Во тьме бесконечных страданий

Вергилий, ты опять поступаешь необдуманно? Я не могу медлить. Я уже достаточно выжидал и какую цену я за это заплатил? Я отдал всё. У меня уже не осталось ничего, что может удержать меня здесь. А как же твоя цель, ради которой ты годами шел по головам? Ты готов отдаться в лапы Мундуса сам? Ты не в силах сейчас победить его. Без Данте эта цель недостижима сейчас…. Ты же ради этого его искал? Вергилий замахнулся катаной над Мундусом. Демон заметил это раньше, чем Вергилий успел сделать замах, и легко увернулся, уходя в бок. Замах. Ещё. Ещё. И ещё. Промах. Проклятье! Хоть он и выглядит тучно и бренно, но ловкости у него достаточно для быстрого уворота. Он знает куда я ударю, до того, как я успеваю поднять Ямато. Раз этот чёр… Вергилий не успел не то что договорить, не успел додумать, как замешкавшись, получил довольно сильный удар в живот. Не в силах держаться на ногах, он опустил одно колено на холодный бетонный пол, оперевшись одной рукой на него, а второй на рукоять Ямато. Легкие Вергилия, будто забыли, как дышать, сдавленные ударом, и он зашелся в хриплом, душном кашле. Живот скрутило так, что у него свело всю брюшную область и грудь. Его тело било легкой дрожью. Казалось, что прямо сейчас его стошнит или он начнет харкать кровью, а затем просто рухнет в обморок. Вергилий со всех сил старался дышать, как можно ровнее, но каждый вдох давался непостижимой силой. Слишком уж он отвык от боли. Несмотря на тяжесть в теле, колющую боль и гудящую черепную коробку, Сын Спарды нашел в себе силы поднять голову на демона. Он смотрел на него исподлобья и с сжатыми, от злости в тонкую нить, губами. Его глаза были черными, как смоль и источали из себя лишь темную, выжидающую отмщения, ненависть. Этот взгляд —взгляд подбитого и униженного зверя— не сулил ничего хорошего. Он означал лишь то, что хищник жаждет расплаты. Мундус все это время стоял молча, не сводя глаз с Вергилия и не проронив ни слова. В его выражении лица не было ни насмешки, ни надменности, ни злости. В его лице была лишь безразличность. Она гораздо хуже всего этого. Ему плевать. Он в два счета вывел Вергилия из игры— и это самое унизительное. Вергилий, не без усилий, поднялся, дрожа коленями и хрустя ребрами. Нет сил даже на регенерацию. Этот бой мне не выиграть. Я слишком много уделял внимания шайкам демонов, чем помощи брату. Если бы я сразу пошел с ним… Потерянное не найти снова. Просто с честью прими свою участь. Бейся до конца. Отплати за гибель брата. Докажи, что его смерть не была напрасна. Покайся за грехи свои. Сжав Ямато в руке, вторую руку он положил на грудь, где предположительно должен находиться материнский подарок сыновьям — медальон: Данте— красный, Вергилию —синий. Он крепче сжал катану в руке и вспомнил свои же слова Данте: «для Данте — Мятежник, для Вергилия —Ямато». Они хоть и не выросли вместе, но их нутро точно знало, каким будет близнец и каждый из них стал противоположностью двойнику. Холодный, расчетливый, точный и колкий стиль боя Вергилия, и яростный, мятежный, мощный и бунтарский стиль боя Данте соответствовали их характерам. Данте еще с детства привык к боли, к бедной жизни, к тому, что тебя в любой момент могут убить. Вергилий же в своем детстве и не подозревал о такой жизни. Гениальный программист, весьма талантливый математик и блестящий стратег —вот то, что приписывали Вергилию в его отрочестве. Но их главным отличием была цель и стремление. Пока Вергилий ставил себе высокие цели и продумывал сложные пути для их достижения, Данте же имел лишь одну цель—не утонуть в отчаянье и не дать утонуть другим. Его воля к жизни, порой поражала Вергилия. «И как он только выжил?» —сотни раз спрашивал себя Вергилий и сотни раз так и не находил ответа. Сейчас он понял. Понял и осознал. Я виноват в его смерти. Не только в том, что оставил здесь его одного. Нет. Дело совсем не в этом. Он доверял мне, хоть и делал вид, что совершенно не замечает и не слышит, что ему плевать. Он слышал. Он внимал. И он услышал. Он научился, как ребенок учится у родителей. Какой же ты дурак, Данте. Какой же я дурак, Данте. Вергилий поднял глаза на Мундуса, с толикой сожаления, смиренности и бесстрашия. Он смотрел в глаза демона чистым, прояснившимся взглядом, твердым как стальной стержень и ясным, как небо после долгой бури. Демон же ответил еще более холодным, пустым, безразличным взглядом, который Вергилий ассоциировал с ледяной водой, которой Мундус обдает каждого, кто не достоин даже усмешки. Демон покосился на руку Вергилия, так и оставшуюся лежать на груди, плавно перетекая взглядом на катану и, наконец, лицо Вергилия. Сам Вергилий чувствует, что если отведет глаза, то это будет значить лишь одно—окончательный проигрыш. Он выровнял спину и поднял голову выше, продолжая смотреть