***
Шлюп медленно входил в порт, осторожно лавируя в узкой бухте. Лоцман не очень хорошо её знал, поэтому проверял глубину каждые десять морских саженей [1] пройденных судном. Феликс стоял на палубе, подпрыгивая от нетерпения. Ему хотелось уже скорее ощутить твёрдую землю под ногами. Наконец, томительному ожиданию пришёл конец, и вот он, Феликс из Третогора, шпион его королевского величества Визимира Реданского, на берегу — в порту Каэр Трольде. Феликс потоптался на месте, с удовольствием отмечая отсутствие ненавистной качки. Вдохнув свежего весеннего воздуха, он бодро зашагал в сторону посёлка. Когда шпик проходил мимо строящихся на берегу дракаров, когда к нему подошли трое. — Не желаете ли арендовать склад для ваших хранения товаров, милсдарь торговец? — сказал один из них. Крупный, с татуировкой в виде узора, очерчивающего контуры его лица. — Что? Нет. Нет у меня никаких товаров, — попытался отмахнуться молодой шпион. — А то неважно, — оскалился татуированный, — може приобретёшь чево? Товаров у нас много. Може чего тебе приглянется, э? А без склада никак нельзя. Попортишь, али того хужее, потеряешь. Ах, обидно будет! Поэтому склад нужон обязательно! — двое других верзил кивками его поддержали, — Пойдём, милсдарь, мы вам склад покажем. Понравится, не боись. — Коли мне ваш склад не понравится? — Феликс бегло оглядел троицу — все как один здоровые, что бизоны. Даже гипотетическая попытка вступить с ними в схватку окончится с прозаично предсказуемым результатом. Нужно попробовать удрать. — Эх, обижаешь, милсдарь купец,— татуированный изобразил досаду, — Здесь, в Каэр Трольдэ луччие склады на всём архипелаге! Но ежели он вдруг тебе окажется мал, мы тогда найдём склад побольше. — А если и тот, что побольше, не понравится? — Феликс из Третогора попытался отступить, но двое верзил, что сопровождали лицо с татуировкой, отрезали ему путь, встав по сторонам. Шпион его королевского величества Визимира Реданского про себя выматерился. Причем такими словами, которых и не знал пять минут назад. — Ну, тогда, — хохотнул татуированный, — мы убедим! — он хрустнул пальцами, вся троица залилась издевательским смехом. — Пойдём, друг, — он положил руку молодому шпиону на плечо, а двое его приятелей встали сзади, — Склады у нас просторные, — с удовлетворением и даже упоением продолжал человек с татуированным лицом, — Тебе непременно понравятся! — Они пошли куда-то на окраину городка. Феликс проклинал всё на свете.***
Альфред сидел в таверне на том же месте, где некогда услышал так заинтересовавший его рассказ рыбака Рагне. Он знал, что старик Рагне с приятелем кожевенником появляются в таверне время от времени. Только угадать, когда эти времена могут наступить, было решительно невозможно. Сегодня приятели не пришли, на следующий день тоже не пришли, поэтому шпион вынужден был бесцельно торчать в таверне каждый вечер. Чтобы выследить Рагне Альфред прибегал к различным методам: пытался втереться в доверие к Ларсу, но тот новых друзей, как оказалось, не жалует. С ним получалось говорить только по делу. Вопросы о Рагне шпик старался задавать издалека, постепенно подходя к тому, что, мол, сильно увлечён рассказываемой старым рыбаком историей, и хотел бы скорее услыхать продолжение. А ещё лучше — лично пожать руку этому человеку. Ответ же всегда был одинаков: «Приходи в таверну, слушай, да руки жми, коли припёрло». Это злило, но сделать ничего было нельзя. Кроме Ларса о рыбаке Рагне никто, как оказалось, толком ничего не знал. Да, есть такой рыбак-чудак, живёт себе где-то на отшибе, рыбачит себе где-то в дальней бухте, вот и всё. С местными особо не контактирует. «Да и к лучшему оно, — говорили местные, — Каких токмо кобольдов не встречается. Пока сидить, да никогось не лопает, то и чёрт с ним — пусть сидить де хотит. А тебе какое дело? Шо, шпион шо ли?» Альфред всегда отвечал правдой, зная, что в правду никто не поверит. Две недели ожидания не прошли даром — Рагне всё-таки появился. Рыбак был в компании своего приятеля Ларса и ещё нескольких человек. Ну, не совсем чтобы и человек. Нелюдей, если быть точнее — краснолюдов. Уже изрядно выпивших. — Эй, корчмарь! — крикнул Ларс — Наливай да поболе! Сегодня вечер историй. — Хех, сейчас налью! — оскалился корчмарь. — Поди уже давненько Рагне ничего этакого нам не рассказывал. Альфред оживился. Он ждал этого момента две недели. Следует