Пусть грянет шторм

Ларец Хэ Сюань заказал на Небесах, у одного из богов ремёсел. Вещь получилась выше всяческих похвал: изящной формы, покрытая золотом, с искусной резьбой и картиной на крышке: корабль бороздит лазурные волны. Края отделаны жемчугом и самоцветами. — Не для тебя стараюсь, Ши Уду, — сказал Хэ Сюань, обмывая окровавленную голову. — А для Цинсюаня. Ши Уду смотрел остекленевшим взглядом. Хэ Сюань вздохнул и перед тем, как убрать голову в сундук, закрыл ему глаза. Теперь, очищенное от крови, лицо мёртвого бога казалось почти умиротворённым. — Всё, хватит пользоваться моим гостеприимством, — криво усмехнулся Хэ Сюань напоследок, закрывая крышку. — Проваливай подальше, где бы ты ни был. Ради Цинсюаня. Тащить ларец оказалось ужасно неудобно — Ши Уду оказался занозой в заднице даже после смерти. Хэ Сюань застыл на пороге своей спальни и оглянулся. Тёмная комната казалась пустой без головы его врага. Пустой и на удивление мирной. Знак Сжатия Тысячи Ли привёл его к храму Вод. Цинсюань мгновенно поднялся навстречу, улыбаясь — а потом, каким-то образом уловив его настроение, помрачнел. — Что случилось, Хэ-сюн? — Дело есть. Хэ Сюань подошёл к полуразрушенной статуе бога и поставил сундук на алтарь, поверх пепла от палочек благовоний. Обернувшись к Цинсюаню, сказал: — Прости, что так поздно. Давно надо было тебе отдать. Ши Цинсюань бросил на него испуганный взгляд, а потом уставился на ларец. — Здесь… — он запнулся, словно дальнейшие слова не шли. Хэ Сюаню пришло полустёршееся воспоминание: он лежит на земле, воя в голос, у могилы родителей. — Да, — сказал он, прерывая мучения Цинсюаня. — Я пойду, не буду мешать. — Стой, — выпалил Цинсюань. — Погоди, какой ты всегда внезапный! Ты можешь… прости. Конечно, тебе неприятно во всём этом участвовать. Но… Хэ Сюань неуютно повёл плечами, но всё же подошел ближе к Цинсюаню и положил руку ему на плечо. — Я думал, тебе не захочется, чтобы я был здесь, — сказал он. Ши Цинсюань чуть подался к нему, словно ища тепла — тепла, которое мертвец просто не мог дать. — Если ты не против… мне сейчас очень нужен друг, — тихо сказал Цинсюань. Хэ Сюань решился: облачился в человеческую плоть и чуть приобнял его одной рукой. Цинсюань тут же схватился за него — пальцы его были ледяными — а другую руку положил на крышку ларца. Хэ Сюань отвёл взгляд. Чужое горе всегда ощущалось до боли интимным, особенно нестерпимым от того, что вызвал его он сам. Мог ли он отступиться от мести? Уверен был, что нет. Это не значило, что он не жалел. Ши Цинсюань, наконец, утёр глаза рукавом и тихо сказал: — Красивая работа, ему бы понравилось. Спасибо, Хэ-сюн. — Это для тебя, — буркнул Хэ Сюань. — Не для него. — Я знаю, — Цинсюань чуть крепче сжал его руку. — Поэтому