Lars the Human

      Весь оставшийся вечер Ларс посвятил тому, чтобы согреться на целый год вперёд. Хотя он этого уже почти не замечал, его одежда вымокла до нитки и кое-где даже покрылась тонкой ледяной коркой — увидев это, Папирус настоял на том, чтобы Ларс немедленно переоделся в то, что они с братом отыскали для него у себя. К счастью, Санс обладал целым ворохом оверсайзовых толстовок, а с Папирусом они были практически одного размера (прибавить-убавить наличие кожи и мышц на костях), так что сложностей с этим не возникло. И хотя одежда была чужая, старая и поношенная, она почему-то сидела на теле привычно, как бывает с вещами, которые носишь много лет подряд. Мягкие серые джинсы, футболка со стёртым принтом и тёплая толстовка удивительно подходящего ему тёмно-коричневого цвета казались сейчас самой удобной одеждой, которая когда-либо на нём была! Гораздо удобнее капитанского костюма, который где-то в данный момент сушился… Папирус, впрочем, влюбился в этот костюм с первого взгляда, даже невзирая на его непрезентабельный вид.       — Когда я впервые увидел тебя, то сразу подумал, что ты не обычный человек! И если не злодей, то наверняка бывалый авантюрист. Такая стильная одежда говорит сама за себя! Да и не подходит она для ежедневной носки, — Папирус кинул на пирата короткий взгляд. — Я прав?       — Ага, — Ларс не удержался от горделивого тона. — Вообще-то я капитан космического корабля, если тебе интересно…       — Правда?! Настоящего космического корабля?!       На секунду Ларс уловил шевеление с другой стороны дивана, где вверх ногами в полудрёме валялся Санс. Похоже, он сумел привлечь даже его внимание. Ничего себе…       — Настоящего конечно, не игрушечного же! — рассмеялся он, поглаживая между ушами развалившегося на его коленях пса. И украдкой посматривая в сияющие восторгом глазницы Папируса.       — И у тебя есть своя команда, да? Как в той книге, которую ты мне читал, Санс, помнишь?       Низкий скелет молча кивнул в ответ. Он лежал всё в той же позе, но его лицо, с которого уже успела спорхнуть вся сонливость, было целиком повёрнуто к ним. Белые зрачки чуть подрагивали, изучая Ларса с неприкрытым интересом — будто он только что впервые его увидел.       — И команда есть. Их пятеро, и все они очень классные! Настоящие профессионалы и мои самые близкие друзья. Именно благодаря им я стал таким, какой сейчас… Но это долгая история, вообще-то.       — Расскажи! — умоляющим тоном попросил Папирус, пододвигаясь ближе к нему с каждым словом. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!       — Ладно-ладно, тебе вовсе не обязательно меня упрашивать! — снова засмеялся Ларс, нисколько не лукавя. — Окей, с чего же начать…       Сидя на не слишком удобном диване и кутаясь в плед под тусклым светом лампы, прерываясь разве что на то, чтобы ответить на многочисленные вопросы Папируса, Ларс рассказал им всё. Вкратце о самоцветах. Немного о Стивене. Упомянул даже о роли выброшенного в мусорку рулета во всей этой истории. А после введения наконец приступил к рассказу о том, как он оказался в Родном Мире и как встретил там свою будущую невероятную и самую крутую команду — Бесцветных. Как они вместе совершили дерзкий побег и украли корабль Изумруд и как стали космическими пиратами… На протяжении всего рассказа Папирус выглядел таким вдохновлённым, будто только что решил для себя, что тоже обязательно полетит в космос! Даже Санс наконец сел по-человечески (если можно было выразиться так в конкретном случае) и внимал рассказу Ларса с поразительным интересом, даже не прерывая его дурацкими каламбурами. Хотя моментов для этого было уйма.       Ларс коснулся также и недавних событий. О полученном сигнале бедствия, об устройстве, которое перенесло его в лес Сноудина… Он всё ещё с трудом верил, что источником сигнала была штука, буквально разваливающаяся у него в руках, и поспешил поделиться своими сомнениями с новыми приятелями. Правда, ответить им на это было нечем — Папирус сразу сказал, что никогда не слышал о передатчиках с функциями телепорта, а Санс отреагировал на описание работы устройства задумчивым молчанием. Даже предположений никаких не высказал…       — А какой он, космос? — вдруг спросил Папирус, когда Ларс прервался на то, чтобы допить свой уже остывший чай.       — Космос? О, боюсь, это словами не передать… Космос невероятный! Он бесконечный, полный тайн, разгадать которые не хватит целой жизни. Разве что у тебя в запасе есть неопределенное количество лишних лет, — на этом моменте Ларс кашлянул, сделав вид, будто у него просто пересохло в горле. — Там столько планет. Туманностей. Миллионы, нет, миллиарды ярких звёзд! Издалека они все кажутся просто серебристо-белыми, но вблизи… в них столько цвета. Красные гиганты излучают столько тепла. А голубые способны ослепить навечно! Все такие разные, каждая со своей историей и характером… И звёзды — это только малая часть, представляете? Загадок в космосе так много, что в какой-то момент ты просто начинаешь забывать о том, где ты. Забываешь о времени, пространстве… о себе самом…       Поняв, что мысли уводят его слишком далеко, Ларс прервался и опустился на спинку дивана, возведя к потолку глаза, перед которыми мелькали призраки планет, звёзд и целых галактик. Собственная речь внезапно выжала из него все оставшиеся силы. Он и представить себе не мог, что настолько соскучился по всему этому…       — Вау. Звучит потрясно, — сказал Санс впервые за весь разговор. В оттенке его голоса не было ничего выразительного, но, пожалуй, это было Ларсу на руку. Помогло немного отрезветь.       — Теперь я ещё сильнее хочу увидеть настоящие звёзды, — мечтательно вздохнул Папирус. — Те мерцающие огоньки на потолке не идут с ними ни в какое сравнение, даже по описанию!       Внезапно Ларс с такой силой шлёпнул себя по лбу, что это заставило вздрогнуть и братьев, и их пушистого питомца. Ничего не объясняя, он согнал пса с колен, подорвался с дивана и побежал к столу, на котором рядом с ручным камнем Санса лежал его пояс. Заметив, как резко объект его наблюдения продвигался в сторону двери, пёс побежал следом, предостерегающе облаивая его, и умолк только тогда, когда Папирус на него шикнул.       — Ага! Так и знал, что взял его с собой!       — Взял кого с собой?       Ничего более не говоря, пират вернулся к дивану, деловито подкидывая в руке какую-то мелкую коробочку. По пути он также щёлкнул выключатель, погрузив комнату практически в полную темноту.       — Это чего это? — Санс кивнул на странную штуковину в его руке. — Собираешься нас пугать?       — Что, это старьё? Всего лишь карманный голографический проектор, мой дорогой костяной приятель. Советую вам держаться за диван покрепче, ибо сейчас вы охренеете!       «Если он, конечно, всё ещё работает…» — тут же мысленно добавил он, чувствуя, как уши начинают гореть от волнения. Было бы очень неловко, если бы после такого интригующего представления ничего не произошло…       Но, вопреки переживаниям, когда Ларс аккуратно положил коробочку на маленький телевизор в центре комнаты и нажал на неё указательным пальцем, потолок и часть стен гостиной залило изображением звёздного неба.       Глубокая чернота тут и там рассеивалась огнями миллиардов светил. Где-то они сливались в красивую перламутровую ленту, а кое-где горели в гордом одиночестве, отбрасывая в стороны длинные прозрачно-белые лучи. Стену на втором этаже, где были двери в комнаты братьев, прочертила туманная полоса, состоящая из разноцветных газовых облаков и темнеющая изнутри, что делало её похожей на глубокий шрам. Ближе к комнате Санса она приобретала намёки на нежную лавандовую окраску, а уходя к комнате Папируса, становилась ярко-синей, забрызганной целой тучей мерцающих звёзд.       Изображение не стояло на месте. Звёзды неторопливо перемещались вдоль стен и потолка, сменяя друг друга, и вскоре холодные фиолетово-синие цвета неба уступили место тёплым оранжевым и красным. Когда в центре потолка устроилось нечто, напоминающее огромный голубой глаз, окружённый рыжим светом, голос Ларса прорезал тишину:       — Это туманность Улитка. Вроде бы, её назвали так из-за структуры, похожей на раковину, но если спросите меня, она больше похожа на глаз… Ладно, как ни назови, она в любом случае очень красивая, не правда ли? А вот это…       Ларс крутанул шестерёнку на правой стороне прибора. Картина звёздного неба сместилась так, чтобы на потолке теперь красовалось красно-оранжевое пятно, с определённого угла обзора напоминающее не то львиную голову, не то человеческую, в пушистом капюшоне.       — Туманность Эскимос. Она ужасно нравится Рутилам, потому что находится в созвездии Близнецы. Они называют её своей счастливой туманностью.       