Пусть грянет шторм

Как выяснилось, за прошедшие века Хэ Сюань абсолютно забыл, насколько же хлопотно быть молодым, недавно вознёсшимся богом. Каждый выскочка, который провёл на Небесах хоть на десятилетие больше, считал своим долгом поучать его с высоты своего опыта. Самые наглые и никчёмные могли запросто гонять его по поручениям, словно чиновника Средних небес, а отказываться было слишком подозрительно. В довершение того (и это было самым неприятным), приходилось общаться с другими молодыми богами, поскольку иначе он слишком сильно вышел бы из образа, и всё это с той особой, лицемерной до последней буквы, вежливостью Небес, от которой сводило зубы. Хэ Сюань исходил ядом в сети духовного общения, Хуа Чэн посмеивался и заявлял, что помогать прятать трупы он не будет, «а то гэгэ расстроится». «Не будет трупов», — мрачно пообещал Хэ Сюань. «Избавь меня от подробностей своей диеты», — поморщился Хуа Чэн. Смерть молодого чиновника для Небесной столицы прошла на удивление незаметной. В иные времена об этом судачили бы месяцами: Как кто-то посмел убить бога? — сейчас же, после встряски, которую учинил Безликий Бай, небожителям это казалось просто досадной неприятностью. Ну умер и умер, печаль, конечно, но вы слышали, что Цюань Ичжэня снова видели в компании того демонического посыльного, который на самом деле низвергнутый бог?.. Хэ Сюань от раздражения и скуки стал подначивать небожителей, чтобы те призвали к ответу Собирателя Цветов под Кровавым Дождем — мол, его же демоны ходят по земле, кто ещё может быть повинен в убийстве небожителей? — а потом наблюдать, как они белеют от ужаса и пытаются, не потеряв лица, отклонить это (в высшей степени справедливое) предложение. Его стали считать то ли безумно храбрым, то ли блаженным дурачком, и Хэ Сюань с мысленным смешком понял, что скоро его личина займёт в божественных сердцах место рядом с одиозным Цюанем Ичжэнем. До умершего небожителя лично ему не было дела, но сородичей он предпочитал либо пожирать, либо держать под контролем, поэтому найти демона стало делом чести. Но тут Небеса подкинули ему ещё одну подлянку, о которой он не задумывался, «возносясь» второй раз: сейчас он был богом литературы, а, значит, попадал под командование Линвэнь. Той самой Совершенной Владыки Линвэнь, которая дни и ночи проводила по уши в работе и заставляла так же трудиться своих подчинённых. Для шпиона это было полезным прикрытием, но Хэ Сюаню приходилось тратить такую кучу времени на поддержание образа, что он грешным делом стал скучать по личине Мин И: бог земли слыл затворником, и для демонических дел всегда можно было сбежать ото всех в свой дворец. В итоге Хэ Сюань не мог заняться вдумчивым исследованием побережья, а демоны Кровавого Дождя показали свою бесполезность и некомпетентность, не сумев отследить ни шалящего демона, ни самозванную Повелительницу Ветров. Всё приходилось делать самому! Именно по этой причине он решился на отчаянный шаг. — Ваше Высочество наследный принц! — окликнул Хэ Сюань благоговейно. Се Лянь повернулся, удивлённо глянув на него. В его глазах сверкнуло узнавание (наверняка Хуа Чэн рассказал супругу, кем же вознёсся его шпион), и он чуть притормозил, приветливо поклонившись. — Мы знакомы? Простите, если запамятовал ваше имя, Совершенный Владыка. Хэ Сюань застенчиво улыбнулся краешками губ и тоже поклонился: — Мне не выпала честь лично быть знакомым с Вашим Высочеством. Я Лин Вэньхуа, бог литературы, к вашим услугам. — Се Лянь, наследный принц Сяньлэ, — вежливо ответил принц. — У вас ко мне дело? «Вы не стали бы так рисковать, если бы вам не было что-то нужно», — говорила его чуть приподнятая бровь. Хэ Сюань чуть дёрнул уголком рта: «Правильно угадали, Ваше Высочество». — Я хотел бы помочь с расследованием убийства нашего собрата, чиновника Верхних Небес, — выпалил он и ещё раз низко поклонился, — если