и благодарю. Выдохнув, он признался: — Я… боюсь. Боюсь его открыть. Хэ Сюань, помедлив, положил руку на его ладонь поверх ларца, не давая сдвинуть крышку. — Не открывай, — сказал он. — Не думаю, что бы он хотел, чтобы ты видел его таким. — Пэй Мин и Линвэнь похоронили его на Небесах, — сказал Цинсюань и печально улыбнулся. — Я даже не могу навестить его могилу. — Хочешь, проведу? — спросил Хэ Сюань. Ши Цинсюань вздрогнул и нервно засмеялся. — На Небеса? Ну что ты, это же нарушение всех правил, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы… — Я демон, — флегматично сказал Хэ Сюань. — Сам подумай, что создаст мне больше проблем, чем это? Кроме того, наш Небесный Владыка отлично обо мне знает. Думаешь, Се Лянь будет против, если ты навестишь могилу брата? Ши Цинсюань вздохнул и вжался в его объятие ещё сильнее. — Я… не знаю, Хэ-сюн. — Скажи, если захочешь, — сказал Хэ Сюань, наконец. Ши Цинсюань согласно наклонил голову. Наконец, он судорожно вздохнул и, отстранившись, захромал к лежанке и столу. Опустившись на тряпки, сжался в комок, обняв колени руками. Хэ Сюань сел рядом, и Цинсюань тут же придвинулся ближе, опираясь о него. — Я боюсь, — сказал он. — Боюсь попадаться ему на глаза. Хэ Сюань вопросительно глянул на него. — Ты же знаешь его! — сказал Цинсюань. — Знаешь, как бы его расстроила моя жизнь! Я не практикую заклинательство, не зарабатываю денег, живу как попало, а ем нормально только благодаря тебе — и то, если бы не мог тебя кормить в ответ, то не стал бы твою еду брать. Он всё сделал ради меня, но я больше не могу… не могу так жить, понимаешь?.. — Это твоя жизнь, — сказал Хэ Сюань. — Он не имел права ею распоряжаться с самого начала. Не ему тебя осуждать. Ши Цинсюань издал нервный смешок. — Думаешь, он злится на меня? Хэ Сюань пожал плечами. — А когда не злился? Ши Цинсюань засмеялся, утёр глаза снова, взял со стола кисть и начал вертеть её в пальцах здоровой руки. — Прости, я знаю, тебе неприятно о нём говорить. И всегда было, но я не представлял, насколько! Я боялся, что он тебе угрожал или грубил. Но ты никогда не жаловался, и я решил просто в это не лезть. Спасибо, что остался. Хэ Сюань кивнул. — Спасибо, что вернул мне его… то, что осталось, — тихо сказал Ши Цинсюань. — Пожалуйста. Они ещё долго сидели рядом, и Ши Цинсюань говорил: о детстве, о брате, о новых талисманах, которые Се Лянь научил его рисовать. Хэ Сюань молчал, лишь грел его искусственным теплом личины и мечтал оказаться где угодно подальше. Всё равно — не уходил. Когда Хэ Сюань пришёл в храм Вод в следующий раз, ларца там больше не было. На вопросительный взгляд Ши Цинсюань сказал лишь: — Пэй Мин. — Хорошо, — сказал Хэ Сюань и неожиданно ощутил, как бездна в его душе стала чуточку легче.

