Lars the Human

      — Человек! Я впечатлён… Никто ещё… не противостоял мне так долго!       Речь Папируса прерывалась короткими тяжёлыми вздохами, а изо рта то и дело вырывались клубы пара. Он явно выбился из сил в ходе столь насыщенного боя — и всё же продолжал твёрдо стоять на ногах, держа спину ровно, а плечи расправленными, словно от устойчивости его позы напрямую зависело то, насколько серьёзно его будет воспринимать противник.       — Хотя ты сражался с честью… увы, даже твоих способностей оказалось недостаточно для того, чтобы победить Великого Папируса! Поэтому теперь я, как и сообщал тебе ранее, буду вынужден…       — Чувак. Это было. ТАК КРУТО!       Папирус умолк и опустил взгляд. Лишь для того, чтобы встретиться с чужими глазами, распахнутыми и полными неподдельного восхищения. Грудь человека ходила ходуном от прерывистого дыхания, а на лице сияла широкая улыбка — совсем не та картина, какую ожидаешь увидеть, глядя на поверженного и запертого в клетке врага. Замявшись и растерянно моргнув пару раз, скелет тут же прищурился, как будто не был уверен, что правильно его расслышал.       — К-круто? Что ты… Погоди. Ты правда так думаешь?       — Что ты имеешь ввиду, правда ли я так думаю?! — искренне возмутился тот, всплеснув руками. Ну, насколько это позволяла теснота клетки. — Да, чёрт возьми! Невероятно! Охренительно! Где ты всему этому научился? Я в жизни не видел ничего подобного! Это всё были настоящие кости? Бутафорские? Эм, я-я имею ввиду, магические, да?       Ошеломлённый его реакцией, Папирус замер окончательно. Он даже позабыл о необходимости держать позу, вследствие чего его плечи опустились и чуть подались вперёд, визуально делая скелета меньше, чем он казался, пока сохранял свою гордую осанку. Пара вокруг его головы летало уже гораздо меньше, и это явно указывало на то, что от недоумения бедняга почти перестал дышать. Заметив это, Ларс заставил себя слегка притормозить.       — Я, это… Ну серьёзно. Поражен до глубины души! И ведь я собирался всё это пропустить, представляешь? — пробормотал он, рассмеявшись хриплым смехом. Глядя на него, Папирус приподнял уголки рта в робкой улыбке, но выражение его глаз всё ещё выдавало настоящую мешанину чувств. Несколько раз он открывал рот, будто собирался что-то сказать, но тут же передумывал и замолкал вновь, раздумывая над другим вариантом ответа. Судя по его состоянию, это могло продолжаться очень и очень долго, но, к счастью, Папирус справился с собой спустя всего пару минут — снова расправил спину и прикрыл глаза, придавая себе самоуверенный вид, и громко отчеканил:       — Н-ну разумеется! Не думай, что я этому удивлён, человек. Воистину, твоё восхищение небезосновательно, ведь я… С-сама капитан Королевской Стражи тренирует меня, так что…       — Это та, к которой ты теперь должен меня отвести, правильно?       — Да, это она! Капитан Андайн! — скелет лучезарно улыбнулся и кивнул, потревожив целую тучу снежинок, что отдыхали на его сбившемся в сторону красном шарфе. Прежняя уверенность, казалось, возвращалась к нему прямо на глазах. И хорошо, а то Ларс уже начал волноваться, что сломал его. — Теперь, когда я сразил тебя в честном бою, я должен взять тебя под стражу, пока не прибудет Андайн! И когда это случится, она… она примет решение, что с тобой делать дальше…       — Круто, — суховато бросил в ответ Ларс. Хотя надо признать, информация к размышлению была дана весьма интригующая. Уж в чём пират был уверен наверняка, так это в том, что фраза «что с тобой делать дальше» едва ли вела к чему-то позитивному. Веский повод задуматься…       Очевидно, его смешанные чувства не укрылись от внимания Папируса: он слегка наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо собеседника, на котором сейчас застыло весьма напряжённое выражение, и участливо поинтересовался:       — Всё в порядке, человек?       — Да-да, конечно, — отозвался тот, нетвёрдо кивнув. Не столько Папирусу, сколько в ответ на свои мысли. — Хорошо. Думаю, я пойду с тобой добровольно.       — О. Ты уверен? То есть, у тебя, конечно же, нет выбора, но…       — Нет выбора, это верно! Но, во-первых, надо уметь проигрывать. А во-вторых, даже если бы выбор был, я всё равно не знаю, куда мне ещё идти, — пират обвёл взглядом заснеженную округу и пожал плечами для пущей наглядности. На лице Папируса мигнула ещё одна неуверенная полуулыбка, но каких-либо возражений на этот счёт не последовало. — Так что да, я уверен. Веди меня к своему капитану!       — Хорошо. Пусть так и будет, человек. Но сначала…       Скелет щёлкнул пальцами — следующим, что услышал Ларс, был лёгкий звук, похожий на перезвон ледяных колокольчиков. Кинув взгляд через плечо, он увидел, как высоченная белая стена за ним немедленно растворилась в воздухе, открыв путь к мосту. А следом Папирус щёлкнул пальцами второй раз, заставив исчезнуть и костяную клетку. Теперь, когда она больше не сдерживала Ларса, он с кошачьей грацией вскочил на ноги и сразу потянулся, разминая затёкшие и замёрзшие конечности. Как же приятно было вновь ощущать лёгкость в теле!       — Я отведу тебя в свою крепость, — Папирус указал в сторону моста. — Пожалуйста, следуй за мной.       — Оки-доки.       Как он планировал вести Ларса через этот мост без добровольного согласия пират даже представить себе не мог. Запер бы в тяжёлую костяную клетку и тащил прямо на своих плечах? Впрочем, с него станется — умудрился же как-то одолеть его, натренированного на сражениях с самоцветными генералами! А с виду и не скажешь…

***

      Переход через мост длинною в бесконечность занял куда меньше времени, чем Ларс того ожидал. Двадцать, пятнадцать минут? Он не был уверен. Он как будто выпал из реальности, когда оказался на приличном отдалении от начала моста. И нет, дело было не в том, что конструкция якобы безбожно шаталась и он, борясь со страхом сорваться вниз, пережил час мучений как одно мгновение. Мост был удивительно крепким и, казалось, вполне способен был выдержать вес десяти Солнечных Испепелителей, так что Ларс не переживал на этот счёт ни капли. Причиной потери во времени была всего-навсего беседа, в которую его непринуждённо утянул Папирус. До того, как Ларс стал его добровольным пленником, он слышал от скелета в основном отдающие заготовленностью речи, да объяснения принципов работы тех или иных головоломок, что, мягко говоря, не вызывало желания остаться и поболтать подольше. Но теперь, когда Папирус больше не старался его впечатлить (или какую там цель он преследовал?), он оказался вполне увлекательным собеседником.       — …А как ты умудрился выбрать правильное направление? — Папирус повернулся к Ларсу всем телом, продолжая идти по мосту задом наперёд. — Нет, подожди, я знаю! По запаху!       — Запаху? И что же я должен был учуять, можно поинтересоваться?       — Кроликов с корицей, конечно же! Это такие сладости. Хозяйка магазина каждый день готовит их на продажу. У них очень сильный и специфический запах, так что их можно учуять даже из леса!       Пират на всякий случай принюхался. Нет, он определённо не мог уловить запаха корицы даже отсюда. Может этот трюк доступен только местным?       — Не, запах тут ни при чём. Полагаю, у меня просто хороший внутренний компас.       — Ого. Зачем ты проглотил компас?       — Да не глотал я никакой компас! — рассмеялся Ларс. — Это оборот речи такой. Ты что, никогда не слышал про обороты речи?       Папирус фыркнул, обиженно надувшись. Как это вообще было возможно, учитывая, что у него не было ни щёк, ни губ.       — Если обороты речи означают, что ты имеешь ввиду не то, что говоришь, то я и не хочу ничего о них знать. Я клялся всегда быть честным и говорить только то, что на самом деле думаю!       — Ну. Дело твоё, конечно…       Ларс пожал плечами. Для таких, как он, честность вовсе не была выгодой — скорее помехой. Да и природный сарказм и вредность только мешали развитию этой черты. А Папирус говорил об этом так горячо и авторитетно, будто честность являлась основой их общества. И что тогда это было за общество? Утопия? А может наоборот, столь дикие правила медленно, но верно вели их к разрухе?       Тем временем скелет развернулся в направлении, в котором шёл, и радостно известил о том, что они наконец прибыли. Ларс поднял голову и увидел впереди большую разноцветную вывеску, украшенную новогодними шариками и пушистыми еловыми ветками: «Добро пожаловать в Сноудин».       