прямо в демонические глаза, утопая и захлебываясь в них, словно в море дёгтя. Наконец, Мундус сдался первым. Он еще раз окинул Вергилия пустым взглядом и развернулся к нему спиной, намереваясь, как предполагал Вергилий, покинуть пустое поле боя. Это твой шанс! Не упусти его! Ты еще можешь уйти победителем! Вергилий, как опытный охотник, решил не нападать сразу на жертву. Нужно выждать время, чтобы не спугнуть добычу и тщательно все обдумать. Это глупо. Глупо и грязно. Он специально заманивает меня в ловушку, надеется, что я поведусь. Я не идиот, я знаю все эти трюки. Сейчас это твой единственный шанс, Вергилий. Ты же понимаешь, что живыми вы оба отсюда не уйдете. Либо ты, либо он. Выбирай. Пальцы Вергилия медленно обхватывали катану покрепче, его тело невольно подалось вперед, а дыхание стало гораздо тише и учащенней. Сейчас! Он молниеносно кинулся на демона, готовясь нанести предательский удар в спину, хватаясь за последние нити надежды уйти отсюда живым. Мундус, резко развернувшись, подставил под Ямато свою руку в демоническом облике, что позволило ему не без труда, но с гордостью отразить удар. Хоть доспехи Короля Ада были гораздо крепче доспехов обычного демона, но все же лишь ценой больших усилий ему удалось отразить оружие, выкованное для родного брата Короля Ада. Демонический доспех скрежетал, под напором Ямато, искрил и словно дрожал. Вергилий старался нажимать на катану сильнее, но тут же чувствовал сильное сопротивление, а сам Ямато ему отдавался вибрацией в руках, намекая, что не выдержит слишком большого давления. —Не зря, я в тебе не сомневался, ты тоже унаследовал упорство своего отца, но почему-то прячешь его, не показывая никому. Почему, Вергилий? —Мундус, переменившись в настроении, уже говорил с Вергилием, как со старым знакомым, не обращая внимания на искрившую демоническую сталь. Вергилий смотрел пристально в глаза Мундуса, со злостью и непониманием. —Не плевать ли тебе на сыновей твоего ненавистного мертвого брата? —О, а этот удар в спину! Как-то подло, не находишь? —Мундус опять игнорировал слова Вергилия—Ты оказывается характером больше в мать пошел. Как и Ева, также плюешь на гордость и чувство собственного достоинства. Весьма мерзко, весьма—последнее слово он особенно долго протянул, так, что эхо от его фразы еще несколько раз прозвучало в голове Вергилия. —Не смей даже имени моей матери произносить. Одним своим существованием ты оскверняешь ее праведную жизнь, пытаясь уколоть или оправдать себя своим гнилым языком. Не тебе —демону—судить о жизни ангела. Все, что она делала было во благо, она отдавала всю себя, всю свою душу ради других, а ты смеешь ее поливать дерьмом, в котором вечером принимаешь ванну, —Вергилий сильнее надавил на Ямато, отчего тот передал владельцу жалобный стон, слышимый им одним— закрой свою сучью пасть и мы решим все здесь и сейчас. —Ты знаешь, а ты изменился. Это Данте так повлиял на тебя? Признаюсь, он изменил тебя в лучшую сторону. Теперь в тебе есть тот самый привкус горечи, ненависти, гнева, кислоты страха, отчаянья, соли и слез. Не могу обделить и себя, как твоего дядю, похвалой. Я ведь тоже приложил руку к становлению твоей личности. Где же мои благодарности, племянник? —Вергилий окончательно убедился, что отвечать ему нет смысла и просто продолжил терпеливо слушать, пытаясь подобрать удобный момент для фатального удара. —Ах да, ты же отблагодарил меня сполна, убив мою женщину, моего наследника, разрушив все мои планы, навел панику у всех жителей моего города, заставил многих моих приближенных дезертировать, раздробив так всю мою армию. Да, отплатил ты сполна. — Мундус слегка остановился, глядя в глаза Вергилия, но увидев в них лишь желание убить, продолжил—Но вот что я тебе скажу, я тебя отпускаю. В следующий приди ко мне настоящим, равным соперником. Не заставляй меня сожалеть, что не прикончил вас обоих еще в утробе вашей мамашки. Он с силой толкнул руку на Вергилия и того отшвырнуло назад. Шкребя ботинками бетон, Вергилий воткнул катану в холодную площадку крыши, что позволило ему остановиться недалеко от перил и не вылететь за пределы их «ринга». Нельзя его упустить! Ты не сможешь найти более удобного момента его убить. Позже он будет лучше вооружен, ты не сможешь проскользнуть даже мимо кладовой мыши его башни. Ты просто не дойдешь до его логова! Он не позволит. Я не могу просто так умереть сейчас и не могу бросить Данте, не могу оставить Кэт одну. Плевать на отмщение и гордость. Я не в состоянии победить, мне не хватит сил. Трусишь? Снова? Отступать уже некуда. Избавь всех от страданий, дай Данте упокоиться с миром и убей Мундуса сейчас. Ты же сам этого хотел, кинувшись на него, как зверь на кусок мяса. Вергилий пристально глядел на удаляющуюся в сумерках широкую спину Мундуса. Во рту было так горько.