***
У Вэй Усяня был отличный ПЛАН: стать бродячим заклинателем, странствовать по Поднебесной, защищая людей от нечисти, затем, лет в сорок, найти подходящую пещеру и уйти в уединенную медитацию, попытавшись стать бессмертным. Если получится — вернуться и снова помогать людям. Если не получится (что маловероятно) — тоже. Дом, семью, друзей и прочие привязанности ПЛАН не предусматривал.***
Вообще-то, бывшему Старейшине Илин следовало помнить, что еще ни один план не выдержал столкновения с реальностью. Реальность, в лице Го Сию, ворвалась в его жизнь в лесу неподалеку от Курганов, где А-Ин, задержавшись в Илине ровно настолько, чтобы «позаимствовать» необходимое снаряжение, собирался обустроиться на лето. Ладно… В этот раз реальность была не виновата, Усянь сам первый начал! Но что ему оставалось делать? Решение никуда не вмешиваться — это одно, но сидеть в кустах и наблюдать, как нечисть заживо жрет человека? До такой низости он еще не скатился. Жертва шипасто-чешуйчатого…чего-то была спасена, а Вэй Ин вскоре понял, что не прогадал — охотник оказался настоящим кладезем необходимых ему знаний и умений. Го Сию знал больше трех тысяч иероглифов и мог их написать. Уж какими судьбами дочка богатого торговца стала женой охотника из бедной деревни — он и сам не знал, мать отмалчивалась, но читать, писать и считать она умела отлично, обучила тому же сына, а тот, в свою очередь, чуть не с первых дней их «совместной жизни» занялся образованием воспитанника. Го Сию был отличным стрелком. Как только Вэй Ин достаточно подрос, чтобы у него хватило сил натянуть тетиву, опекун изготовил ему качественный лук «по руке» (и, пока Усянь взрослел, каждые два года менял его на новый) и принялся обучать стрельбе и охоте на зверя и птицу. Кстати, раз уж речь зашла об охоте, на Ночной дядюшка Го, как он разрешил себя называть, управлялся не хуже иного заклинателя — высшую нежить, конечно, не завалил бы, но с яогуями и лютыми мертвецами без проблем справлялся. Золотого Ядра у самого мужчины не было, но он знал технику его формирования, которой его как-то обучил один подвыпивший заклинатель. История обретения этой техники, которую Вэй Ин услышал уже будучи подростком и вовсе не от охотника, включала в себя торговца тканями, телегу локвы, Ночную Охоту с участием заклинателей из Цинхе, полдюжины пропавших духовных мечей, подожженный трактир, разгромленный бордель и битого арфой по голове тогда еще не-Главу Клана Яо. Старейшина сильно впечатлился. Как бы там ни было, технику, пусть и слабенькую, не идущую ни в какое сравнение с теми, что использовали Великие Кланы, но вполне себе рабочую, Го Сию запомнил. —Мне-то без надобности, слишком поздно, а тебе пригодится. —Конечно пригодится, — про себя соглашался Усянь. — Как бы я без этого объяснял, откуда у меня Золотое Ядро появилось. Кроме того, охотник уже лет двадцать был хорошо известен среди странствующей заклинательской братии, и Вэй Ину не пришлось тратить годы на то, чтобы заводить среди них знакомства и нарабатывать репутацию. Воспитанника «дядюшки Го» сразу приняли и признали «своим».***
Так и жили. Опекун мальчишку поил, кормил, одевал, передавал свои знания — в общем, серьезно и ответственно подходил к вопросу подготовки помощника и преемника. Случалось, они ссорились, но за все проведенные вместе годы Го Сию его не то, что пальцем не тронул (к слову, это было бы последним, что он сделал в этой жизни) — ни разу голос не повысил. Почему-то одного укоризненного взгляда и неодобрительно поджатых губ хватало, чтобы Усянь устыдился. Не своего проступка, а того, что расстроил охотника. Так было, когда его отлучка в пещеру Сюань-У за тем самым мечом затянулась на месяц вместо ранее оговоренных двух недель и его встретил бледный исхудавший мужчина с черными кругами от недосыпа под глазами. Было так стыдно, что Вэй Ин целую неделю вел себя примерно. Почти неделю. И почти примерно. Такой опекун, как Го Сию мог стать для бывшего воспитанника Цзянов идеальным вариантом, если бы Усянь вскоре не обнаружил у мужчины серьезный недостаток — привычку транжирить деньги. Стоило им оказаться в городе во время праздника или фестиваля, маленькому Вэй Ину обязательно покупались сладости и игрушки. — Тебе взять танхулу или шарики из сезама? И ленточка уже истрепалась, пойдем поищем новую… Когда Вэй Ин стал постарше, ему просто вручали кошелек. — Купи себе что захочешь. И если бы все праздниками ограничивалось! Ему минимум дважды, а то и трижды за сезон покупали по два (один носить, один — на смену) комплекта одежды, сапоги (да, у него были сапоги) менялись на новые, едва старые начинали жать ногу… Гуй, у него даже зимняя, а значит весьма недешевая одежда — и та всегда была по размеру! — Ты же растешь, тебе нужно. Нет, Усянь честно старался с этим как-то бороться. Год за годом, он каждый раз пытался объяснить опекуну, что прекрасно обойдется без сладостей! Что свободные деньги лучше потратить на что-нибудь полезное, например на новые щитки для запястий. Что одежду можно взять на вырост, ушить и потихоньку «отпускать» по необходимости. А на сэкономленную сумму купить дядюшке Го теплый плащ. Вот как раз вместо того, что он сейчас залатать пытается. Безнадежное занятие: после последней охоты, плащ скорее напоминал дыру с остатками тряпки нежели просто тряпку с дырами. Все бесполезно! Мадам Юй — и ту убедить было легче! Вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума в лице Вэй Ина, охотник лишь тяжело вздыхал, качал головою, возводил глаза к небесам и вопрошал: «Да что не так с этим ребёнком?» — С кем тут что «не так» — это большой вопрос, — мрачно думал воспитанник, прикидывая, как половчее, так, чтобы опекун не заметил, пристроить в их припасах мешочек риса, купленный на выделенные ему на очередной фестиваль деньги. Время ситуацию… Нет, не выправило. Даже когда Вэй Ин, наконец-то признанный дядюшкой Го достаточно опытным, чтобы самостоятельно ходить на Ночные Охоты и путешествовать в одиночку начал официально зарабатывать деньги, опекун периодически исхитрялся подсунуть ему то десяток отличных стрел в колчан, то пакет специй в припасы, а если ему случалось где-то оказаться без Усяня, то парень мог быть уверен, что ему перепадет сохраненный талисманом стазиса местный деликатес. — Там всей церемонии — на десяток фэней, — злился про себя Вэй Ин, очередной раз закупая для дядюшки Го целебные травы. Один общий знакомый на днях проговорился, что опекун уже несколько лет откладывает деньги на то, чтобы заказать у ювелира гуань для его церемонии совершеннолетия. — Какая разница, чем волосы закалывать? — недоумевал он, тщательно выбирая зачарованный против нечисти кинжал взамен того, что охотник сломал еще весною. — Для меня в той жизни гуаньли вообще не проводили, — припомнил он, забирая в лавке полугодовой запас любимого опекуном (и очень дорогого) чая. — И ничего, никакой разницы! Наутро Го Сию обнаружил ставшую привычной за последние три-четыре года картину: отсутствие воспитанника, записку в духе «ушел в закат, когда вернусь — не знаю» и очередной цянькунь с необходимыми и практичными вещами. А чай, как твердо заявил Усянь, объявившись месяцев через пять, он туда случайно сунул.***
То, что его замечательный ПЛАН потерпел сокрушительный крах в пункте «не иметь привязанностей», бывший Старейшина осознал лишь два года спустя, когда — вот насмешка судьбы — снова под Илином — тварь, при жизни бывшая здоровенным медведем, мертвой хваткой вцепилась охотнику в ногу и разорвала артерию.***
Цзян Ваньинь непроизвольно сравнивал свою нынешнюю жизнь и… предыдущую? Приснившуюся? Возможную? И чем чаще он это делал — тем больше злился. Злился, что по-прежнему нет Золотого Ядра. Злился, что не может использовать мамино кольцо. Злился, что любимый Саньду, слишком тяжелый для обычного человека, оттягивает ножны бесполезным куском железа. Злился на Цзинь Гуаншаня, который его ни во что не ставил, хотя в той жизни относился к нему на равных. В конце-концов, у кого из них за плечами годы реального опыта ведения войны? А павлиний папаша отмахивался от любых его предложений, даже не выслушав! Что до самого Павлина, то одного удара в челюсть для прочистки мозгов тому явно оказалось недостаточно, драгоценной сестрой Цзян Чэна он пренебрегал, причем явно и демонстративно, а прочие обитатели Башни Кои следовали его примеру. Но что он мог поделать? После свадьбы Янли принадлежала семье Цзинь, и вмешиваться в ее отношения с Цзысюанем он больше не имел никакого права — он же не Вэй Ин, который, если считал нужным, плевать хотел — и плевал — на соблюдение любых правил приличия. И это тоже злило. Как и вездесущие слухи. Оправдываться и кому-то доказывать, что нет, он не режет на кладбищах девиц в полнолуние и не жрет мертвечину Ваньинь не собирался — все равно бесполезно — поэтому, услышав очередной выкидыш чьей-то больной фантазии, лишь до хруста стискивал зубы и все яростнее вымещал свою злобу на Вэнях. Стоя среди обезображенных трупов он не испытывал ни малейшего раскаяния — именно эти ублюдки с