Lars the Human

      Сноудин выглядел лучше, когда Ларс оставлял его в последний раз. Вся эта проклятая тряска переломала кучу деревьев и кустов, за которыми с такой любовью ухаживали монстры, разрушила городские украшения и значительное количество зданий, не оставив нетронутым даже заведение Гриллби, кажущееся на фоне остальных достаточно стойким. Не пожалела и большую красивую ёлку в центре улицы. Но сейчас было не время переживать из-за всех этих разрушений — ведь задача у троих прибывших сюда была куда более важная и не терпящая никаких отлагательств.       Поскорее выйдя за границы города, Ларс, Андайн и Папирус пересекли длинный мост над пропастью и приступили к поискам. Идя впереди, скелет бормотал про себя направление, воспроизводя в памяти окрестности леса, и аккуратно перешагивал через неубранные сугробы — с тех пор, как жители покинули свой город, уже некому было чистить и приводить в приличный вид дорожки. Андайн и Ларс также вынуждены были утопать в снегу, идя по левую и правую руку от Папируса, все на приличном расстоянии друг от друга, но на то были веские причины: так прочёсывать лес было удобнее, и охватывалась сразу куда бóльшая территория.       — Ребята, будьте бдительными и не попадайтесь в ловушки. Я ещё далеко не все успел убрать, — на всякий случай предупредил Папирус, повысив голос. Ларс рассеянно кивнул, не задумываясь над тем, что тот, возможно, не увидит его кивка. Сейчас, когда в подземелье по непонятным причинам пропадали монстры, а чёртов Флауи тусил где-то с его самоцветами, ловушки его волновали меньше всего на свете!       А ещё неизвестно, когда случится очередной подземный толчок. Ларс по многу раз прогонял в голове те крупицы информации, которые удалось раздобыть в королевском доме, но так и не смог прийти ни к одной благозвучной теории. Землетрясения случались раньше, когда монстры уже какое-то время жили в подземелье, так? Но прекратились сами по себе, возобновившись лишь спустя много лет, сразу после того, как он покинул подземелье, воспользовавшись телепортом. И это всё, что он знал. Как с такими данными связать эти два случая? Что-то происходило на поверхности? Что-то пряталось в самом подземелье? Что-то между ними?       У Ларса болела голова.       — Чёрт, быстрее бы уже найти Родонит и близнецов, пока грёбаный Флауи ничего не устроил, — прорычал он в пустоту, с силой потирая виски пальцами. Казалось, он сказал это достаточно тихо, но чуткий слух Папируса всё равно уловил его фразу даже на расстоянии.       — Ларс, ну чем тебе так не угодил этот бедолага? Ты с самой первой встречи воспринимаешь его в штыки, — расстроенно проговорил он, сложив руки на груди. В любой другой ситуации пират, вероятно, пошёл бы на попятную сразу, но не сегодня. Он уже был на взводе после первого спора… И, честно говоря, сейчас его совершенно не заботили ни грустный взгляд Папируса, ни его возникшее желание поговорить.       — Даже не начинай про него, Папс, — сказал он, пока ещё мог, достаточно мягко, чтобы не спровоцировать конфликт.       — А я начну! Флауи так грустил, что не успел познакомиться с тобой. А когда я сказал, что ты вернулся, он был вне себя от радости! — скелет повернул к Ларсу голову, переключив на него всё своё внимание. Лучше бы вперёд смотрел, ей-богу… — Он так хотел понравиться тебе.       — Единственное, что он по-настоящему хочет сделать — так это усложнить нам всем жизнь.       — Да ты же его совсем не знаешь!       Ларс раздражённо втянул холодный воздух сквозь зубы, провалив попытку не выдать своего настроения. Эти слова врезались в голову словно камень, заставив её заболеть ещё сильнее. Папирус смотрел на него, он даже кожей это чувствовал, но самому не хотелось смотреть на него в ответ: встретит грусть на его лице — почувствует себя виноватым и примет поражение; встретит обиду — разозлится ещё больше и пойдёт в наступление, а там хрен остановится! Поэтому Ларс целеустремлённо глядел вперёд, щурясь от рассеянного белого света, который только усиливал его внезапно возникшую мигрень. Вот бы Папирус просто замолчал и перестал раскапывать это осиное улье. Они могли бы поговорить о Флауи потом, в более спокойной обстановке.       