отметить, что шпион, который сам едва ли намного моложе рассказчика, во всём полагался на свою память. И, это следует признать, оная была великолепна — Альфред в мелочах помнил события, которым было по 30, а то и 40 лет, что было очень кстати, учитывая кого опознал шпион, и сколь давними были его дела. Альфред помнил имена, события, даты связанные с делом Михаля из Блавикена, а посему прибегать к таким инструментам как перо и лист пергамента ему не приходилось. Непрактично, да и лишнего внимания к себе привлекать не стоит. Компания уселась за длинный стол. — Ставлю всем! — провозгласил пузатый седобородый краснолюд, одетый в дорогую красную куртку, украшенную причудливым узором золотых нитей — Ну, Рагне, начинай! — краснолюд сделал жест, подзывая всех посетителей таверны к столу, где расположился он и старый рыбак-рассказчик. — Скорее уже начинай сначала, — ехидно заметил тот, — Вы, милсдарь краснолюд, заставили меня рассказывать всю историю сначала. — Тем лучше, — махнул рукой седобородый краснолюд, — Ничего не упущу. — «И верно», — подумал Альфред. — Так на чём бишь я… — старик Рагне почесал бороду, по его взгляду было заметно, что рассказчик и правда забыл, где остановил своё повествование. Что ж, настолько крепкой памятью как Альфред могли похвастаться очень немногие люди. — Ганза вернулась в Новиград ни с чем, — подсказал краснолюд, поднося кружку с пивом ко рту. — «Как удобно», — подумал шпион, — «читай я какой-нибудь рассказ, то назвал бы это арфой в кустах». — Ах, да! — рыбак сделал солидный глоток мёду, и начал.***
Новость о казни капитана застала их на третий день блужданий по тракту в поисках истинного конвоя. Старик, которого они освободили до этого, оказался обычным оксенфуртским воришкой. Ему дали несколько монет, пару сухарей и отпустили с миром. Теперь же, когда они узнали о казни, им ничего не оставалось, кроме как вернуться в Новиград. Всю дорогу молчали. Молчали и тогда, когда снова оказались в своём доме-укрытии. Михаль никогда не видел их такими. Ссутулившиеся, поникшие. Он не мог даже представить себе, что такое может приключиться с людьми, которым не страшны ни штормы, ни битвы, ни смерть. Он и сам проникся этим настроением. Ведь он принял участие в налёте, теперь и он по ту сторону закона, теперь он полноправная часть ганзы. Тем более Михаль не мог позволить им сгинуть в меланхолии. Нужно было действовать. Осталось только определиться как. — Где Михаль? — между прочим, поинтересовался Иво, полностью погружённый в чистку лука на похлёбку. — Опять где-нибудь ошивается, бездельник, — безразлично ответил Тадеуш, занятый полировкой меча. Ничем другим он в последнее время не занимался. — Вроде бы на рыночной площади, — проговорил Уоллас, чистящий рыбу — сказал что-то там выведать хочет. — Лучше бы помогал на камбузе [2]. — Ага. Михалю из Блавикена было не до камбуза. Он разрабатывал план, как «оживить» своих новых друзей. Новичок собирал слухи обо всём, что происходит в городе, пытаясь выхватить малейшую крупицу полезную для себя и ганзы. В очередной раз прогуливаясь между прилавками он натолкнулся на типичную для рынка картину — ругались купцы. Краснолюд обвинял конкурента-человека в том, что тот якобы крадёт у него покупателей. В дело шли все словесные методы, какие можно было себе вообразить, в том числе угрозы. Михаль уже было собирался уходить, когда на помощь краснолюду подоспели его товарищи по расе. На купцов или зевак они походили весьма слабо, на что недвусмысленно указывали боевые топоры, которые товарищи краснолюды держали в руках. Что-то тихо объяснив человеку, они удалились. Тот, побледнев белее мела, тут же принялся принялся на все лады извиняться перед купцом-краснолюдом. «О, рэкет во всей его красе. Чего ещё ждать от «свободного» города?» — подумал Михаль из Блавикена. Зеваки, собравшиеся на зрелище, начали уныло расходиться. Зрелища, подразумевающее добрый мордобой, сегодня не будет, чем зрители явно не были довольны, что без труда читалось на их лицах. С удивлением для себя Михаль заметил, что и купец-краснолюд был удивлён повороту событий. — Друзья? — с неожиданной для себя прямотой и наглостью спросил новичок, подойдя к краснолюду. — Что? А тебе до того какое дело?! — гаркнул тот. — Да так… интересно, — заговорщически протянул юноша, — Я их раньше видел. — Я тоже, — оглянувшись, приглушённо сказал купец-краснолюд. — То