Он отчётливо помнил, как близнецы рассматривали эту туманность сквозь плотные окна корабля. Споря о цвете её отдельных газовых волокон, считая окружающие её звёзды. Кажется, это был первый их день на свободе, вдали от Родного Мира. Да точно. Они были так счастливы в тот день…       — Здесь ещё множество таких, все и не пересчитать. Ещё могу показать, как выглядят созвездия! Вот, только взгляните на это… это…       Но Ларс осёкся, когда его взгляд упал на братьев. Конечно, он хотел произвести на них впечатление этим выступлением, но вовсе не рассчитывал увидеть их… такими. Оба застыли на диване, завороженно смотря на иллюзию, будто видели такое впервые в жизни. И в этот самый момент Ларса как молнией прошибло подозрение, что он случайно зашёл на территорию, на которую не следовало заходить.       Выражение лица Санса было… сложным. Смесь болезненной грусти с восторгом. Его глаза слегка подрагивали, словно он желал зажмуриться, лишь бы не видеть того, на что смотрел, и в то же время не мог отвести взгляд. Папирус, с другой стороны, казался совершенно очарованным, медленно поворачивая голову то к одной звёздной россыпи, то к другой. Ларс ощутил неясную тоску, глядя на то, как тот неуверенно протянул руку, словно хотел дотронуться до яркой голубой звезды над собой…       Но голограмма замигала, а потом и вовсе исчезла, погрузив комнату в кромешную темноту. Здесь и с освещением было не сильно светло, но раньше это не доставляло неудобств. А теперь… Теперь Ларс чувствовал, как сильно эта темнота давила на него, намереваясь припечатать к полу, заставляя не шевелиться и ничего не делать. Даже не дышать. В доме на несколько долгих минут воцарилась тишина, изредка нарушаемая случайными звуками с улицы и тиканьем настенных часов.       Почему-то ему сильно захотелось, чтобы время отмоталось назад, и кто-нибудь стукнул его по голове, сказав: не надо.       — Я… Простите.       Ларс сам не понимал, за что извинялся. Это вышло на автомате. Он спрятал проектор в карман толстовки и сжал его в руке, с трудом заставив себя снова заговорить.       — Э-это всего лишь голограмма, но… Знаете что? Я покажу вам настоящие. Обещаю.       Две пары удивлённых глаз — глазниц, которые в темноте казались ещё более чёрными и глубокими — уставились на него в полнейшем недоумении. Для того, чтобы понять, что это неожиданное обещание застало братьев врасплох, не нужно было быть чрезмерно наблюдательным. Санс откинулся на диване — слишком резко, чтобы это можно было назвать естественным движением — и принял какую-то нарочито расслабленную позу, нервно посмеявшись.       — Хах, да. Надеюсь, ты скрестил пальцы, приятель.       В этот момент на диван запрыгнул пёс, и Санс подозвал его к себе, усердно делая вид, что почёсывание пушистого пузика для него важнее любых разговоров. Но Ларс не по чистой случайности дал это обещание. Он был серьёзен.       — Нет, я… Слушайте, у меня на корабле места хватит, если вы об этом переживаете. Да и моя команда не будет против. Я, уфф…!       Пират даже не заметил, как в темноте Папирус тихо сполз с дивана, приблизился к нему и обнял так крепко, что воздух покинул его лёгкие.       — П… Папс? Ты чего?       — Ты не обязан ничего нам обещать.       Голос Папируса звучал глухо оттого, что лицо было практически впечатано в чужое плечо. Ларс замер в абсолютной растерянности с поднятыми над ним руками и не знал, что ему делать дальше. Но думать долго, к счастью, не пришлось — потому что скелет вдруг отпрянул, широко и ярко улыбаясь. В этом доме не нужен был свет электрических ламп. Папирус прекрасно справлялся с освещением самостоятельно.       — И вообще, ты уже сделал для нас слишком много! Поверить не могу, что нам посчастливилось хоть краем глаза взглянуть на эту красоту! Настоящие звёзды такие яркие… — Папирус обернулся к брату. — Правда же, они намного ярче кристаллов, Санс?       — Так и есть, бро, — с мягкой улыбкой согласился тот и взмахнул рукой. Выключатель щёлкнул сам собой, и свет в комнате зажегся снова, отчего Ларс, глаза которого успели привыкнуть к темноте, прищурился, закрываясь ладонью от лампы. — Ты был прав. Настоящим звёздам они и в подмётки не годятся.       — Кстати, я не понял. О каких кристаллах вы всё время говорите? И почему вы никогда не видели настоящие звёзды?       Братья обеспокоенно переглянулись, и в душу Ларса закралось неприятное предчувствие.       — Парни?..       — Садись, приятель, — Санс похлопал костяной ладонью по дивану. — Тебе правда лучше не выслушивать эту историю стоя.