было то, что не оставляет следов и не требует никаких особых условий. Лишь тело, пульс, кровь, и руна. И ему доводилось использовать его. Видя каждый день, слыша, он научился чувствовать Аваду кожей. Ему довелось убить животное. "Ну же, Драко. Ты сильный мальчик. Ты справишься". Издёвка. Тот ягнёнок не имел ничего схожего с человеком. Малфой, вероятно, был настолько слаб, что приставляя палочку к собственной жилке на шее, не смог бы произнести заветные слова. Он и сам не многим отличался от того ягнёнка. Когда на его руке появилась Чёрная Метка, дух смертельного заклинания возымел с ним кровное родство. Когда он впервые сел за стол рядом с Яксли, он уже знал вкус крови на губах, и запах металла в воздухе. Но вспоминания то лето, он видел в себе ягнёнка. После уроков с Лестрейндж, отцом, и каждым из лучших Пожирателей, целью которых было превратить его в камень: непробиваемый, не способный быть разбитым, обладающий огромным набором навыков, и полным отсутствием эмпатии. Но Драко был прекрасным эмпатом. Он умел читать эмоции, видеть людей, и никогда не знал эквивалентов в этой школе. Ягнёнком он давно не был, но произнести заветные слова снова казалось сложнее, чем выстроить в голове сотни планов невербального убийства. Парень хорошо усвоил, что безопасны те, кто ему не ровня. Такие окажутся так низко, что даже достать кислород будет невозможно. Небезопасны эквиваленты. Чей интеллект соответствует его, те, у кого он мог чему-то научиться. С такими стоило либо дружить, либо держать в стороне. Блейз Забини был его лучшим другом. Иногда Драко осознавал, какую опасность юноша представлял бы, не окажись они в детстве в одной лодке до школы. Вероятно, воздуха была бы значительно меньше. Небезопасные люди были интересными. Рассудительнысм, умными, и знакомыми. Их было настолько мало, что до первого сентября волноваться он не стал бы. Каждый из равных имел на себе зелёный галстук, Чёрную Метку, или его фамилию. Но в один день эта школа открыла двери перед той, кого безопасным он считать не мог. Дэ Вэллио не позволила бы забрать у себя воздух, и была достаточно умна, чтобы наблюдать за ним. Её фамилии у него не было, как и Метки на руке, а галстук она предпочла алый. И как устранить эту опасность ему думать не хотелось. — Думаете, она перейдёт на Слизерин? — спросила Пэнси, оглянув всех. Вопрос повис в воздухе. Она и так каждый день сидела у них в гостиной до ночи, терпеть ли её ближе? Дафна просачивалась среди тех, кого он знал, была любима и хорошо известна. Не важно, какую репутацию имела, она будто пускала щупальцы в каждый уголок. Он не посмел бы подпустить к себе кого-то, кто был достаточно проворным и не являлся ему другом. Она была эквивалентом. Поразительно раздражающим. *** — Если я вижу тебя, значит случилось что-то действительно страшное. — она сидела на подоконнике. Лазарет был поразительно тихим, а она едва ли перемещалась между кроватью и подоконником. Окно стало её лучшим другом. Малфой закрыл за собой дверь. Его строгие черты лица не ответили ей усмешкой. Парень опустился на стул около её кровати, пока она вернула взгляд окну: — Не затягивай. — Тогда ты, не затягивая, кое-то расскажешь. — он всплеснул руками. — Ты упала не сама. — на его скулах заиграли желваки. Дафна встретилась с ним взглядом, пытаясь ощутить хоть какой-то намёк на эмоцию. Он всматривался в её лицо, щурясь. Объяснений не последует, он просто ждал. Одна вещь. Ему нужно было узнать лишь одну деталь, и выйти отсюда незамеченным. — Ты не идиот. — она вздёрнула бровями. — Ответ "да". В следующий раз меньше болтай в компании Уизли. — Они и сами любят поболтать. — он провёл рукой по волосам. — Уходи, Малфой. — она запрокинула голову. — Я не ожидала манер джентльмена, но нет, я не виню тебя. Большое спасибо за заботу и желание убедиться, жива ли я. — саркастично усмехнулась она. — Ты знаешь, что я пришёл не за этим. — он встал, и подошёл ближе к подоконнику, опираясь о стену. — Я не хочу знать, зачем ты здесь, кто ты такая, и какие у тебя мотивы. — он скрестил руки на груди, не глядя на неё. — Но я