есть как? — А вот так! — краснолюд упёр руки в бока, — Понятия я не имею кто это такие. Но за помощь им спасибо. — Интересно… Интересные вещи происходят, милсдарь купец, — Михаль встал в позу, которая, как он считал, походила на угрожающую. — Чё эт тут интересного? — изменился в лице краснолюд, — Вы вообще кто? Чего вам надо? — Михаль из Блавикена смекнул, что сбитый с толку купец может сейчас сказать что-то, чего не сказал бы при других обстоятельствах. — Новостей мне надо. Чего необычного в городе, кто это тут «шалить» вздумал. Сам понимаешь, город вольный, а вольностью что-то и не пахнет, — с ноткой угрожающей таинственности сказал он. Краснолюд едва не сел мимо табурета. — Так вы, — он с трудом сглотнул — из Храмовой стражи, да? — Неважно откуда я. Говори по делу. Коротко и быстро, — Михаль подумал, что в нём погибает актёр. — Да-да! — затараторил купец-краснолюд, — В общем, четвертого дню причалил в порту корабль, под Реданским флагом. Но не торговый, как обычно то бывает, а военный. Зуб даю военный! Этих-то я легко отличу. У меня кузен в порту работаит. Он тама товары грузит… — К делу. — Да-да! В общем, люди странные высадились. Вроде как переговоры какие собрались с Иерархом вести. Реданцы, сталбыть. Ох, хотят реданцы Новиград под себя подмять. Зуб даю хотят! С тех пор и «эти» появились. Говорят ни на какие сделки от реданцев не соглашаться, ни какие от них грамоты сталбыть не принимать. И когда… — А много на том корабле охраны? — Михаль из Блавикена снова поразился собственной прямоте. — А мне почём знать? — пожал плечами краснолюд, — Кузен мож знает, а я-то… — Так узнай! — приказным тоном сказал Михаль, — Сколько их. Чем занимаются. — У… узнать? — на лбу купца-краснолюда выступила испарина, — А вы… Так вы всё-таки из храмовой стражи, да? Иерархов значится? — Узнай! — твёрдо сказал Михаль из Блавикена, проигнорировав вопросы краснолюда, — Завтра я в это же время приду. И если ты… — Послезавтра. У Балина завтра выходной. — Послезавтра. Корабль нашёлся довольно быстро. Он стоял на рейде неподалёку от выхода их бухты, повёрнутый носом к морю. Это была каравелла. Такие корабли недавно стали появляться как в военных, так и торговых флотах каждой уважающей себя страны. Их скорость, маневренность и достаточно вместительный трюм делали эти суда отличным вариантом не только для каботажных рейсов и торговли, но и для патрулей и посыльных рейсов, с которым очевидно, пришёл этот корабль. На главной мачте гордо развевался реданский флаг с орлом. Последний вследствие ветра будто размахивал крыльями, что смотрелось довольно эффектно. На кормовой надстройке вырезан рельеф короны, а под ней на ленте название «Радовид II Мореход». Михаль, как ценитель прекрасного, долго рассматривал каравеллу, с удовольствием отмечая, что к постройке корабля отнеслись не только как созданию очередной купеческой лоханки, но и придали ему эстетики. В корпусе не было резких переходов или рубленных углов, очертания судна как бы постепенно перетекали от носа к корме. Плавность и лёгкость, изящество и строгость, всё это переплеталось в каравелле — она была прекрасна. За исключением одного — названия. «Радовид II Мореход». Так стоит назвать скорее какой-нибудь когг или галеру, но никак не такую красавицу, как эта каравелла. Михаль из Блавикена понял, что он хочет добыть этот корабль чего бы это ему ни стоило. Такое желание пугало, смущало… и вдохновляло. Пират из Блавикена отыскал взглядом и шлюпку с реданским флагом. В ней двое. Один сидит у румпеля, второй скучает, обняв весло. Пора действовать! — То есть, ты предлагаешь захватить корабль? — Тадеуш явно не ожидал такой прыти от бывшего неженки купчишки, каким он считал Михаля до недавнего времени. — Да. Сколько можно сидеть и… — И дрочить, — закончил за Михаля Иво. Уоллас одобрительно кивнул, также поражённый дерзостью плана новичка. — Захватить корабль, — Иво посмаковал эти слова, — в порту самого большого города севера… Рисково. Дерзко. Великолепно! — Ты что сдурел?! — воскликнул Тадеуш, — Ладно мальчишка — горячая голова, но у тебя-то тут, — он постучал по голове, — должно быть всё в порядке. Очнись! Нас всего четверо. Даже если мы и захватим корабль, далеко мы на нём не уйдём — сцапают, как котят. — Ты прав, — Иво Эрладсен побарабанил пальцами по столу, — Нас всего четверо. — Да ну? Так уж прям всего четверо? — неожиданно встрял