Но не-е-ет.       — Ларс, я понимаю, что ты имеешь ввиду. Флауи и правда не сахар. Честно говоря, у него есть некоторые, эм, проблемы с поведением. И несколько… извращённая мораль. Ну и шутки ребяческие тоже. Даже злые, иногда…       Папирус очень аккуратно подбирал слова. Это было заметно по небольшим паузам и тому, какую интонацию он выбрал. Он старался говорить спокойно, примирительно, но в то же время его голос подрагивал, выдавая волнение. Пират ещё раз попробовал расслабиться и абстрагироваться от темы разговора. Ведь можно было просто пропустить всё мимо ушей, тупо согласиться с ним и закрыть тему — пока что, хотя бы.       — Всё это так, я не спорю! Даже сам Флауи с этим не спорит. На самом деле, он был первым, кто признал в себе все эти минусы. Он говорил, что ненавидит эту часть себя и всеми силами старается исправиться! Просто… ну, в его ситуации это очень трудно.       — В какой «его ситуации»? — зло ухмыльнулся Ларс. Не удержался. — Ему что, религия не позволяет?       — Нет, он… — Папирус запнулся. — Я не могу этого сказать. Он взял с меня слово… Просто поверь, ладно? Он может стать лучше. Может стать хорошим, как ты, Ларс!       — Не сравнивай его со мной.       — Почему? Ты же сам говорил, что было время, когда ты не гордился собой, — судя по интонации, Папирус ласково улыбнулся. — С Флауи сейчас происходит то же самое, и ему очень нужна поддержка. Особенно от такого как ты, кто способен лучше остальных его понять. Ты можешь не верить мне сейчас, но на самом деле… вы правда очень похожи!       Папирус замолчал, явно с нетерпением ожидая ответной реакции. Но Ларс не торопился себя выдавать. По правде говоря, он изо всех сил старался промолчать в ответ, лишь бы не сказать ничего лишнего, о чём потом совершенно точно будет жалеть. Но последние слова больно проехались по его самолюбию, задев все нервные струны, и отрикошетили прямо в голову, которая уже разрывалась на части от боли и злости. Ему хотелось прямо сейчас высказать всё и сразу — всё, что он думал об ублюдке Флауи и о самом Папирусе, который вообще ни черта не знал, но продолжал спорить. Как будто что-то понимает! Но вместо этого Ларс молчал, сжав губы в тонкую полоску, зажмурившись и стиснув пальцами виски. И всё, что требовалось от Папируса это просто       Заткнуться…       — Ларс?       Заткнуться.       — Пожалуйста, ты можешь хотя бы немного постараться?       Заткнуться!       — Ради меня?       — НИ ХРЕНА ТЫ ЕГО НЕ ЗНАЕШЬ, БЛЯТЬ, ПАПИРУС, ЗАТКНИСЬ УЖЕ РАДИ ВСЕГО СУЩЕГО!!       Скелет испуганно встрепенулся, прижав ладони к груди. Шедшая слева Андайн, которая не слышала всего разговора, также опешила от неожиданности и резко затормозила, повернувшись в их сторону.       — Ты сам не знаешь, про что ты говоришь! Ты просто упрямый идиот, который считает, что прекрасно умеет читать других! Ну и что, что у тебя это иногда получается? Это не даёт тебе права судить обо всех с такой уверенностью! — Ларс оторвал руки от своих висков, хлестанув ими по воздуху, и развернулся, обжигая Папируса взглядом. — А может, ты просто считаешь, что все вокруг белые и пушистые? Ну тогда у меня для тебя крайне хуёвая новость: ты с такими взглядами даже до выхода из подземелья не доживёшь!!       — Ларс! — ошарашенно вскрикнула Андайн. Пират махнул на неё рукой и отвернулся. Всё внутри него горело от возмущения, но слова подбирались с таким трудом, что он решил просто забить. Неважно, что они подумают. Неважно, как Папирус будет себя чувствовать…!       Надо было думать, прежде чем болтать.       — Наша задача сейчас — найти пропавших монстров, так что вы проверяйте северную часть, как и договаривались, а я отправляюсь на запад. Поговорим потом! — бросил пират напоследок, торопливо двигаясь в противоположную сторону от двух монстров, которые молча смотрели ему в спину, не в силах произнести ни единого слова.