солнечным узором на ханьфу были виновны в том, что он потерял дом, семью, статус, и был вынужден перейти на темные практики. — Ничего, — уговаривал себя Цзян Чен, — нужно просто немного потерпеть. Как только он найдет способ восстановить Ядро — сразу же начнет набирать новых адептов, сможет возродить свой Орден и Клан. Посмотрим, как эти умники тогда «запоют»! О демоническом пути, в отличие от безмозглого Вэй Усяня, у которого не хватило силы воли отказаться от темного могущества даже после войны, он планировал забыть как о страшном сне. Периодически (но с завидной регулярностью) ему портил настроение Второй Господин Лань. Разумеется, осуждение со стороны младшего Нефрита было делом предсказуемым, Ваньинь даже заранее решил относиться к его праведному негодованию снисходительно — негоже ему, взрослому мужчине, на вчерашнего ребенка обижаться. Да только ожидания разбились о реальность, словно утлая лодка о камни во время шторма. Судя по всему, до сохранности его тела, души и всего остального Второму Ланю не было никакого дела. Когда какой-то окончательно обнаглевший заклинатель из мелкого Клана, посмевший в лицо упрекнуть его в использовании нечестивых методов, апеллировал к равнодушно проходящему мимо Ванцзы, тот остановился, еле заметно вздохнул и заявил, что Путь Тьмы — он, конечно, еретичен и неприемлем, но упрекать Цзян Ваньиня в его использовании при том, что все Кланы применяют боевые техники, весьма далекие от светлых, есть недостойное благородных мужей лицемерие. А когда толпа вокруг взорвалась восторженными криками на тему «Велик и славен Ханьгуань-цзюн», негромко, так, что услышали только те, кто стоял совсем рядом, добавил, что лично он, Лань Ванцзы, не понимает, как можно оставить Светлый Путь для того, чтобы стать настолько посредственным Темным заклинателем. Цзян Чэн и не подозревал, что сей благонравный муж из Гусу умеет плеваться ядом не хуже королевской кобры. Если им случалось столкнуться где-нибудь на территории лагеря, Второй Лань никогда не упускал случая, вежливо по форме, оскорбительно по сути, поделиться своим мнением о проявленных в очередном бою способностях Ваньиня по управлению мертвецами. Умом он понимал, что прилюдно спорить с признанным музыкальным экспертом о технике игры на флейте — выставлять себя полным идиотом, но это не помогало разозленному Ваньиню удержаться от срыва на крик. Сбежавшиеся зеваки осуждающе перешептывались, Лань Ванцзы молча разворачивался и уходил. Безупречно прямая спина, как казалось Цзян Чену, буквально излучала посыл: «Не можешь — не берись! Убожество». Как. Он. Смеет! Сидел бы в тенечке, брякал на своем гуцине и не лез куда не просят! Что они в своем Гусу вообще в Темных искусствах понимают, монахи травоядные?! Сам-то Цзян Чэн знал, что даже на фоне бывшего шисюна неплохо справляется. Не сумел сделать флейту «на коленке»? Играет на ней недостаточно — провались ты, Лань Ванцзы — виртуозно? Так покойники абсолютным слухом не страдают, да и управляет ими, кто бы там что ни думал, на самом деле вовсе не музыка. Не способен взять под контроль армию мертвых? На такое и Усянь не замахивался, пока Печать эту свою Стигийскую где-то не раздобыл. С Печатью, конечно, глупо получилось. Откуда она взялась — Вэй Ин может и рассказывал, вот только он мимо ушей пропустил, неинтересно было. Кто ж знал, что оно так повернется? Впрочем, дела и без Печати потихоньку наладились. Он старался, он учился, и это приносило свои плоды: с каждым разом у него получалось все лучше и лучше, с каждым боем он становился все опытнее и сильнее. Больше поднятых покойников, надежней контроль, быстрее их скорость реакции на его приказы… В любом случае, равного ему по силе Темного Заклинателя здесь нет и никогда не было, а этот… Тьфу! Сам он… Посредственный! Хотя интересно, с чего бы Второй Нефрит на него так взъелся? Они до самой войны со времен учебы в Гусу не виделись, да и там только на лекциях встречались. …Кстати о посредственных заклинателях, идущих по кривой дорожке. — Это Сюэ Ян, теперь он будет сопровождать тебя и учиться. А то одного Тёмного заклинателя на всех не хватает… — протянул Гуаньшань взмахнув своим веером, представляя хрупкого на вид паренька со странным блеском в глазах, на лице которого играла лёгкая улыбка. — Итак, учитель, пост Вэнь мы атакуем «в лоб» или будем бить в спину, как нам, коварным Темным заклинателям, положено? — ехидно осведомилось это чудо…вище, которое ему подсунули в ученики. Цзян Ваньинь эту жизнь определённо начинал ненавидеть …