хочу, чтобы ты не приближалась. Избавь меня от ироничной фразы в ответе, я просто хочу, чтобы ты оказалась как можно дальше. Это не будет чего-либо тебе стоить, но если просьба не будет выполнена, то поверь, прийдётся отплатить. Он не объяснит ей причин. И не станет слушать пустые ответы. Но он говорил совершенно серьёзно. И она была достаточно умна, чтобы посмеяться и не придать этому значения, так и была достаточно умна, чтобы увидеть в сказанном правду. — И что же ты сделаешь? — промурлыкала гриффиндорка. Драко оттолкнулся от стены, как вдруг обнаружил, что даже не заметил, как она стянула его шею магическим кольцом, держа палочку. Горло сжалось: — Я готова к расплате. Но помни, с калекой стоит быть мягче. — ухмыльнулась она. Он потянулся к карману, когда увидел, что девушка вертела его палочку между своих пальцев. Она провела ногтем по древку, всматриваясь в его глаза. Драко приблизился ближе, и на сей раз взял её за шею рукой резким, но мягким движением. Его всегда учили неожиданности. Не давай предугадать, прочувствовать, не будь характерен, твои движения не должны быть похожи, иначе ты будешь предсказуем. Не прошло и секунды, как он накрыл её губы своими. Так быстро и резко, словно удар молнии. От скорости и неожиданности она не заметила, как он выхватил свою палочку. Парень отстранился, ухмыляясь одной стороной рта. — Один:один. — выдохнула девушка. Он в тот же час повертел палочку в руке, словно только что просто взял её из её руки, и направился к выходу. Взявшись за ручку, Драко улыбнулся: — Нет, Дэ Вэллио, — он вытянул из кармана белое древко её палочки. — Два:один. — оставив её на столике у входа, куда она не смогла бы добраться со сломанной ногой, слизеринец вышел за дверь. Дафна залилась смехом. Как отвратно банально и действенно. Она снова посмотрела в окно. Дождь лил как из ведра. Хотелось выбежать на улицу прямо сейчас, вдыхая запах свежести, и слышать хруст жёлтых листьев. В поле зрения попадали некоторые башни Хогвартса. Она коснулась своих губ: такие же холодные. Ей доставили письмо. Что-то в груди предательски заныло, когда она, читая строчки знакомого почерка, поддалась воспоминаниям о школе, которую так любила. Девушка вчитывалась в описания Шармбатонской рутины, что перестала казаться реальной. Она улыбнулась, вдыхая запах нового пергамента, и сложив письмо в верхний ящик прикроватной тумбочки, услышала звук открывающейся двери. Врачи несли на волшебной кушетке бессознательного Рона Уизли. Дэ Вэллио вздрогнула. Следом шёл Дамблдор, Макгонагалл, и ещё несколько профессоров. Рона уложили на кровать прямо напротив неё. В толпе она отыскала глазами Гарри и Гермиону, встревоженно разговаривающих с учителями. Они говорили об отравлении. Гермиона сидела на кровати Рона, практически плача. — И кому же вы собирались подарить медовуху, если не секрет? — спокойно спросил Альбус. Слизнорт встревоженно ответил: — Вам, профессор. Кто-то пытался отравить Дамблдора медовухой, которую Слизнорт должен был ему вручить. Но зельевар, в свою очередь, угостил напитком Рона. Их голоса сливались в какофонию эхо, что лилось по белым стенам лазарета. — Вы говорите, он выпил перед этим любовный напиток? — Дамблдор обратился к Гарри. Тот кивнул, лишь на секунду удостоив директора отсутствующим взглядом. Снейп тихо сказал что-то Макгонагалл, профессора встревоженно заговорили. Дафна отчаянно пыталась услышать, о чём они спорят, но в двери лазарета влетела Лавандас огоушаюшим "Мой Бон-Бон"! — А она что тут делает? — едко спросила Браун, увидев Гермиону, держащую Рона за руку у него на кровати. Но имя Гермионы прозвучало из уст Рона в разгар продолжительного спора двух девушек, и всё в момент стало очевидно. С громким эхо блондинка убежала из лазарета. Сдерживать смех было поразительно приятно. Профессора удалились спустя несколько минут. Напряжение, воцарившееся после последнего визита ребят испарилось, когда все трое не могли оторвать взгляда от кровати напротив Дафны. Казалось, она была прощена. — Мы могли бы и понаблюдать. — наконец подала голос девушка. — Завтра