У вас не найдётся кнат?

— Пять очков, — сказал Снейп, откинувшись на спинку кресла. Он смёл карты на столе в одну колоду, бросил взгляд на беспорядочную кипу бумажек и приподнял бровь. — Всё, — сказал Гарри. Да это и не имело значения. Он пришел ни с чем и уйдёт ни с чем. В том, несомненно, и заключался план Снейпа. Никакое другое объяснение в голову не приходило. — Мне больше нечего ставить. — Я готов принять долговые расписки. Гарри не собирался добавлять ещё что-то к своей и без того гигантской горе долгов. — Я же сказал вам, что всё равно не смогу расплатиться. Вы и так уже меня раздели. — Верно, — Снейп вдумчиво оглядел его с ног до головы. — Сто галеонов против вашей мантии. — Что? — Как часто мы слышим: «Меня раздели, я отдал последнюю рубашку» — и, тем не менее, мне еще ни разу не приходилось играть на одежду в буквальном смысле этого слова. Человеку не следует уклоняться от приобретения нового опыта, — тонкие губы Снейпа изогнулись, — по итогам первой взятки. Очевидно, он говорил всерьёз. Гарри сглотнул. — Будь по-вашему. Он сдал себе никудышную руку. Снейп предложил обмен. Гарри согласился, заменил четыре карты и всё равно не получил ничего выше валетов. Если Снейп сделает ещё один раунд обмена… — Играем. Гарри едва сдержался, чтобы не выругаться. Начать обмен без Снейпа он не мог, а карты ему достались не слишком многообещающие. И он не выиграл. Снейп забрал взятку, задумчиво оглядел свои карты и поднял глаза на Гарри. Кто-то из них — Гарри не был уверен, кто именно — выдохнул слишком резко, отчего пламя свечи запрыгало, отбрасывая пляшущие тени на глаза Снейпа, затемняя их итак тёмный цвет до абсолютно чёрного. — Ваша мантия, — тихо сказал Снейп. Гарри встал, двигаясь чуть дёрганно и чувствуя, как натянулась ткань на плечах. — Вам придётся мне помочь. Снейп поднялся, обошёл стол и остановился позади Гарри. Шепоток чужого дыхания прошелестел по шее, отчего волоски встали дыбом. Ладони Снейпа очень мягко опустились Гарри на плечи, пальцы сомкнулись на ткани и осторожно потянули её на себя. Туго прилегающий материал заскользил вниз по телу. Гарри стоял не двигаясь. Лёгкий холодок тронул шею, плечи, локти — и вот он уже остался без мантии, только в рубашке, спиной к Снейпу. Он вздрогнул, когда пальцев коснулись пальцы мужчины, но тот всего лишь вынимал его руки из рукавов. Гарри заставил себя дышать ровно. Кажется, его сердце билось чуть быстрее, чем нужно. — Ещё один раунд, — тихо произнес Снейп, перекинув мантию через спинку кресла. — И на что же вы предлагаете играть в этот раз? На мою рубашку? — Как вам угодно. Гарри чуть не рассмеялся. — А что ставите со своей стороны? — Тысячу. У Гарри перехватило дыхание, он еле слышно ахнул. Карты на руках были не лучшие, но риск точно того стоил. — Вам так хочется заполучить мою рубашку? — Она сделана из превосходно сотканного полотна, — ответил Снейп, возвращаясь в свое кресло. В его голосе сквозило сдержанное веселье, но глаза при свечах казались очень тёмными. — Будь по-вашему, — сказал Гарри. — По итогам взятки? Снейп склонил голову в знак согласия и сделал ход. Гарри проиграл. Он не знал, что сказать. Снейп тоже хранил молчание, просто наблюдая, и Гарри с изумлением и замирающим в страхе и предвкушении сердцем понял, что тот ждёт, когда он разденется. Он встал. Ослабил галстук. Слегка подрагивающими руками вытянул из-за пояса полы рубашки. Смотрел, как смотрит на него Снейп. Он взялся за ткань на плечах, потащил ее вверх и через голову, прекрасно понимая, что в этот момент — пока лицо было в плену мягкого льняного полотна — пристальному взгляду Снейпа открывался вид на весь его торс. Гарри снял рубашку и выпрямился в отблесках свечей. Обнаженный по пояс, он молча ждал. Снейп не шевельнулся, чтобы забрать свой выигрыш. Он всё ещё смотрел на Гарри, причём даже не на лицо. Его губы слегка приоткрылись. До Гарри доносилось шумное дыхание. Взгляд суженных глаз, задержавшийся на