эта просьба не сильно затруднит ваше высочество. — Разве не Совершенный Владыка Линвэнь распределяет задания? — мягко спросил Се Лянь, жестом приглашая его следовать за собой. «Что, верховный бог литературы выпер твою личину взашей?» — говорил его сочувственный взгляд. — Совершенный Владыка очень занят, — дипломатично ответил Хэ Сюань. — Я не хотел её беспокоить. — Понятно, понятно, — закивал Се Лянь. — Не хотите обсудить это у меня во дворце? — Конечно, Ваше Высочество, — радостно сказал Хэ Сюань и последовал за принцем, почтительно держась чуть позади. Под любопытными взглядами они миновали главную улицу Небесного города, несколько богато украшенных дворцов, прекрасных садов и фонтанов и наконец-то скрылись внутри дворца Сяньлэ. Сплетникам всех Небес и так будет, о чём строить домыслы. Несмотря на то, что дворец Цзюнь У восстановили в точности и отдали во владение Се Ляня, тот использовал его лишь для бюрократических дел: официальных приёмов, разрешения конфликтов, общих объявлений. Также у принца оставался его собственный дворец Сяньлэ, но и там он почти не бывал, предпочитая проводить время со своим супругом в Призрачном городе. Вот и выходило, что бог, обладающий самым большим числом небесных жилищ (предмет лютой зависти половины обитателей трёх миров), ими совершенно не пользовался. — У вас на удивление скромный и уютный дом, — заметил Хэ Сюань и глянул с насмешкой: «Вот если бы вы здесь реально жили, Собиратель Цветов сделал бы из него кричащее о роскоши чудовище, как в Призрачном городе». — Меня всё устраивает, — безмятежно ответил Се Лянь, и в воздухе повисло неукоснительное «в том числе и мой супруг». Они прошли сквозь помещения дворца в уютный внутренний сад. Сочная зелень деревьев, синее небо отражалось в неподвижной глади пруда. На берегу цвели сливы и вишни, и их нежные лепестки опадали на воду. Се Лянь повёл Хэ Сюаня к беседке по небольшому мостику, давая насладиться пейзажем. Стоило им с комфортом устроиться в её тени, как слуги принесли чай и угощения. — Я счел за наглость предположить, что вы голодны, — улыбнулся Се Лянь. В этот миг Хэ Сюань как никогда понял, что в нём нашёл Кровавый Дождь: это было проявлением совершенно нежданной и бессмысленной доброты к ненасытному бедствию, которая, тем не менее, была… очень приятна. — Нижайше благодарю Ваше Высочество за оказанную честь. Это весьма кстати, — улыбнулся он губами личины. — Не стоит, — легко ответил ему Се Лянь. — Ваше желание помочь очень много для меня значит. Рядом с беседкой росло множество прекрасных цветов, создавая яркий красочный ковёр: розы, пионы, хризантемы, бегонии. Хэ Сюань вспомнил, что Се Лянь так же назывался богом с цветком в руке, и очевидно, сад был намёком на этот титул. — Здесь установлены мощнейшие печати против прослушивания, — снова заговорил Се Лянь, глотнув чая, — поэтому мы можем говорить свободно. Хэ Сюань кивнул и перешёл к делу: — Отправьте мою личину расследовать дело в деревню, где был убит чиновник. Мне нужно больше времени, но Линвэнь повадилась заваливать работой. Ещё мне нужны отчеты от других небожителей, которые брались за работу, во дворце литературы у меня нет к ним доступа. — Отчёты у меня с собой, — Се Лянь, покопавшись в рукаве, вытащил свиток и передал его Хэ Сюаню, а потом задумался, легко массируя переносицу. — Что касается вашей первой просьбы… это дело довольно серьёзно, и я не могу посылать на расследование такого молодого бога, ещё и в обход Линвэнь, это вызовет подозрение к вам. Но могу отправить вас в другое место по соседству, по личному поручению. Там находится один из моих храмов, где во время недавнего шторма рухнула крыша, и за его восстановлением следят молодые чиновники. — Подходит, — кивнул Хэ Сюань. — Я покажусь там, а на обратном пути зайду в деревню. Он быстро проглядел свитки, запоминая информацию, и вернул их Се