***

Хэ Сюань совершенно не представлял, что их с Хуа Чэном привычный план — под личиной попасть к кому-то в плен — успешно применяемый уже многие столетия, вызовет такое неодобрение у Се Ляня. Они обсуждали это дело в Доме Наслаждений за поздним обедом, но принц Сяньлэ, позабыв о еде, хмурился и непрестанно массировал переносицу. В конце концов, он потребовал связываться по духовной сети каждый час и иметь с собой артефакт, который бы позволил позвать на подмогу. Хэ Сюань, вылавливая палочками остатки рыбной закуски под лимонным соусом, далеко не сразу понял, что принц Сяньлэ… — Вы что, — спросил он, от удивления даже перестав жевать, — волнуетесь за меня? Се Лянь осёкся, посмотрел на него недоумённо и ответил: — Разумеется, волнуюсь. Вы собираетесь выступить один против совершенно непредсказуемого противника. — Я непревзойдённый демон, — напомнил Хэ Сюань на всякий случай и вопросительно глянул на Хуа Чэна. Тот вздёрнул бровь и заверил: — Я не волнуюсь. Сгинешь, и гуй с тобой. «Угомони своего бога», — выразительно сощурился Хэ Сюань, чуть наклонив голову в сторону Се Ляня. «Думать надо было, прежде чем незаслуженно завоёвывать дружбу гэгэ», — скривил губы тот. «Бесполезный пёс», — бросил на него мрачный взгляд Хэ Сюань. «Рыбина тупая», — дёрнул подбородком Хуа Чэн. — Вы что, теперь ругаетесь без слов? — поинтересовался Се Лянь. — Это действительно впечатляет. — Гэгэ, не забивай себе голову. Не стоит волноваться за Черновода, что с ним станется? Ему стоит лишь выманить демона, а дальше сожрать его — дело пары мгновений. — Не надо за мной идти, вас могут почуять. Всё дело мне испортите, — сказал Хэ Сюань, снова принимаясь за еду. — И со мной ничего не может случиться, пока цел мой прах. — Да, я знаю, — кивнул Се Лянь. В его глазах мелькнула печаль — видимо, он вспомнил год, который ждал возвращения Хуа Чэна. — Хватит расстраивать гэгэ, сгинь с глаз наших и сделай хоть что-то полезное, — тут же встрял Хуа Чэн, бесстыдно прижимаясь плечом к своему богу. Се Лянь взял его за руку и ласково сжал в своей, и Хэ Сюань торопливо отвёл взгляд, сосредоточившись на огромной тарелке жареного риса с креветками, которую специально для него принесла служанка. За рисом последовал салат из битых огурцов и суп с крабами, поданный ему в тарелке такой огромной, что она больше походила на таз, чем на посуду для еды. — Простите, — вдруг вскинулся Се Лянь, отстраняясь от Кровавого дождя, — я чуть не забыл с этой демоницей. Вы что, подрались с генералом Пэем? Хэ Сюань допил бульон, игнорируя заинтересованный взгляд Хуа Чэна, и пожал плечами: — Если бы мы подрались, столицу пришлось бы отстраивать заново. — Почему тогда он приходил ко мне и спрашивал, в курсе ли я, что у вас за отношения с Ши Цинсюанем? — утомлённо спросил Се Лянь. — Завидует, — небрежно бросил Хэ Сюань, подвигая к себе поближе блюдо с острой капустой. — Цинсюань от него не принимает даров. Хуа Чэн хмыкнул, и в его заломленной брови Хэ Сюань уловил вопрос: «Что, больше не будешь утверждать, будто у вас нет никаких отношений?» — который демонстративно проигнорировал. Встреча с генералом Мингуаном вышла крайне насыщенной. Хэ Сюань, усталый и злой как собака, по чистой случайности завалился в храм Вод прямо посреди ожесточённого спора Пэй Мина и Ши Цинсюаня. Генерал призывал взяться за ум и снова практиковать заклинательство, чтобы вознестись, а Ши Цинсюань просил его заняться своими божественными делами, а в его, человеческие, не лезть. Появление несравненного демона добавило жару: Пэй Мин, оправившись от потрясения, сначала попытался Хэ Сюаня убить, потом — не умереть самому. Короткую схватку прекратил Ши Цинсюань, бесстрашно встав между ними, а потом заставил убирать беспорядок в храме