Lars the Human

      — Всё, что ты видишь вокруг — это замкнутая и очень ограниченная область. Ты не увидишь здесь ни неба, ни солнца, ни звёзд… Разве что жалкие пародии на них, в виде созданных монстрами энергетических ламп. Или природных кристаллов, которые растут в некоторых зонах. Настоящее небо скрыто от нас нерушимым камнем. Мы имеем счастье увидеть лишь намёк на солнечный свет: в определенных местах, где есть трещины, он просачивается сюда и дает пищу земле, застилая её ковром золотых цветов. Но будь даже среди нас тот, кто умеет летать, мы всё равно не смогли бы выбраться через эти расщелины. Кроме камня, выход отсюда ограничивает магический барьер, который установили люди много лет назад.       Санс говорил медленным монотонным голосом, не глядя при этом ни на Ларса, ни на Папируса. Его ладонь продолжала водить вверх-вниз по шерсти пса, лежащего на его коленях, словно это оказывало на него успокаивающий эффект. Шокированный от такого начала истории, Ларс шарил глазами по лицу скелета, в глубине души надеясь, что сейчас он ухмыльнется, приподнимет уголки глаз — хоть как-то намекнет ему на то, что просто прикалывается!       Но Санс выглядел до боли серьёзно.       — Если спросишь меня, почему, то я не знаю. Мы с Папирусом не застали тех событий. Те, кто помнит ещё солнечный свет, рассказывают, что давным-давно между людьми и монстрами разгорелась война. И победителями в ней, насколько ты понимаешь, вышли первые. Они оставили за собой право жить снаружи; а монстров заперли здесь и установили огромной силы барьер, через который никому из нас так и не удалось пройти. Довольно изощрённое наказание для проигравших, не находишь?       Ларс хотел возмутиться этой жестокости, но побоялся, что такая реакция лишь расстроит братьев. Вместо этого он продолжал молча слушать, сжав зубы. Скелет сделал короткую паузу, прежде чем заговорить снова — в этот раз он ускорил темп повествования, как будто вдруг очень захотел побыстрее закончить этот разговор.       — Легенда гласит, что барьер можно разрушить. Но для этого монстрам нужны семь человеческих душ. Здесь ты, скорее всего, догадываешься, о чём пойдет речь. Причина, по которой Папирус собирался поймать тебя. И к чему все эти разговоры об охоте на людей.       Белые зрачки Санса обратились к младшему брату, который всё ещё стоял напротив дивана, обняв себя руками. Его плечи были беспокойно подняты вверх, а взгляд направлен в сторону, но он каким-то образом понял, что Санс смотрит на него, и перехватил линию рассказа:       — Для этого была создана Королевская Стража. Они патрулируют окрестности, охраняют покой жителей… и выслеживают попавших в подземелье людей, чтобы привести их к королю Азгору. Я хотел быть частью Королевской Стражи, сколько себя помню. Я хотел приносить пользу своему народу! Но для этого мне нужно было доказать им свою полезность, поймав человека, если он прибудет к нам из лесов Сноудина. Если бы я сумел, Андайн официально сделала бы меня стражем, и это… это стало бы исполнением моей мечты, но…       — …и исполнением мечты всех монстров, — добавил Санс. — Потому что, понимаешь, приятель. Ты, по сути, последняя недостающая душа в этой цепочке.       — Последняя…? — тупо повторил Ларс, глянув на едва различимый в тускло освещённой гостиной силуэт Папируса, перебирающего пальцами уголок своего шарфа.       — Ага. Сюда уже несколько раз попадали люди. Кто-то, ведомый любопытством, приходил прямо в королевский замок через врата барьера. Кого-то приносило бурным течением воды, что вливается в наши реки из внешнего мира. Но с тех пор, как мы видели здесь обладателя шестой души, прошло много лет. Мы практически потеряли надежду. И вдруг — вот он ты. В лесах Сноудина. Забавно, да?       — Санс, в этом нет ничего забавного! — Папирус вложил в эти слова столько чувств, что получилось гораздо громче, чем он ожидал. Поняв это, он испуганно прикрыл рот ладонями, но Санс в ответ только улыбнулся. Как показалось Ларсу, с грустью.       