Михаль. Тадеуш и Уоллас вопросительно посмотрели сначала на него, потом на Иво. — Скажи, Михаль. Ты точно сын купца, а не шпиона? — Михаль лишь состроил гримасу в ответ. Двое других всё ещё ожидали объяснений. — В общем, да, — Иво почесал затылок и протяжно выдохнул, — Нас не совсем чтобы четверо. Я втайне собирал людей, и уже давно планировал предпринять аналогичные действия. Правда, не в Новиграде. Да и не столь дерзким способом. — Почему ты это скрывал, Иво? — Тадеуш из Бругге скрипнул зубами, и сжал кулаки. Он очень не любил, когда от него что-либо утаивают. Ну очень не любил. — Так было нужно, — рыжебородый Иво выставил перед собой руки, — Здесь мало людей, которым можно было бы доверять. Я действовал исключительно из соображений безопасности. Правда, парень об этом всё-таки узнал, — он перевёл взгляд на Михаля, — И я хотел бы… — Ты так хорошо бережёшь свои тайны, что вываливаешь их все подчистую, разговаривая во сне, — беспристрастно бросил Михаль из Блавикена, — Удивляюсь, как об этом узнал только я. Впрочем, за Уолласовым храпом можно и проходящего под окнами войска не услышать. Иво замолчал. Ему открылась весьма неприятная тайна о себе. Уоллас лишь фыркнул, его и так слишком часто попрекали храпом. — Замечательно! — вспылил Тадеуш, — Этот храпит, как табун лошадей, этот может во сне поимённый список всех членов команды выдать, и при этом что-то ещё о безопасности толкует, — его лицо было красным, как у варёного рака, — Ну-ну! Может тебе перед сном кляп в рот вставлять? — Такое было только один раз, этой ночью, — попытался выправить ситуацию Михаль. — Да какая ко всем чертям разница?! Сегодня, вчера, позавчера, всё едино. Вот уснёт он как-нибудь в харчевне, и выдаст нас всех с потрохами. О, будет потеха! — Тадеуш всплеснул руками, и как бы случайно задел стоящую на настенной полке, которая покачнувшись упала на пол вдребезги разбившись. — Если мы сделаем то, что предложил паренёк, — неожиданно спокойно сказал Иво, — то и не придётся. — Да что ты говоришь? Ну и где? — бушевал Тадеуш, — Где твоя хвалёная команда? Сколько их? — Михаль отметил, что шрам на виске Тадеуша из Бругге остаётся неестественно бледным, что на фоне его бледного лица было не слишком заметно, но сейчас, когда Тадеуш раскраснелся, это сильно бросалось в глаза и отталкивало. — Десять человек. На первое время хватит, — сказал Иво, погладив свою рыжую бороду. И сейчас Михаль заметил, как нездорово подрагивала рука пирата — раньше такого не замечалось. Очевидно рыжебородый и сам здорово разозлился, хотя внешне и был спокоен. — Этого достаточно для управления кораблём, — заметил Уоллас. — Но недостаточно, чтобы вести промысел, — прошипел Тадеуш. Он сопел, словно разъярённый бык, но к великому удивлению новичка внезапно резко сменил тон, и вполне спокойно добавил, — Впрочем… Хуже уже не будет. Начхать мне — один хрен тухнем тут. Раз у тебя всё схвачено, — его дыхание выровнялось, — сделаем это! Было б что терять… — Послезавтра я встречаюсь со своим человеком, — сказал Михаль, — он мне расскажет, сколько человек на борту, и чем они занимаются. Исходя из этого сможем понять что нас ждёт во время захвата корабля. — Ну ни хрена себе! — воскликнул Уоллас, — Вы слыхали? «Со своим человеком», — он поднял палец вверх, — А ну, колись! Ты чьих будешь, э?! — Да, парень, — задумчиво проговорил Иво, — ты удивляешь нас всё больше и больше… Может у тебя ещё какие тузы в рукаве имеются? — Это всё, — развёл руками Михаль. — А ты не так прост, как я думал, мальчишка, — сказал Тадеуш. Сверкнув глазами, добавил — Я буду за тобой приглядывать. Последняя фраза Михалю не понравилась. Он начал бояться, что к нему теперь будет меньше доверия. А его и так не то чтобы много было. Рано утром следующего дня Иво ушёл. Куда он не сказал. Оставшаяся в доме тройка готовила оружие, обговаривала действия на тот или иной случай. Тадеуш был возбужден — долгое сидение без дела его вымотали, и сейчас он жаждал скорее броситься в бой, поэтому был крайне напряжён и сосредоточен. Был напряжён и Уоллас, но по иной причине — ему в предстоящем действе отдавалась роль стрелковой поддержки, что островитянин считал унижением собственного достоинства. После вчерашнего диалога мальчишкой теперь, неожиданно, оказался он, а этот Блавикенский выскочка теперь чуть ли не руководил парадом. Уоллас Бирн был страшно обижен, и не разговаривал