выписка. — Ты хочешь найти виновника? — прищурился Гарри. Гермиона с сомнением глядела то на Рона, то на них. Поттер надул щёки. — Никто не хочет развлечься? — Дафна потянулась в кровати. — Ты и к этому относишься с юмором? — сощурилась Грейнджер. — Учись, пока я здесь. Гарри проигнорировал их: — Расследование будет вестись и без нас. А вот понаблюдать можно. Он мог бесконечно осуждать её, но когда она смеялась, хлопала ресницами, и говорила ему то, чего до этого никто не говорил, он будто забывал всё. Магия вейлы даже не была обязательной. Она ослепляла его каждой своей частичкой, заставляя забываться в ней. Он сам не заметил, как зарабатывал ей оценки по зельеварению, сделал её охотником в квиддиче, и улучшал её репутацию. Дафна считала, что знаменитый Гарри Поттер должен отличаться большим умом, иначе и быть не могло. Но оказалось, всё было куда скуднее. Гарри и сам не понимал, как ему удаётся раз за разом побеждать Тёмного Лорда, выживать на волоске у смерти. Он был простым наивным мальчиком, обречённым на постоянное сражение. Но в нём было огромное везение и магия его матери, не дающая никому к нему подступиться. Никакой мудростью и опытом тут и не пахло. Он словно сам не внимал тому, что делал, словно его руками руководил некто иной. Дафна много раз спрашивала его о событиях, которые доходили до неё, о его победах. Но в ответ получала "я и сам не знаю", "всё было будто в тумане", и вскоре её расспросы о Волан-Де-Морте иссякли. Мадам Помфри практически не отходила от Рона, постоянно протирая ему лоб, или используя некие заклинания. Завтра утром новость об отравленной медовухе разлетится по всей школе. У стен здесь не только уши, а громкоговорители. По телу пробежал холод. Дафна потянулась к ночнику здоровой рукой, и лишь её голова коснулась подушки, она провалилась в глубокий сон. Необузданное ощущение падения внезапно появилось, всё нарастая, и нарастая. Конечности начало слегка покалывать, она будто дотронулась до холодной поверхности босыми ногами, и, подняв глаза, увидела в холодной темноте прожилку свечения, словно маленькую дырочку. Она неспешно начала двигаться, практически беззвучно. И с каждым её шагом отверстие увеличивалось, пока не стало полноценным проходом в полностью белоснежное пространство. Тут было одновременно зыбко и тепло, и, казалось, сколько не иди, ничего не произойдёт. Но она помнила каждый шаг, сделанный собой же две недели назад. Она перестала верить в "просто сны". Девушка боялась снова очутиться тут, гранича со смертью, будто дивная игра. Но это случилось. И, как и в прошлый раз из белого, ослепляющего света вышла поразительной красоты черноволосая вейла, тепло улыбаясь, будто любуясь ею: — И вновь здравствуй, Дафна Дэ Вэллио. Та остановилась прямо напротив, и, игнорируя приветствие, произнесла: — В прошлый раз Вы сказали, что я окажусь здесь, только если мне будет угрожать смерть. — она шагала вслед за женщиной. — Так и есть. Но ты здесь, ты говоришь, в тебе живёт мысль. А значит, смертельная опасность обойдёт тебя стороной. — она шла медленно, и Дафна не могла видеть её стопы под тканью белого, невесомого платья. — Сегодня ночью мне стало хуже? Вейла кивнула, и будто не желая говорить об этом, резко спросила: — Тебе никогда не говорили, что родиться чистокровной волшебницей, при этом на четверть вейлой — невозможно? Я наблюдала за тобой, Дафна. Ты являешь себя чистокровной, хотя вейлы не люди, а существа, твари. Наша кровь явно намного более интересна крови волшебников, тем более чистокровных. Сердце Дафны будто заминало в тягучем пространстве белила, и её голос вновь не отражал ни языка, ни звука, ни голоса: — Одна из моих предков была полу-вейлой, и умирала от драконьей оспы. Целители совсем отчаялись. Она увлекалась тёмной магией, и была одержима идеей чистой крови. Она мечтала проклясти собственную кровь, стать «чистой». Лечения сотни лет назад не существовало, а династии чистокровных волшебников двигали этот мир, в том числе и медицину лишь в свою пользу. Было полным-полно лекарств, что спасали жизнь чистокровным волшебникам, и