и отчитал, как малых детей. Генерал, восстанавливая духовной силой разрушенную часть стены, вполголоса пообещал оторвать поганому демону голову, Хэ Сюань, делая то же с полом, — кинуть его кости на корм своим рыбам, и перемирие было установлено. Дальше началось самое неловкое: Ши Цинсюань приобнял обоих за плечи, повёл к своему полуразрушенному столу и начал заваривать дешёвый чай, который ему в знак благодарности за избавление от злобного духа отдала семья крестьян. Хэ Сюань, ворча, выложил свёрток с маньтоу и кувшин вина, а генерал Мингуан посмотрел на это с огромным возмущением. — Значит, у этого демона ты еду берёшь, Цинсюань, — упёр он руки в бока. Хэ Сюань ухмыльнулся и глянул на небесного генерала с превосходством, а потом подвинул блюдо с маньтоу поближе к Цинсюаню. — Пэй Мин, ну хватит уже, — утомлённо вздохнул тот. — Беру, потому что демонам не запрещено вмешиваться в жизнь людей, его за это никто не накажет. Плюс, у меня есть способ ему отплатить. — Какой это? — подозрительно уставился на Хэ Сюаня генерал. — Он что, будет присутствовать? — недовольно спросил Хэ Сюань у Цинсюаня. — Вы что, тучи и дождь собрались устраивать? — возмутился генерал. — Хозяин Чёрных Вод, это уже чересчур! Ши Цинсюань густо покраснел. — Пэй Мин! — рявкнул он. — Пей свой чай молча! Никаких туч и дождей у нас сегодня не будет! Всё совсем не так! Будто в насмешку над его словами, за окном громыхнуло, и зашелестели первые капли — начался ливень. — Сегодня, значит, не будет, — поднял брови генерал, кинув на Хэ Сюаня изучающий взгляд. Ши Цинсюань тоже посмотрел на него, и в глазах его был явный испуг. Хэ Сюань тоскливо вздохнул. — Я ухожу, — поднялся он. — Генерал Пэй, проследите, чтобы он всё доел. — Хэ-сюн, — застонал Ши Цинсюань, подхватываясь с места и хромая к нему. — Пожалуйста, останься! Вырываться из крепкой хватки Ши Цинсюаня на глазах у Пэй Мина было бы довольно нелепо, и Хэ Сюань обречённо застыл на месте. — Я устал, и у меня не хватит терпения выносить твоих небесных друзей, — сказал он Цинсюаню. — Зайду в другой раз. — Из нас двоих наиболее невыносим как раз ты, — заметил Пэй Мин, тоже поднимаясь. — Но очевидно, что лишний тут я. Спасибо за чай, Ши Цинсюань. Береги себя. Пэй Мин бросил долгий взгляд на полуразрушенную статую Ши Уду, кивнул Хэ Сюаню, тем самым изрядно его удивив, и всё-таки ушёл. Одно было хорошо — пока Ши Цинсюань ругался на Пэй Мина, Хэ Сюаню удалось под шумок починить его дышащий на ладан стол. Если что, свалит все на генерала, а мебель хоть перестанет качаться при любом неосторожном движении. — И что, — печально спросил Се Лянь, услышав краткий пересказ этой встречи, — генерал Мингуан теперь будет требовать от меня разобраться с вами? В его тоне послышалось тоскливое «и он тоже?», которое Хэ Сюань проигнорировал так же, как насмешки Хуа Чэна. — Не будет, — заверил он. — Не маленькие, сами разберёмся. — Не убивайте его, пожалуйста, — попросил Се Лянь. — Не собирался. Цинсюань расстроится, — кивнул Хэ Сюань, печально оглядывая пустую тарелку. Солнце уже клонилось к закату, приготовления к следующему дню он завершил, а на вечер у него была запланирована очень важная встреча. — Когда вы собираетесь выманивать демона, Хэ Сюань? — спросил Се Лянь. — Завтра. — А сегодня, что — занят? — понимающе усмехнулся Хуа Чэн. — Твоё какое дело? — хмуро спросил Хэ Сюань. — Да вот размышляю, на какую дату спланировать вашу свадьбу. — Будто ты хоть раз что-то спланировал сам, а не поручил Инь Юю, — бросил презрительно Хэ Сюань. Ответом ему стал лишь издевательский смех. Хэ Сюань искренне не понимал, с чего Се Лянь решил, будто они с Хуа Чэном друзья. Даже Лазурный фонарь в ночи не бесил его так же, как это наглое самодовольное бедствие.