с Михалем. Последнему тоже было не до покоя, он страшно нервничал насчёт предстоящего дня. А что если краснолюд соврёт? А что если он подошлёт ту суровую троицу к нему? А что если купец-краснолюд доберётся до истинной храмовой стражи, и донесёт? Не хотелось об этом думать. Однако эти параноидальные мысли были подобны назойливому комару. Не отмахнуться. К вечеру явился Иво. Он обо всём договорился. Люди, которые отныне новая команда, будут ждать в порту в «Осетре», ожидая условного сигнала. Условным сигналом должен стать сам Иво, когда зайдёт в таверну. Странность «условного сигнала» подметили все, на что рыжебородый ответил, мол, не до всякой чуши сейчас. Вошёл, значит пора на дело. Что непонятного? Михаль почти не спал этой ночью. Тревожные мысли о «своём человеке» не давали покоя юному авантюристу, отчего он не находил себе места. Пересчёт баранов, перечитывание в уме своих старых книг, попытки не думать вовсе не помогли юноше отвлечься от призрака паники, кружащей над его головой. Авантюрист уснул только к утру, окончательно выбившись из сил. Подъём был тяжким. Гудела голова, ломило тело — сказывался недосып. Спрятав недосып под маской раздражения, Михаль двинулся на встречу с краснолюдом. От этого разговора зависело всё. Настал черед действовать, не смотря ни на что. Пан или пропал. — Ох, милсдарь храмовник, вы явилися! — купец-краснолюд подскочил с табурета, — Я уж было начал беспокоиться. Думал шо… — Ну к делу, — бросил Михаль из Блавикена, всеми силами боровшийся с головной болью и ломотой. — Ага! — купец-краснолюд огляделся, и заговорил заговорщическим тоном, — Балин, кузен мой, сталбыть, выяснил, шо народу на судёнышке-то едва ль пять рыл наберётся. Остальные надыть на берегу. Переговорщиков своих сопровождают, ага. — Так. — Кузен толкует, шо дисциплинка у них того, — он покрутил ладонью, — хромает. Ночью ежели не спит хотя б двое и того хорошо. А то и вовсе все дрыхнут. «Чудно», — подумал Михаль. — Так, как вас, сударь, звать-то? За правое ж дело вы, сразу видать! А може ещё какое заданицце есть? Так я мигом! За свободный город Новиград мы того, — купец продемонстрировал свой огромный кулак, — насмерть стоять будем! Михаль раскраснелся, ему очень польстили такие слова. Он представился. Своим настоящим именем. Не успел лже-храмовник осознать, что он только что ляпнул, как его кто-то нахально отпихнул в сторону. Здоровый мужик, судя по всему работник доков, подошёл к краснолюду, разминая кулаки. За ним торгаш, с которым тот ругался позавчера. — Ну что, морда бородатая, — торжествующе объявил купец-человек, — думал смог запугать меня своими оборванцами? Ну, поглядим, какова у тебя кишка без них. Познакомься с моим другом, — он провёл рукой в сторону верзилы, — кличка Боров. — Да, это заметно,— не сдержался краснолюд. — Шо?! — оскалился Боров, и схватил купца, подняв его на высоту своего роста. Боров, к слову, был выше Михаля из Блавикена на полторы головы, а тот, в свою очередь, тоже был достаточно высоким по людским меркам. — А-а-й! Спасите, помогите! — возопил купец-краснолюд, — Стража-а! Милсдарь храмовник! Михаль, помогите-е! —«Вот дерьмо», — подумал лже-храмовник. — Ха! Это этот что ли храмовник? — торгаш презрительно ткнул в сторону Михаля пальцем, — Оборванец, тьфу! — Я бы попросил, — дрожащим голосом то ли от страха, то ли он внезапно накатившей злобы проговорил Михаль. — Чаво-чаво?! — обидчик состроил издевательскую гримасу, прижав ладонь к уху, — Чаво там эта крыска попискивает? Не слышу-у! — В следующее мгновение, он получил удар кулаком в то самое ухо. — Теперь слышишь? — кипя от злости, прорычал Михаль. — Ах ты гад! — прогудел Боров, отбросив краснолюда в его же прилавок с такой силой, что тот развалился. Замахнувшись, он нанёс удар, целясь точно в нос лже-храмовника. Михаль увернулся. В следующее мгновение верзиле прямо в лоб прилетел брошенный каким-то неизвестным низушком горшок. Тот покачнулся, но на ногах устоял, взревев, словно раненный бык. Кто-то прокричал: Драка! Нелюдей бьют! Другие подхватили: Драка! Нелюди бьют! Зовите стражу! Стража! Нелюди! Люди! Драка! Крики возымели эффект. Не прошло и пары минут, как на рынок сбежалось несколько десятков неустановленных лиц, начавших драку, превратившуюся вскоре в побоище. Смешались в кучу кони, люди, нелюди, прибежавшая на крики стража. Стоял оглушительный рёв. Разобрать в нём, где «свои», а где «чужие» было решительно невозможно. Все дрались со всеми. Михаль пытался выбраться, но его всё время втягивали обратно. К полудню драка превратилась в беспорядки, беспорядки распространились по всему городу, превратившись в полную анархию. Для успокоения беспорядков, переросших в маленькую гражданскую войну беспорядков Ляшарелю пришлось задействовать все силы, которые только у него имелись, и даже выйти на главарей новиградских банд, дабы заключить временный альянс. Для успокоения особенно буйных разрешилось принять все доступные меры. Проще говоря, разрешалось убивать. Принятые меры возымели эффект, но это оказалось обоюдоострым решением. Почуявшие кровь бандиты воспользовались беспорядками для решения своих бандитским вопросов, и вскоре пришлось успокаивать уже их. Когда беспорядки удалось подавить, настал черёд подсчитывать потери и убытки. Они устрашали. Погибших: около двух десятков нелюдей, и более сорока человек. Пострадавших: более сотни в общей сумме. Начавшийся вследствие беспорядков пожар уничтожил территорию рыбного рынка. Потушить его удалось лишь с помощью магии чародея, взявшего за свои услуги сумму, которую вполне можно считать грабительской. Сгорело несколько домов и складов с товарами различного предназначения. Общая сумма так и не была названа, но нетрудно догадаться каким ударом данное событие явилось для вольного города.***
Началось расследование. Ляшарель, вновь заручившись помощью банд, быстро вышел на купца-краснолюда. Допрос с пристрастием выдал наместнику по делам безопасности главное — имя. Михаль из Блавикена. «Далее уже дело техники» — говорил Лашярель, — и вскоре ему удалось выяснить о пребывании Михаля в Новиграде всё что нужно. Всё что нужно Иерарху. Используя материалы дела, он обвинил реданцев в преднамеренной диверсии: «Вследствие преступных действий реданского лазутчика, имя которому Михаль из Блавикена, в городе начались массовые беспорядки. Кои, конечно же, направлены на расшатывании статуса Новиграда, как вольного города». Иерарх попытался надавить на короля Визимира, грозя удвоить пошлины на реданские товары, а то и вовсе разорвать торговое соглашение. Все эти события вызвали резкое ухудшение отношений между государствами: взаимные обвинения и угрозы едва не привели к войне. Впрочем, война едва ли была выгодна какой-либо из сторон, поэтому угрозы не вышли за рамки популистских речей. Тем не менее влиянию Редании на Новиград был нанесён очень серьёзный ущерб, поэтому король приказал расследовать инцидент со всей тщательностью, а виновных «достать с того света». Альфред, слушая рассказ рыбака Рагне, вспоминал, как он ещё совсем молодой прибыл в Новиград, где начал своё расследование. Иерарх и секретная служба Новиграда на сотрудничество не шли, обвиняя Реданию в произошедших событиях. Король Визимир же, разумеется хотел доказать непричастность своей страны к новиградскому бунту. И поскольку, идти на сотрудничество вольный город не хотел, то пришлось исходить из имеющихся данных. Требовалось выяснить больше об этом Михале из Блавикена. Во время расследования Новиградского бунта, Альфред цеплялся буквально за каждую нить, дабы выяснить степень причастности Михаля к преступным группам города или его связям с Иерархом, которые могли подстроить все эти события. Ему удалось выйти на хозяина таверны «Золотой Осётр», который выдал шпиону ещё два имени, помимо уже известного: Иво Эрландсен и Тадеуш из Бругге. Позже выяснится, что именно они входили в команду корабля, напавшего незадолго до событий в Новиграде на реданский когг с королевской казной. Все эти данные были очень и очень любопытны, но едва ли объясняли причину столь крупных беспорядков, которые в свою очередь привели к столь серьёзным политическим последствиям. Доказать причастность Михаля из Блавикена к связям с группировками Новиграда или Иерархом и его секретной службой тоже не удалось. Всё сводилось к тому, что беспорядки в городе есть несчастное стечение обстоятельств. Такой результат расследования не устраивал короля Визимира. Альфреду поручили поездку в Блавикен, где он должен был найти семью Михаля. Сделать это оказалось несложно, но и здесь королевского шпиона ждало разочарование — обычные мелкие купчишки, едва ли способные сочинить нечто более хитроумное нежели разбавление вина водой. Новость о беспорядках в Новиграде шокировало само