Ляню. Закусок не осталось: сам не заметил, как под чтение всё умял. — Принести ещё? — улыбнулся Се Лянь, глядя на него тёплыми карими глазами. Хэ Сюань вдруг понял, что если Хуа Чэна он предпочёл бы объесть до пустых подвалов, то проделать такое же с Се Лянем, который предлагал от чистого сердца, было далеко не так весело. — Не стоит зря переводить еду, — криво ухмыльнулся он. — Кровавый Дождь говорил правду, сколько меня ни корми, смысла ноль. — Но ведь вам приятно? — предположил Се Лянь. — А значит, уже есть смысл. Хэ Сюань посмотрел на него удивлённо. — Говоря по секрету, — лукаво улыбнувшись, продолжил Се Лянь, — Сань Лан, вернувшись, пригласил новых поваров в Дом Наслаждений. Особенно тех, кто специализируется на рыбных блюдах. — Это такое утончённое оскорбление? — Не думаю, Хэ Сюань. Больше похоже, что он хочет вас порадовать. Лицо Хэ Сюаня застыло в гримасе: наполовину отвращения, наполовину недоверия. — Прошу вас, — выдавил из себя он, — считайте, что я этого не слышал. Никогда в жизни. И, пожалуйста, не говорите это ему. Ответом ему был тихий смешок, который Се Лянь благовоспитанно спрятал в рукав. Хэ Сюань оглядел пустые тарелки и вспомнил совершенно другие трапезы, которые были совершенно не похожи на их беседу с Се Лянем — и в то же время, ужасно, невероятно такими же. Вспомнил, как Ши Цинсюань поделился кунжутным шариком, как сиял его взгляд; подумал о заплесневевшей маньтоу в храме. «Ну я же отпустил тебя!» Он тяжело вздохнул. Это было бесполезно с самого начала, пора бы признать. Ему никогда не удавалось по-настоящему защититься от Ши Цинсюаня. Даже выдержанная столетиями ненависть утихала при виде его улыбки. «Больше всего я хотел бы помочь тебе, Хэ-сюн». — Если ваше предложение в силе, — сказал быстро, пока не передумал, — не могли бы вы приказать уложить еду с собой? В сосуды, запечатанные на сохранение свежести? — Разумеется. Хотите что-то конкретное? — Да, — Хэ Сюань криво ухмыльнулся, — если это накладно, пусть Кровавый Дождь запишет на мой счет. Затем он легко и без запинки, так, словно они расстались только вчера, начал перечислять любимые блюда Ши Цинсюаня. С каждым новым пунктом улыбка Се Ляня становилась шире, и смотреть на это Хэ Сюаню было ужасно неловко. — Никакого долга, — решительно сказал ему принц Сяньлэ. — Для меня будет удовольствием порадовать вас. Это «вас» прозвучало очень многозначительно. Хэ Сюань отвернулся, сделав вид, что любуется прудом и вовсе не краснеет под лукавым взглядом принца. Проклятая личина! Быть живым слишком утомительно. Перед воротами они прошли ещё обряд церемониальных небесных расшаркиваний, давая ещё больше поводов для пересудов, прежде чем Хэ Сюань получил свиток с запечатанной едой, а Се Лянь посмотрел на него серьёзно и сказал: — Удачи вам. — С расследованием? — дёрнул уголком рта Хэ Сюань. — Со всем, — со значением ответил Се Лянь.

***

Хэ Сюань явился в храм вечером, когда небо уже отгорело заревом заката и вдоль улиц начали зажигаться тёплые лампы. Сновали люди, оседая в закусочных и чайных, и даже близ заброшенного храма атмосфера царила оживлённая: дети играли в мяч, а их родители сплетничали за пиалой сливового вина неподалёку. Хэ Сюань знал, что нищие уже закончили с подработками и мольбой на улицах и расползались по берлогам, и ожидал, что найдёт Цинсюаня дома. Он зашёл внутрь, звякнув висевшим у двери колокольчиком, и наткнулся на испуганный взгляд. Впрочем, узнав гостя, Ши Цинсюань тут же облегчённо выдохнул и расцвёл улыбкой: — Ты пришёл, Хэ-сюн! Я уж боялся, что ещё год тебя не увижу. — Не доставлю такого удовольствия, — буркнул Хэ Сюань, смущённый тёплым приёмом. Ему казалось, они поругались, и ему тут будут крайне не рады — но сияющие глаза Цинсюаня говорили об обратном. Он направился к разваливаещемуся столу в углу храма, и Ши Цинсюань захромал вслед за ним. — Хочешь