***

Стоял на удивление тёплый вечер. Хэ Сюань сидел рядом с Ши Цинсюанем у окна храма Вод, греясь в уходящих лучах осеннего солнца, лениво пощипывал закуски, принесённые из Призрачного города, и любовался, как Цинсюань пьёт своё любимое вино. От алкоголя его щёки чуть покраснели, а улыбка не сходила с губ. Слов стало сыпаться вдвое больше, но Хэ Сюань с удивлением обнаружил, что сейчас его это не раздражает. —…а он говорит, нет, быть не может, я в жизни не изменял своей жене! А на самом десяток отметок от призраков женщин, которых он обесчестил и своими руками придушил. Такой ужас, Хэ-сюн! Потом он схватил нож и ка-ак бросится на меня!.. — Как ты спасся? — спросил Хэ Сюань, накладывая в тарелку Цинсюаню закуску из огурцов и баклажанов и солидную порцию жареной свинины. — Бросил в него освящённым талисманом Его Высочества Се Ляня, конечно же! — засмеялся Ши Цинсюань. — Их у меня много, и они очень сильные. Купца парализовало, жена спаслась, а дело закончили мстительные духи. Когда их ненависть была удовлетворена, они смогли уйти на перерождение. Мы провели ритуал, и дом перестал притягивать тёмную ци. — Хорошая работа, — одобрил Хэ Сюань. — Но ты слишком рискуешь. — Не больше, чем обычно, — легкомысленно отмахнулся Ши Цинсюань. — Будто это что-то новое! — Вот именно, — мрачно подтвердил Хэ Сюань. Вести о нищем спасителе уже ходили по всей столице. Хэ Сюань подумал, что чуть не опоздал с подарком: ещё немного, и он бы вполне мог прийти не к очереди за помощью Цинсюаня, а к его похоронам. По спине прошла дрожь от этой мысли. — Оставь, Хэ-сюн, — отмахнулся Цинсюань. — Пусть я не бог, но по-прежнему многое знаю. У меня есть талисманы Его Высочества наследного принца, и я не берусь за по-настоящему опасные дела. Хэ Сюань промолчал. Он не рассказал Цинсюаню, что кто-то использует его имя, чтобы убивать людей и исполнять просьбы верующих. Не мог предугадать, что сделает бывший Повелитель Ветров: немедленно бросится на выручку и подвергнет себя опасности или равнодушно скажет, что это больше не его дело? Оба варианта Хэ Сюаню не нравились, да и смысл портить такой хороший вечер? Вот поймает демона, бросит к ногам Цинсюаня, и пусть сам решает, что с ним делать. Это будет справедливо. Ши Цинсюань, понятия не имея о его мыслях, тем временем отпил вина и мечтательно зажмурился: — Ах, хорошо как! Давно не сидел так славно, Хэ-сюн. Всё благодаря тебе. — Не благодари, — нахмурился Хэ Сюань. — Я ничего не сделал. — Принёс вино, — Ши Цинсюань загибал пальцы, — принёс еду, принёс себя. По мне так, ты — герой вечера. — Ты выбрал место и сказал, чего хочешь, — заметил Хэ Сюань. — Это было несложно, а мне… — Тебе не всё равно, — перебил его Ши Цинсюань и улыбнулся шире в ответ на мрачный взгляд. — Ну признай же, а? Тебе нравится. Нравится вкусная еда, даже когда ты не испытываешь её вкуса, а когда испытываешь — тем более. Ты любишь хорошее вино и красивые виды, а ещё умные шутки, мудрёные трактаты и сложные духовные техники. Тебе нравятся закаты у побережья, у тебя очень мягкое выражение лица, когда ты смотришь на заходящее солнце. Ты любишь, когда дует бриз — как