семейство Михаля из Блавикена. Витовт, стоя на коленях, клялся на костях предков, матерью Мелитэле, Фрейей и самой своей жизнью в том, никогда бы не подумал связывать сына с преступным миром Новиграда и уж тем более науськивать на подобные деяния. В подтверждение своих слов он отрёкся от старшего сына в присутствии жены, младшего сына и Альфреда, попутно проклиная Михаля и покрывая его имя вечным позором. Наблюдая за всем этим королевский шпион понял, что единственная возможность прояснить ситуацию и выйти на настоящих организаторов новиградского бунта — изловить Михаля из Блавикена, Иво Эрландсена и Тадеуша из Бругге. Но всё это будет сильно позже. А пока следует вернуться к повествованию рыбака Рагне. Не стоит упускать лишних деталей. Ведь любая лишняя деталь совсем не лишняя.***
Лишь к вечеру избитому Михалю с большим трудом удалось добраться до «Осетра». Прорываться пришлось с боем. Он получил множество болезненных ударов, похоже сломали пару рёбер, да ещё и пырнули чем-то острым в живот. Вроде неглубоко, но кровь всё ещё шла. За его спиной пылал город, слышался вой десятков голосов, грохот, звон битого стекла и что ужаснее клинков. Творилось настоящие безумие. На входе в корчму Михаль обнаружил, что она забаррикадирована, а корчмарь с персоналом выглядывают в забитые досками окна с самострелами наперевес. Посетителей они явно не ждут. Михаль тем не менее попробовал подойти к одному из окон. — Отойди! — крикнул хозяин. — Да я просто… — Отойди, сука! Пристрелю! — обезумевший взгляд корчмаря говорил о том, что тот не шутит. Михаль послушно отошёл. Он чувствовал сильную слабость и боль, если его приятели срочно не найдутся, то на одну жертву в городе может стать больше. Михаль из Блавикена шатаясь брёл вдоль набережной, пытаясь высмотреть хоть кого-то похожего на Иво, Тадеуша или Уолласа. Но в порту было тихо. И только тени в окнах с опаской выглядывали на улицу. Сознание постепенно покидало разум юноши, ему требовалось всё больше сил для того, чтобы держаться. Вдруг кто-то окликнул Михаля. Обернувшись, косвенный виновник всех городских торжеств, увидел машущего рукой Иво. — Хвала богам! Я уж было подумал… — проговорил юноша, подходя к пирсу. — Некогда, уходим, — буркнул Иво Эрландсен. Спустившись к воде, Михаль увидел ожидающую у пирса шлюпку с Тадеушем, Уолласом и нанятыми людьми. Теми самыми, которые должны были составить новую команду. — Мать моя Мелитэле! Что там чёрт побери происходит?! — взволновано сказал Тадеуш, едва Иво и Михаль погрузились в шлюпку. — Ад, — глухо ответил парень. — Перевяжите его, парнишка кровью истекает, — сказал Иво Эрландсен, отвязывая швартов. С раненного сорвали одежду, оголив торс. Ранение хоть и оказалось неглубоким, но крови всё же потеряно прилично. Виновник новиградских «торжеств» всё больше слабел. Перевязывая раненного Тадеуш сильно перетянул бинт, Михаль закричал. — Рёбра, — догадался рыжебородый, — просмотри. — Два, — сказал шрам, прощупав рёбра избитого Михаля. — Не беда, заживёт, — махнул рукой сидевший на румпеле Иво, — Отплываем. Опускались сумерки. Новая команда ритмично гребла, тихо подбадривая себя командами: «Раз! Раз!» С борта шлюпки открывался вид на полыхающий город. Слышались крики, доносящиеся из десятков а может и сотен глоток, треск прогорающих досок, глухие удары, лязг металла о металл, ругань, вопли… — Великая мать, — не сдержался Уоллас, — что же там произошло?! Что ты там натворил?! — Поговорил... — стыдливо ответил понемногу теряющий чувства Михаль. — Так. Ты, кажется, должен был встретить «своего человека», — перевёл разговор Иво. — Да, — изложив то, что удалось узнать, раненный добавил, — правда, скорее всего всё уже изменилось из-за «этого», — он мотнул головой в сторону города. — Делать нечего, назад дороги нет. Шлюпка подошла к реданской каравелле, когда уже совсем стемнело. Лишь зарево городского пожара отражалось грязно-оранжевым пятном на затянутом тучами небосклоне и таких оттенков бликами на водной глади. Дерево глухо стукнуло о дерево. Рыжая борода с опаской глянул наверх. Тишина. Хорошо, значит никто не заметил. — Все готовы? — Почти, — прошептал Тадеуш, — Михаль, он… — Что? — Потерял сознание. — Так, Уоллас, — Иво тронул его за плечо, — остаёшься в шлюпке, присмотришь за ним… Не ворчи, а выполняй приказ. — Ещё раз. Все готовы?.. Крюки! Тут же ввысь взлетели три абордажных крюка. Ударившись