***

      Сконцентрированный на боли, злости и жутком приступе тошноты, захлестнувшем его после ссоры с Папирусом, Ларс быстро продвигался всё глубже в лес, туда, где темнее, где больше деревьев, в неосознанной надежде унять мигрень, раскалывающую голову на части. Хотя внутренний голос подсказывал, что в таком состоянии лучше было где-нибудь прилечь или хотя бы сесть и не шевелиться пару минут, воспалённый мозг требовал сорвать накопившуюся злость: кого-нибудь побить, покричать, что-нибудь сломать, что угодно, лишь бы только не удерживать это всё в себе! Но рядом были только деревья и он сам… Такой себе выбор.       — Да какого ж… какого ж хрена ты… Ты!! — Ларс взвыл от злости, резко затормозил перед толстым деревом и как следует влупил по нему ногой. И ещё раз. И ещё. Сухая кора отлетала во все стороны, даже ему в лицо, царапая твёрдыми краями кожу, но Ларс просто отмахивался от неё, а ещё через какое-то время с силой врезал по стволу кулаком. По костяшкам тут же хлестанула боль, которая немного отрезвила его, но не настолько, чтобы совсем перестать сражаться с несчастным деревом. Так что он ещё какое-то время ломал себе кулаки, пока наконец не остыл и, развернувшись к дереву спиной, медленно сполз по нему вниз. Задравшийся наверх плащ накрыл его голову, позволяя наконец утонуть в спасительной темноте, и Ларс даже не стал его скидывать. Он всё равно чувствовал себя слишком уставшим для каких-либо ещё действий.       — Ну почему он ничего не понимает? Это придурок Флауи… Совсем ему голову заморочил что ли?! — глухо бормотал про себя пират, всхлипывая под плащом от острой боли, которой жгло кожу на руках. — Всё же было хорошо… Всё было хорошо, пока он не появился! Сволочь. Ненавижу. Ненавижу!!       После этого на некоторое время в лесу воцарилась тишина. Ларс сидел под деревом, дрожа от гнева и холода, пока мысли в его разгорячённой голове укладывались каждая на свою полочку. И чем дольше он сидел, тем больше понимал, что, к сожалению, терял время. У него всё ещё было важное задание, и его проблемы с Флауи не могли встать на пути — даже если это включает Папируса. Глубоко вздохнув, Ларс с силой протёр лицо ладонями и скинул плащ с головы. В чаще леса, куда он зашёл, было достаточно темно, но он всё равно инстинктивно прищурился и поднялся на ноги, опираясь на ствол дерева, который дубасил до этого. Стёсанные на местах костяшек перчатки выглядели довольно уродливо — Ларс снял их, чтобы осмотреть раны на руках и цокнул языком от досады. Выглядело невесело… Если бы Папс это увидел, он бы, наверное, дал ему хорошего леща, прежде чем замазать всё это дело зелёнкой.       Чёрт, ну почему даже сейчас он продолжал думать об этом придурке!       «Разберусь с ним потом. Может, придётся извиняться, ну да ладно, выдержу», — подумал он, с шипением натягивая перчатки обратно. Пар всё-таки удалось скинуть, и Ларс почувствовал себя чуть лучше — кажется, даже голова прошла — так что теперь мог спокойно заняться делом, отложив остальное на потом. Хотя живот так и продолжало крутить от волнения.       «Так, ладно. Соберись, тряпка! Никакой катастрофы не случилось, просто бытовая ссора», — осматриваясь, уговаривал себя Ларс. Эта часть леса была ему незнакома: высоченные ели практически через каждые пять шагов, много поваленных гнилых стволов, сухие кусты — явно не самое любимое место для прогулок у монстров. Едва ли пропавшие сюда заходили. С другой стороны, они как раз-таки могли сюда забрести и хорошенько заплутать. Стоило проверить. С этими мыслями Ларс наконец оттолкнулся от дерева и двинулся вперёд, внимательно осматривая каждый тёмный уголок. Пришлось наломать много веток, чтобы просто пройти в некоторых местах, колючки хватали его за плащ, снег забивался в сапоги, но Ларс продолжал идти, забираясь всё глубже в темноту. Вскоре его старания были вознаграждены: где-то поблизости послышался шум. Шаги. Голоса! Ларс ускорился и через несколько минут вышел из чащи на поляну…       То, что он увидел, заставило его передёрнуться от ужаса.