же жалко, я не могу больше его вызвать! А ещё… Хэ Сюань молча протянул руку и хлопнул Ши Цинсюаня по ладони. — Уже можешь. Позови. — Ты о чё… — Ши Цинсюань осёкся и в панике вскинул взгляд. Хэ Сюань спокойно смотрел на него. — Призови, — повторил он. — Я не… не бог больше, — вымолвил Ши Цинсюань и прикусил губу. — Я этого всего не заслужил. — Восемьсот лет мне ничего не надо было, кроме мести, Цинсюань, — сказал Хэ Сюань. — Я разучился что-то любить. Но, может, ты прав? Может, я хочу, чтобы подул бриз? Ши Цинсюань смотрел на него, печально заломив брови. Хэ Сюань поджал губы: — Я дал совсем немного. Только и хватит на баловство. — Разве что если для тебя, Хэ-сюн, — вздохнул Цинсюань, сдаваясь. Он несмело сжал пальцы, весь потянулся вверх, зовя стихию. Его плечи расправились, а глаза сверкнули морской голубизной. Он глубоко вдохнул. Хэ Сюань закрыл глаза, расслабляясь. Ветер ласково скользнул по его коже, трепя длинную чёлку и хвост. Он пах… — Тебе нравится? — тихо спросил Цинсюань, опуская руку. Сила искрилась на кончиках пальцев, и он потянулся вперед, провёл ими по щеке Хэ Сюаня, отдавая излишки. Хэ Сюань, не удержавшись, взял его за руку, прижимая к своей коже. — Да, — сказал он, глядя в глаза. Ветер больше не пах морем Ши Уду. Он пах свежестью, солью и цветами. Немного вином. Пах дыханием Цинсюаня на его губах, когда Повелительница Ветров когда-то давно смело целовала его в моменты опьянения или счастья, когда думала, будто он потом забудет или спишет на эмоции. — Очень нравится, — тихо повторил он. В глазах Цинсюаня отражалось солнце. — Есть одна вещь, — решительно начал Хэ Сюань, — которую я хочу тебе отдать. Ши Цинсюань нахмурился: — Я же говорил про подарки… — Это не подарок, — отрезал Хэ Сюань, доставая из своего потайного кармана небольшой ларец. — Ну как это не подарок, смотри, красивый какой, — забранился Ши Цинсюань, мягко повторяя подушечками пальцев узор волн на лакированном дереве. — Чудесная работа. — Открой. Заколка действительно пришлась по вкусу: Ши Цинсюань чуть приоткрыл рот, разглядывая узор, и его глаза восторженно сверкнули. Хэ Сюань удовлетворённо усмехнулся. — Надень. Ши Цинсюань закрыл ларец. — Я не могу это принять. Нет, послушай, — он вскинул руку, не давая себя перебить, — Эта заколка безумно дорогая! Боже, радужная жемчужина, её же невозможно добыть на земле! Ахаха, конечно, они же водятся в твоих владениях… но меня убьют грабители, как только кто-то увидит её на мне. Я не… не смогу уберечь её, Хэ-сюн. — Не увидят, — сказал Хэ Сюань. — На ней заклятье отвода глаз. Посмотри узор. Ши Цинсюань послушно открыл шкатулку и, вытащив заколку, оглядел её со всех сторон. — Но это все равно чересчур. Почему ты сказал, что это не подарок? Его руки невольно прошлись по узорам, лаская серебро. «Очень нравится», — удовлетворённо заключил Хэ Сюань. — Потому что в ней мой прах, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты сохранил его для меня. Ши Цинсюань от неожиданности подавился вином, забрызгав им всё вокруг, и чуть не выронил заколку, а потом сжал её так, что пальцы побелели. — Прости, что?! — переспросил