Городок оказался совсем маленьким, но невероятно уютным. Он чем-то напоминал старые деревушки на севере, фотографии которых Ларс часто рассматривал в журналах про путешествия. Сам он на севере никогда не был, но представлял такие поселения эдакими обителями одиночества и вечной мерзлоты… И, чёрт возьми, как же он ошибался.       Здания были раскрашены в приятные тёплые цвета, что сильно контрастировало с суровым зимним пейзажем вокруг. На улице наконец понемногу начало темнеть, и из каждого окна на усыпанную снегом дорогу лился мягкий оранжевый свет. Подрагивали зажжённые на подоконниках свечи и мерцали натянутые над дверными проёмами огоньки гирлянд, придавая городу поистине сказочный вид. Некоторые дома украшали резные оконные рамы и фигурные флюгеры — этим могли похвастаться, к примеру, магазин и гостиница, встретившие спутников ещё в самом начале. Другие дома (скорее всего, жилые) были оформлены куда скромнее и строже. Но общую картину эта разница не портила.       В самом центре Сноудина, прямо посреди дороги, по которой шли Ларс и Папирус, стояла большая пушистая ёлка, увешанная различными новогодними игрушками. Местная традиция? Или уже в самом деле Рождество? Ларс давно перепутался с датами в своём капитанском журнале, так что мог и не заметить, как наступил декабрь. А может, в этой части вселенной время шло по-другому? Ну да неважно. Они с Бесцветными всё равно в основе своей не отмечали праздники. Как-то не до того…       Идя чуть позади Папируса, пират вполуха прислушивался к его рассказу о том, как в городе всё устроено, по пути бросая взгляды на симпатичные деревянные здания, выстроившиеся вдоль дороги. И, конечно же, рассматривая обитателей Сноудина. Около новогодней ёлки им встретилась крольчиха — тепло улыбнувшись и поздоровавшись с ними обоими, она прошла дальше, оставляя за собой запах корицы. Следом за ней с весёлым гоготанием пробежали двое ребят-дракончиков в полосатых свитерах, как две капли воды похожие друг на друга. А у местечка с вывеской «У Гриллби» — единственного кирпичного здания во всём городе — курил облачённый в косуху парень с лошадиной головой. И на этих четверых удивительное вовсе не заканчивалось! Медведи, волки, кролики — всевозможные звери, словно обычные люди бродили по аккуратно вычищенным дорогам, заходили в дома, дружелюбно болтали с соседями. Однако Ларс заметил, что ни один из странных существ не обращал ни малейшего внимания на него самого.       «Это и к лучшему. Нет у меня времени привлекать ненужное внимание», — с некоторой долей облегчения подумал он, переставая крутить головой по сторонам, как ребёнок, впервые оказавшийся в парке аттракционов. И ускорил шаг, чтобы поспевать за своим проводником. Впрочем, дальше спешить уже было некуда: пройдя мимо большого двухэтажного дома, крыша которого была украшена разноцветной гирляндой, Папирус затормозил. Ларс последовал его примеру.       — Это временная тюрьма, куда я собирался посадить человека, когда поймаю его, — объяснил скелет, не дожидаясь вопроса. Ларс придирчиво окинул взглядом жмущееся к стенам дома строение, напоминающее не то сарай, не то гараж.       — Мне сидеть тут, пока не прибудет Андайн? — честно говоря, пирата такой расклад не шибко устраивал. Но, опять же, разве у него был выбор?       Как ни странно, Папирус, сам и выразивший эту идею, также не выглядел довольным.       — Я думаю… Возможно это не совсем подходящее место. То есть, оно определённо удержит тебя, но там… там нет… — он замялся на мгновение, прежде чем продолжить, радостно щёлкнув пальцами. — Там нет системы слежения!       Ларс был готов поклясться, что он только что это придумал. Однако, Папируса совершенно не беспокоило, догадывается он об этом или нет. Он расправил спину, обрадованный собственной находчивостью, и важно закивал:       — Да, именно так! Я ведь ответственный монстр, не могу же я просто бросить тебя в тюрьму, из которой не смогу за тобой наблюдать!       — Не то, чтобы я собирался сбегать… — пробормотал пират, отведя взгляд в сторону. Сразу за этими двумя строениями город заканчивался, и дорога утопала в густом кружевном тумане. Что было дальше — непонятно, но едва ли что-то хорошее. Тут уж не до бегства…       — Решено! Человек, ты идёшь со мной! — с этими словами Папирус бесцеремонно схватил его за запястье, вырывая из тягостных раздумий, и с радостным видом потащил в дверь двухэтажного дома.