специально были созданы так, чтобы магглорождённые, либо другие существа скорее были уничтожены собственным недугом. Леди знала, что умрёт в любом случае, и приказала целителям дать ей лекарство. Она вылечилась. Это могло значить лишь то, что она чистокровная вейла, хотя это полностью противоречащее природе понятия. —И что потом? — они медленно начали идти вперёд. — Никто не понял как она добилась этого, но магия была очень тёмной. Эта девушка стала первой, кто проклял свою кровь. Она пожертвовала своим здоровьем и красотой во имя обрядов и проклятия. И в момент болезни у неё появился шанс проверить, удалось ли ей сделать это. — она хмыкнула. — Ей удалось. С давних времён по женской линии моей семьи практически не рождались мальчики. При рождении чистоту их крови традиционно проверяли различными снадобьями и заговорами. — глаза вейлы округлились — И мою тоже. — она показала маленький, еле заметный рубец на запястье. Он напоминал овал. — Это стало чем-то вроде семейной традиции. Когда моя мама встретила отца, чья семья была помешана на чистоте крови, и не верила в подобный вздор, продолжая отвергать связь с полу-вейлой, мама изготовила снадобье, рецепт которого передавался по линии нашей семьи. Далее на их глазах взяла кинжал, перерезав себе живот. Крови нужно было очень много, и тогда напиток окрасился в чёрный. Это означало безусловную чистоту. Мало того, что все мои предки были на редкость виртуозными волшебницами, что означало, что они уже не могли быть полу-магами и полу-вейлами, так ещё и были чистокровными. Союзы с магглами помогали нашим женщинам рождать безупречных вейл. Мой прадед — маггл, который был очарован дабы родилась моя бабушка — идеальная вейла. Кровь магглов, как и любых другие существ, с кем позволяли себе сношение мои предки, никак не отражается на чистой крови нашей семьи. — Как люди верят вам? — Об этом феномене у нас многие знают, мы успели дать достаточно интервью. В особенности содействием выделился мой отец, возделавший обезопасить маму и меня. Они стихли, беззвучно шагая вдаль слепящей невесомости. Тишина поглощала её дыхание и сон, а кожа словно выпаривалась шаг за шагом. — Вы ведь знайте, чем всё закончится. — сказала Дафна через несколько минут. — Вы можете видеть, что будет. И вы уже знаете, верно? — Иначе я не была бы здесь. Всё меняется, Дафна, каждую секунду. Одна твоя фраза — и концовка твоей истории иная. Они вновь замолчали, шагая вперёд. — Тебе не интересно, почему он попросил тебя не приближаться? — улыбнулась вейла. — Вы ведь не расскажете, а говорить по душам и задавать вопросы мне точно не интересно. — Ты пренебрегаешь этим вариантом. — Я не собираюсь ловить его в коридорах, с просьбой ответить на один вопрос "зачем?". — А этого и не нужно. — легко и беззаботно ответила вейла. Они шли в молчании, пока Дафна, наконец, не открыла рот: — Но... — она повернулась к вейле, но её больше не было ни рядом, ни где-либо вдали этой бездны. *** Этот сон, несмотря на ослепляющий свет, был гораздо приятнее всего того, что он видел каждую ночь. Здесь не пахло железом, а руки не были в крови. В груди словно что-то упало. Он огляделся по сторонам. Необъятное, белое пространство. Неспешно шагая вперёд, слыша каждый свой шаг, словно рёв льва, он пытался всмотреться в точку, стоящую очень далеко, где-то впереди этого неизведанного белила. Ближе и ближе, он практически перешёл на бег. Ощущение пустоты покинуло Дафну. Она отчётливо ощущала чьё-то присутствие. Этот сон перестал быть пустым звуком. Девушка медленно обернулась, и до неё тут же дошёл смысл сказанного. "А этого и не нужно." Кожа Драко была по-королевичем бела, словно в первый день. Он взирала на неё с пустотой в лице, будто первого сентября. Его губы растянулись в ироничной ухмылке. Он не скрывал эмоций, не верил своему сну. "Дэ Вэллио" — только и пронеслось в голове. Белые локоны, пушистые, словно овечья шерсть. Её спина в нескольких метрах от него. Её дыхание тяжёлое, поразительно громкое на фоне вездесущей тишины. На неё тяжело даже смотреть, не говоря уже о сокращении расстояния. Теперь