он, откашлявшись. — Ты слышал, — ответил Хэ Сюань и, глянув с сомнением, всё-таки легко хлопнул его по спине. — Ну, успокоился? — Нет! Как я могу успокоиться? Это что… почему ты даешь это мне? Хэ Сюань пожал плечами. Ши Цинсюань, напротив, молчать не мог: слова посыпались из него лавиной: — Почему я, как я могу что-то сохранить? Это шутка такая? Хэ-сюн, скажи честно: ты же не пытаешься самоубиться об меня? Потому что если так, то знай, что я никогда не смогу… — Ты можешь делать с ней, что хочешь, — перебил Хэ Сюань, зная, что водопад слов от обескураженного Ши Цинсюаня закончится не скоро. — Хочешь — выкинь в океан. Хочешь — отдай Кровавому дождю. — Как я могу, это твой прах! — взвился как ужаленный Ши Цинсюань. — А вдруг её украдут? А вдруг меня убьют?! Нет, знаешь что, спрячь. Спрячь так далеко, как только можешь! — Я и прячу. — Как ты можешь мне так доверять, Хэ-сюн? А что если бы я… вдруг я решил отомстить за брата? Вдруг я ошибусь, это ведь твоя жизнь!.. Ши Цинсюань от волнения бурно жестикулировал здоровой рукой, второй прижимая к сердцу украшение, словно младенца, которого в любой момент могли отобрать или ранить. — Цинсюань, — Хэ Сюань поймал эту беспокойную руку в свои, чуть сжал. Человеческая кожа казалась обжигающе горячей в его прохладной ладони, то ли от вина, то ли волнения. — Если бы я хотел самоубиться, то развеял бы свой прах сам. Но так я смогу узнать, что ты в беде, и всегда прийти. Ши Цинсюань ошарашенно замолк: только открывал и закрывал рот. — Хэ-сюн, — в итоге, тихо сказал он. — Это… что ты хочешь, чтобы я сделал? Что ты хочешь мне сказать? Я не могу тебя понять. «Что, перестал читать мои мысли?» — подумал Хэ Сюань, глядя в эти невозможно-синие глаза. — Я отдаю тебе свою жизнь, — сказал Хэ Сюань и иронично хмыкнул: — То, что от неё осталось. — Это… слишком ценный дар для меня, — тихо сказал Цинсюань, по-прежнему прижимая заколку к груди. — Не тебе решать, — заметил Хэ Сюань. — Если у тебя будет свой прах, отдавай кому хочешь. — Хэ-сюн! — укоризненно глянул на него Ши Цинсюань. — Ну что ты говоришь?.. Он вздохнул и наклонил голову, разглядывая украшение в своих руках. Жемчужина сверкала на солнце, искрилась и сияла маленькими радугами. Хэ Сюань выбрал самую большую и красивую из всех и был уверен, что в мире не найдётся лучше. — Её никто не увидит? — уточнил Ши Цинсюань завороженно. — Люди не увидят, демоны почуют и будут знать, что ты принадлежишь мне, — ответил Хэ Сюань, — не посмеют тронуть. Разорву на клочки любого, кто хоть коснётся тебя. — Грозный какой, — улыбнулся Цинсюань, покачал головой и тяжело вздохнул, сдаваясь. Его напряжённые плечи устало опустились. — Знаю же, что ты упёртее всех богов, вместе взятых. Раз решил мне всучить, без заколки не уйду. — Именно. — Поможешь её надеть? — Да. Повернись. Хэ Сюань достал расческу из духовного кармана и ещё долго расчесывал спутанные грязные волосы, украдкой вливая туда духовную силу. Ши Цинсюань жмурил глаза, подставляя лицо солнцу, а волосы — его рукам, и улыбался, наслаждаясь. — Хэ-сюн, — тихо позвал он. — М? — Если бы я был демоном, и у меня был прах… я бы отдал его тебе.