Но возможно он лишь спроецировал на него собственные эмоции.       — Я знаю, чего все желают, — совсем тихо проговорил Папирус. — Это и моё желание тоже! Но ты же сам слышал о Флюорит, близнецах Рутилах… О Родонит и Падпарадже? Они ведь где-то там, одни среди звёзд, ждут возвращения своего капитана. Разве мы имеем какое-то право разделять их, просто потому, что он по чистейшей случайности оказался в подземелье? Это же просто… нечестно.       — И что ты по этому поводу думаешь?       Скелет сильнее напряг плечи и сжался, будто готовился защищаться от удара. Его глаза всё ещё были устремлены в сторону.       — Это ведь… совсем не обязательно должен быть Ларс…       Пират удивлённо округлил глаза, буквально впервые услышав, как Папирус назвал его по имени. После обращения «человек», к которому он уже успел привыкнуть, его собственное имя звучало так странно, резко и чуждо, что хотелось поправить его. Уточнить, не ошибся ли он. А может, просто издевался?       Чёрт, почему ему так необходимо было объяснение этому? Почему от осознания того, насколько важной для него вдруг оказалась эта крохотная, ровным счётом ничего не значащая деталь, стало вдруг так невыносимо? Словно что-то сдавило горло, мешая дышать.       — Возможно, будет другой. Злой и бесчестный человек. Кто-то, кто заслуживает того, чтобы… ну… — лицо Папируса было скрыто под шарфом уже по самую носовую косточку, отчего разобрать его слова становилось тяжелее. — А Ларс должен вернуться домой, к своей команде. Я думаю, они… наверняка… ужасно беспокоятся…       И снова стало тихо. Казалось, молчание заняло собой всё пространство — несмотря на то, что все трое находились на некоторой удалённости друг от друга, всем внезапно стало душно и тесно в просторной гостиной. Папирус сжимал пальцами свой многострадальный шарф, Санс всё ещё притворялся, будто пёс не простит его, если тот хотя бы на секунду прекратит его гладить.       Ларс думал.       Он думал о том, правильно ли всё понял. Получается, всё это время он не был в другом мире? Он никогда не перемещался в какую-то другую галактику? Всё оказалось гораздо проще, чем он успел себе надумать с тех пор, как начал бродить по заснеженному лесу и встречать разных существ, которых до того мог видеть лишь в книгах, фильмах или компьютерных играх. Ларс всё ещё находился на той же странной заброшенной планете. Но где-то глубоко-глубоко под землёй.       Братья говорили ему о людях. Папирус называл его человеком, а Санс рассказывал о войне, в которой участвовали они, монстры, и вторая сторона, которая носит то же название, что и жители его родной планеты. Значит, здесь тоже жили люди? Выглядели так же, как и он? Обладали теми же способностями? Нет, судя по истории Санса, эти люди могли делать нечто такое, что помогло им заточить целую расу в пещерах под землёй. Да так, что им было не выбраться.       Но что же стало с этими невероятными «людьми», раз теперь вся внешняя часть планеты полностью опустела? И стоило ли говорить об этом братьям?       — Вообще-то…       — Плевать.       Ларс вздрогнул, когда безразличный голос Санса прервал его, и попытался сфокусировать на нём взгляд. Он слишком надолго задумался и что-то пропустил? Потому что, до того, как он отвлёкся на свои мысли, Санс выглядел уныло и потерянно, но теперь он расслабленно развалился на другом конце дивана, закинув руки за голову. Его брови были подняты вверх, а глаза прикрыты, и всё это выглядело так, будто он только что услышал нечто, сбросившее огромный камень с его плеч. Как следует выспавшийся на нём пёс уже успел перейти по дивану к Ларсу и был как раз в самом разгаре игры со шнурком от его толстовки.       — На что конкретно плевать? — с осторожностью уточнил пират, отбирая обмусоленный шнурок у пса.       — Да на всю эту хрень, — неопределенно махнул головой Санс и приоткрыл левый глаз, обратившись к Папирусу. — Если это то, чего ты хочешь, предлагаю просто никому не говорить о том, что в подземелье появился человек и по-тихому вывести этого парня отсюда. Что скажешь, бро?       — Ты… ты это серьёзно? — в голосе младшего зазвучали привычные высокие нотки.       — Агась. Ты же знаешь, Папирус, я всегда на твоей стороне.       — Санс…       — Вообще говоря, Ларс может запросто пересечь барьер, ведь он не действует на обладателей сильной души. Так что всё, что нам необходимо сделать — это проследить за тем, чтобы он дошёл до барьера целым! Не такая сложная задачка.       — А как понять, обладаю ли я сильной душой? — с сомнением спросил Ларс.       — Ты человек?       — Ну… да?       — Тогда не парься, — Санс одарил его спокойной улыбкой. — Ты — обладатель сильной души. Могу справку выдать, если хочешь.       Не в силах уже сдержать своей радости, Папирус хлопнул в ладоши и тут же бросился к брату, заключив его в крепкие объятия. Ларс и сам почувствовал, как что-то, до того сковавшее сердце тяжёлыми цепями, мигом разлетелось на осколки. Наконец, у него появился реальный шанс вернуться к своей команде…       — Ох, Санс, ты самый лучший! — воскликнул Папирус. Судя по несколько придавленному виду второго скелета, при этом он совершенно не скупился на объятия. — Тогда план действий обсудим завтра утром! А пока всем стоит хорошенько выспаться!       — Даже тебе? — удивлённо выдавил из себя Санс. Младший вопрос почему-то проигнорировал. Вместо этого он потянул брата на себя, заставив подняться с дивана, и подтолкнул его к лестнице, недвусмысленно давая понять, что спать они ложатся прямо сейчас.       — Я принесу тебе подушку и одеяло, Ларс! Прости, нам больше некуда тебя положить, есть только этот старый диван… — скелет виновато улыбнулся. — Но ты не волнуйся! Я прослежу за тем, чтобы Санс не будил тебя своими ночными брожениями по дому!       — Да всё в порядке, не парься об этом. Я очень крепко сплю обычно, — пират предпочёл умолчать тот факт, что ему и спать-то вовсе не обязательно. Хотя, откровенно говоря, сегодня он таки собирался попробовать это сделать.

***

      Но даже когда в доме всё наконец стихло, и Ларс остался в гостиной в компании одного лишь пса, сон никак не приходил. Он снял толстовку, оставив её висеть на спинке дивана, и лежал, укрывшись по пояс блеклым лоскутным одеялом. Глаза бездумно следовали за плавающими в воздухе пылинками, пока в голове сами собой прокручивались события прошедшего дня. Из окна у дивана лился неестественный бледный свет, перемешиваясь с глубокими тенями и придавая стенам комнаты призрачно-синеватый оттенок, отчего создавалось впечатление, будто окружающий его мир не был реальным. Будто всё это — лишь разыгравшаяся фантазия. Сон. Галлюцинация, из которой нет выхода…       Ларс чувствовал себя подавленно.       Мысли в его голове, словно стая ласточек, метались от рассказа про барьер к шести человеческим душам, которые уже были у монстров, а от них — к его друзьям, оставшимся там, снаружи. Наверху. Мог ли он докричаться до них отсюда? Скорее всего, нет. Глупо было бы даже пытаться. Интересно, как они там без него?       Ларс осторожно коснулся ладонью своих волос. Снова проверял, сработает ли — который раз за день. Он будто всё ещё надеялся, что что-то изменится и его способности начнут работать нормально. Но в этом богом забытом месте портала в его голове словно и не существовало. Он не сможет вытащить Санса и Папируса наружу так, как некогда помог Стивену бежать из Родного Мира.       Ларс чувствовал, как его душа готова была разорваться на части.       Он тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Как ни тяжела была ноша монстров, у него была своя жизнь и свои обязанности. Верно? Он был капитаном Бесцветных. Он обязательно должен был вернуться, даже если это значит, что Санс и Папирус…       Нет. Если не ради себя, то ради Бесцветных. Ради них.