она преследует его даже в снах. И он ненавидел осознавать, что предпочитал её тому, что видел прошлой ночью, месяц до этого, и увидит завтра. Она неожиданно обернулась ангелом. Бледное лицо, огромные голубые глаза. Она сверкала. — Bonjour, De Vellio. Дафна, словно в полёте, беззвучно сократила расстояние между ними. Глаза в глаза. Он не привык просто смотреть на неё. Не испытывал необходимости ухмыляться, и ощущал свои действия чересчур осознанно. Она — картонка, мираж, он сам создал её. — Я, кажется, приказал не приближаться. — холодно бросил он. — Я, кажется, не воспринимаю приказы. — она развернулась, и он пошёл следом. Они сравняли шаг. — В отличии от некоторых. — Ты ничего не знаешь. — Эта история имеет отличия от сказки про маленького мальчика, чья жизнь оснащена проблемами с отцом и выражением чувств? Мальчик закрывается в самом себе, никогда не показывает слёз, не имеет настоящей дружбы и отчаянно завидует троице львят, которые имеют кому поплакаться. — Не стоит. — усмехнулся он. — Не пытайся выводить меня на злость в моём же сне. Она не стала бы говорить ему. Лишь улыбнулась, продолжая беззвучно шагать. — Мы действительно похожи. — она провела длинным острым ногтем по локонам. — Именно поэтому не приближайся, Дэ Вэллио. — Тебя пугает равенство? — Мне хватает пугающих вещей. Ты простав помеха. — Лишь потому что я тебе ровня? — она знала, что он не ответит. Парень снова ухмыльнулся, закатывая глаза. — Тебя пугает любое равенство, ты боишься быть раскрытым. — она остановилась напротив него. — А тебе нравится ощущать себя всезнающей. — он ощутил касание её острого ногтя. — Поэтому ты и раздражаешь. — Поэтому я и снюсь тебе. — она провела ногтем по его скуле, оставляя красноватый след. — Не напоминает мираж. Они вглядывались в глаза друг друга. Малфой был облачён в чёрный костюм. Конечности Дафны во сне были полностью целы. — Ты оказалась здесь не просто так. И ты не собираешься делиться причинами. — Как и ты. — она стиснула свою руку в замок с его ладонью. Ладонью руки, на которой он носил Метку. — И ты не рассказываешь об этом даже свите. — Ты умеешь совать свой нос в чужие дела, и у тебя неплохо получается что-то от этого получать. А я прекрасно умею копаться в истории, и узнать, кто такая Дафна Дэ Вэллио будет отнюдь не сложно. — Кажется, шансы равны, Малфой? — она оттянула его галстук второй рукой, и усмехнулась. — Поэтому не подставляйся. — он смотрел на неё свысока. — И не разрушай других. Ладони опустились, и он исчез. Нечто вроде договора, безмолвно приемлемого для обеих сторон. Равные шансы, равные условия. Девушка взглянула на свою руку: его прикосновение испарилось вместе с ним. Она с тяжестью в груди посмотрела в сторону, и ощутила дивное ощущение, будто кусочки её кожи отделяются от тела, уносясь ввысь. Частички её самой превращались в крупицы песка и взлетали в воздух, пока она сама не ощутила, будто что-то в её голове испаряется, и уносится ввысь пепелом. *** Он очнулся на диване в гостиной, словно от удара. Рядом лежала пустая бутылка припрятанного накануне Ноттом огневиски. Припрятана была очень скудно. Драко запустил пальцы в волосы. Воспоминания не покинули его, даже когда он через силу запихивал в себя овсянку в Большом Зале. Шум он мастерски пропускал мимо ушей. Кажется, Пэнс обращалась к нему? Он не слышал. Дэ Вэллио выписали. Она, с улыбкой, и всё ещё немного бледной кожей стояла, лучезарно улыбаясь, её румяные щёки налились ещё большей краской, когда она бросилась вперёд. Большой красный бант трепетался в белых локонах. Поттер нёсся к ней с такой же скоростью, как и она, радостно бросаясь в его объятья, закрывая глаза. Она не знала ничего. Дафна было всё той же, мираж, созданный его подсознанием хитро усмехался в сторонке, но эта девушка, очевидно, мирно спала в лазарете, выпив настойку с можжевельником на ночь. Разговор с настоящей Дафной Дэ Вэллио не сопровождался бы руками в замке и взаимной выгодой. Или он вновь ошибался? *** День выдался настолько изматывающим, что вернувшись в гостиную, она обессилено плюхнулась на кресло