о палубу, они поскребли по палубе, увлекаемые веревками, и, врезавшись в фальшборт корабля, намертво вцепились в него. — Какого хрена?! — послышалось с борта. — На абордаж! — взревел рыжебородый. Весь десяток головорезов с диким ором взлетел на борт «Радовида II», за ними Иво и Тадеуш. Стычка была столь молниеносной, и столь внезапной, что реданцы даже не успели толком осознать произошедшее. Пара мгновений, и корабль захвачен. Один из пиратов перерубил фал [3]. Флаг Редании соскользнул с верхушки мачты. Всё было кончено — каравелла в руках пиратов. Пленные, коих оказалось четверо, включая первого помощника, потрясены. — Где капитан? — спросил рыжебородый у пленного первого помощника, коего схватили в капитанской каюте. — Там, — он растеряно указал рукой в сторону горевшего города. — Понятно… — Иво Эрландсен почесал бороду, размышляя над дальнейшими действиями, — Будьте добры очистить палубу моего корабля, — сказал он спустя пару минут, — Шлюпка вас ждёт внизу. — Как? Мы не возьмём пленных? — Тадеуш поразился, — А как же… — Это приказ. — Есть, — раздражённо процедил Тадеуш. Михаль проснулся от топота ног, скрипа снастей и выкрикивания каких-то распоряжений, не доходивших до его всё ещё сонного сознания. Он лениво повернул голову, посмотрев в узкий кормовой иллюминатор: солнце уже поднялось над горизонтом, утренняя дымка рассеялась. Корабль бодро бежал по ровной морской глади, по которой пробегала небольшая рябь, что было видно по пенистой кильватерной струе, тянущейся за кормой. Михаль с трудом приподнялся. Сильно кружилась голова, болели рёбра. Ночью кто-то перевязал его снова, и теперь бинты не причиняли неудобств, пусть и были сильно затянуты. Собравшись с силами встал, кое-как оделся и опираясь на стенки борта вышел на палубу. На шкафуте [4] уже было спокойнее. Парусный аврал прошёл, и теперь команда занималась обычной судовой работой. Поднявшись на шканцы [5], Михаль застал там Иво, что-то пылко обсуждающим со своим приятелем Тадеушем, и Уолласа, стоящего у штурвала. — А-а-а, — протянул Иво, обращаясь к Михалю из Блавикена — вот и ты. Как раз вовремя. Думаю, для тебя будет полезной информация, о распределении должностей на борту. Михаль кивнул. — Иво Эрландсен — капитан этого корабля. Тадеуш из Бругге — штурман, Уоллас Бирн — рулевой, Михаль из Блавикена — клерк и матрос. С остальной командой познакомишься самостоятельно. Вопросы есть? Вопросов нет. А теперь ступай в каюту. Твоя задача на сегодня: провести учёт припасов, и начать новый судовой журнал. — Он ещё не пришёл в себя, — возразил штурман, почесывая шрам на виске. — Я как-то два дня бился с арбалетным болтом в плече, и ничего — живой. И этот оклемается. Молодой поди, — Иво перевёл взгляд на Михаля, — Заруби себе не носу — теперь мы на корабле, здесь другой распорядок дня, другие обычаи, другой мир. Никаких поблажек. Всё, что сказано мной и Тадеушем — приказ. Приказы выполнять быстро, чётко и без вопросов. Любое промедление наказывается. Любое неповиновение наказывается. И очень жёстко. Понял? — Понял. — Вопросы? — Да, есть один, — глухо сказал Михаль, пытаясь уложить в голове новую для себя информацию, — Куда мы направляемся? — В Цидарис. Там мы пополним припасы, и наберём ещё команды. — Как раз об этом, мы с капитаном и беседовали, — сказал Тадеуш, — я считаю глупой затеей идти туда, при учёте последних событий. Слухи расползаются очень быстро, и сейчас нам лучше бы залечь на дно. — Хватит нам на дне залегать, — вспылил новый капитан «Радовида II Морехода», — куём железо, пока горячо! — Осторожнее, Иво. Я бы не полагался на нейтралитет Цидариса. В случае чего, их флот сцапает нас, как мышат. — Не волнуйся, — уверенно сказал капитан, — В Цидарисе нас никто не тронет. — Неужели? — штурман усмехнулся. — Поверь мне.***
Альфред скрутил небольшую записку, и прикрепил его в лапе своего ручного ворона Хольриха. Отпуская его, шпик сказал: Лети, лети, старый разбойник! Ты несёшь благую весть. В записке было всего два слова. «Доказательства есть». _____________________________________________________________________________ [1] Морская сажень — мера длины равная 1,853 метра. [2] Камбуз — кухня на корабле. [3] Фал — снасть, служащая для подъёма парусов, рей, а также флагов. [4] Шкафут — средняя часть верхней палубы. [5] Шканцы — помост или палуба на уровень выше шкафута, в кормовой части корабля.