поясе, был не менее интимным, чем прикосновение пальцев к обнаженной коже. Внезапно Гарри понял, что не знает, куда себя деть, вспомнив про тёмные завитки, спускавшиеся по животу и приглашавшие взгляд Снейпа проследовать за ними. — Что теперь? — спросил он пересохшими губами. — Ещё одна ставка. На следующую взятку. — Что ставите? Снейп сгрёб в одну кучу бумаги — банкноты, нацарапанные неровным почерком расписки — и толкнул всю кипу к центру стола. — Всё. — Я… — ком сдавил горло Гарри не хуже, чем сдавливали внизу проклятые, до невозможности обтягивающие брюки. — И что на это должен поставить я? — Себя, — голос Снейпа хрипел, словно ему пришлось выдавливать слова через силу. — Ты. На столе. С раздвинутыми ногами. Выкрикиваешь моё имя. Пальцы Гарри сжали ткань рубашки, собирая её в ком перед пахом. Немыслимо. Любой на его месте тут же потребовал бы сатисфакции. Снейп точно ожидает оскорбленной отповеди… Неужели до него дошли слухи про младшего Поттера? В то время, когда однокурсники начинали встречаться с ведьмочками, Гарри осознал насколько он неправильный. Ему нравились парни. Их гибкие, сильные тела, руки, пальцы, даже запах, отличающийся от аромата девушек. Об этом никому не следовало знать. Волшебники были чрезвычайно консервативны и не одобряли однополые отношения, хотя в последнее время Гарри познакомился с несколькими магами, разделяющими его предпочтения. А вдруг это всего лишь проверка, способ погубить его куда основательней, чем под силу деньгам? Но нет, слишком рискованно. Гарри мог бы предъявить ответные обвинения, поведать свету об этой возмутительной ставке, а слово его ценилось не меньше, чем слово Снейпа. И он прекрасно знал, что никакая это не проверка. В наблюдавших за ним голодных глазах не было ни толики притворства. И эта мысль заставила кровь болезненно запульсировать в чреслах. — Новое условие, — вырвалось у него. — Я не ставлю на такую руку свой дом. Как и свой зад. Этого он не сказал, но, судя по изгибу губ Снейпа, тот прекрасно понял и так. Снейп принялся тасовать колоду. — Тогда садись. И повесь мою рубашку. Гарри помедлил, но стесняться было уже поздно. Он перекинул рубашку через спинку кресла рядом с мантией. Без её прикрытия бугор в паху, казалось, вдвое сильнее натянул тугие брюки, выпячиваясь в сторону противника. Пальцы Снейпа дрогнули. Карты вырвались из них и с тихим перестуком упали на стол. Противники уставились друг на друга. В висках у Гарри шумела кровь, и ей вторило ровное биение в члене. Снейп сгрёб карты и молча перетасовал их снова. Гарри шагнул вперёд, словно в тумане, и не без труда уселся за стол. Снейп сдал. — Трефы козыри. — Предлагаю обмен. Три карты. — Принимаю. Меняю две. — Предлагаю. Две. — Принимаю. Одна. — Предлагаю три. — Отказываюсь. Гарри крепко сжал в пальцах свои карты. Самой старшей у него был бубновый король, и двое бубен к нему в придачу, включая даму, плюс две другие он сбросил. В колоде оставалось еще три бубновых карты, и никакой гарантии, что какая-то из них входила в пятерку на руках у Снейпа. Если бубны у Снейпа были, значит, ему придётся ими крыть, и тогда Гарри отыграет всё, потерянное прошлой ночью. Если же их у него не было, если ему достались другие масти и козырь, то… Гарри не смотрел на обеденный стол — тот самый, над которым хотел нагнуть его Снейп. Получалось только благодаря усилию воли. С чего пойти: с бубен или с пикового валета? Пики он тоже сбросил. И не помнил сколько. Снейп наблюдал за ним этими до невозможности тёмными голодными глазами. Он толкнёт Гарри животом на стол, заставит бессильно вытянуться и так и возьмёт — беспощадно — и Гарри станет выкрикивать его имя, он сам знал, что станет, и будет погублен, погублен окончательно… Он пошел с бубнового короля. Время замерло, когда Снейп взглянул на одинокий картонный прямоугольник на столе. Чтобы одним быстрым движением бросить свои карты рубашками вверх, отодвинуться в кресле и встать. — Победа за вами...