у камина. Трещали дрова, в глазах отражались язычки пламени, а книга о редких растениях лежала нетронутой на коленях. Гермиона тараторила что-то о том, как много Дафне придётся наверстать, и как все удивились её возвращению утром. Тренировка по квиддичу была назначена на семь вечера. *** Ноги несли её грациозную фигуру по подземельям, где она оставалась волшебной незнакомкой, что знала каждый уголок. Не думая, куда шагала, она позволяла холодным коридорам вести её к гостиной, что принимала её особенным образом. — Ты, кажется, должна бы сейчас поглощать огневиски вместе с моими друзьями в моей гостиной. — Драко вышел из-за поворота, сравнивая с ней шаг. Он носил чёрную водолазку, что словно стискивала его горло. — Рада, что ты поведал, где я должна быть. Он остановился, прищурившись, и засунул руки в карманы черных брюк. На его шее блестел серебряный кулон, он вдумчиво оглядел зелёные факелы. — Ты ведь откажешься идти за мной сейчас? — Если хорошо попросишь. Они не разговаривали. Дафна лишь смотрела ему в спину, когда слегка отставала, в основном специально. Они вышли на улицу. Время было поздним, но один из запасных выходов ещё не проверяли. Казалось, скажи он одну фразу, и тут же покажется сумасшедшим. Нечто, о чём оба не собирались говорить, но озвучить стоило, повисло в морозном воздухе. Она опёрлась о стену. — Ты помнишь о... — он механически поднял ладонь. Дафна усмехнулась, и приподняла свою, коснувшись острым ногтем его пальцев. — По безупречному сценарию, ты должна рассказать, что произошло этой ночью. — Я не знаю. — она опёрлась о каменную стену. — Врёшь, Дэ Вэллио. — По безупречному сценарию, ты должен закатать рукав левой руки. — хмыкнула она. Он вдыхал морозный воздух. Белые волосы развивал ночной ветер. Дафна скрестила руки на груди. Строгий коричневый пиджак отменял лунный свет. Бордовая помада, украшения, их оттесанные образы, что так смешили гриффиндорцев. Она принадлежала его миру, от которого успешно скрывалась, выбирая иной галстук. Он припечатал её руку к стене около неё: поразительно мягко, раздражающе цепко, будто проведя обыск. — Я так пугаю тебя? Ты не осмелилась поговорить со мной в реальности? Она подняла на него взгляд бездонных голубых глаз. Дафна оттянула слизеринский галстук на его шее. Прямо как этой ночью. — Это не было сделано по моей воле. — Так что же произошло, Дэ Вэллио? — Дафна подняла ладонь, и сжала его левую руку: — Я раскрою себя, если ты сделаешь то же. — она сжала запястье сильнее. — Мы, кажется, договорились держать дистанцию. Простым расстояниям не отделаться. Будто всё было предначертано жутким экспериментом от которого страдали все. Он отнял руку от стены, давая ей проход. Дафна тут же вернулась в школу. Слизеринец сомкнул глаза, опираясь о холодный камень стены. Язычки пламени факелов играли на её коже. Дафны подняла глаза, и наткнулась взглядом на Кормака Маклагена и двух его дружков. Тот слегка растерянно смотрел на неё. Он был из парней, при виде неё выдающих разнообразный набор реакций, и имел гнусную привычку перешёптываться так, что было слышно в другом крыле школы. Но парень, судя по всему, питал чувства к равнодушной Гермионе, хоть и был так интеллектуально скуп, что ей было не о чем с ним разговаривать. — Такие красавицы не должны расстроено ходить по коридорам. — отозвался парень за спиной Кормака. — Хорошего вечера. — стук её каблуков отдался звучным эхо. — Ты куда? — проговорил Кормак, схватив её за руку. — Мы ещё не договорили. Один из них грубо коснулся кожи её ноги, что-то прошептав другому, и она осознала, что околдована последнюю минуту. Гриффиндорка попыталась отступить, но трое парней продолжали развязно говорить ей что-то, хоть она больше не была способна слушать, вглядываясь в туман собственного взор. Они касались её шеи, оттягивали ткани одежды. Один из них вытянул её палочку из кармана, когда девушке показалось, что она повалится на пол. Тошнота подкатила к горлу. — Остолбеней. — этот голос напоминал скрежет, гром. Имя, что она устала произносить в своей голове впервые удосужилось её обрадовать.