***

Хэ Сюань смог довольно быстро найти кандидатку на их демоницу среди недавно умерших девушек: Мэй Лиу, которая работала в борделе городка Звонкие ручьи, неделю назад утонула в реке. Злые языки болтали, будто её толкнули в воду девушки из борделя, позавидовав успеху среди мужчин. Она была красива и обладала голосом, подобном звонкому ручью. На её выступления съезжались даже из соседних городов, а знатные господа одаривали её деньгами и вниманием. Очевидно, одним из таких господ был и небожитель со Средних небес, на котором она впоследствии выместила злобу — а может, это была ревность отвергнутой куртизанки, когда он предпочёл ей другую, или гнев женщины, которой изменили. Хэ Сюань, зная небожителей, допускал любой из этих вариантов. Дальнейшее было просто: он облачился в свою божественную личину, крайне небрежно скрыл ауру, чтоб даже неопытный демон ощутил, и заявился в бордель. Там расспрашивал про «певчую птичку», о которой слышал от друга, а, получив отказ, устроил скандал. Владелец клялся и божился, что девушка будет в распоряжении господина уже на следующий день, и Хэ Сюань сделал вид, что поверил. Уходил он громко, перемешивая угрозы и посулы щедрой оплаты, обещал вернуться завтра. Хэ Сюань был уверен: пикантная история о богатеньком господине, которому пообещали мёртвую шлюху, мгновенно облетела город и близлежащие деревни. Простой люд радостно гадал, как же заведение выкрутится из положения — найдёт кого-то с красивым голосом или обучит за ночь имеющихся куртизанок? Демоница не могла не услышать об этом, даже если жила в пещере под скалой, и наверняка пришла в неистовство. Хэ Сюань не переживал, что его план не сработает. В худшем случае он сменит подход и придумает что-то ещё, либо дождётся очередной пьяной выходки рыбака, на которую нажалуется его жена, и поймает демоницу на горячем. Любого демона легко подловить, если выяснить его земное происхождение; именно поэтому они все так стремились скрыть своё прошлое. Впрочем, запасные планы не потребовались: до борделя на следующий день он не дошёл. Демоническая ци полыхнула в воздухе, Хэ Сюаня подбросило ураганным ветром и впечатало в скалу. Пока он старательно изображал обморок, подпуская жертву поближе, маленькие женские руки перевернули его и накинули на запястья веревку. Точнее, как удивлённо понял Хэ Сюань, верёвку божественного плетения: в теле замер ток ци, мгновенно делая его куда более человеческим и уязвимым. Демонический ветер подхватил его и понёс куда-то с огромной скоростью. Дыхнуло морем и мокрым песком, и демоница втащила его в древний полуразвалившийся дом. Взвалив на маленькое костлявое плечо, пронесла сквозь несколько комнат, спустила в подвал по крутой лестнице, несколько раз треснув головой о ступени, и свалила на мокрый земляной пол. Следующим, что услышал Хэ Сюань, был глухой звук закрывающейся за ней двери. «Встрял», — подумал он, пытаясь пошевелить туго замотанными кистями. Верёвки блокировали его духовные силы, холод и сырость уже начали проникать сквозь лёгкие одежды. Хэ Сюань поднялся на ноги, повёл шеей, хрустнув позвонками. Размял плечи, насколько позволяли связанные сзади руки, и обошёл небольшой подвал. Маленькое оконце под потолком давало достаточно света, чтобы разглядеть голые стены, покрытые плесенью, и земляной пустой пол. В одном углу были свалены пыльные мешки, видимо, оставшиеся от прошлых хозяев. Судя по запаху, там когда-то хранились овощи. Глубоко внутри вспышкой мелькнул ужас — отголосок его человеческих воспоминаний о тюрьме. Живот мгновенно скрутило от голода, и на миг показалось, что последние восемьсот лет — лишь иллюзия больного разума, а он всё ещё сидит в темнице беспомощным человеком, которого преследует демоническая тварь и ждёт скорая ужасная кончина. Хэ Сюань глубоко вдохнул и уселся на мешки, скрестив ноги. Погрузился в медитацию, возвращая трезвость рассудка. Кем-кем, а бессильным человеком его сейчас точно не назовёшь. Прикрыв глаза, он принялся терпеливо ждать.