чаю, Хэ-сюн? — Нет. Хэ Сюань аккуратно переложил на пол ворох бумаг, испещрённых мелкими, почти нечитаемыми иероглифами, и письменные принадлежности, а затем развернул на столе свиток с запечатанным обедом. Небольшой толчок духовной силы — и поверхность оказалась заставлена тарелками с угощением. Слуги Се Ляня расстарались, блюда были свежими и изящно сервированными. Хэ Сюань вытащил из рукава несколько свечей, поставил на стол и зажёг щелчком пальцев: Ши Цинсюаню всегда нравилось, когда много света. — Ешь, — сказал он, наконец-то обернувшись. Ши Цинсюань смотрел на него, разинув рот. — Приятной трапезы, — чувствуя себя идиотом, добавил Хэ Сюань и начал стратегическое отступление куда подальше. Ши Цинсюань, опомнившись, мгновенно преградил ему дорогу. «Для калеки он какой-то слишком шустрый», — подумал Хэ Сюань одновременно с уважением и досадой. — Что это? Ты что, вот так заваливаешься ко мне домой, оставляешь гору еды и… уходишь? — Что я ещё должен сделать? — раздражённо спросил Хэ Сюань, поворачиваясь обратно. — Сплясать? — Хотя бы рассказать, в честь чего? — Это очевидно, — пожал плечами Хэ Сюань. — Нет! Как это очевидно? Сначала ты приходишь ко мне и говоришь все эти вещи, на которые я понятия не имею, как реагировать! Потом просто появляешься на пороге с едой? — За то пирожное, — наконец, сказал Хэ Сюань. — И вообще. — Думаешь, я смогу покормить тебя? — догадался Ши Цинсюань. — Как в тот раз? — Нет, — Хэ Сюань нахмурился. — Я просто купил тебе еды. А теперь отойди, у меня дела. Ши Цинсюань смотрел на него так, будто видел чудо. — Я… — он перевёл дыхание и вдруг упёр руки в бока, выпалил: — Я всё это не съем! Мне нужна твоя помощь. Хэ Сюань моргнул. — Ты голодаешь целыми днями и жрёшь что попало. Конечно, съешь. Только не всё сразу, а то плохо будет. — Боги, Хэ-сюн, — Ши Цинсюань глянул на него с ласковой улыбкой. — Человек в принципе столько не ест. Это для твоего демонического желудка такая прорва еды — маленькая закусочка. И не хранится еда долго, испортится же. — Так раздай другим. Зачем тебе я? — нахмурился Хэ Сюань. — Потому что еда, разделённая с другом, вкуснее, дурила, — чуть стукнул его кулаком по плечу Ши Цинсюань. — Так что, подождут твои дела часок? Хэ Сюань мог бы сказать, что у Цинсюаня опять друзей пол столицы (просто уже другая половина); мог бы язвительно предложить, чтоб Цинсюань попросил подождать неясного демона, который убивает небожителей и людей, или Хуа Чэна, когда тот заявится с очередной просьбой. Ши Цинсюань смотрел на него с надеждой, и в его глазах отражался тёплый огонь свечей. Говорить с ним было несравнимо тяжелее сейчас, без личины. Хэ Сюань мог позволить себе что угодно в шкуре Мин И, списав на чужой нрав. Мог улыбаться и потакать дуростям Повелительницы Ветров, мог позволить себе быть Ши Цинсюаню другом и напарником и не думать, что предаёт память о своей семье. Способен ли на это демон Чёрных вод? Кто он такой, после всех этих восьмисот лет? Будет ли дружба с Цинсюанем очередной личиной, которую он наденет? Осталось ли в нём что-то хоть отдалённо человеческое? Волны должны унести его тело и выбросить на берег изуродованный труп. Душа — уйти на покой. — Почему, — тихо выговорил Хэ Сюань, — ты держишь меня здесь? Почему, Цинсюань? Он шагнул вперед, схватил за плечи, как когда-то в чайной, приблизил свое лицо к его и тоскливо заговорил, глядя в синие глаза: — Я должен быть мёртв, Цинсюань. Я должен был уйти! Но есть ты, и… и я всё ещё должен ходить по этой земле! Повисла тишина. Ши Цинсюань моргнул от неожиданности, облизал обветренные губы. Он явно не знал, что сказать, да и Хэ Сюань сам не представлял, что желал от него услышать. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Хэ-сюн? — осторожно заговорил он, положив хрупкую грязную ладонь ему на плечо. — Умер? Вознёсся? Страдал? — Нет, — сказал Хэ Сюань. — Я хочу, чтобы ты… Повисло молчание. Ши Цинсюань меланхолично улыбнулся, погладив его по плечу. — Ты сам не знаешь, чего хочешь, хозяин Чёрных Вод Сюань. Хэ Сюань подумал: «Я хочу, чтобы еда снова имела вкус. Я хочу знать, зачем я здесь. Я хочу, чтобы ты снова смеялся для меня». Он отпрянул, отпустив Ши Цинсюаня, и отвернулся. — Это несбыточные желания. — Да ну? — вздёрнул бровь Ши Цинсюань и обошёл его, встав перед ним — как делал всегда, когда Хэ Сюань замыкался в себе. — А ты хочешь знать, чего хочу я? Теперь он звучал разозлённым. Ну, отлично. Хэ Сюань глянул вопросительно, и Ши Цинсюань заговорил, ткнув его пальцем в грудь, как когда-то тыкал своим веером: — Я хочу, — решительно сказал он, — чтобы ты признал: Мин И не был полностью ложью. Хэ Сюань ошарашено уставился на него. — Чего? — Думаешь, я слепой? Ты внешность сменил, и всё, другой человек? — Ши Цинсюань снова ткнул его пальцем в грудь, распаляясь. — Я провёл с тобой века, Мин-сюн, Хэ-сюн, господин Чёрных Вод Сюань, да плевать, кто! Думаешь, я не узнаю тебя?! Ты двигаешься, как он! Щуришься, как он! Ваши лица хмурятся одинаково! Ты думаешь, — продолжил он, — меня напугают твои глаза? Думаешь, у моего Мин-сюна не было такого же взгляда? Хэ Сюань поражённо смотрел на него. — Думаешь, почему я таскал тебя на те вечеринки, проклятый ты демон? — отчаянно спросил Цинсюань. Хэ Сюань моргнул. — Я понятия не имею, — глухо ответил он, — что творилось в твоей голове. — Ты, мой не-друг, не знаешь даже того, что творится в твоей, — отрезал Ши Цинсюань. — Известно ли тебе, что не одного я потерял в тот проклятый день, а двоих? И их обоих оплакивал? — Я подумал, что теперь-то ты поймёшь, что второго никогда не было! — огрызнулся Хэ Сюань. — Вздор, как любит говорить один мой не-друг. Но оставим меня в покое, я теперь всего лишь ничтожный человек, — Ши Цинсюань изящным жестом фехтовальщика указал на Хэ Сюаня. — Обратимся к тебе. Давай-ка решим, чего ты добиваешься, приходя ко мне? Хэ Сюань кинул на него мрачный взгляд. — Отмолчаться решил? — поднял брови Ши Цинсюань. — Давай помогу. Насладиться страданиями? Интересно провести время? Проконтролировать, чтобы я часом не стал счастлив? — Нет, — быстро сказал Хэ Сюань. — Я не против… чтобы ты был счастливым. — Ну раз так, — упёр руки в бока Ши Цинсюань, наклоняясь к Хэ Сюаню и бесстрашно глядя прямо в глаза, — ты хоть знаешь, что мешает моему счастью? Хэ Сюань закатил глаза. — Отсутствие духовных сил? — А то, — игнорируя его, продолжил Ши Цинсюань, — что теперь ты все время ходишь с выражением, которое я веками изгонял с лица моего друга. И смею заверить, — добавил он до того, как Хэ Сюань даже рот раскрыл возразить, — это не потому, что ты «совершенно не Мин-сюн». Повисла тишина. Крыть ему нечем, обреченно понял Хэ Сюань. — Хорошо, — глухо сказал он. — Ты хочешь это услышать? Пожалуйста: не все было притворством. И что дальше? — Я не знаю, господин Чёрных вод. Это ты приходишь ко мне, ход за тобой. Я рад твоей компании, если тебе интересно моё мнение, в чём ты никогда не признаешься. Хэ Сюань насупился. Ши Цинсюань покачал головой и продолжил: — Боялся тебя поначалу, не без того, но кто бы не боялся на моем месте? Зато теперь вот смотрю на тебя и вижу не страшного демона, а своего друга, которому паршиво, но которому я больше не могу помочь. Не такой я, по крайней мере, — он криво усмехнулся, указав на себя и добавил: — И не знаю даже, с чем помочь. Хэ Сюань молчал. Это была не самая длинная, но самая насыщенная и откровенная речь, которую он слышал от Ши Цинсюаня за несколько веков. Без притворства, шуток и приглашений на вечеринки, будто он сбросил своё веселье точно так же, как сам Хэ Сюань сбрасывал личины. Он понятия не имел, что Ши Цинсюань так может. — Я не знаю, — продолжил ровным голосом Ши Цинсюань, — что твоё демоническое княжество делает, чтобы развеяться — дерётся с Собирателем цветов под кровавым дождём, ходит со мной в рестораны или мастерит скелеты рыб, притворяется небожителями, посещает бордель или играет в театре. Сам сказал, я не знаю настоящего тебя. Помоги мне, скажи, что доставит тебе радость? Я постараюсь помочь, как могу. Он перевёл дыхание, посмотрел выжидательно, с едва скрытой опаской. — Я мёртвый, Ши Цинсюань, — криво усмехнулся Хэ Сюань. — Ничего не доставляет мне радость. Взгляд Ши Цинсюаня был таким печальным, что Хэ Сюань отвернулся. — И что же, — глухо спросил он, глядя на обезображенную статую Ши Уду в дальнем углу, — если у тебя будет выбор, ты действительно хочешь проводить со мной время? Как в старые добрые времена? — он глянул прямо в глаза, кривя губы, не позволяя ни себе, ни ему укрыться от правды: — Я убил твоего брата, Цинсюань. Того, которому ты жжёшь деньги и возносишь молитвы. Я монстр, которого родил его проступок, вечное напоминание о его грехе. Прошлое не вернуть. — А ты любишь по-больному, да, Хэ-сюн? — тихо ответил Ши Цинсюань и усмехнулся. — Ты прав, прошлое не вернуть… и я решил отпустить зло, которое произошло. Но я не согласен отпустить добро. Хэ Сюань скептически приподнял брови: — По-твоему, я был добром? — Да, — Ши Цинсюань закрыл глаза и снова открыл, посмотрел на него, мгновенно растеряв весь боевой настрой, становясь тихим и очень уязвимым. — Ты был. Несколько мгновений они молчали, подавленные этим признанием. Хэ Сюань искал в себе слова и не находил. Чем вообще отвечают на подобное? Возможно, когда-то при жизни он мог легко сказать «тоже тебя люблю» и «ты мой друг». Он больше не был тем человеком и вряд ли мог бы им стать. Покачал головой и тихо сказал: — Все такой же безголовый. Предложить дружбу несравненному бедствию, как только дури хватило? Ши Цинсюань улыбнулся светло: — Зови меня дураком, Хэ-сюн, я давно не обращаю внимание на то, что говорит твой рот. Хэ Сюань вздёрнул бровь: — А на что же обращаешь? — На то, что ты делаешь, — просто ответил тот. — Ты действительно был мне хорошим другом, хоть и пользы от меня было не так много. И не спорь, мог бы задружить с генералом Пэем, а? Особенно в женском облике. — Хэ Сюань, хоть и был бледным бескровным гулем, от этого предположения в ужасе побледнел еще больше. Ши Цинсюань хихикнул, глядя на его лицо, но продолжил серьёзно: — Ты все эти века защищал меня, не дал влипнуть в серьёзные неприятности. Даже после… после того дня, — он сглотнул, — не убил меня, не скинул в ущелье или оставил в горах, а выпустил в столице, где бы я мог найти пропитание, и где стоят храмы всех богов, моих друзей… и после того, как веками смотрел, как я занимаю твоё место. Как я смеялся, пока ты страдал. Как я легкомысленно тратил то, что никогда не было моим, но за что заплатили ты и твои близкие. И то, что ты все ещё навещаешь меня. И мне всё равно, чем ты объясняешь это, хоть полюбоваться на несчастье. Мне хватает того, что ты рядом. Я жалкий человек. Хэ Сюань почувствовал себя так же, как после первых кровопролитных схваток с демонами, когда прибой выбрасывал его тело на берег: полное, абсолютное опустошение. — Нет, — хмуро ответил он наконец. — Не полюбоваться. И не жалкий. Ши Цинсюань улыбнулся почти робко. — Так что, — спросил он, протягивая ему руку раскрытой ладонью — как всегда, когда звал его с собой, все эти восемь столетий. — Может, попробуем снова? Эту нашу дружбу, которая не дружба? Хэ Сюань медленно поднял руку и, помедлив, вложил в его. Коротко пожал и отнял, словно обжегшись. — А теперь, — с ласковой улыбкой предложил Ши Цинсюань, подхватывая его под руку и ведя обратно к столу, — давай вместе съедим всё то, что ты мне принёс? Пожалуйста? Отказаться Хэ Сюань уже не смог. Он почти не удивился, когда сунул в рот первый кусок жареной говядины в кисло-сладком соусе и почувствовал на языке оглушающе-яркий вкус специй.